О рисках избыточных управленческих действий в социальной системе

Идея «управления» исходит из понимания «целого», а идея «самоуправления», соответственно, из идей «части». Соотношение части и целого есть необходимая логическая конструкция для познания любой системы, в том числе и социальной. Самой малой частью социальной системы, её базовым элементом является человек. А затем, в зависимости от масштабов системы, её составными частями могут выступать семья, коллектив, район, регион и т. д.

В своих рассуждениях мы исходим из стабильного (без угроз целостности) состояния социальной системы, которая путем управляющих воздействий превращается, по мысли управляющих, в более эффективно и адекватно отражающее потребности развития в рамках системы более высокого порядка (коллектив в отрасли, отрасль в регионе и т. п.).

В последние годы делаются попытки ввести в повседневную практику понятие социального стандарта, разумея при этом норму, образец, эталон, модель таких человеческих отношений или их результатов, или условий для их осуществления, которые наилучшим образом сказывались бы на жизнедеятельности социальной системы и общества в целом.

Цель таких действий в целом понятна — в публичном пространстве формируется своего рода идеал, к которому должна стремиться социальная система. А вот реализация такой цели с необходимостью ведёт к уравниванию индикаторов, параметров, а главное — ресурсов системы. Иными словами, опасность социальной стандартизации состоит в попытках на место многообразия частей или элементов единой системы поставить требования их тождественности. Однако, система одинаковых элементов вместе с сокращением объёма внутренних противоречий сокращает и собственный ресурс саморазвития.

Кроме того, нормативное финансирование из бюджета представляет собой своего рода форму принудительного равенства, ограничивающего степени свободы составляющих элементов и требующего значительного усиления контрольно-надзорных функций.
Продолжение следует.

О рисках избыточных управленческих действий в социальной системе

Проиллюстрируем сказанное на примере хорошо измеряемого ресурса времени. Требования одинаковости частей единого социального целого может быть поистине безграничным, что включает в себя набор параметров, стандартизированных процедурой подготовки и подбора персонала до оценки степени соответствия результатов работы системы задачам, поставленным заказчикам, руководителям, потребителям и т. п.

В пределе такая ситуация ведёт к всеобъемлющей регламентации использования времени работников за счёт сокращения их личного времени. А личное время есть важный ресурс для саморазвития человека (кроме естественного восстановления жизненных сил).

Отсутствие необходимого личного времени на всех уровнях иерархии социальной системы — важный показатель избыточности управленческих действий в системе. Это обстоятельство замещает потенциал саморазвития системы исполнительской дисциплиной, связанной со страхом потери рабочего места более, чем желанием достичь новых результатов на этом же рабочем месте.

Героиня романа Б. Пастернака «Доктор Живаго» в поисках ответа на вопрос о причинах российской трагедии начала XX века нашла такой ответ: люди утратили веру в ценность собственного мнения. В этих словах — второй критерий избыточности управленческих действий в социальной системе.

Утраты веры в ценность собственного мнения по отношению к предмету и процессу труда как раз и рождает опасность утраты самоидентификации как человека, так и элементов системы в целом. Из творца человек превращается в исполнителя, к которому предъявляются требования творчества.

Воля человека или коллективная воля в пределах социальной системы блокируется и подчиняется воле управляющей корпорации. Это обстоятельство создаёт угрозу незаинтересованности части в поддержании благополучия и развития целого.

Продолжим завтра.

О рисках избыточных управленческих действий в социальной системе

Указанные выше процессы неизбежно находят отражение в информационном пространстве системы. Защита информационного пространства от воздействий извне усложняется необходимостью убеждения частей / элементов системы в эффективности и оптимальности принимаемых и рекомендуемых управленческих решений.

Самым простым решением здесь является избыточность благоприятной, с точки зрения управляющих, информации при сокращении публичного дискурса о недоработках и проблемах системы.

Современные информационные технологии позволяют процессировать объём информации, превышающий возможности индивидуального восприятия, а комплекс связей между частями системы, между собой и внешним миров, а также внутри самих элементов создают условия для неограниченного произвола в определении порядка информационных воздействий в интересах управляющей корпорации.

Таким образом, мы выделили три признака избыточности управляющих воздействий в социальной системе — это сокращение личного (не принадлежащего системе) времени элемента системы, блокировка его (элемента) мнения и воли в пределах внутрисистемных связей и внешних контактов в части их оценки и явное преобладание в защите информационного пространства системы блокировки актуальной внутрисистемной информации в контролируемом публичном пространстве.

