Следующую игру предложил Уоррен Баффет, генеральный директор и крупнейший акционер Berkshire Hathaway и один из богатейших людей в мире в своей статье в The New York Times от 10 сентября 2000 года (http://www.nytimes.com/2000/09/10/opinion/the-billion..). Вот небольшая цитата оттуда:
«Позвольте мне предложить причудливый мысленный эксперимент... Предположим, что внесен законопроект о реформе, которая повышает лимит на пожертвования физических лиц на избирательную кампанию кандидатов в Конгресс с 1000 долл. до, скажем, 5000 долл., но запрещает пожертвования из всех других источников, в том числе от корпораций и союзов. Эти организации могут по-прежнему поощрять своих сотрудников, акционеров или членов к их личному участию и взносам в избирательные кампании, но ничего больше. Такой законопроект, конечно, далек от панацеи от всех болезней, связанных с финансированием избирательных кампаний, но, по крайней мере, это было бы хорошим началом.»
Очевидно, что такой законопроект был бы довольно непопулярным среди политиков и никогда бы не прошел. Но далее Баффет пишет:
«Почему этот законопроект будет иметь шанс в Конгрессе, в котором доминирует статус-кво? Ну, просто предположим, что какой-то эксцентричный миллиардер (не я, не я!) cделал следующее предложение: если законопроект будет отвергнут, то этот человек пожертвует 1 миллиард долларов (не нарушая действующие правила) политической партии, которая подала больше всего голосов за то, чтобы законопроект прошел. В итоге этого жестокого применения теории игр, законопроект будет одобрен Конгрессом и не будет стоить нашему миллиардеру ничего (и он уже не покажется таким уж эксцентричным после всего этого).»
Как это может произойти? Дело в формировании доминирующих стратегий поведения.
Миллиардер пожертвует деньги только, если законопроект не пройдет через Конгресс (предположим, что у партий крайне мало законных инструментов договориться и каждая из них действует в собственных интересах). Если законопроект не прошел, и была какая-то сторона (большинство или меньшинство в Конгрессе), которая голосовала за него больше, чем любая другая сторона, то эта сторона получит 1 миллиард долларов.
Предположим, что партия меньшинства не поддерживает законопроект. Тогда большинству было бы очень легко набрать достаточное количество голосов (за законопроект), чтобы выиграть 1 миллиард долларов и при этом законопроект не прошел бы. Провал законопроекта будет означать, что партия сохранит свою текущую способность финансирования.
Предположим, что партия меньшинства поддерживает законопроект. Если партия большинства проголосует против, то это будет означать передачу 1 миллиарда долларов сопернику. Поэтому партия большинства поддержит законопроект. Чтобы победить партию меньшинства, ей придется падать достаточное количество голосов «за», чтобы законопроект действительно прошел.
Таким образом, партия большинства должна будет поддержать законопроект, независимо от того, что делает партия меньшинства.
Аналогичная логика может быть применена и к партии меньшинства: она захочет поддержать законопроект, когда большинство этого не делает. Но этого никогда не произойдет, поскольку большинство поддержит законопроект, несмотря ни на что, чтобы не дать меньшинству выиграть 1 миллиард долларов. В конечном итоге обе стороны окажут поддержку законопроекту, а миллиардер никому ничего не заплатит.
«Позвольте мне предложить причудливый мысленный эксперимент... Предположим, что внесен законопроект о реформе, которая повышает лимит на пожертвования физических лиц на избирательную кампанию кандидатов в Конгресс с 1000 долл. до, скажем, 5000 долл., но запрещает пожертвования из всех других источников, в том числе от корпораций и союзов. Эти организации могут по-прежнему поощрять своих сотрудников, акционеров или членов к их личному участию и взносам в избирательные кампании, но ничего больше. Такой законопроект, конечно, далек от панацеи от всех болезней, связанных с финансированием избирательных кампаний, но, по крайней мере, это было бы хорошим началом.»
Очевидно, что такой законопроект был бы довольно непопулярным среди политиков и никогда бы не прошел. Но далее Баффет пишет:
«Почему этот законопроект будет иметь шанс в Конгрессе, в котором доминирует статус-кво? Ну, просто предположим, что какой-то эксцентричный миллиардер (не я, не я!) cделал следующее предложение: если законопроект будет отвергнут, то этот человек пожертвует 1 миллиард долларов (не нарушая действующие правила) политической партии, которая подала больше всего голосов за то, чтобы законопроект прошел. В итоге этого жестокого применения теории игр, законопроект будет одобрен Конгрессом и не будет стоить нашему миллиардеру ничего (и он уже не покажется таким уж эксцентричным после всего этого).»
