#чтогдекогда
Сергей Попов о ярмарке графики «Контур». Часть 2:
В понятие «работа на бумаге» на самом деле входит широкий диапазон техник: от рисунка до фотографии. Фотография и печатная графика на международных ярмарках обычно имеют свои разделы, но здесь они перемешаны с графикой оригинальной. Пока в Нижнем Новгороде не до различений, да и различить границы техник сможет порой не всякий специалист. Например, работы Алексея Веселовского на стенде его галереи и печатной мастерской ПиранезиLAB соединяют фотографические и печатные медиа. Здесь же показаны печатные серии Никиты Алексеева, который в других галереях (Iragui, Гридчинхолл) представлен оригинальными работами; и те и другие пользуются высоким спросом. Есть и работы классиков, от рисунков Эрика Булатова, Евгения Михнова-Войтенко и Юрия Злотникова на стенде ARTZIP до офортов Дмитрия Плавинского и Льва Кропивницкого на стенде платформы Форма.
Но обращают на себя внимание стенды галерей, которые старательно, в соответствии с концепцией ярмарки, пытаются выявить особенности медиа: например, местная галерея и мастерская печатной графики Ардженто с работами московской художницы Марии Смольяниновой, исследующей возможности офорта. Или студия «Тихая» — известный уже нижегородский artist-run space, с графикой Ивана Белова, Александра Лаврова, Антона Морокова и эффектным шитым занавесом Якова Хорева на входе. Конечно, на ярмарке раздолье молодых авторов, так как на бумаге многие не боятся ни работать много, ни экспериментировать. Молодёжь есть почти на всех стендах, а есть и галереи, которые, как на столичной ярмарке blazar, посвящают им стенды целиком — те же основатели blazar’a галерея SAMPLE или нижегородская FUTURO. Наблюдать за новыми авторами интересно, хотя от единообразия некоторых приёмов устаёшь. Свежему поколению художников не хватает смелости; они словно не способны посмотреть на своё искусство со стороны, попытаться сделать резкий скачок или претендовать на прорыв. Есть риск так и продолжить мило рисовать внутри локальной тусовки.
Хочется надеяться, что ярмарка угадала с целевой аудиторией. Нижний известен своим сильным коллекционерским сообществом, и оно свою роль в поддержке ярмарки рублем сыграло. На превью подтянулись и ключевые коллекционеры из столиц. Однако важны и самые первые покупки, которые случились благодаря ярмарке. А ещё ведомые Дмитрием Володиным коллекционеры под руководством опытного жюри отобрали несколько работ для закупки в Нижегородский художественный музей — и это можно считать одним из важнейших итогов ярмарки.
События такого плана — норма для рынков искусства во всем мире. В России это первая попытка сделать ярмарку по принципу медиума, и ее однозначно признают удачной как участники, так и покупатели. К тому же она выводит ярмарочную политику за пределы столиц, в становящийся все более модным и востребованным город на месте слияния Волги и Оки. География России требует этого расширения, а Нижний Новгород все более отчетливо заявляет претензию на звание новой культурной столицы.
⏳До 28 мая 2023 года
Сергей Попов о ярмарке графики «Контур». Часть 2:
В понятие «работа на бумаге» на самом деле входит широкий диапазон техник: от рисунка до фотографии. Фотография и печатная графика на международных ярмарках обычно имеют свои разделы, но здесь они перемешаны с графикой оригинальной. Пока в Нижнем Новгороде не до различений, да и различить границы техник сможет порой не всякий специалист. Например, работы Алексея Веселовского на стенде его галереи и печатной мастерской ПиранезиLAB соединяют фотографические и печатные медиа. Здесь же показаны печатные серии Никиты Алексеева, который в других галереях (Iragui, Гридчинхолл) представлен оригинальными работами; и те и другие пользуются высоким спросом. Есть и работы классиков, от рисунков Эрика Булатова, Евгения Михнова-Войтенко и Юрия Злотникова на стенде ARTZIP до офортов Дмитрия Плавинского и Льва Кропивницкого на стенде платформы Форма.
