Из письма 16-летнего Ф.М. Достоевского старшему брату М.М. Достоевскому от 9 августа 1838 года: "Не знаю, стихнут ли когда мои грустные идеи? Одно только состоянье и дано в удел человеку: атмосфера души его состоит из слиянья неба с землею; какое же противузаконное дитя человек; закон духовной природы нарушен...
Мне кажется, что мир наш — чистилище духов небесных, отуманенных грешною мыслию. Мне кажется, мир принял значенье отрицательное и из высокой, изящной духовности вышла сатира. Попадись в эту картину лицо, не разделяющее ни эффекта, ни мысли с целым, словом, совсем постороннее лицо... что ж выйдет? Картина испорчена и существовать не может!
Но видеть одну жесткую оболочку, под которой томится вселенная, знать, что одного взрыва воли достаточно разбить ее и слиться с вечностию, знать и быть как последнее из созданий... ужасно! Как малодушен человек! Гамлет! Гамлет! Когда я вспомню эти бурные, дикие речи, в которых звучит стенанье оцепенелого мира, тогда ни грусть, ни ропот, ни укор не сжимают груди моей... Душа так подавлена горем, что боится понять его, чтоб не растерзать себя. Раз Паскаль сказал фразу: кто протестует против философии, тот сам философ. Жалкая философия!"
Мне кажется, что мир наш — чистилище духов небесных, отуманенных грешною мыслию. Мне кажется, мир принял значенье отрицательное и из высокой, изящной духовности вышла сатира. Попадись в эту картину лицо, не разделяющее ни эффекта, ни мысли с целым, словом, совсем постороннее лицо... что ж выйдет? Картина испорчена и существовать не может!
Но видеть одну жесткую оболочку, под которой томится вселенная, знать, что одного взрыва воли достаточно разбить ее и слиться с вечностию, знать и быть как последнее из созданий... ужасно! Как малодушен человек! Гамлет! Гамлет! Когда я вспомню эти бурные, дикие речи, в которых звучит стенанье оцепенелого мира, тогда ни грусть, ни ропот, ни укор не сжимают груди моей... Душа так подавлена горем, что боится понять его, чтоб не растерзать себя. Раз Паскаль сказал фразу: кто протестует против философии, тот сам философ. Жалкая философия!"
Международная научная онлайн-конференция «Книга в книге», посвященная 85-летию со дня рождения великого русского филолога Александра Викторовича Михайлова (1938–1995), 2–4 октября 2023 года. Организаторы: Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН, Научно-исследовательский центр «Ф.М. Достоевский и мировая культура», Комиссия по изучению творческого наследия Ф.М. Достоевского Научного совета «История мировой культуры» РАН
День первый.
10.00 – 10.10. Открытие конференции. Приветственное слово заместителя директора ИМЛИ РАН, д.ф.н. Юлии Вадимовны Шевчук.
10.10 – 14.10. Утреннее заседание. Ведущий Николай Николаевич Подосокорский.
1. 10.10 – 10.40. Боборыкина Татьяна Александровна (Санкт-Петербург). Слова, слова, слова: Книга в книгах Данте, Шекспира, Пушкина, Достоевского.
2. 10.40 – 11.10. Воробьёва Оксана Александровна (Москва). «Внутренний замок» Парфена Рогожина: о возможном влиянии Терезы Авильской на Ф.М. Достоевского.
3. 11.10 – 11.40. Тарасова Наталья Александровна (Санкт-Петербург). Достоевский – читатель газетной хроники.
4. 11.40 – 12.10. Степанян-Румянцева Елена Владимировна (Москва). Тема чтения в «Идиоте» и в «книжной сюите» Камиля Коро.
5. 12.10 – 12.40. Машкова Екатерина Евгеньевна (Симферополь). «Не читал, но осуждаю»: наследие Ф.М. Достоевского в рецепции героев романа И. Эренбурга «День второй».
6. 12.40 – 13.10. Ковалевская Татьяна Вячеславовна (Москва). Предметные манифестации священного и демонического в произведениях Достоевского.
7. 13.10 – 13.40. Ефременкова Мария Эдуардовна (Калуга). Влияние романов Эжена Сю «Парижские тайны» и Дюма-сына «Дама с камелиями» на творчество Достоевского.
8. 13.40 – 14.10. Корбелла Катерина (Москва). Книга как вещь в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Роль и образ книги в романе Ф.М. Достоевского “Идиот”». № 23-28-00258.
9. 14.10 – 14.40. Магарил-Ильяева Татьяна Георгиевна (Москва). «Мадам Бовари» в «Идиоте» (продолжение темы). Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Роль и образ книги в романе Ф.М. Достоевского “Идиот”». № 23-28-00258.
14.40 – 15.10. Перерыв.
15.10 – 19.40. Дневное заседание. Ведущая Татьяна Александровна Касаткина.
10. 15.10 – 15.40. Подосокорский Николай Николаевич (Великий Новгород – Москва). «История» Ф.К. Шлоссера в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Роль и образ книги в романе Ф.М. Достоевского “Идиот”». № 23-28-00258.
11. 15.40 – 16.10. Касаткина Татьяна Александровна (Москва). Апокалипсис в романе «Идиот»: структура присутствия и связи священного текста. Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Роль и образ книги в романе Ф.М. Достоевского “Идиот”». № 23-28-00258.
12. 16.10 – 16.40. Сараскина Людмила Ивановна (Москва). Герои-читатели в романе «Бесы». Грустное торжество «Апокалипсиса».
13. 16.40 – 17.10. Меерсон Ольга Анатольевна (США). «Интертексты у Достоевского как ключ к смене точки зрения в диалоге героев, автора и читателя».
14. 17.10 – 17.40. Турышева Ольга Наумовна (Екатеринбург). Чтение Достоевского как сюжетообразующее событие (на примере отдельных произведений в литературе XX-XXI вв.).
15. 17.40 – 18.10. Умудова Кямаля Айдын гызы (Азербайджан). «Кого предпочитаете? Несомненно, Достоевского. Вернее, “Братья Карамазовы”…»: по поводу одной цитаты из рассказа Шерифа Айдемира «Платок на память».
16. 18.10 – 18.40. Борисова Валентина Васильевна (Москва - Уфа). «Вечные книги» человечества в тезаурусе Достоевского. Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Терминологический словарь-тезаурус “евангельского текста” Ф.М. Достоевского». № 22-28-00833.
17. 18.40 – 19.10. Львова Ирина Вильевна (Петрозаводск). Книги Достоевского в произведениях американской литературы 20 века (Н. Уэст, Д. Ирвинг, Ф. Рот).
https://www.youtube.com/watch?v=3phWLGDE6a0
День первый.
10.00 – 10.10. Открытие конференции. Приветственное слово заместителя директора ИМЛИ РАН, д.ф.н. Юлии Вадимовны Шевчук.
10.10 – 14.10. Утреннее заседание. Ведущий Николай Николаевич Подосокорский.
1. 10.10 – 10.40. Боборыкина Татьяна Александровна (Санкт-Петербург). Слова, слова, слова: Книга в книгах Данте, Шекспира, Пушкина, Достоевского.
2. 10.40 – 11.10. Воробьёва Оксана Александровна (Москва). «Внутренний замок» Парфена Рогожина: о возможном влиянии Терезы Авильской на Ф.М. Достоевского.
3. 11.10 – 11.40. Тарасова Наталья Александровна (Санкт-Петербург). Достоевский – читатель газетной хроники.
4. 11.40 – 12.10. Степанян-Румянцева Елена Владимировна (Москва). Тема чтения в «Идиоте» и в «книжной сюите» Камиля Коро.
5. 12.10 – 12.40. Машкова Екатерина Евгеньевна (Симферополь). «Не читал, но осуждаю»: наследие Ф.М. Достоевского в рецепции героев романа И. Эренбурга «День второй».
6. 12.40 – 13.10. Ковалевская Татьяна Вячеславовна (Москва). Предметные манифестации священного и демонического в произведениях Достоевского.
7. 13.10 – 13.40. Ефременкова Мария Эдуардовна (Калуга). Влияние романов Эжена Сю «Парижские тайны» и Дюма-сына «Дама с камелиями» на творчество Достоевского.
8. 13.40 – 14.10. Корбелла Катерина (Москва). Книга как вещь в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Роль и образ книги в романе Ф.М. Достоевского “Идиот”». № 23-28-00258.
9. 14.10 – 14.40. Магарил-Ильяева Татьяна Георгиевна (Москва). «Мадам Бовари» в «Идиоте» (продолжение темы). Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Роль и образ книги в романе Ф.М. Достоевского “Идиот”». № 23-28-00258.
14.40 – 15.10. Перерыв.
15.10 – 19.40. Дневное заседание. Ведущая Татьяна Александровна Касаткина.
10. 15.10 – 15.40. Подосокорский Николай Николаевич (Великий Новгород – Москва). «История» Ф.К. Шлоссера в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Роль и образ книги в романе Ф.М. Достоевского “Идиот”». № 23-28-00258.
11. 15.40 – 16.10. Касаткина Татьяна Александровна (Москва). Апокалипсис в романе «Идиот»: структура присутствия и связи священного текста. Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Роль и образ книги в романе Ф.М. Достоевского “Идиот”». № 23-28-00258.
12. 16.10 – 16.40. Сараскина Людмила Ивановна (Москва). Герои-читатели в романе «Бесы». Грустное торжество «Апокалипсиса».
13. 16.40 – 17.10. Меерсон Ольга Анатольевна (США). «Интертексты у Достоевского как ключ к смене точки зрения в диалоге героев, автора и читателя».
14. 17.10 – 17.40. Турышева Ольга Наумовна (Екатеринбург). Чтение Достоевского как сюжетообразующее событие (на примере отдельных произведений в литературе XX-XXI вв.).
15. 17.40 – 18.10. Умудова Кямаля Айдын гызы (Азербайджан). «Кого предпочитаете? Несомненно, Достоевского. Вернее, “Братья Карамазовы”…»: по поводу одной цитаты из рассказа Шерифа Айдемира «Платок на память».
16. 18.10 – 18.40. Борисова Валентина Васильевна (Москва - Уфа). «Вечные книги» человечества в тезаурусе Достоевского. Доклад подготовлен по гранту РНФ: «Терминологический словарь-тезаурус “евангельского текста” Ф.М. Достоевского». № 22-28-00833.