Как это может произойти? Дело в формировании доминирующих стратегий поведения.
Миллиардер пожертвует деньги только, если законопроект не пройдет через Конгресс (предположим, что у партий крайне мало законных инструментов договориться и каждая из них действует в собственных интересах). Если законопроект не прошел, и была какая-то сторона (большинство или меньшинство в Конгрессе), которая голосовала за него больше, чем любая другая сторона, то эта сторона получит 1 миллиард долларов.
Предположим, что партия меньшинства не поддерживает законопроект. Тогда большинству было бы очень легко набрать достаточное количество голосов (за законопроект), чтобы выиграть 1 миллиард долларов и при этом законопроект не прошел бы. Провал законопроекта будет означать, что партия сохранит свою текущую способность финансирования.
Предположим, что партия меньшинства поддерживает законопроект. Если партия большинства проголосует против, то это будет означать передачу 1 миллиарда долларов сопернику. Поэтому партия большинства поддержит законопроект. Чтобы победить партию меньшинства, ей придется падать достаточное количество голосов «за», чтобы законопроект действительно прошел.
Таким образом, партия большинства должна будет поддержать законопроект, независимо от того, что делает партия меньшинства.
Аналогичная логика может быть применена и к партии меньшинства: она захочет поддержать законопроект, когда большинство этого не делает. Но этого никогда не произойдет, поскольку большинство поддержит законопроект, несмотря ни на что, чтобы не дать меньшинству выиграть 1 миллиард долларов. В конечном итоге обе стороны окажут поддержку законопроекту, а миллиардер никому ничего не заплатит.
Счетчик немецкого государственного долга в первые за свою историю пошел в обратном направлении. Сейчас госдолг Германии снижается на €78 в секунду. https://goo.gl/7WfVqR
Гид по поведенческой экономике - 2017 http://www.behavioraleconomics.com/BEGuide2017.pdf
Какие рынки недооценены или переоценены по индикатору CAPE (cyclically adjusted price-earnings, P/E 10, «P/E Шиллера», отношение текущей цены акции к средней прибыли за последние 10 лет, скорректированной на инфляцию).
Самые привлекательные рынки в Европе:
Россия 5.6
Чехия 9.7
Турция 11.9
https://www.starcapital.de/en/research/research-in-charts/
Самые привлекательные рынки в Европе:
Россия 5.6
Чехия 9.7
Турция 11.9
https://www.starcapital.de/en/research/research-in-charts/
Кен зарабатывает на жизнь, управляя комбайном на ферме Люка. Из своей зарплаты Кен платит подоходный налог и взносы в систему социального страхования, за счёт которых финансируются государственные программы помощи менее удачливым жителям его района. Увы, Люк собирается поменять Кена на «Нексуса», робота, который способен работать на том же самом комбайне дольше, безопасней, в любую погоду, без перерывов на обед, без отпусков и больничных.
Билл Гейтс полагает, что для сокращения неравенства и компенсации социальных издержек, возникающих из-за негативного влияния автоматизации на число рабочих мест, либо «Нексус» должен начать платить подоходный налог, либо Люк должен заплатить высокий налог за то, что заменил Кена роботом. Доходы от этого «налога на роботов» следует направить на финансирование некоего универсального базового дохода (UBI).
Весь смысл автоматизации в том, что, в отличие от Кена, «Нексус» никогда не будет вести с Люком переговоры об условиях трудового договора. Он вообще не будет получать никаких доходов. Единственный способ рассчитать подоходный налог для «Нексуса» — взять последний годовой доход Кена в качестве базовой зарплаты и вычитать из доходов Люка подоходный налог и взносы социального страхования, эквивалентные тем, которые платил бы Кен.
… с философской точки зрения трудно оправдать принуждение Люка платить «подоходный» налог за «Нексуса» и не платить за комбайн, на котором работает «Нексус». Оба являются машинами, причём комбайн лишил работы намного больше людей, чем «Нексус». Единственное аргументированное оправдание в пользу различного отношения к ним – у «Нексуса» выше уровень автономности.
Если роботов нельзя заставить платить подоходный налог, не создав новый потенциальный конфликт между налоговыми органами и бизнесом (сопровождающийся налоговым произволом и коррупцией), может быть стоить облагать налогом «Нексус» в точке его продажи Люку? Это, конечно, возможно: государство будет собирать единовременный налог с Люка в тот момент, когда он меняет Кена на «Нексуса».