Но обращают на себя внимание стенды галерей, которые старательно, в соответствии с концепцией ярмарки, пытаются выявить особенности медиа: например, местная галерея и мастерская печатной графики Ардженто с работами московской художницы Марии Смольяниновой, исследующей возможности офорта. Или студия «Тихая» — известный уже нижегородский artist-run space, с графикой Ивана Белова, Александра Лаврова, Антона Морокова и эффектным шитым занавесом Якова Хорева на входе. Конечно, на ярмарке раздолье молодых авторов, так как на бумаге многие не боятся ни работать много, ни экспериментировать. Молодёжь есть почти на всех стендах, а есть и галереи, которые, как на столичной ярмарке blazar, посвящают им стенды целиком — те же основатели blazar’a галерея SAMPLE или нижегородская FUTURO. Наблюдать за новыми авторами интересно, хотя от единообразия некоторых приёмов устаёшь. Свежему поколению художников не хватает смелости; они словно не способны посмотреть на своё искусство со стороны, попытаться сделать резкий скачок или претендовать на прорыв. Есть риск так и продолжить мило рисовать внутри локальной тусовки.
Хочется надеяться, что ярмарка угадала с целевой аудиторией. Нижний известен своим сильным коллекционерским сообществом, и оно свою роль в поддержке ярмарки рублем сыграло. На превью подтянулись и ключевые коллекционеры из столиц. Однако важны и самые первые покупки, которые случились благодаря ярмарке. А ещё ведомые Дмитрием Володиным коллекционеры под руководством опытного жюри отобрали несколько работ для закупки в Нижегородский художественный музей — и это можно считать одним из важнейших итогов ярмарки.
События такого плана — норма для рынков искусства во всем мире. В России это первая попытка сделать ярмарку по принципу медиума, и ее однозначно признают удачной как участники, так и покупатели. К тому же она выводит ярмарочную политику за пределы столиц, в становящийся все более модным и востребованным город на месте слияния Волги и Оки. География России требует этого расширения, а Нижний Новгород все более отчетливо заявляет претензию на звание новой культурной столицы.
⏳До 28 мая 2023 года
#хуизхуинарт
Сергей Попов об Илье Кабакове (1933-2023). Часть 1:
Не стало Ильи Кабакова. Он не дожил несколько месяцев до своего 90-летия. За отведённые ему годы он успел сделать предельно много для одного художника. Илья был всегда погружён в работу, которая заключалась не только в создании и показе новых произведений. Кабаков несколько раз серьезно менял русло современного искусства, перепродумывал его статус. В этом ему не было равных в Советском Союзе и на постсоветском пространстве. Уехав, он распространил своё воздействие на весь мир. Понятие «тотальной инсталляции» стало в конце 20 века столь же влиятельным, как реди-мейд в его начале. Художники создают их по всему миру, не думая о том, что исток этого типа искусства в Москве.
Илью Кабакова по праву называют основателем московского концептуализма. В этом смысле у него здесь много наследников, и даже те, кто был с ним в полемике, не могли уйти от его влияния. Текст в картине или текст вместо картины стали одной из ярких характеристик новейшего искусства. Нужен был Кабаков, чтобы присвоить знакомый многим приём, сделать его своим, узнаваемым. Долгое время это качество связывалось в сознании зрителей с советским миром, чуть не как пародия на него; после переезда Ильи во время перестройки сначала в Германию, а затем в США стало очевидным, что это качество может быть узнано и применено в любой стране. Кабаков стал восприниматься универсальным художником. Да, вероятно, мы будем изучать утопии и фрустрации советского социума по работам Ильи, но и в других странах в его сложносочинённых инсталляциях зрители будут узнавать собственный, близкий им мир, их страхи и тревоги, их нужды и мечты.
История Ильи Кабакова — это история последовательного успеха. Он художник, который четко понимал последствия своих действий в искусстве, моделировал ситуации и реакции. Поэтому, выехав из Советского Союза, Илья органично, более, чем кто-либо другой из русских, вписался в международную систему искусства и в рынок. Он работал с крупнейшими галереями, а его картины ставили рекорды на аукционах.