17. 18.40 – 19.10. Львова Ирина Вильевна (Петрозаводск). Книги Достоевского в произведениях американской литературы 20 века (Н. Уэст, Д. Ирвинг, Ф. Рот).
https://www.youtube.com/watch?v=3phWLGDE6a0
YouTube
Конференция «Книга в книге» ИМЛИ РАН. 1-й день
Международная научная онлайн-конференция «Книга в книге», посвященная 85-летию со дня рождения великого русского филолога Александра Викторовича Михайлова (1938–1995), 2–4 октября 2023 года. Организаторы: Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН…
Международная научная онлайн-конференция «Книга в книге», посвященная 85-летию со дня рождения великого русского филолога Александра Викторовича Михайлова (1938–1995), 2–4 октября 2023 года. Организаторы: Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН, Научно-исследовательский центр «Ф.М. Достоевский и мировая культура», Комиссия по изучению творческого наследия Ф.М. Достоевского Научного совета «История мировой культуры» РАН
День второй. 3 октября.
11.00 – 15.00. Утреннее заседание. Ведущая Катерина Корбелла.
19. 11.00 – 11.30. Дзюбенко Михаил Александрович (Москва, независимый исследователь). Литературные суды как разновидность революционной мистерии.
20. 11.30 – 12.00. Довгий Ольга Львовна (Москва, МГУ). Универсальный книжный сюжет в сатирах А.Д. Кантемира.
21. 12.00 – 12.30. Гаркун Элла Борисовна (Санкт-Петербург, НИУ ВШЭ). Мемуары Казановы в русской литературе XIX века.
22. 12.30 – 13.00. Кшондзер Мария Карловна (Германия, Literarisch-Musikalische Gesellschaft “Arion”). «Фауст» Гете как контрапункт одноименной повести И.С. Тургенева.
23. 13.00 – 13.30. Гачева Анастасия Георгиевна (Москва, ИМЛИ РАН). «За книгою стоит сам написавший ее, т. е. род человеческий»: образ книги в «Философии общего дела» Н.Ф. Федорова.
24. 13.30 – 14.00. Сонина Елена Сергеевна (Санкт-Петербург, СПбГУ). Высмеивание книги и ее читателя в русской журнальной карикатуре XIX – начала ХХ века.
25. 14.00 – 14.30. Саляева Елена Сергеевна (Санкт-Петербург, РХГА). Круг женского чтения в России конца XIX – начала XX века на материале дневниковых текстов.
26. 14.30 – 15.00. Глухова Елена Валерьевна (Москва, ИМЛИ РАН). Антропософский ракурс «Преступления и наказания» в докладе Андрея Белого на открытии московской Вольфилы.
15.00 – 15.30. Перерыв.
15.30 – 18.30. Дневное заседание. Ведущая Татьяна Георгиевна Магарил-Ильяева.
27. 15.30 – 16.00. Пантиелев Григорий Яковлевич (Германия, Бременский университет). Петрарка перечитывает Книгу Иова.
28. 16.00 – 16.30. Шахова Вероника Евгеньевна (Архангельск, САФУ). Образ горящей книги в романе К.С. Бадигина «Путь на Грумант».
29. 16.30 – 17.00. Мотеюнайте Илона Витаутасовна (Псков, ПсковГУ). «Апокалипсис» как предмет и символ в романе С.Н. Дурылина «Колокола».
30. 17.00 – 17.30. Барсова-Гринева Екатерина (Москва, независимый исследователь). Ершалаимские главы романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: замысел и воплощение.
31. 17.30 – 18.00. Черняк Мария Александровна (Санкт-Петербург, РГПУ им. А.И. Герцена). Трансформация образа «Книги» в современной антиутопии.
32. 18.00 – 18.30. Кривонос Владислав Шаевич (Самара, СГСПУ). «Мертвые души» Гоголя в романе Л. Добычина «Город Эн».
https://www.youtube.com/watch?v=sGV4CoQ6XRg
День второй. 3 октября.
11.00 – 15.00. Утреннее заседание. Ведущая Катерина Корбелла.
19. 11.00 – 11.30. Дзюбенко Михаил Александрович (Москва, независимый исследователь). Литературные суды как разновидность революционной мистерии.
20. 11.30 – 12.00. Довгий Ольга Львовна (Москва, МГУ). Универсальный книжный сюжет в сатирах А.Д. Кантемира.
21. 12.00 – 12.30. Гаркун Элла Борисовна (Санкт-Петербург, НИУ ВШЭ). Мемуары Казановы в русской литературе XIX века.
22. 12.30 – 13.00. Кшондзер Мария Карловна (Германия, Literarisch-Musikalische Gesellschaft “Arion”). «Фауст» Гете как контрапункт одноименной повести И.С. Тургенева.
23. 13.00 – 13.30. Гачева Анастасия Георгиевна (Москва, ИМЛИ РАН). «За книгою стоит сам написавший ее, т. е. род человеческий»: образ книги в «Философии общего дела» Н.Ф. Федорова.
24. 13.30 – 14.00. Сонина Елена Сергеевна (Санкт-Петербург, СПбГУ). Высмеивание книги и ее читателя в русской журнальной карикатуре XIX – начала ХХ века.
25. 14.00 – 14.30. Саляева Елена Сергеевна (Санкт-Петербург, РХГА). Круг женского чтения в России конца XIX – начала XX века на материале дневниковых текстов.
26. 14.30 – 15.00. Глухова Елена Валерьевна (Москва, ИМЛИ РАН). Антропософский ракурс «Преступления и наказания» в докладе Андрея Белого на открытии московской Вольфилы.
15.00 – 15.30. Перерыв.
15.30 – 18.30. Дневное заседание. Ведущая Татьяна Георгиевна Магарил-Ильяева.
27. 15.30 – 16.00. Пантиелев Григорий Яковлевич (Германия, Бременский университет). Петрарка перечитывает Книгу Иова.
28. 16.00 – 16.30. Шахова Вероника Евгеньевна (Архангельск, САФУ). Образ горящей книги в романе К.С. Бадигина «Путь на Грумант».
29. 16.30 – 17.00. Мотеюнайте Илона Витаутасовна (Псков, ПсковГУ). «Апокалипсис» как предмет и символ в романе С.Н. Дурылина «Колокола».
30. 17.00 – 17.30. Барсова-Гринева Екатерина (Москва, независимый исследователь). Ершалаимские главы романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: замысел и воплощение.
31. 17.30 – 18.00. Черняк Мария Александровна (Санкт-Петербург, РГПУ им. А.И. Герцена). Трансформация образа «Книги» в современной антиутопии.
32. 18.00 – 18.30. Кривонос Владислав Шаевич (Самара, СГСПУ). «Мертвые души» Гоголя в романе Л. Добычина «Город Эн».
https://www.youtube.com/watch?v=sGV4CoQ6XRg
YouTube
Конференция «Книга в книге» ИМЛИ РАН. 2-й день
Международная научная онлайн-конференция «Книга в книге», посвященная 85-летию со дня рождения великого русского филолога Александра Викторовича Михайлова (1938–1995), 2–4 октября 2023 года. Организаторы: Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН…
Международная научная онлайн-конференция «Книга в книге», посвященная 85-летию со дня рождения великого русского филолога Александра Викторовича Михайлова (1938–1995), 2–4 октября 2023 года. Организаторы: Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН, Научно-исследовательский центр «Ф.М. Достоевский и мировая культура», Комиссия по изучению творческого наследия Ф.М. Достоевского Научного совета «История мировой культуры» РАН
День третий. 4 октября.
10.00 – 13.30. Утреннее заседание. Ведущий Николай Николаевич Подосокорский.
33. 10.00 – 10.30. Штейнман Мария Александровна (Москва, НИУ ВШЭ). Книга в книге как способ организации реальности в фэнтезийном нарративе.
34. 10.30 – 11.00. Тулякова Наталья Александровна (Санкт-Петербург, независимый исследователь). «Внутренняя рецензия для вечности»: писатель и читатель в «Потерянном доме» А.Н. Житинского.
35. 11.00 – 11.30. Борисов Владимир Иванович (Абакан, независимый исследователь). Книга в творчестве братьев Стругацких.
36. 11.30 – 12.00. Старикова Юлия Александровна (Ростов-на-Дону, ЮФУ). Специфика присутствия романа Г. Мелвилла «Моби Дик» в произведениях Р. Брэдбери.
37. 12.00 – 12.30. Сорокина Галина Алексеевна (Москва, МГЮА). Роман Дж. Норбу «Шерлок Холмс в Тибете» – диалог с А. Конан Дойлем и Р. Киплингом.
38. 12.30 – 13.00. Апалькова Елизавета Сергеевна (Москва, ИМЛИ РАН). Евангелие как нравственный критерий добра и зла в романе Н. Нарокова «Мнимые величины».
39. 13.00 – 13.30. Спиваковский Павел Евсеевич (Москва, РГГУ). «Старопечатные» книги в метамодернистском актанте романа Т.Н. Толстой «Кысь».
13.30 – 14.00. Перерыв.
14.00 – 17.00. Дневное заседание. Ведущая Татьяна Георгиевна Магарил-Ильяева.
40. 14.00 – 14.30. Кирякова Елена Маратовна (Челябинск, ЮУрГУ). Роман Р. Олдингтона «Смерть героя» в книге Павла Улитина «Разговор о рыбе».
41. 14.30 – 15.00. Александрова Мария Александровна (Нижний Новгород, НГЛУ). Персонажи Булата Окуджавы как читатели «Евгения Онегина».
42. 15.00 – 15.30. Гельфонд Мария Марковна (Нижний Новгород, НИУ ВШЭ). Круг чтения героев в «московских повестях» Ю.В. Трифонова.
43. 15.30 – 16.00. Мартьянова Светлана Алексеевна (Владимир, ВлГУ). Книги и опыты чтения в повести А.И. Солженицына «Раковый корпус».
44. 16.00 – 16.30. Сердечная Вера Владимировна (Краснодар, КубГУ). Уильям Блейк как персонаж в англоязычной фантастике второй половины XX века.
45. 16.30 – 17.00. Колмакова Оксана Анатольевна (Иркутск, ИГУ). Символика книги в современной русской прозе.
46. 17.00 – 17.30. Абилова Фируза Абуталибовна (Махачкала, ДГУ). Интерпретация поэмы Вергилия «Энеида» в романе И.Л. Пфейффера «Гранд-отель “Европа”».
18.00 – 18.10. Перерыв.
18.10 – 19.30. Круглый стол «Феномен книги в книге в мировой культуре». Подведение итогов конференции.
Ведущий Николай Николаевич Подосокорский.
https://www.youtube.com/watch?v=E3_cqsOgy4g
День третий. 4 октября.
10.00 – 13.30. Утреннее заседание. Ведущий Николай Николаевич Подосокорский.