Но зачем ещё больше усложнять жизнь в условиях капитализма, которая уже и так достаточно сложна? Существует альтернатива налогу на роботов, которую легко реализовать и просто обосновать — универсальные базовые дивиденды (UBD), финансируемые за счёт доходов от всего капитала.
Представьте, что фиксированная доля всех новых выпусков ценных бумаг направляется в государственный траст, который, в свою очередь, генерирует поток доходов, из которых выплачивается UBD. В итоге, общество станет акционером всех компаний, а получаемые дивиденды будут распределяться равным образом среди всех граждан.
По мере того как автоматизация будет повышать производительность и прибыльность компаний, всё общество целиком начнёт получать от этого свою долю выгод. Никаких новых налогов, никаких сложностей в налоговом кодексе, никаких негативных последствий для существующих финансовых ресурсов социального государства.
Иными словами, забудьте о налогообложении «Нексуса» и Люка. Вместо этого, следует отдать часть акций фермы Люка в государственный траст, который затем обеспечит универсальные выплаты каждому. Кроме того, мы должны законодательно повысить зарплаты и улучшить условия труда для всех людей, которые пока ещё работают, а наши налоги обеспечат Кену пособие по безработице, гарантированную оплачиваемую работу в его районе или профессиональное переобучение.
Янис Варуфакис, “Налог на роботов”, Project Syndicate, 2017
Билл Гейтс полагает, что для сокращения неравенства и компенсации социальных издержек, возникающих из-за негативного влияния автоматизации на число рабочих мест, либо «Нексус» должен начать платить подоходный налог, либо Люк должен заплатить высокий налог за то, что заменил Кена роботом. Доходы от этого «налога на роботов» следует направить на финансирование некоего универсального базового дохода (UBI).
Весь смысл автоматизации в том, что, в отличие от Кена, «Нексус» никогда не будет вести с Люком переговоры об условиях трудового договора. Он вообще не будет получать никаких доходов. Единственный способ рассчитать подоходный налог для «Нексуса» — взять последний годовой доход Кена в качестве базовой зарплаты и вычитать из доходов Люка подоходный налог и взносы социального страхования, эквивалентные тем, которые платил бы Кен.
… с философской точки зрения трудно оправдать принуждение Люка платить «подоходный» налог за «Нексуса» и не платить за комбайн, на котором работает «Нексус». Оба являются машинами, причём комбайн лишил работы намного больше людей, чем «Нексус». Единственное аргументированное оправдание в пользу различного отношения к ним – у «Нексуса» выше уровень автономности.
Если роботов нельзя заставить платить подоходный налог, не создав новый потенциальный конфликт между налоговыми органами и бизнесом (сопровождающийся налоговым произволом и коррупцией), может быть стоить облагать налогом «Нексус» в точке его продажи Люку? Это, конечно, возможно: государство будет собирать единовременный налог с Люка в тот момент, когда он меняет Кена на «Нексуса».
Но зачем ещё больше усложнять жизнь в условиях капитализма, которая уже и так достаточно сложна? Существует альтернатива налогу на роботов, которую легко реализовать и просто обосновать — универсальные базовые дивиденды (UBD), финансируемые за счёт доходов от всего капитала.
Представьте, что фиксированная доля всех новых выпусков ценных бумаг направляется в государственный траст, который, в свою очередь, генерирует поток доходов, из которых выплачивается UBD. В итоге, общество станет акционером всех компаний, а получаемые дивиденды будут распределяться равным образом среди всех граждан.
По мере того как автоматизация будет повышать производительность и прибыльность компаний, всё общество целиком начнёт получать от этого свою долю выгод. Никаких новых налогов, никаких сложностей в налоговом кодексе, никаких негативных последствий для существующих финансовых ресурсов социального государства.
Иными словами, забудьте о налогообложении «Нексуса» и Люка. Вместо этого, следует отдать часть акций фермы Люка в государственный траст, который затем обеспечит универсальные выплаты каждому. Кроме того, мы должны законодательно повысить зарплаты и улучшить условия труда для всех людей, которые пока ещё работают, а наши налоги обеспечат Кену пособие по безработице, гарантированную оплачиваемую работу в его районе или профессиональное переобучение.
Янис Варуфакис, “Налог на роботов”, Project Syndicate, 2017