Но Кабакова заботила и доступность его искусства, возможность показывать его в разных частях света — в этом ему помогала и тиражная графика, и макеты инсталляций, и тексты о нем и методах его искусства. Оформленные им в советское время детские книги тоже оказались важной частью его наследия, они были связаны с производством его концептуальных альбомов, с холодной, экономной манерой его рисования. В последние годы в мире стали открываться его музеи. Один из них — в Эчиго-Цумари в Японии. Илья рассказывал мне, что именно в Японии он нашёл своих самых благодарных зрителей. Музей Кабакова (филиал Третьяковской галереи) будет открыт и в Москве — в его легендарной мастерской в доме «Россия» на Сретенском бульваре.
Илью заботила и связь современного искусства с классическим, отношения изображения с разными типами культуры: с литературой, с театром. Его искусство в этом отношении — кладезь для будущих исследователей, и потенциал его развёртывания огромен. Тем более, что он сам непрестанно его трактовал и, хотя о нем писали крупнейшие исследователи (Гройс, Сторр, Розенталь и другие), ему принадлежат наиболее авторитетные способы интерпретации. Кабаков — образец движения художника в среде искусства, создания легенд и историй о себе и о мире.
Сергей Попов об Илье Кабакове (1933-2023). Часть 1:
Не стало Ильи Кабакова. Он не дожил несколько месяцев до своего 90-летия. За отведённые ему годы он успел сделать предельно много для одного художника. Илья был всегда погружён в работу, которая заключалась не только в создании и показе новых произведений. Кабаков несколько раз серьезно менял русло современного искусства, перепродумывал его статус. В этом ему не было равных в Советском Союзе и на постсоветском пространстве. Уехав, он распространил своё воздействие на весь мир. Понятие «тотальной инсталляции» стало в конце 20 века столь же влиятельным, как реди-мейд в его начале. Художники создают их по всему миру, не думая о том, что исток этого типа искусства в Москве.
Илью Кабакова по праву называют основателем московского концептуализма. В этом смысле у него здесь много наследников, и даже те, кто был с ним в полемике, не могли уйти от его влияния. Текст в картине или текст вместо картины стали одной из ярких характеристик новейшего искусства. Нужен был Кабаков, чтобы присвоить знакомый многим приём, сделать его своим, узнаваемым. Долгое время это качество связывалось в сознании зрителей с советским миром, чуть не как пародия на него; после переезда Ильи во время перестройки сначала в Германию, а затем в США стало очевидным, что это качество может быть узнано и применено в любой стране. Кабаков стал восприниматься универсальным художником. Да, вероятно, мы будем изучать утопии и фрустрации советского социума по работам Ильи, но и в других странах в его сложносочинённых инсталляциях зрители будут узнавать собственный, близкий им мир, их страхи и тревоги, их нужды и мечты.
История Ильи Кабакова — это история последовательного успеха. Он художник, который четко понимал последствия своих действий в искусстве, моделировал ситуации и реакции. Поэтому, выехав из Советского Союза, Илья органично, более, чем кто-либо другой из русских, вписался в международную систему искусства и в рынок. Он работал с крупнейшими галереями, а его картины ставили рекорды на аукционах.
Но Кабакова заботила и доступность его искусства, возможность показывать его в разных частях света — в этом ему помогала и тиражная графика, и макеты инсталляций, и тексты о нем и методах его искусства. Оформленные им в советское время детские книги тоже оказались важной частью его наследия, они были связаны с производством его концептуальных альбомов, с холодной, экономной манерой его рисования. В последние годы в мире стали открываться его музеи. Один из них — в Эчиго-Цумари в Японии. Илья рассказывал мне, что именно в Японии он нашёл своих самых благодарных зрителей. Музей Кабакова (филиал Третьяковской галереи) будет открыт и в Москве — в его легендарной мастерской в доме «Россия» на Сретенском бульваре.
Илью заботила и связь современного искусства с классическим, отношения изображения с разными типами культуры: с литературой, с театром. Его искусство в этом отношении — кладезь для будущих исследователей, и потенциал его развёртывания огромен. Тем более, что он сам непрестанно его трактовал и, хотя о нем писали крупнейшие исследователи (Гройс, Сторр, Розенталь и другие), ему принадлежат наиболее авторитетные способы интерпретации. Кабаков — образец движения художника в среде искусства, создания легенд и историй о себе и о мире.