33. 10.00 – 10.30. Штейнман Мария Александровна (Москва, НИУ ВШЭ). Книга в книге как способ организации реальности в фэнтезийном нарративе.
34. 10.30 – 11.00. Тулякова Наталья Александровна (Санкт-Петербург, независимый исследователь). «Внутренняя рецензия для вечности»: писатель и читатель в «Потерянном доме» А.Н. Житинского.
35. 11.00 – 11.30. Борисов Владимир Иванович (Абакан, независимый исследователь). Книга в творчестве братьев Стругацких.
36. 11.30 – 12.00. Старикова Юлия Александровна (Ростов-на-Дону, ЮФУ). Специфика присутствия романа Г. Мелвилла «Моби Дик» в произведениях Р. Брэдбери.
37. 12.00 – 12.30. Сорокина Галина Алексеевна (Москва, МГЮА). Роман Дж. Норбу «Шерлок Холмс в Тибете» – диалог с А. Конан Дойлем и Р. Киплингом.
38. 12.30 – 13.00. Апалькова Елизавета Сергеевна (Москва, ИМЛИ РАН). Евангелие как нравственный критерий добра и зла в романе Н. Нарокова «Мнимые величины».
39. 13.00 – 13.30. Спиваковский Павел Евсеевич (Москва, РГГУ). «Старопечатные» книги в метамодернистском актанте романа Т.Н. Толстой «Кысь».
13.30 – 14.00. Перерыв.
14.00 – 17.00. Дневное заседание. Ведущая Татьяна Георгиевна Магарил-Ильяева.
40. 14.00 – 14.30. Кирякова Елена Маратовна (Челябинск, ЮУрГУ). Роман Р. Олдингтона «Смерть героя» в книге Павла Улитина «Разговор о рыбе».
41. 14.30 – 15.00. Александрова Мария Александровна (Нижний Новгород, НГЛУ). Персонажи Булата Окуджавы как читатели «Евгения Онегина».
42. 15.00 – 15.30. Гельфонд Мария Марковна (Нижний Новгород, НИУ ВШЭ). Круг чтения героев в «московских повестях» Ю.В. Трифонова.
43. 15.30 – 16.00. Мартьянова Светлана Алексеевна (Владимир, ВлГУ). Книги и опыты чтения в повести А.И. Солженицына «Раковый корпус».
44. 16.00 – 16.30. Сердечная Вера Владимировна (Краснодар, КубГУ). Уильям Блейк как персонаж в англоязычной фантастике второй половины XX века.
45. 16.30 – 17.00. Колмакова Оксана Анатольевна (Иркутск, ИГУ). Символика книги в современной русской прозе.
46. 17.00 – 17.30. Абилова Фируза Абуталибовна (Махачкала, ДГУ). Интерпретация поэмы Вергилия «Энеида» в романе И.Л. Пфейффера «Гранд-отель “Европа”».
18.00 – 18.10. Перерыв.
18.10 – 19.30. Круглый стол «Феномен книги в книге в мировой культуре». Подведение итогов конференции.
Ведущий Николай Николаевич Подосокорский.
https://www.youtube.com/watch?v=E3_cqsOgy4g
YouTube
Конференция «Книга в книге» ИМЛИ РАН. 3-й день
Международная научная онлайн-конференция «Книга в книге», посвященная 85-летию со дня рождения великого русского филолога Александра Викторовича Михайлова (1938–1995), 2–4 октября 2023 года. Организаторы: Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН…
05.10.2023. Татьяна Касаткина. Достоевский «Преступление и наказание» и Джоан Роулинг «Гарри Поттер»: когда наступает будущее? Международная научная конференция «Образ будущего в русской литературе XX–XXI вв.». Москва.
https://www.youtube.com/watch?v=FBnfUYrRxcQ
https://www.youtube.com/watch?v=FBnfUYrRxcQ
YouTube
Достоевский «Преступление и наказание» и Джоан Роулинг «Гарри Поттер»: когда наступает будущее?
05.10.2023. Татьяна Касаткина. Достоевский «Преступление и наказание» и Джоан Роулинг «Гарри Поттер»: когда наступает будущее? Международная научная конференция «Образ будущего в русской литературе XX–XXI вв.». Москва.
"Рассказ Достоевского «Вечный муж» (1870) впервые в науке о писателе анализируется в свете присутствующей в нем усадебно-дачной топики и помещен в контекст развития «дачного текста» русской литературы XIX века. Также прослежена динамика восприятия дачи Достоевским: от положительных коннотаций в раннем творчестве до негативных, сниженно иронических — в позднем. Установлено, что если «усадебный текст» присутствует в большинстве сочинений писателя 1840–1870-х годов, то «дачный текст» — преимущественно в двух произведениях конца 1860-х годов: романе «Идиот» (1868) и рассказе «Вечный муж».
Причина кратковременного увлечения Достоевского «дачным топосом» в пореформенную эпоху — поиск площадки для взаимодействия российских сословий по выработке общенационального мировоззрения и выявлению новых «лучших людей», будущих руководителей страны. Такую роль играли в «Идиоте» дачи Епанчиных и Лебедева. В написанном чуть позже «Вечном муже» дачи Погорельцевых и Захлебининых также являются нейтральным, срединным пространством для равноправного диалога «людей разных миров»: великосветского льва Вельчанинова и провинциального чиновника Трусоцкого.
Однако здесь происходит разочарование в социокультурных возможностях «дачного топоса»: теперь дача — лишь средоточие мещанской пошлости и посредственности, знак понижения личностного уровня человека по сравнению с усадьбой. Выводы Б.Н. Тихомирова об инволюции внутреннего мира Вельчанинова, сделанные на уровне характерологии, подтверждаются нашим анализом на уровне топики: духовно-нравственная деградация героя сопровождается его переходом из мира «усадебных» ценностей — в сферу «дачных» интересов, что соответствует заметной тенденции в жизни русского «образованного сословия» последней трети XIX века.
Все это, на наш взгляд, способно объяснить отказ Достоевского от разработки «дачного топоса» в конце 1860-х годов и возврат к «усадебному топосу» в трех последних романах, написанных в 1870-е годы".
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, «Вечный муж», русская усадьба, русская дача, «дачный текст», «дачный топос», «усадебный топос», динамика.
Богданова О.А. Семиотика дачи в рассказе Ф.М. Достоевского «Вечный муж» // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. 2023. № 3 (23). С. 66–80.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1048-semiotika-dachi-v-rasskaze-f-m-dostoevskogo-vechnyj-muzh
Причина кратковременного увлечения Достоевского «дачным топосом» в пореформенную эпоху — поиск площадки для взаимодействия российских сословий по выработке общенационального мировоззрения и выявлению новых «лучших людей», будущих руководителей страны. Такую роль играли в «Идиоте» дачи Епанчиных и Лебедева. В написанном чуть позже «Вечном муже» дачи Погорельцевых и Захлебининых также являются нейтральным, срединным пространством для равноправного диалога «людей разных миров»: великосветского льва Вельчанинова и провинциального чиновника Трусоцкого.
Однако здесь происходит разочарование в социокультурных возможностях «дачного топоса»: теперь дача — лишь средоточие мещанской пошлости и посредственности, знак понижения личностного уровня человека по сравнению с усадьбой. Выводы Б.Н. Тихомирова об инволюции внутреннего мира Вельчанинова, сделанные на уровне характерологии, подтверждаются нашим анализом на уровне топики: духовно-нравственная деградация героя сопровождается его переходом из мира «усадебных» ценностей — в сферу «дачных» интересов, что соответствует заметной тенденции в жизни русского «образованного сословия» последней трети XIX века.
Все это, на наш взгляд, способно объяснить отказ Достоевского от разработки «дачного топоса» в конце 1860-х годов и возврат к «усадебному топосу» в трех последних романах, написанных в 1870-е годы".
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, «Вечный муж», русская усадьба, русская дача, «дачный текст», «дачный топос», «усадебный топос», динамика.
Богданова О.А. Семиотика дачи в рассказе Ф.М. Достоевского «Вечный муж» // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. 2023. № 3 (23). С. 66–80.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1048-semiotika-dachi-v-rasskaze-f-m-dostoevskogo-vechnyj-muzh
Из письма Ф.М. Достоевского старшему брату M.М. Достоевскому от 31 октября 1838 года: "Друг мой! Ты философствуешь как поэт. И как не ровно выдерживает душа градус вдохновенья, так не ровна, не верна и твоя философия. Чтоб больше знать, надо меньше чувствовать, и обратно, правило опрометчивое, бред сердца. Что ты хочешь сказать словом знать? Познать природу, душу, Бога, любовь... Это познается сердцем, а не умом. Ежели бы мы были духи, мы бы жили, носились в сфере той мысли, над которою носится душа наша, когда хочет разгадать ее. Мы же прах, люди должны разгадывать, но не могут обнять вдруг мысль.
Проводник мысли сквозь бренную оболочку в состав души есть ум. Ум — способность материальная.. . душа же, или дух, живет мыслию, которую нашептывает ей сердце.. . Мысль зарождается в душе. Ум — орудие, машина, движимая огнем душевным. . . Притом (2-я статья) ум человека, увлекшись в область знаний, действует независимо от чувства, след<овательно>, от сердца. Ежели же цель познания будет любовь и природа, тут открывается чистое поле сердцу...
Не стану с тобой спорить, но скажу, что не согласен в мненье о поэзии и философии... Философию не надо полагать простой математической задачей, где неизвестное — природа... Заметь, что поэт в порыве вдохновенья разгадывает Бога, след<овательно>, исполняет назначенье философии. След<овательно>, поэтический восторг есть восторг философии... След<овательно>, философия есть та же поэзия, только высший градус ее!
Странно, что ты мыслишь в духе нынешней философии. Сколько бестолковых систем ее родилось в умных пламенных головах; чтобы вывести верный результат из этой разнообразной кучи, надобно подвесть его под математическую формулу. Вот правила нынешней философии... Но я замечтался с тобою... Не допуская твоей вялой философии, я допускаю, однако ж, существованье вялого выраженья ее, которым я не хочу утомлять тебя...
Брат, грустно жить без надежды... Смотрю вперед, и будущее меня ужасает... Я ношусь в какой-то холодной, полярной атмосфере, куда не заползал луч солнечный... Я давно не испытывал взрывов вдохновенья... зато часто бываю и в таком состоянье, как, помнишь, Шильонский узник после смерти братьев в темнице... Не залетит ко мне райская птичка поэзии, не согреет охладелой души... Ты говоришь, что я скрытен; но вот уже и прежние мечты мои меня оставили, и мои чудные арабески, которые создавал некогда, сбросили позолоту свою. Те мысли, которые лучами своими зажигали душу и сердце, нынче лишились пламени и теплоты; или сердце мое очерствело или... дальше ужасаюсь говорить... Мне страшно сказать, ежели всё прошлое было один золотой сон, кудрявые грезы..."