Устойчивое функционирование и естественное развитие социальной системы возможно лишь в том случае, когда самодеятельность элементов системы укладывается или совпадает со смыслами жизнедеятельности системы высшего уровня — государства и даже всей человеческой цивилизации. А смысл здесь простой — обеспечить достойную жизнь людей.
История со времён Древнего Рима убеждает, что этого невозможно достичь без самодеятельности самих участников процесса. В противном случае уместно вернуться к мысли популярного российского политика: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Профессиональная свобода и проклятие массовой профессии

«Представление, что наш коллективный разум достиг высот, где мы уже можем заменить саморегулирующийся процесс сознательным руководством, оказалось на поверку всего лишь иллюзией»

Как в практической деятельности школы гармонизировать и взаимоувязать абсолютно необходимый саморегулирующийся процесс взаимодействия учителя и детей, с одной стороны, и вертикальное руководство школой (управления, министерства) с другой? От ответа на этот вопрос зависит будущее как всего нашего образования, так и конкретной школы.

В России эту задачу серьезно пытались решить два раза: в начале 20 века и в его конце. При подготовке реформы образования 1914-1916 г.г. она активно обсуждалась, часть предложений даже попали в проектные документы, но до школы дело не дошло (война, революция). В 90-е годы успехи были более значительные (закон об образовании в первой редакции, дополнительные возможности школ и учителей). Но наш традиционный бег по кругу привёл туда, где мы были в Советском Союзе и где мы пребываем сейчас. Правда, оригинал был значительно более привлекателен. Когда мы нынче пытаемся его воспроизвести на совершенно иных общественно-экономических основаниях, то получаем, как бы это помягче сказать, полноценного мутанта. А мутанты, как известно, не очень жизнеспособны.

Мы уверены, что основой для прекращения бега по кругу могут и должны стать ценности профессиональной творческой свободы, доверия и профессионального взаимоуважения. Нам могут возразить, что не все учителя захотят и смогут быть творцами, заниматься новациями и инновациями. Не будем спорить, лишь напомним о так называемом проклятии массовых профессий: очень немногие стремятся достичь высот, большинство же довольствуется тем, что есть сейчас. Но те, которые стремятся, если среда позволяет, поднимают общий профессиональный уровень самой среды, а значит и тех, которых пока всё устраивает. Это происходит тогда, когда все остальные работают в созданной педагогической среде, в которой действительно востребовано профессиональное творчество, инновационное мышление. Если такой креативный (как сейчас любят говорить) среды нет в образовании, то даже существующие учительские и управленческие звезды непременно погаснут.

Решить эту задачу только методом педагогических наук скорее всего не получится. Потому что наука по своей природе может дать ответ только на вопрос «Как надо делать?» и почти никогда не отвечает на вопрос «Что именно надо делать?». Отсюда вытекает простой вывод: без инженерно-технической (учительско-управленческой) составляющей обойтись никак не получиться. А вот активизировать и синтезировать реальный опыт учительства для того, чтобы получить новый инструментарий практического применения современных научных подходов, пока у нас в образовании не очень получается.

Мы думаем, что именно отсюда возникает отсутствие взаимопонимания и взаимной заинтересованности ученых-педагогов и практикующих учителей. Учителя не верят, что их опыт может быть интересен или что у них реально появятся возможности пробовать, экспериментировать. И ученые не верят в реальную возможность внедрения их разработок, а значит в их востребованность. Это, в свою очередь, ведёт к тому, что мотивация развития отсутствует на всех уровнях системы.

Сергей Аверинцев вывел очень точную формулу социального развития: «Интеллектуальная революция становится из возможности фактом ни тогда, когда открыт новый способ мыслить, а тогда, когда этот способ мыслить доведен до сведения всех носителей данной культуры».

Обязательно продолжим эту тему.

Профессиональная свобода и проклятие массовой профессии

Что же делать и как быть тем, которые не верят в проклятие и искренне хотят, чтобы работа доставляла удовольствие и удовлетворение достигнутыми результатами? Про результаты ЕГЭ и вовремя сданные отчёты мы, естественно, не говорим.

С чего же начать? С выяснения мотивов и потенциала руководителей и других акторов российского образования. Иными словами, кто заинтересован/не заинтересован в замене/сохранении существующего ныне порядка вещей.

Только давайте договоримся сразу: ключевые правила, подходы и требования могут изменить только высшие власти страны. А они, как показывает история образования и практика жизни, сами ничего менять не будут. Так что ждать, что по мгновению волшебной палочки завтра всё изменится, точно не стоит. Они начнут что-то менять, если услышат/почувствуют голос «глубинного народа». Иначе просто не бывает. Но они занимаются только самыми глобальными проблемами, устоями образовательной системы, а тактическими вопросами занимается сама система. То есть внутри системы существуют возможности корректировки, уточнений, определённых изменений. И если накоплен серьёзный багаж, осознаются профессиональным сообществом и родительской общественностью положительные сдвиги, тогда и приходит время глобальных подвижек. Именно поэтому подробнее рассмотрим мотивы и потенциал возможностей действующих лиц, функционеров нашего образования.