#хуизхуинарт
Сергей Попов об Илье Кабакове (1933-2023). Часть 2:
После переезда на Запад Илья стал работать в соавторстве со своей женой Эмилией. Разделив творческую работу и продвижение, вместе они добились настоящей международной популярности. Их деятельность служит примером перфекционизма и ответственного подхода к малейшим аспектам искусства. Это было естественным направлением развития Кабакова как художника: на протяжении жизни он вступал во множество коллабораций и творческих союзов с выдающимися современниками, среди которых были близкие ему по духу Джозеф Кошут, Ян Фабр и многие другие. Теперь Эмилия осталась одна, и ей предстоит нелегкая миссия развития дела Ильи.
Илью Кабакова нельзя называть только российским или советским художником. Живя в Америке, он работал по всему миру, особенно в Европе. Он был поклонником и пропагандистом высокой европейской культуры, музеев и книг, людей и атмосферы. Последний год стал для него этическим испытанием. Рождённый в Днепропетровске, он стал говорить о себе как об украинском художнике. Его идентичность не должна и не может быть связана с одной страной. Он вошёл в историю универсальным художником, человеком мира.
Сергей Попов об Илье Кабакове (1933-2023). Часть 2:
После переезда на Запад Илья стал работать в соавторстве со своей женой Эмилией. Разделив творческую работу и продвижение, вместе они добились настоящей международной популярности. Их деятельность служит примером перфекционизма и ответственного подхода к малейшим аспектам искусства. Это было естественным направлением развития Кабакова как художника: на протяжении жизни он вступал во множество коллабораций и творческих союзов с выдающимися современниками, среди которых были близкие ему по духу Джозеф Кошут, Ян Фабр и многие другие. Теперь Эмилия осталась одна, и ей предстоит нелегкая миссия развития дела Ильи.
Илью Кабакова нельзя называть только российским или советским художником. Живя в Америке, он работал по всему миру, особенно в Европе. Он был поклонником и пропагандистом высокой европейской культуры, музеев и книг, людей и атмосферы. Последний год стал для него этическим испытанием. Рождённый в Днепропетровске, он стал говорить о себе как об украинском художнике. Его идентичность не должна и не может быть связана с одной страной. Он вошёл в историю универсальным художником, человеком мира.
#смотритесами
Анастасия Хаустова о выставке Димы Филиппова «Край» в музее АРТ4:
На прошлой неделе в АРТ4 открылась выставка художника Димы Филиппова «Край». На ней представлены цветные карандашные рисунки, объединенные темой ландшафта и пространства. Чтобы пройти в зал с работами, нужно протиснуться через узкий проход, который словно обозначает качественный переход зрителя от возбужденного восприятия к почти что медитативному, оставляя позади все, что на этой выставке кажется неуместным: суету, предвзятость, визуальный опыт.
Работы формата 102х72 см помещены в светлые деревянные рамы и развешаны по всему периметру зала. Стекло, которое защищает рисунки, хоть и необходимо, немного портит впечатление: оно бликует и не позволяет насладиться теплой фактурой листа и текстурой карандашного пигмента, который настолько тонок, мелкодисперсен и флюиден, что походит на печать. Выставка предполагает долгое и вдумчивое смотрение, поэтому в середине зала стоит длинная скамья (словно выставку надо не обойти на все 360 градусов, а «просидеть»).
Важная часть выставки — текст самого Филиппова, который обычно объединяет в себе две роли: художника и куратора, что позволяет ему не только тонко чувствовать выставочное пространство, но и взять кураторский текст на себя. Это делает проект глубоколичным и превращает его в исследование собственной практики и отношения к искусству. В тексте Филлипов дает расшифровку: листы — не совсем абстракция, в них угадываются ландшафтные пейзажи родного Алтайского края, фотографические образы личной памяти. Здесь на сетчатке глаз замерли электрификационные столбы, решетки ограждений (детского сада или школы), горизонты бескрайних полей или отблески вечернего заката.