Проводник мысли сквозь бренную оболочку в состав души есть ум. Ум — способность материальная.. . душа же, или дух, живет мыслию, которую нашептывает ей сердце.. . Мысль зарождается в душе. Ум — орудие, машина, движимая огнем душевным. . . Притом (2-я статья) ум человека, увлекшись в область знаний, действует независимо от чувства, след<овательно>, от сердца. Ежели же цель познания будет любовь и природа, тут открывается чистое поле сердцу...
Не стану с тобой спорить, но скажу, что не согласен в мненье о поэзии и философии... Философию не надо полагать простой математической задачей, где неизвестное — природа... Заметь, что поэт в порыве вдохновенья разгадывает Бога, след<овательно>, исполняет назначенье философии. След<овательно>, поэтический восторг есть восторг философии... След<овательно>, философия есть та же поэзия, только высший градус ее!
Странно, что ты мыслишь в духе нынешней философии. Сколько бестолковых систем ее родилось в умных пламенных головах; чтобы вывести верный результат из этой разнообразной кучи, надобно подвесть его под математическую формулу. Вот правила нынешней философии... Но я замечтался с тобою... Не допуская твоей вялой философии, я допускаю, однако ж, существованье вялого выраженья ее, которым я не хочу утомлять тебя...
Брат, грустно жить без надежды... Смотрю вперед, и будущее меня ужасает... Я ношусь в какой-то холодной, полярной атмосфере, куда не заползал луч солнечный... Я давно не испытывал взрывов вдохновенья... зато часто бываю и в таком состоянье, как, помнишь, Шильонский узник после смерти братьев в темнице... Не залетит ко мне райская птичка поэзии, не согреет охладелой души... Ты говоришь, что я скрытен; но вот уже и прежние мечты мои меня оставили, и мои чудные арабески, которые создавал некогда, сбросили позолоту свою. Те мысли, которые лучами своими зажигали душу и сердце, нынче лишились пламени и теплоты; или сердце мое очерствело или... дальше ужасаюсь говорить... Мне страшно сказать, ежели всё прошлое было один золотой сон, кудрявые грезы..."
Журнал "Новый мир" о книге: Татьяна Касаткина. «Мы будем — лица…» Аналитико-синтетическое чтение произведений Достоевского / Отв. ред. Т.Г. Магарил-Ильяева. М.: ИМЛИ РАН, 2023. 432 с.
«Первоначально я хотела разделить книгу на два больших раздела: теорию и аналитику, — но по мере составления книги в очередной раз поняла, что такое разделение искусственно и даже некорректно, что во всех составляющих книгу разделах содержится теория — в смысле нахождения и описания методов исследования, в смысле обсуждения базовых принципов работы филолога, комментатора, биографа, исследователя философии и богословия писателя, и, конечно, в смысле самом первоначальном, поскольку первоначальное значение греческого слова имеет смысл прозревания вещей невидимых в вещах очевидных <...>», — объясняет Татьяна Касаткина во Введении.
Стоит также привести цитату из главы «Как и зачем читать Достоевского»:
«„Нечитатели” Достоевского в России (да, думаю, и в мире) — это люди, которые хотели бы подстроить Достоевского под себя, под свое видение мира и свои душевные нужды, хотели бы найти в нем, признанном (хотя и постоянно отрицаемом) основателе русской философии, подтверждение своей картине мира.
Для них он предстает мрачным, жестоким, „певцом страдания” — потому что он открывает путь человеческой трансформации, а они не хотят перемены, ведь любая перестройка всегда болезненна, даже когда неправильно стоявшую кость ставят на место — болят, иногда почти непереносимо, окружающие ее мышцы.
Чтение Достоевского для таких „нечитателей” становится мучительным зазором между не хотящим меняться мной — и постоянно и настойчиво раздвигающим мои привычные границы текстом».
Татьяна Касаткина много печатается в «Новом мире». Например: «О субъект-субъектном методе чтения» (2017, № 1), «Проблема доступа к философии и богословию писателя» (2017, № 9), «Тайна и мудрость „включительности”» (2018, № 1), «Проблемы реального комментария» (2018, № 7), «Зачем Достоевский издавал „Дневник писателя”» (2019, № 6), «Un chevalier parfait!» (2022, № 4).
https://new.nm1925.ru/articles/2023/09-2023/knigi-9-2023/
«Первоначально я хотела разделить книгу на два больших раздела: теорию и аналитику, — но по мере составления книги в очередной раз поняла, что такое разделение искусственно и даже некорректно, что во всех составляющих книгу разделах содержится теория — в смысле нахождения и описания методов исследования, в смысле обсуждения базовых принципов работы филолога, комментатора, биографа, исследователя философии и богословия писателя, и, конечно, в смысле самом первоначальном, поскольку первоначальное значение греческого слова имеет смысл прозревания вещей невидимых в вещах очевидных <...>», — объясняет Татьяна Касаткина во Введении.
Стоит также привести цитату из главы «Как и зачем читать Достоевского»:
«„Нечитатели” Достоевского в России (да, думаю, и в мире) — это люди, которые хотели бы подстроить Достоевского под себя, под свое видение мира и свои душевные нужды, хотели бы найти в нем, признанном (хотя и постоянно отрицаемом) основателе русской философии, подтверждение своей картине мира.
Для них он предстает мрачным, жестоким, „певцом страдания” — потому что он открывает путь человеческой трансформации, а они не хотят перемены, ведь любая перестройка всегда болезненна, даже когда неправильно стоявшую кость ставят на место — болят, иногда почти непереносимо, окружающие ее мышцы.
Чтение Достоевского для таких „нечитателей” становится мучительным зазором между не хотящим меняться мной — и постоянно и настойчиво раздвигающим мои привычные границы текстом».
Татьяна Касаткина много печатается в «Новом мире». Например: «О субъект-субъектном методе чтения» (2017, № 1), «Проблема доступа к философии и богословию писателя» (2017, № 9), «Тайна и мудрость „включительности”» (2018, № 1), «Проблемы реального комментария» (2018, № 7), «Зачем Достоевский издавал „Дневник писателя”» (2019, № 6), «Un chevalier parfait!» (2022, № 4).
https://new.nm1925.ru/articles/2023/09-2023/knigi-9-2023/
Forwarded from КЦ «Покровские ворота»
14 ОКТЯБРЯ (СУББОТА) в 19.00
Фестиваль "Место встречи"
Презентация новой книги Татьяны Касаткиной "«Мы будем — лица…» Аналитико-синтетическое чтение произведений Достоевского" (М: ИМЛИ РАН, 2023)
В своей новой книге известный филолог, ведущий специалист по изучению творчества Ф.М. Достоевского Т.А. Касаткина ведет нас по творчеству великого русского писателя, открывая философскую и богословскую глубину его произведений, в поиске ответа на вопрос о том, как формируется художественный текст, способный запустить преображение своих читателей.
Книгу можно купить на сайте нашего магазина.
ВХОД СВОБОДНЫЙ
Фестиваль "Место встречи"
Презентация новой книги Татьяны Касаткиной "«Мы будем — лица…» Аналитико-синтетическое чтение произведений Достоевского" (М: ИМЛИ РАН, 2023)
В своей новой книге известный филолог, ведущий специалист по изучению творчества Ф.М. Достоевского Т.А. Касаткина ведет нас по творчеству великого русского писателя, открывая философскую и богословскую глубину его произведений, в поиске ответа на вопрос о том, как формируется художественный текст, способный запустить преображение своих читателей.
Книгу можно купить на сайте нашего магазина.
ВХОД СВОБОДНЫЙ
"В статье исследуются каллиграфические наброски из рабочих тетрадей Достоевского с записями за 1867-й год: упоминания Гарибальди, а также итальянских топонимов (Аквапенденте, Витербо, Монтеротондо, Рима, Тиволи, Фрозиноне). Анализ этих и других каллиграфий (с именами римских цезарей, короля Италии Виктора Эммануила II, папы римского Пия IX и др.) обнаруживает влияние на указанные записи газетной периодики, широко освещавшей в то время события Рисорджименто и, как следует из документальных свидетельств, находившейся в круге чтения Достоевского.
Содержание контекста, устанавливаемого благодаря этим каллиграфическим заметкам, указывает на тематические связи между записями 1860-х годов, романным творчеством Достоевского и будущим «Дневником писателя»".
Тарасова Н.А. Итальянские события 1867-го года в каллиграфических набросках Ф.М. Достоевского: по материалам газетной хроники // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал, 2023. № 3 (23). С. 81–113.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1050-italyanskie-sobytiya-1867-go-goda-v-kalligraficheskikh-nabroskakh-f-m-dostoevskogo-po-materialam-gazetnoj-khroniki
Содержание контекста, устанавливаемого благодаря этим каллиграфическим заметкам, указывает на тематические связи между записями 1860-х годов, романным творчеством Достоевского и будущим «Дневником писателя»".
Тарасова Н.А. Итальянские события 1867-го года в каллиграфических набросках Ф.М. Достоевского: по материалам газетной хроники // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал, 2023. № 3 (23). С. 81–113.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1050-italyanskie-sobytiya-1867-go-goda-v-kalligraficheskikh-nabroskakh-f-m-dostoevskogo-po-materialam-gazetnoj-khroniki
Из письма Ф.М. Достоевского отцу М.А. Достоевскому от 5-10 мая 1839 года: "Перейдя в высший класс, я нахожу совершенно необходимым абонироваться здесь на французскую библиотеку для чтенья. Сколько есть великих произведений гениев — математики и военных гениев на французском языке.
Вижу необходимость читать это; ибо я страстный охотник до наук военных, хотя не терплю математики. Что за странная наука! и что за глупость заниматься ею. С меня довольно столько, сколько требуется инженеру или еще и побольше.
Но к чему мне сделаться Паскалем или Остроградским. Математика без приложенья чистый 0, и пользы в ней столько же, как в мыльном пузыре. Скажу Вам еще, что мне жаль бросить латинского языка. Что за прелестный язык. Я теперь читаю Юлия Цезаря и после 2-х годичной разлуки с латинским языком понимаю решительно всё".
