"Дневник добровольца" лауреат премии журнала "Москва" за 2024 год.

У меня на эту и эту тему есть вот это.
:)

Пётр, я богатый! Близкие мне люди уже намекнули на то, что я, заступаясь за "Слово" (а по сути, отвечая на естественно возникающие вопросы), отрабатываю гонорар в пятьдесят тысяч, который был обещан за участие в работе жюри. Откуда только взяли такую сумму, не знаю. Слишком уж мелковата для меня. Я же птица высокого полёта!
:)

Главный триумф года: важнейший и светоносный человек и важная, яркая книга, которая растопит все льды.

https://yangx.top/vozhak_Z/1083?single

Юрий Казарин


* * *
Озеро с трещиной перейду —
детство бросает в дрожь:
слово произнесёшь —
дом замолчит в саду.
 
Любит лёд золотые ноги,
ласковые башмаки,
по берегам рассаживаются боги
и, красивые, слушают кровь реки.
 
Бормотанье пустот, песнь немую
глубины, вспоминающей рот:
дозимую —
а вода разрывает себя и поёт.

Ларису В. возмутило не присутствие Ершовой, а отсутствие Котеленеца. В следующий раз, пытаясь раздуть скандал, пусть будет честной. Хотя бы перед собой.

Валерий Котеленец подал на премию книгу со стихами написанными в 18-22-м годах. О происходящем в стране с 22-го года ни слова.

Не знаю, каким образом алтайской подвижнице удалось протащить эту книгу в короткий список. Потому что по графе актуальность (соответствие сегодняшнему дню) она никак. Явно, что был задействован «административный ресурс».

Но критерии Национальной премии «Слово» обозначены чётко. Мне, как члену жюри последнего этапа, неловко даже говорить о том, что отступать от них - при всей люви к стихам Валерия – равносильно преступлению. Перед своей совестью.

Ели бы премия была в 20-м году, или в 21-м, то Валерий К. победил бы. По моему мнению. Без всяких сомнений. Первое место. Не ниже второго. Хорошо, третье. Не столь важно. А сейчас - то, что мы увидели. Селяви. Страна три года другим воздухом дышит, и мне странно, что алтайская подвижница этого не знает.

МАРИНА КУДИМОВА
Книга
 
Какая хорошая книга была!
Да все дочитать не давали дела.
 
Ты помнишь, ты помнишь?
                                         На первой главе
Лежали с тобой голова к голове.
 
На третьей главе поцелуй настигал,
На пятой главе нас будил нахтигаль.
 
Я в лодку садилась, ты прыгал в седло.
Что дальше? А дальше-то чтенье не шло.
 
И, только устав кочевать и летать,
Мы вновь принимались ту книгу читать.
 
Но время неслось на часах с ремешком,
И книгу бросали мы вверх корешком
 
На той же странице, на слове «почти»,
Где угол был загнут, чтоб сразу найти.
 
В отпетом отеле, в пропащей земле
Мы книгу забыли на пыльном столе.
 
Нас мучили сны и глодали года,
И мы вспоминали о ней иногда.
 
Сгорела любовь, спрессовалась зола…
Какая хорошая книга была!
 
Вошли кое-как в хитрованскую роль,
И вдруг письмоносец принёс бандероль:
 
Наложенным книга пришла платежом
В обложке другой, в пересказе чужом.
 
Открыли страницу… Нет слова «почти»!
Ни дать и ни взять, никого не спасти.
 
Глава золотая грибком заросла…
Какая хорошая книга была!
 
И мы, мертвечину ловя на живца,
Забыв середину, не знаем конца.
 
Заполнен стеллаж недочитанных книг…
А юг всё мятежен, а север всё дик.

Если подводить итоги года для "Союза 24 февраля", то даже при беглом отстраненном взгляде, а тем более при пристальном недоброжелательном, очевидно, что в кратчайший срок в стране сформировано внеинституциональное экспертное сообщество по литературе. С мнением этого сообщества, даже вопреки желанию, вынуждены считаться официальные союзы, издательства и СМИ. Если посчитать количество ссылок в статьях и сетевых репликах на документы союза или программные высказывания отдельных членов, можно получить всеобъемлющий анамнез того, что требует скорейшего излечения. Именно по этой причине, а так же из-за внятной и последовательной позиции по отстаиванию культурной безопасности страны, свободы творческого высказывания и прав писателей, с Союзом с готовностью работают и политические партии, и профильные думские комитеты, и представители министерств. Радует, что наши инициативы находят поддержку в Администраци. Президента. Это ответ на вопрос: может ли неформальное профессиональное объединение влиять на культурную политику страны. Может. И должно влиять. Недоброжелатели обвиняют "февралистов" в стяжании грантов, в "распиле" бюджетных средств, в "перетягивании одеяла на себя" и вообще во всех грехах вплоть до неопускания за собой стульчака и невыключения света в уборной. Спешу расстроить особо яростно-нетерпимых коллег: гранты и бюджеты в России получают официальные организации, к которым "Союз 24 февраля" не относится. Мы даже не творческий Союз. Мы общественное объединение, инициатива неравнодушных профессионалов, которые взвалили на себя обязательства перед прошлыми и будущими поколениями литераторов. Уважая тяжелый вдохновенный труд коллег, "Союз 24 февраля" отстаивает не столько профессиональные права писателя, сколь право читателя на независимую и наполненную отечественную словесность, исторически ответственную за смыслы для общества и сохранение для грядущего самого русского языка, как языка не просто государственного, а языка рождающего формулы бытия нации.