В возвращении к рисунку Филиппов также видит возможность обрести опору в деле производства искусства. Современное искусство представляется художнику «неустойчивым», и действительно, именно это можно диагностировать в период серьезных социально-политических потрясений. Находясь в состоянии нестабильности, искусство начинает рефлексировать свой язык — насколько он адекватен происходящему, способен ли он выразить реальные отношения: человека и истории, народа и власти, зрителя и искусства. Рисунок — как практика вдумчивая, тихая, личная — способствует этой рефлексии и, как показывают работы художника, может привести к неожиданным формальным решениям.
На первый взгляд может казаться, что графика Филиппова зависла в истории, возможно отсылает к золотому веку абстрактного экспрессионизма, часовне Ротко или репититивной графике Твомбли. Тем не менее, рисунки с выставки «Край» говорят о нашей современности больше, чем можно предположить на первый взгляд: в них и тоска по чему-то настоящему, светлому и теплому, и любовь к родине как чему-то близкому, а не буффонадному и окутанному цепями идеологии. «Сегодня я ощущаю особую потребность в этом возвращении [к рисованию]» — пишет художник, и мне, как зрителю, безусловно хочется согласиться: порой действительно очень хочется вернуться к чувству мира и покоя, которые удалось «нарисовать» Филиппову.
⏳До 8 июля 2023 года
Анастасия Хаустова о выставке Димы Филиппова «Край» в музее АРТ4:
На прошлой неделе в АРТ4 открылась выставка художника Димы Филиппова «Край». На ней представлены цветные карандашные рисунки, объединенные темой ландшафта и пространства. Чтобы пройти в зал с работами, нужно протиснуться через узкий проход, который словно обозначает качественный переход зрителя от возбужденного восприятия к почти что медитативному, оставляя позади все, что на этой выставке кажется неуместным: суету, предвзятость, визуальный опыт.
Работы формата 102х72 см помещены в светлые деревянные рамы и развешаны по всему периметру зала. Стекло, которое защищает рисунки, хоть и необходимо, немного портит впечатление: оно бликует и не позволяет насладиться теплой фактурой листа и текстурой карандашного пигмента, который настолько тонок, мелкодисперсен и флюиден, что походит на печать. Выставка предполагает долгое и вдумчивое смотрение, поэтому в середине зала стоит длинная скамья (словно выставку надо не обойти на все 360 градусов, а «просидеть»).
Важная часть выставки — текст самого Филиппова, который обычно объединяет в себе две роли: художника и куратора, что позволяет ему не только тонко чувствовать выставочное пространство, но и взять кураторский текст на себя. Это делает проект глубоколичным и превращает его в исследование собственной практики и отношения к искусству. В тексте Филлипов дает расшифровку: листы — не совсем абстракция, в них угадываются ландшафтные пейзажи родного Алтайского края, фотографические образы личной памяти. Здесь на сетчатке глаз замерли электрификационные столбы, решетки ограждений (детского сада или школы), горизонты бескрайних полей или отблески вечернего заката.
В возвращении к рисунку Филиппов также видит возможность обрести опору в деле производства искусства. Современное искусство представляется художнику «неустойчивым», и действительно, именно это можно диагностировать в период серьезных социально-политических потрясений. Находясь в состоянии нестабильности, искусство начинает рефлексировать свой язык — насколько он адекватен происходящему, способен ли он выразить реальные отношения: человека и истории, народа и власти, зрителя и искусства. Рисунок — как практика вдумчивая, тихая, личная — способствует этой рефлексии и, как показывают работы художника, может привести к неожиданным формальным решениям.
На первый взгляд может казаться, что графика Филиппова зависла в истории, возможно отсылает к золотому веку абстрактного экспрессионизма, часовне Ротко или репититивной графике Твомбли. Тем не менее, рисунки с выставки «Край» говорят о нашей современности больше, чем можно предположить на первый взгляд: в них и тоска по чему-то настоящему, светлому и теплому, и любовь к родине как чему-то близкому, а не буффонадному и окутанному цепями идеологии. «Сегодня я ощущаю особую потребность в этом возвращении [к рисованию]» — пишет художник, и мне, как зрителю, безусловно хочется согласиться: порой действительно очень хочется вернуться к чувству мира и покоя, которые удалось «нарисовать» Филиппову.
⏳До 8 июля 2023 года