Вижу необходимость читать это; ибо я страстный охотник до наук военных, хотя не терплю математики. Что за странная наука! и что за глупость заниматься ею. С меня довольно столько, сколько требуется инженеру или еще и побольше.
Но к чему мне сделаться Паскалем или Остроградским. Математика без приложенья чистый 0, и пользы в ней столько же, как в мыльном пузыре. Скажу Вам еще, что мне жаль бросить латинского языка. Что за прелестный язык. Я теперь читаю Юлия Цезаря и после 2-х годичной разлуки с латинским языком понимаю решительно всё".
Из письма Ф.М. Достоевского к старшему брату M.М. Достоевскому от 16 августа 1839 года: "Что мне сказать тебе о себе... Давно я не говорил с тобою искренно. Не знаю, нахожусь ли я и теперь в духе, чтобы говорить с тобою об этом. Не знаю, но теперь гораздо чаще смотрю на меня окружающее с совершенным бесчувствием. Зато сильнее бывает со мною и пробуждение. Одна моя цель быть на свободе. Для нее я всем жертвую. Но часто, часто думаю я, что доставит мне свобода... Что буду я один в толпе незнакомой?
Я сумею развязать со всем этим; но, признаюсь, надо сильную веру в будущее, крепкое сознанье в себе, чтобы жить моими настоящими надеждами; но что же? всё равно, сбудутся ли они или не сбудутся; я свое сделаю. Благословляю минуты, в которые я мирюсь с настоящим (а эти минуты чаще стали посещать меня теперь). В эти минуты яснее <сознаю свое> положение, и я уверен, <что эти> святые надежды сбудутся.
<... ду>х не спокоен теперь; но в этой <борьбе> духа созревают обыкновенно характеры <сил>ьные; туманный взор яснеет, а вера в жизнь получает источник более чистый и возвышенный. Душа моя недоступна прежним бурным порывам. Всё в ней тихо, как в сердце человека, затаившего глубокую тайну; учиться, «что значит человек и жизнь», — в этом довольно успеваю я; учить характеры могу из писателей, с которыми лучшая часть жизни моей протекает свободно и радостно; более ничего не скажу о себе. Я в себе уверен. Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком".
Я сумею развязать со всем этим; но, признаюсь, надо сильную веру в будущее, крепкое сознанье в себе, чтобы жить моими настоящими надеждами; но что же? всё равно, сбудутся ли они или не сбудутся; я свое сделаю. Благословляю минуты, в которые я мирюсь с настоящим (а эти минуты чаще стали посещать меня теперь). В эти минуты яснее <сознаю свое> положение, и я уверен, <что эти> святые надежды сбудутся.
<... ду>х не спокоен теперь; но в этой <борьбе> духа созревают обыкновенно характеры <сил>ьные; туманный взор яснеет, а вера в жизнь получает источник более чистый и возвышенный. Душа моя недоступна прежним бурным порывам. Всё в ней тихо, как в сердце человека, затаившего глубокую тайну; учиться, «что значит человек и жизнь», — в этом довольно успеваю я; учить характеры могу из писателей, с которыми лучшая часть жизни моей протекает свободно и радостно; более ничего не скажу о себе. Я в себе уверен. Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком".
Из письма Ф.М. Достоевского брату M.M. Достоевскому от 1 января 1840 года: "Ты писал ко мне, брат, что я не читал Шиллера. Ошибаешься, брат! Я вызубрил Шиллера, говорил им, бредил им; и я думаю, что ничего более кстати не сделала судьба в моей жизни, как дала мне узнать великого поэта в такую эпоху моей жизни; никогда бы я не мог узнать его так, как тогда. Читая с ним Шиллера, я поверял над ним и благородного, пламенного Дон Карлоса, и маркиза Позу, и Мортимера.
Эта дружба так много принесла мне и горя и наслажденья! Теперь я вечно буду молчать об этом; имя же Шиллера стало мне родным, каким-то волшебным звуком, вызывающим столько мечтаний; они горьки, брат; вот почему я ничего не говорил с тобою о Шиллере, о впечатленьях, им произведенных: мне больно, когда услышу хоть имя Шиллера.
Хотел было много написать тебе в ответ на твои нападки на меня, на то, что ты не понял слов моих. Также и потолковать кой о чем; но нынешнее письмо к тебе доставило мне столько сладких минут, мечтаний, воспоминаний, что я решительно не способен говорить о другом. Оправдаюсь только в одном: я не сортировал великих поэтов, и тем более не зная их. Я никогда не делал подобных параллелей, как, н<апример>, Пушкин и Шиллер. Не знаю, с чего ты взял это; выпиши мне, пожалуйста, слова мои; а я отрекаюсь от подобной сортировки; может быть, говоря о чем-нибудь, я поставил рядом Пушкина и Шиллера, но я думаю, что между этими 2-мя словами есть запятая. Они ни мало не похожи друг на друга. Пушкин и Байрон так.
Что же касается до Гомера и Victor'a Hugo, то ты, кажется, нарочно не хотел понять меня. Вот как я говорю: Гомер (баснословный человек, может быть как Христос, воплощенный богом и к нам посланный) может быть параллелью только Христу, а не Гете. Вникни в него брат, пойми «Илиаду», прочти ее хорошенько (ты ведь не читал ее? признайся). Ведь в «Илиаде» Гомер дал всему древнему миру организацию и духовной и земной жизни, совершенно в такой же силе, как Христос новому. Теперь поймешь ли меня?
Victor Hugo как лирик чисто с ангельским характером, с христианским младенческим направленьем поэзии, и никто не сравнится с ним в этом, ни Шиллер (сколько ни христианск<ий> поэт Шиллер), ни лирик Шекспир, я читал его сонеты на французском, ни Байрон, ни Пушкин. Только Гомер с такою же неколебимою уверенностию в призванье, с младенческим верованием в бога поэзии, которому служит он, похож в направленье источника поэзии на Victor'a Hugo, но только в направленье, а не в мысли, которая дана ему природою и которую он выражал; я и не говорю про это. Державин, кажется, может стоять выше их обоих в лирике".
Эта дружба так много принесла мне и горя и наслажденья! Теперь я вечно буду молчать об этом; имя же Шиллера стало мне родным, каким-то волшебным звуком, вызывающим столько мечтаний; они горьки, брат; вот почему я ничего не говорил с тобою о Шиллере, о впечатленьях, им произведенных: мне больно, когда услышу хоть имя Шиллера.
Хотел было много написать тебе в ответ на твои нападки на меня, на то, что ты не понял слов моих. Также и потолковать кой о чем; но нынешнее письмо к тебе доставило мне столько сладких минут, мечтаний, воспоминаний, что я решительно не способен говорить о другом. Оправдаюсь только в одном: я не сортировал великих поэтов, и тем более не зная их. Я никогда не делал подобных параллелей, как, н<апример>, Пушкин и Шиллер. Не знаю, с чего ты взял это; выпиши мне, пожалуйста, слова мои; а я отрекаюсь от подобной сортировки; может быть, говоря о чем-нибудь, я поставил рядом Пушкина и Шиллера, но я думаю, что между этими 2-мя словами есть запятая. Они ни мало не похожи друг на друга. Пушкин и Байрон так.
Что же касается до Гомера и Victor'a Hugo, то ты, кажется, нарочно не хотел понять меня. Вот как я говорю: Гомер (баснословный человек, может быть как Христос, воплощенный богом и к нам посланный) может быть параллелью только Христу, а не Гете. Вникни в него брат, пойми «Илиаду», прочти ее хорошенько (ты ведь не читал ее? признайся). Ведь в «Илиаде» Гомер дал всему древнему миру организацию и духовной и земной жизни, совершенно в такой же силе, как Христос новому. Теперь поймешь ли меня?
Victor Hugo как лирик чисто с ангельским характером, с христианским младенческим направленьем поэзии, и никто не сравнится с ним в этом, ни Шиллер (сколько ни христианск<ий> поэт Шиллер), ни лирик Шекспир, я читал его сонеты на французском, ни Байрон, ни Пушкин. Только Гомер с такою же неколебимою уверенностию в призванье, с младенческим верованием в бога поэзии, которому служит он, похож в направленье источника поэзии на Victor'a Hugo, но только в направленье, а не в мысли, которая дана ему природою и которую он выражал; я и не говорю про это. Державин, кажется, может стоять выше их обоих в лирике".
"В статье проведен анализ эссе студентов МГЛУ об авторской инсталляции Михаила Шемякина, размещенной в «Московском доме Достоевского» и представляющей собой серию графических иллюстраций к роману «Преступление и наказание». Своим названием — «Наваждения Раскольникова»— экспозиция отражает онирическое содержание произведения. Эстетические реакции современных студентов рассмотрены как показательный пример рецептивного многоголосия по отношению к нему.
В своих отзывах студенты соотнесли впечатления от графики художника с опытом постижения «Преступления и наказания» в школе, признаваясь, что он открылся им с новой, неожиданной стороны, что подтверждает эволюцию восприятия классического произведения благодаря его образной визуализации. Оказавшись, по сути, во внутреннем мире романа «Преступление и наказание», студенты обратили внимание на ключевые картины художника, в большинстве своем — на обрамляющие всю экспозицию первую и последнюю иллюстрации.
В них Шемякин передал главную идею воскресения в произведении Достоевского, что подчеркивалось во многих отзывах. Несомненно при этом сопряжение восприятия невербального и литературного текстов, что в особенности сказалось во внимании к деталям. Например, как важный был отмечен символический свет, исходящий со страниц Евангелия в руках Сони Мармеладовой, наряду с фигурой Лазаря. Судя по всему, внимательное созерцание иллюстраций Шемякина привело студентов к более глубокому пониманию смысла романа Достоевского".
Борисова В.В. Иллюстрации М. Шемякина к роману Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» в восприятии современных студентов // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. 2023. № 3 (23). C. 114–128.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1051-illyustratsii-m-shemyakina-k-romanu-f-m-dostoevskogo-prestuplenie-i-nakazanie-v-vospriyatii-sovremennykh-studentov
В своих отзывах студенты соотнесли впечатления от графики художника с опытом постижения «Преступления и наказания» в школе, признаваясь, что он открылся им с новой, неожиданной стороны, что подтверждает эволюцию восприятия классического произведения благодаря его образной визуализации. Оказавшись, по сути, во внутреннем мире романа «Преступление и наказание», студенты обратили внимание на ключевые картины художника, в большинстве своем — на обрамляющие всю экспозицию первую и последнюю иллюстрации.