Мода на стихи дошла до Государственной думы. Как участник литературного цеха, только приветствую. )

***

Давно это было,
когда меня ещё не было.

Мама моя –
комсомолка, спортсменка,
как в те времена говорили
о самых лучших, –
устроилась на работу,
окончив техникум.

Начальник вызвал к себе
познакомиться
с новой сотрудницей.
Молодая, сказали, ретивая,
вот и вызвал.

Поговорили они о работе,
о личных проблемах.

Начальник выслушал просьбы,
сделал пометки в журнале
и попросил чаю, налить чаю.

Мама вспылила,
сказала, что не нанималась
чай подносить начальству,
что не прислуга, а молодые кадры –
будущее страны.

Начальник вздохнул,
встал из-за стола
и нетвёрдой походкой
к чайнику сам подошёл,
налил себе кружку
и отпустил мою маму.

Давно это было,
когда меня ещё не было.

Мама вернулась на рабочее место.
Чертежи, бумаги плыли в глазах,
линейки с карандашами
валились из рук.

С возмущением рассказала
старшим сотрудникам
о выходке начальника,
предположив, что выпивший:
«Как такое возможно
в советской стране!»

«Дочка, не пьющий он, –
тихо ответили маме, –
ноги свои потерял на войне,
ходит с трудом на протезах».

Мама через всю жизнь
пронесла чувство вины за тот случай
и незадолго до смерти
рассказала о нём, подытожив:

«Просят чаю,
налей, принеси,
не сломаешься, сын...»

Гордыни во мне столько,
что можно мешками
сто лет отгружать,
и не отгрузишь
малую толику даже.

Работаю над собой.
Просят чай принести,
иду, хромая, и приношу чай.

Что общество болеет, к бабке не ходи. А пытаешься разговаривать, так на тебя навешивают все мировые грехи и делают крайним.

Включается инстинкт толпы. Люди путают берега. Вплоть до обвинений в порядочности, открытости и смелости, дескать, опять на амбразуру лёг, там умри же, собака.

Теряют достоинство даже те, в ком это человеческое качество казалось врожденным. Обиды, склоки, мелочность, параноидальный бред, истерия. Такое понятие, как честь, становится признаком идиотизма.

И всё это под видом защиты литературной России. Смешно.

Пока униженная и оскорбленная литературная Россия хейтит Нацпремию "Слово", работаем, не покладая рифм.

К нам присоединился Олег Демидов. Выступления безгонорарные, а некоторые поэты нынче запрашивают такие суммы, что ни одному Шаману не снилось. Потому приходится подключать к работе славных литературоведов.

Так и живём. Критики, в лице Матвея Раздельного, на войне. Литературоведы прикрывают дорогостоящих поэтов на сцене. А сами дорогостоящие поэты хейтят с дивана "Слово".

Я уже начинаю ждать, когда Игорь Караулов наконец-таки психанет от усталости и его заменит Алексей Колобородов.
😆

Друзья, напоминаю, что мою книгу «Русские голоса» уже сейчас можно предзаказать в магазине издательства.

Книга состоит из двух частей, первая часть — это лучшие военно-патриотические тексты с момента начала СВО; вторая часть — философская, любовная и городская лирика за тот же период плюс некоторое количество более ранних текстов.

Почти 200 страниц лучшего, что было написано мной если не за всю жизнь, то, по крайней мере, за последние пять лет.

Автор предисловия — Захар Прилепин.
Составитель — Олег Демидов.
Ангел-хранитель — Алексей Колобродов.

Я буду очень счастлива знать, что это не прошло даром.

Стоит отметить недоработку "Союза 24 февраля".

К "Итогам года с Владимиром Путиным" не было подготовлено и не прозвучало в эфире ни одного вопроса, касающегося проблем в современной литературе.

Я в курсе, что Президент в курсе. Но было бы хорошо, если бы о том, что Президент в курсе, были в курсе и другие читатели с писателями, а так же издатели.

Тяжёлый год. Трагический. Начавшийся с гибели сына. Осознать невозможно. Невозможно свыкнуться. Чтобы не потерять разум, собираешь в пучок ниточки слов, помогающих удерживать внутреннее равновесие.

Смерти не существует. Она только в моей голове, в моих мыслях. Отказываешься от них – от мыслей о смерти – и вот уже тебя наполняет жизнь. Открываются врата вечности. Улыбаешься, возвращаются силы.

Видишь ребёнка, чувствуешь его, разговариваешь с ним. Лишь бы эти разговоры не вырывались наружу, пугая окружающих. Тотальный контроль самого себя. Как на войне.