В них Шемякин передал главную идею воскресения в произведении Достоевского, что подчеркивалось во многих отзывах. Несомненно при этом сопряжение восприятия невербального и литературного текстов, что в особенности сказалось во внимании к деталям. Например, как важный был отмечен символический свет, исходящий со страниц Евангелия в руках Сони Мармеладовой, наряду с фигурой Лазаря. Судя по всему, внимательное созерцание иллюстраций Шемякина привело студентов к более глубокому пониманию смысла романа Достоевского".
Борисова В.В. Иллюстрации М. Шемякина к роману Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» в восприятии современных студентов // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. 2023. № 3 (23). C. 114–128.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1051-illyustratsii-m-shemyakina-k-romanu-f-m-dostoevskogo-prestuplenie-i-nakazanie-v-vospriyatii-sovremennykh-studentov
"Я получил от москвичей 500 руб. сереб<ром>. Но у меня столько было долгов, старых и вновь накопившихся, что на печать недостало. Это бы еще ничего. Можно бы было задолжать в типографии или уплатить не все из домашних долгов, но роман еще не был готов. Кончил я его совершенно чуть ли еще не в ноябре месяце, но в декабре вздумал его весь переделать; переделал и переписал, но в феврале начал опять снова обчищать, обглаживать, вставлять и выпускать.
Около половины марта я был готов и доволен. Но тут другая история: цензора не берут менее чем на месяц. Раньше отцензировать нельзя. Они-де работой завалены. Я взял назад рукопись, не зная, на что решиться. Ибо кроме четырехнедельного цензурованья печать съест тоже недели три. Выйдет к маю месяцу. Поздно будет! Тут меня начали толкать и направо и налево, чтобы отдать мое дело в «Отечеств<енные> записки». Да пустяки. Отдашь да не рад будешь. Во-первых, и не прочтут, а если прочтут, так через полгода. Там рукописей довольно и без этой. Напечатают, денег не дадут. Это какая-то олигархия. А на что мне тут слава, когда я пишу из хлеба?
Я решился на отчаянный скачок: ждать, войти, пожалуй, опять в долги и к 1-му сентября, когда все переселятся в Петербург и будут, как гончие собаки, искать носом чего-нибудь новенького, тиснуть на последние крохи, которых, может быть, и недостанет, мой роман. Отдавать вещь в журнал значит идти под ярем не только главного maître d'hôtel'я, но даже всех чумичек и поваренков, гнездящихся в гнездах, откуда распространяется просвещение. Диктаторов не один: их штук двадцать. Напечатать самому значит пробиться вперед грудью, и если вещь хорошая, то она не только не пропадет, но окупит меня от долговой кабалы и даст мне есть.
А теперь насчет еды! Ты знаешь, брат, что я в этом отношении предоставлен собственным силам. Но как бы то ни было, а я дал клятву, что коль и до зарезу будет доходить, — крепиться и не писать на заказ. Заказ задавит, загубит всё. Я хочу, чтобы каждое произведение мое было отчетливо хорошо. Взгляни на Пушкина, на Гоголя. Написали немного, а оба ждут монументов. И теперь Гоголь берет за печатный лист 1000 руб. сереб<ром>, а Пушкин, как ты сам знаешь, продавал 1 стих по червонцу. Зато слава их, особенно Гоголя, была куплена годами нищеты и голода.
Старые школы исчезают. Новые мажут, а не пишут. Весь талант уходит в один широкий размах, в котором видна чудовищная недоделанная идея и сила мышц размаха, а дела крошечку. Beranger сказал про нынешних фельетонистов французских, что это бутылка Chambertin в ведре воды. У нас им тоже подражают. Рафаэль писал годы, отделывал, отлизывал, и выходило чудо, боги создавались под его рукою. Vernet пишет в месяц картину, для которой заказывают особенных размеров залы, перспектива богатая, наброски, размашисто, а дела нет ни гроша. Декораторы они!
Моим романом я серьезно доволен. Это вещь строгая и стройная. Есть, впрочем, ужасные недостатки. Печатание вознаградит меня. Теперь покамест я пуст. Думаю что-нибудь написать для дебюта или для денег, но пустяки писать не хочется, а на дело нужно много времени. Приближается время, в которое я обещал быть у вас, милые друзья. Но не будет средств, то есть денег. Я решил остаться на старой квартире. Здесь по крайней мере сделал контракт и знать ничего не знаешь месяцев на шесть. Так дело в том, что я всё это хочу выкупить романом. Если мое дело не удастся, я, может быть, повешусь".
Из письма Ф.М. Достоевского к старшему брату M.М. Достоевскому от 24 марта 1845 года.
Около половины марта я был готов и доволен. Но тут другая история: цензора не берут менее чем на месяц. Раньше отцензировать нельзя. Они-де работой завалены. Я взял назад рукопись, не зная, на что решиться. Ибо кроме четырехнедельного цензурованья печать съест тоже недели три. Выйдет к маю месяцу. Поздно будет! Тут меня начали толкать и направо и налево, чтобы отдать мое дело в «Отечеств<енные> записки». Да пустяки. Отдашь да не рад будешь. Во-первых, и не прочтут, а если прочтут, так через полгода. Там рукописей довольно и без этой. Напечатают, денег не дадут. Это какая-то олигархия. А на что мне тут слава, когда я пишу из хлеба?
Я решился на отчаянный скачок: ждать, войти, пожалуй, опять в долги и к 1-му сентября, когда все переселятся в Петербург и будут, как гончие собаки, искать носом чего-нибудь новенького, тиснуть на последние крохи, которых, может быть, и недостанет, мой роман. Отдавать вещь в журнал значит идти под ярем не только главного maître d'hôtel'я, но даже всех чумичек и поваренков, гнездящихся в гнездах, откуда распространяется просвещение. Диктаторов не один: их штук двадцать. Напечатать самому значит пробиться вперед грудью, и если вещь хорошая, то она не только не пропадет, но окупит меня от долговой кабалы и даст мне есть.
А теперь насчет еды! Ты знаешь, брат, что я в этом отношении предоставлен собственным силам. Но как бы то ни было, а я дал клятву, что коль и до зарезу будет доходить, — крепиться и не писать на заказ. Заказ задавит, загубит всё. Я хочу, чтобы каждое произведение мое было отчетливо хорошо. Взгляни на Пушкина, на Гоголя. Написали немного, а оба ждут монументов. И теперь Гоголь берет за печатный лист 1000 руб. сереб<ром>, а Пушкин, как ты сам знаешь, продавал 1 стих по червонцу. Зато слава их, особенно Гоголя, была куплена годами нищеты и голода.
Старые школы исчезают. Новые мажут, а не пишут. Весь талант уходит в один широкий размах, в котором видна чудовищная недоделанная идея и сила мышц размаха, а дела крошечку. Beranger сказал про нынешних фельетонистов французских, что это бутылка Chambertin в ведре воды. У нас им тоже подражают. Рафаэль писал годы, отделывал, отлизывал, и выходило чудо, боги создавались под его рукою. Vernet пишет в месяц картину, для которой заказывают особенных размеров залы, перспектива богатая, наброски, размашисто, а дела нет ни гроша. Декораторы они!
Моим романом я серьезно доволен. Это вещь строгая и стройная. Есть, впрочем, ужасные недостатки. Печатание вознаградит меня. Теперь покамест я пуст. Думаю что-нибудь написать для дебюта или для денег, но пустяки писать не хочется, а на дело нужно много времени. Приближается время, в которое я обещал быть у вас, милые друзья. Но не будет средств, то есть денег. Я решил остаться на старой квартире. Здесь по крайней мере сделал контракт и знать ничего не знаешь месяцев на шесть. Так дело в том, что я всё это хочу выкупить романом. Если мое дело не удастся, я, может быть, повешусь".
Из письма Ф.М. Достоевского к старшему брату M.М. Достоевскому от 24 марта 1845 года.
"Этот мой роман, от которого я никак не могу отвязаться, задал мне такой работы, что если бы знал, так не начинал бы его совсем. Я вздумал его еще раз переправлять, и ей-Богу к лучшему; он чуть ли не вдвое выиграл. Но уж теперь он кончен, и эта переправка была последняя. Я слово дал до него не дотрогиваться. Участь первых произведений всегда такова, их переправляешь до бесконечности.
Я не знаю, была ли «Atala» Chateaubrian'а его первым произведением, но он, помнится, переправлял ее 17 раз. Пушкин делал такие переправки даже с мелкими стихотворениями. Гоголь лощит свои чудные создания по два года, и если ты читал «Voyage Sentimental» Stern'a — крошечную книжечку, то ты помнишь, что Valter Scott в своем «Notice» о Стерне говорит, ссылаясь на авторитет Лафлёра, слуги Стерна.
Лафлёр говорил, что барин его исписал чуть ли не сотню дестей бумаги о своем путешествии во Францию. Ну, спрашивается, куда это пошло? Всё-то это составило книжоночку, которую хороший писака, как Плюшкин н<апример>, уместил бы на полудести. Не понимаю, каким образом этот же самый Вальтер Скотт мог в несколько недель писать такие, вполне оконченные создания, как «Маннеринг» например! Может быть, оттого, что ему было 40 лет.
Не знаю, брат, что со мною будет! Ты несправедливо говоришь, что меня не мучает мое положение. До дурноты, до тошноты мучает; часто я по целым ночам не сплю от мучительных мыслей. Мне говорят толковые люди, что я пропаду, если напечатаю мой роман отдельно. Говорят — положим, книга будет хороша, очень хороша. Но вы не купец. Как вы будете публиковать о нем. В газетах, что ли? Нужно непременно иметь на своей руке книгопродавца; а книгопродавец себе на уме; он не станет себя компрометировать объявлениями о неизвестном писателе. Он потеряет кредит у своих pratiques.
Каждый из порядочных книгопродавцев — хозяин нескольких журналов и газет. В журналах и газетах участвуют первейшие литераторы или претендующие на первенство. Объявляется6 о новой книге — в журнале, скрепленном их подписью, а это много значит. След<овательно>, книгопродавец поймет, когда ты придешь к нему с своим напечатанным товаром, что он может прижать тебя донельзя. Вот дело какое! А книгопродавец, — алтынная душа, прижмет непременно, и я сяду в болото, непременно сяду.
Итак, я решил обратиться к журналам и отдать мой роман за бесценок — разумеется, в « Отечеств<енные> записки». Дело в том, что «Отечеств<енные> записки» расходятся в 2 500 экземплярах, след<овательно>, читают их по крайней мере 100 000 человек. Напечатай я там — моя будущность литературная, жизнь — всё обеспечено. Я вышел в люди. Мне в «От<ечественные> записки» всегда доступ, я всегда с деньгами, а вдобавок пусть выйдет мой роман, положим, в августовском номере или в сентябре, я в октябре перепечатываю его на свой счет, уже в твердой уверенности, что роман раскупят те, которые покупают романы. К тому же объявления мне не будут стоить ни гроша. Вот дело какое!"
Из письма Ф.М. Достоевского к старшему брату M.М. Достоевскому от 4 мая 1845 года.
Я не знаю, была ли «Atala» Chateaubrian'а его первым произведением, но он, помнится, переправлял ее 17 раз. Пушкин делал такие переправки даже с мелкими стихотворениями. Гоголь лощит свои чудные создания по два года, и если ты читал «Voyage Sentimental» Stern'a — крошечную книжечку, то ты помнишь, что Valter Scott в своем «Notice» о Стерне говорит, ссылаясь на авторитет Лафлёра, слуги Стерна.
Лафлёр говорил, что барин его исписал чуть ли не сотню дестей бумаги о своем путешествии во Францию. Ну, спрашивается, куда это пошло? Всё-то это составило книжоночку, которую хороший писака, как Плюшкин н<апример>, уместил бы на полудести. Не понимаю, каким образом этот же самый Вальтер Скотт мог в несколько недель писать такие, вполне оконченные создания, как «Маннеринг» например! Может быть, оттого, что ему было 40 лет.
Не знаю, брат, что со мною будет! Ты несправедливо говоришь, что меня не мучает мое положение. До дурноты, до тошноты мучает; часто я по целым ночам не сплю от мучительных мыслей. Мне говорят толковые люди, что я пропаду, если напечатаю мой роман отдельно. Говорят — положим, книга будет хороша, очень хороша. Но вы не купец. Как вы будете публиковать о нем. В газетах, что ли? Нужно непременно иметь на своей руке книгопродавца; а книгопродавец себе на уме; он не станет себя компрометировать объявлениями о неизвестном писателе. Он потеряет кредит у своих pratiques.
Каждый из порядочных книгопродавцев — хозяин нескольких журналов и газет. В журналах и газетах участвуют первейшие литераторы или претендующие на первенство. Объявляется6 о новой книге — в журнале, скрепленном их подписью, а это много значит. След<овательно>, книгопродавец поймет, когда ты придешь к нему с своим напечатанным товаром, что он может прижать тебя донельзя. Вот дело какое! А книгопродавец, — алтынная душа, прижмет непременно, и я сяду в болото, непременно сяду.
Итак, я решил обратиться к журналам и отдать мой роман за бесценок — разумеется, в « Отечеств<енные> записки». Дело в том, что «Отечеств<енные> записки» расходятся в 2 500 экземплярах, след<овательно>, читают их по крайней мере 100 000 человек. Напечатай я там — моя будущность литературная, жизнь — всё обеспечено. Я вышел в люди. Мне в «От<ечественные> записки» всегда доступ, я всегда с деньгами, а вдобавок пусть выйдет мой роман, положим, в августовском номере или в сентябре, я в октябре перепечатываю его на свой счет, уже в твердой уверенности, что роман раскупят те, которые покупают романы. К тому же объявления мне не будут стоить ни гроша. Вот дело какое!"
Из письма Ф.М. Достоевского к старшему брату M.М. Достоевскому от 4 мая 1845 года.
"В статье рассмотрены важнейшая для исторической науки проблема границ фактической достоверности и тесно связанный с ней феномен альтернативной истории, который существует в противовес распространенному утверждению, будто история не имеет (не терпит) сослагательного наклонения.
Автор статьи исходит из убеждения, что анализ исторических событий и военных сражений, интеллектуальная и художественная рефлексии по поводу произошедшего и вообще прошлого — и личного, и общественно значимого — абсолютно незаменимы в жизни человека, страны, мира. Правом на размышления в духе альтернативной истории чрезвычайно результативно воспользовался Ф.М. Достоевский в своей речи о Пушкине (1880).
В центре статьи — содержательный анализ анимационного сериала под общим названием «История могла бы пойти по-другому», созданного в «Лаборатории Касперского» и состоящего из пяти частей: «Раскольников», «Пушкин», «Чапай», «Дарвин (эволюция)», «Джек Потрошитель». Характерно, что образ Раскольников был воспринят разработчиками мультсериала как персонаж настолько известный, что, в сущности, стал восприниматься как реальная историческая личность.
Мультфильм «Раскольников» высветил важную особенность жанра альтернативной истории: в большинстве случаев она не имеет общих решений и работает выборочно и фрагментарно, прокладывая так называемый другой путь далеко не всем и далеко не всегда. Технических изобретений превентивного действия для спасения людей от разрушительных теорий и преступных замыслов не существует. Для того чтобы история Раскольникова пошла по другому пути, нужны иные средства".
Сараскина Л.И. Казус Родиона Раскольникова, который не смог убить Алену Ивановну. Опыты альтернативной истории // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. 2023. № 3 (23). С. 129–150.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1053-kazus-rodiona-raskolnikova-kotoryj-ne-smog-ubit-alenu-ivanovnu-opyty-alternativnoj-istorii
Автор статьи исходит из убеждения, что анализ исторических событий и военных сражений, интеллектуальная и художественная рефлексии по поводу произошедшего и вообще прошлого — и личного, и общественно значимого — абсолютно незаменимы в жизни человека, страны, мира. Правом на размышления в духе альтернативной истории чрезвычайно результативно воспользовался Ф.М. Достоевский в своей речи о Пушкине (1880).
В центре статьи — содержательный анализ анимационного сериала под общим названием «История могла бы пойти по-другому», созданного в «Лаборатории Касперского» и состоящего из пяти частей: «Раскольников», «Пушкин», «Чапай», «Дарвин (эволюция)», «Джек Потрошитель». Характерно, что образ Раскольников был воспринят разработчиками мультсериала как персонаж настолько известный, что, в сущности, стал восприниматься как реальная историческая личность.
Мультфильм «Раскольников» высветил важную особенность жанра альтернативной истории: в большинстве случаев она не имеет общих решений и работает выборочно и фрагментарно, прокладывая так называемый другой путь далеко не всем и далеко не всегда. Технических изобретений превентивного действия для спасения людей от разрушительных теорий и преступных замыслов не существует. Для того чтобы история Раскольникова пошла по другому пути, нужны иные средства".
Сараскина Л.И. Казус Родиона Раскольникова, который не смог убить Алену Ивановну. Опыты альтернативной истории // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. 2023. № 3 (23). С. 129–150.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1053-kazus-rodiona-raskolnikova-kotoryj-ne-smog-ubit-alenu-ivanovnu-opyty-alternativnoj-istorii
"Думал я о тебе очень много и мучительно. Тяжела судьба твоя, милый брат! С твоим здоровьем, с твоими мыслями, без людей кругом, с скукой вместо праздника, и с семейством, о котором хоть и свята и сладка забота, но тяжело бремя — жизнь невыносима. Но не унывай духом, брат. Просветлеет время.
Видишь ли, чем больше в нас самих духа и внутреннего содержания, тем краше наш угол и жизнь. Конечно, страшен диссонанс, страшно неравновесие, которое представляет нам общество. Вне должно быть уравновешено с внутренним. Иначе, с отсутствием внешних явлений, внутреннее возьмет слишком опасный верх. Нервы и фантазия займут очень много места в существе.
Всякое внешнее явление с непривычки кажется колоссальным и пугает как-то. Начинаешь бояться жизни. Счастлив ты, что природа обильно наделила тебя любовью и сильным характером. В тебе есть еще крепкий здравый смысл и блестки бриллиантового юмора и веселости. Всё это еще спасает тебя.
Я много думаю о тебе. Но боже, как много отвратительных подло-ограниченных седобородых мудрецов, знатоков, фарисеев жизни, гордящихся опытностию, то есть своею безличностию (ибо все в одну мерку стачаны), негодных, которые вечно проповедуют довольство судьбой, веру во что-то, ограничение в жизни и довольство своим местом, не вникнув в сущность слов этих, — довольство, похожее на монастырское истязание и ограничение, и с неистощимо мелкою злостью осуждающих сильную, горячую душу не выносящего их пошлого, дневного расписания и календаря жизненного. Подлецы они с их водевильным земным счастием. Подлецы они! Встречаются иногда и бесят мучительно".
Из письма Ф.М. Достоевского к старшему брату M.М. Достоевскому от января-февраля 1847 года.
Видишь ли, чем больше в нас самих духа и внутреннего содержания, тем краше наш угол и жизнь. Конечно, страшен диссонанс, страшно неравновесие, которое представляет нам общество. Вне должно быть уравновешено с внутренним. Иначе, с отсутствием внешних явлений, внутреннее возьмет слишком опасный верх. Нервы и фантазия займут очень много места в существе.
Всякое внешнее явление с непривычки кажется колоссальным и пугает как-то. Начинаешь бояться жизни. Счастлив ты, что природа обильно наделила тебя любовью и сильным характером. В тебе есть еще крепкий здравый смысл и блестки бриллиантового юмора и веселости. Всё это еще спасает тебя.
Я много думаю о тебе. Но боже, как много отвратительных подло-ограниченных седобородых мудрецов, знатоков, фарисеев жизни, гордящихся опытностию, то есть своею безличностию (ибо все в одну мерку стачаны), негодных, которые вечно проповедуют довольство судьбой, веру во что-то, ограничение в жизни и довольство своим местом, не вникнув в сущность слов этих, — довольство, похожее на монастырское истязание и ограничение, и с неистощимо мелкою злостью осуждающих сильную, горячую душу не выносящего их пошлого, дневного расписания и календаря жизненного. Подлецы они с их водевильным земным счастием. Подлецы они! Встречаются иногда и бесят мучительно".
Из письма Ф.М. Достоевского к старшему брату M.М. Достоевскому от января-февраля 1847 года.
"Частная жизнь моя по-прежнему однообразна. Но мне опять позволили гулять в саду, в котором почти семнадцать деревьев. И это для меня целое счастье. Кроме того, я теперь могу иметь свечу по вечерам, и вот другое счастье. Третье будет, если ты мне поскорее ответишь и пришлешь «Отечественные записки»; ибо я, в качестве иногороднего подписчика, жду их как эпохи, как соскучившийся помещик в провинции. Хочешь мне прислать исторических сочинений. Это будет превосходно. Но всего лучше, если б ты мне прислал Библию (оба Завета). Мне нужно. Но если возможно будет прислать, то пришли во французском переводе. А если к тому прибавишь и славянский, то всё это будет верхом совершенства.