Готовился к другому. Год рисовался другим. Находясь на войне, понимал, если Бог даст вернуться, то придётся столкнуться с иным миром, отличным от мира на войне. Тем самым, где враждуют человеческие души, а не телесные оболочки. Потому хорошенько экипировал всё, что находится внутри меня – свет, радость, наивность, лёгкость, мою всепоглощающую любовь к людям и понимание того, что ответной любви, как правило, не происходит, и больнее всего бьют именно те, за кого способен положить себя.

Я был готов к предательству. К непониманию того, что двигало мной, уходящим на войну. К непониманию того, чем жил там, и что помогло выжить. Я был готов к тому, что цветной мир большой земли будет скорее раздражать, чем радовать. Невелико раздражение.

Я был готов к тому, что любители Отечества, сидящие дома на диванах, отторгнут меня, проедутся по мне на бульдозерах, как по нежизнеспособному ростку, случайно пробившемуся сквозь толщу асфальта. Невелика потеря. Особенно для того, кто склонен к одиночеству.

Я был готов к тому, что свобода выражать свои мысли у некоторых патриотичных персонажей ограничится смешками над тем, что у меня вызывает чувство гордости – от боевых наград и удостоверения ветерана до желания построить дом и посадить лес. Прогнозируемо. Защитный рефлекс. Нужно посмеяться над тем, кто сильнее тебя, чтобы твоя собственная слабость не бросалась в глаза (хотя бы в свои собственные).

Я был готов к тому, что меня назовут свихнувшимся на войне, контуженным, больным, страдающим от психических расстройств, возникших на фоне участия в боевых действиях. Когда чувствуешь себя здоровым, то любые обвинения в беспомощности кажутся повизгиванием слепых щенят. Больше умиляют, чем нервируют.

Я был готов ко многому, но только не к смерти сына. Поэтому год ушел на внутреннюю перестройку всего организма. И те силы, которые собирались во мне для преодоления непонимания между мной, отвоевавшим, и теми, кто любил меня, пока был на войне, но резко возненавидел по возвращению (солдат любят на расстоянии, будто в ожидании их скорой смерти, а уж если солдат выжил, то и любить нечего), все эти силы были брошены мною на купирование непредвиденной боли.

Так или иначе, но дом построен, а лес – посажен. Сделано три книги, которые уже можно потрогать руками. «Дневник добровольца» – для, скажем так, половозрелого читателя. Первая. Вторая книга для подростков. Переработка книги стихотворений «Он шагает по войне»: убрана брань и плоские солдатские шуточки. Третья – для самых маленьких: книжка-раскраска с моими стихами. Называется «Славный парень Огогош» (привет Робин Гуду Владимира Высоцкого).

Подготовлена к печати повесть в рассказах «Как настоящий солдат», написанная от лица десятилетнего мальчика с мирной территории, который подружился с переехавшим из прифронтового посёлка сверстником. Эта книга начала путь от издательства в типографию.

Так же подготовлена книга с рабочим названием «У меня так», написанная свободным стихом уже после возвращения с войны. О том, с чем приходится бороться в следствии этого возвращения, а самое главное, как. Книга полностью собрана, выстроена, откорректирована. Пока ожидает своего часа, чтобы выйти в свет.

В уходящем году было много творческих встреч и выступлений в составе близких по духу авторов. В следующем году постараюсь минимизировать подобную деятельность. Человек я совершенно не публичный. Она мне мешает.

Вот и всё. До годовщины смерти сына осталось меньше месяца.

Устроил себе духовное пирование: купил в архангельском Доме книги.
Наугад открыл, а там:

Ты говоришь о нравственности, друг.
Я знаю твою нравственность: наука
втереться в нужный и полезный круг.
Ты говоришь о нравственности, сука.

Ты говоришь о нравственности? Нет,
ты примеряешь выгодную позу.
Не восемь лет, а двадцать восемь лет
ты служишь либеральному колхозу…

А рядом:

Все либералы – это мы,
в лаптях, пришедшие с мороза…

Северные люди – гиперэмоциональные, сегодня не буду сдерживать эмоции. Восторг! Как сами стихи, так и их компоновка в книге.

СТАНИСЛАВ МИНАКОВ - ЛАУРЕАТ ПРЕМИИ ИСКАНДЕРА!
Поздравляю, брат! Еще покричим!

КРИК ГУСЯ ЗА ОВРАГОМ

Гусяра, кричи, гусяра, кричи,
Веселый, кричи, гусачок!
Покуда хозяин, мрачнея к ночи,
Тебя не подъял на крючок.

Пока чернослив не всандалил в гузно
И в горло горох не встромил:
Горит над округой гортанный озноб
Под шелест подрезанных крыл!

На птичьем, но все ж не на рыбьем меху
Твоя полыхает доха.
И гордо твое - не "хо-хо", не "ху-ху",
Не "хрю", не "ку-ку", не "ха-ха".

Кричи, мой Гагарин, Гоген и Гюго,
В угаре, коль песнь дорога!
Покуда у нас эге-ге - ого-го,
Потуда весьма га-га-га.

Станислав Минаков

Большой поэтический концерт "Поэты - России" в традиционно блистательном составе, на этот раз для московских студентов.
Будущее в наших руках.