О здоровье моем ничего не могу сказать хорошего. Вот уже целый месяц как я просто ем касторовое масло и тем только и пробиваюсь на свете. Геморрой мой ожесточился до последней степени, и я чувствую грудную боль, которой прежде никогда не бывало. Да к тому же, особенно к ночи, усиливается впечатлительность, по ночам длинные, безобразные сны, и сверх того, с недавнего времени, мне всё кажется, что подо мной колышется пол, и я в моей комнате сижу, словно в пароходной каюте. Из всего этого я заключаю, что нервы мои расстроиваются. Когда такое нервное время находило на меня прежде, то я пользовался им, чтоб писать, — всегда в таком состоянии напишешь лучше и больше, — но теперь воздерживаюсь, чтоб не доканать себя окончательно".
Из письма Ф.М. Достоевского к старшему брату M.М. Достоевскому от 27 августа 1849 года из Петропавловской крепости.
Изображение: Петропавловская крепость в С.-Петербурге. 1840-е годы. Литография М. Иванова.
О здоровье моем ничего не могу сказать хорошего. Вот уже целый месяц как я просто ем касторовое масло и тем только и пробиваюсь на свете. Геморрой мой ожесточился до последней степени, и я чувствую грудную боль, которой прежде никогда не бывало. Да к тому же, особенно к ночи, усиливается впечатлительность, по ночам длинные, безобразные сны, и сверх того, с недавнего времени, мне всё кажется, что подо мной колышется пол, и я в моей комнате сижу, словно в пароходной каюте. Из всего этого я заключаю, что нервы мои расстроиваются. Когда такое нервное время находило на меня прежде, то я пользовался им, чтоб писать, — всегда в таком состоянии напишешь лучше и больше, — но теперь воздерживаюсь, чтоб не доканать себя окончательно".
Из письма Ф.М. Достоевского к старшему брату M.М. Достоевскому от 27 августа 1849 года из Петропавловской крепости.
Изображение: Петропавловская крепость в С.-Петербурге. 1840-е годы. Литография М. Иванова.
Forwarded from Новый мир
"Мы считаем, что прямое упоминание книги в тексте произведения (по крайней мере — в произведениях Достоевского) проводит радикальную различительную черту, позволяющую отделить авторскую интенцию от исследовательских домысливаний и проекций собственных читательских предпочтений и ассоциаций на роман.
Это вовсе не значит, что мы совершенно отрицаем возможность присутствия неназванного текста в подкладке романа Достоевского. Более того, мы точно знаем, что как минимум один такой текст в романе «Идиот» есть — это «Жизнь Иисуса» Ж. Э. Ренана, упомянутая в черновиках.
Как раз на примере «Жизни Иисуса» очень ясно видна разница между текстом упомянутым и неупомянутым в романе: Достоевский очевидно не хотел, чтобы читатель ориентировался при чтении на ренановскую книгу. Дело в том, что он пишет роман «Идиот», отталкиваясь от Ренана, а не опираясь на него. Это довольно очевидно, если мы примем во внимание, что, может быть, главное для Достоевского в романе «Идиот» и в «Жизни Иисуса» — восприятие соотношения болезни и выхода в мистическое — у него и Ренана совершенно различно и едва ли не противоположно..."
"В «Идиоте» на первый план / в базовую подкладку выходит Апокалипсис.
Причем базовым текстом автором назначается не просто Апокалипсис, а Апокалипсис с совокупностью его толкований (и это — неопределенное множество) — поскольку впервые прямо упоминается Апокалипсис в руках и устах его толкователя, Лебедева..."
ТАТЬЯНА КАСАТКИНА — «Откровение Иоанна Богослова» в романе Достоевского «Идиот»: Жена-город. "Новый мир", 2023, № 9: http://new.nm1925.ru/articles/2023/09-2023/otkrovenie-ioanna-bogoslova-v-romane-dostoevskogo-idiot-zhena-gorod/
Это вовсе не значит, что мы совершенно отрицаем возможность присутствия неназванного текста в подкладке романа Достоевского. Более того, мы точно знаем, что как минимум один такой текст в романе «Идиот» есть — это «Жизнь Иисуса» Ж. Э. Ренана, упомянутая в черновиках.
Как раз на примере «Жизни Иисуса» очень ясно видна разница между текстом упомянутым и неупомянутым в романе: Достоевский очевидно не хотел, чтобы читатель ориентировался при чтении на ренановскую книгу. Дело в том, что он пишет роман «Идиот», отталкиваясь от Ренана, а не опираясь на него. Это довольно очевидно, если мы примем во внимание, что, может быть, главное для Достоевского в романе «Идиот» и в «Жизни Иисуса» — восприятие соотношения болезни и выхода в мистическое — у него и Ренана совершенно различно и едва ли не противоположно..."
"В «Идиоте» на первый план / в базовую подкладку выходит Апокалипсис.
Причем базовым текстом автором назначается не просто Апокалипсис, а Апокалипсис с совокупностью его толкований (и это — неопределенное множество) — поскольку впервые прямо упоминается Апокалипсис в руках и устах его толкователя, Лебедева..."
ТАТЬЯНА КАСАТКИНА — «Откровение Иоанна Богослова» в романе Достоевского «Идиот»: Жена-город. "Новый мир", 2023, № 9: http://new.nm1925.ru/articles/2023/09-2023/otkrovenie-ioanna-bogoslova-v-romane-dostoevskogo-idiot-zhena-gorod/
Татьяна Касаткина: "Филолог — это посредник, выбравший свою условно «узкую» тему, хотя мне не очень нравится это слово применительно к тому, что можно очень условно назвать «объектом» исследования в филологии или вообще в культуре. Гете говорил, что если человек освоил любую профессию (пусть это будет швея), но до уровня действительного мастерства, то он познал всю Вселенную. То есть он предлагал идти не вширь, а вглубь.
Соответственно, кто такой филолог для окружающих, для других. Он — тот, кто на определенную глубину вошел именно в эту область. И на какую глубину он вошел — на такую глубину он и сможет провести вместе с собой тех читателей, которые здесь в первый раз, или даже во второй или в третий, но все равно они просто не имеют опыта такого погружения в текст — и такого изменения себя во взаимодействии с текстом.
Как если ты живешь в одном районе десять тысяч лет, и его не перестраивают радикально, то ты можешь все показать и объяснить тому, кто попал сюда впервые: провести короткими путями, показать скрытые от поверхностного взгляда красоты. Вот, собственно, первоначальная роль всех посредников в культуре — и филологов, и искусствоведов, и прочих, если мы имеем в виду их взаимодействие со слушателями, читателями и зрителями. А еще мы, зрители, можем увидеть сияние любви жителя к своему месту жительства и сродниться через это с местом, которое видели один день.
Любому произведению нужен зритель, просто для искусства, позиционируемого как «современное» — это зритель, который привносит свою концепцию и создает свою историю, а ранее филолог — это был тот «зритель», который постигает. Кто-то из тех, кто пытался автора «отменить», называл такого постигающего зрителя «отражением автора», но на самом деле он, конечно, не отражение автора, а он — тот второй в бесконечном собеседовании мира, который удостоверяет, что созданное было создано художественно. Вспомним определение художественности у Достоевского: «<…> до того ясно выразить в лицах и образах романа свою мысль, что читатель, прочтя роман, совершенно так же понимает мысль писателя, как сам писатель понимал ее, создавая свое произведение» [Достоевский, 1972–1990, т. 18, с. 80].
То есть филолог или искусствовед — это всегда тот, кто удостоверяет художественность, удостоверяет произошедший художественный акт, удостоверяет, что писателю его создание удалось. Но в прежнем искусстве он был опытным, владеющим контекстом читателем/зрителем, в котором оживало созданное, в «новом» он стал завершителем художественного акта. Как видим, впрочем, его роль меняется в соответствии с изменением роли зрителя".
«Достоевский дал почувствовать вкус того, что такое выход из уединения». Интервью с Татьяной Касаткиной // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. 2023. № 3 (23). С. 151–181.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1055-dostoevskij-dal-pochuvstvovat-vkus-togo-chto-takoe-vykhod-iz-uedineniya-intervyu-s-tatyanoj-kasatkinoj
Соответственно, кто такой филолог для окружающих, для других. Он — тот, кто на определенную глубину вошел именно в эту область. И на какую глубину он вошел — на такую глубину он и сможет провести вместе с собой тех читателей, которые здесь в первый раз, или даже во второй или в третий, но все равно они просто не имеют опыта такого погружения в текст — и такого изменения себя во взаимодействии с текстом.
Как если ты живешь в одном районе десять тысяч лет, и его не перестраивают радикально, то ты можешь все показать и объяснить тому, кто попал сюда впервые: провести короткими путями, показать скрытые от поверхностного взгляда красоты. Вот, собственно, первоначальная роль всех посредников в культуре — и филологов, и искусствоведов, и прочих, если мы имеем в виду их взаимодействие со слушателями, читателями и зрителями. А еще мы, зрители, можем увидеть сияние любви жителя к своему месту жительства и сродниться через это с местом, которое видели один день.
Любому произведению нужен зритель, просто для искусства, позиционируемого как «современное» — это зритель, который привносит свою концепцию и создает свою историю, а ранее филолог — это был тот «зритель», который постигает. Кто-то из тех, кто пытался автора «отменить», называл такого постигающего зрителя «отражением автора», но на самом деле он, конечно, не отражение автора, а он — тот второй в бесконечном собеседовании мира, который удостоверяет, что созданное было создано художественно. Вспомним определение художественности у Достоевского: «<…> до того ясно выразить в лицах и образах романа свою мысль, что читатель, прочтя роман, совершенно так же понимает мысль писателя, как сам писатель понимал ее, создавая свое произведение» [Достоевский, 1972–1990, т. 18, с. 80].
То есть филолог или искусствовед — это всегда тот, кто удостоверяет художественность, удостоверяет произошедший художественный акт, удостоверяет, что писателю его создание удалось. Но в прежнем искусстве он был опытным, владеющим контекстом читателем/зрителем, в котором оживало созданное, в «новом» он стал завершителем художественного акта. Как видим, впрочем, его роль меняется в соответствии с изменением роли зрителя".
«Достоевский дал почувствовать вкус того, что такое выход из уединения». Интервью с Татьяной Касаткиной // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. 2023. № 3 (23). С. 151–181.
Читать полностью: https://www.dostmirkult.ru/ru/arkhiv/108-3-2023/1055-dostoevskij-dal-pochuvstvovat-vkus-togo-chto-takoe-vykhod-iz-uedineniya-intervyu-s-tatyanoj-kasatkinoj