Начнём с регионально-районного уровня. Если мы допустим, что на этом уровне сохранились совестливые профессионалы и им удалось создать соответствующих взглядов и принципов команду, то можно считать, что региону сильно повезло. Потому что среди их профессиональных ценностей обязательно будет присутствовать желание «оживить» образование, сделать жизнь учителей, а значит и детей, более человечной. Но даже, если такое желание есть, то превратить его в реальные действия-решения можно лишь при условии соблюдения соответствующего политеса и способности брать на себя ответственность. В условиях установившегося служебного уклада, который очень точно описывается словами «Начальник всегда прав», необходимые процедуры потребуют многих усилий и очень серьёзных аргументов. Но очень многие современные профессиональные руководители готовить аргументированное подтверждение не очень хорошо умеют. Но в случае, если аргументы всё-таки подействовали, то тогда очень возможны тактические подвижки.

Если же взять стандартный для нашего времени случай, то ждать хорошего варианта пока не стоит, а надо вспомнить традиционную чиновничью схему: а мне это зачем? Про моральное удовлетворение от работы, конечно, в этом случае речь не идёт. Ведь удовлетворённость начальника намного важнее. Чтобы изменить такой подход совершенно необходимо, чтобы среди показателей успешности куратора появились не усреднённые цифровые, а ценностные и средовые. То есть те показатели, которые характеризуют состояние социально-педагогической среды, динамики её развития. А главное, реализованные на практике действия куратора, способствующие такому развитию. Подобные показатели и методику анализа результатов, поверьте нам, создать не так уж сложно. Но такую работу можно сделать только тогда, когда управление этого действительно захочет. Однако, думаем, что большинство руководящих органов сейчас даже не задумывается над этой проблемой.

Сделаем краткий вывод: у управлений этого уровня определённые возможности есть, но потребностей и желания их реализовывать ещё меньше, чем самих возможностей. Значит тупик? Нет. Мы же говорили о «глубинном народе», то есть о школе. А это директора, учителя, родители, которые каждый день видят глаза детей, их настроение. Такое видение может оставить равнодушным только очень чёрствого человека. А таких в школе, на наш взгляд, не очень много.

Поэтому перейдём к возможностям школы в следующем посте.

Профессиональная свобода и проклятие массовой профессии

Семья – главная жизнесозидающая ячейка общества, но и образование – очень важная жизнеобразующая страта жизни общества. Их главная встреча происходит в школе. И семья по нашей российской традиции чаще всего уверена, что школа, как минимум, плохого не сделает, а, как максимум, окажет серьёзную помощь в социализации их ребёнка. Большинство родителей поэтому школе по традиции доверяют, даже несмотря на бесконечные в последние десятилетия образовательные прорывы и модернизации. Их по большому счёту не очень волнуют начальственные изгибы и непродуманные потуги. Они просто хотят, чтобы их детям в школе было хорошо, чтобы их детёнок не шарахался от школы как чёрт от ладана, чтобы он научился понимать мир, в котором он будет и дальше жить, чтобы он научился понимать и строить свою жизненную колею в этом мире. Разве они не правы? Абсолютно правы. Но может ли современная школа обеспечить такую возможность? Мы сомневаемся, а вы? Так вот, если конкретная школа действительно захочет реализовать такие потребности родительского общества, то даже несмотря на указы и отчёты, она способна в своей практике сделать достаточно много.

Но сделать это она сможет только в том случае, если родители подставят ей плечо. Их мотивы и интересы здесь совершенно понятны. Поэтому надо признать и использовать в организации жизни школы возможности и лоббизм этого единственного на сегодняшний день настоящего союзника школы. Если такую задачу школа перед собой не ставит, она оказывается один на один с противником, обладающим абсолютным административным преимуществом. Заметим, что создать гармоничную систему взаимоотношений семьи и школы невозможно, если опираться только на формальные мероприятия. Такая работа требует серьёзной мотивации, терпения, времени и постоянных усилий. Тогда успех будет. Но основой такой мотивационной среды может стать только конкретная школа.

Какие возможности и инструменты до сих пор остаются в её распоряжении разберём в следующем посте.

Профессиональная свобода и проклятие массовой профессии

Итак, инструменты и возможности конкретной школы начнём рассматривать с директора и его роли. Управленческие роли современного директора очень сильно изменились. На передний план в качестве главной выходит роль совершенного лишённого эмпатии настоящего менеджера. Если ваш директор действует по этим лекалам, то никаких перспектив в создании творческой профессиональной среды у школы не остаётся. Можно только выразить глубокое сожаление учителям и родителям. А также ученикам. Поэтому не видим смысла что-то анализировать, но в этом случае проклятие массовой профессии не только сохранится, а обязательно будет усугубляться.

Мы уверены, что в наших школах осталось ещё не мало директоров, которые не забыли отечественные образовательные традиции. Конечно, в современных условиях они не могут не выполнять менеджерские функции. Но они понимают, что это должно быть далеко не главной заботой директора. Главное для такого руководителя – создание благоприятной психолого-педагогической среды жизни школы. Если у вас такой директор, то вам сильно повезло в жизни и профессии. Только такой лидер по-настоящему заинтересован в создании творческой профессиональной учительской составляющей такой среды. Именно такой директор повышает уровень профессиональных возможностей педагога, стимулирует поиск и создаёт условия для учителя, позволяющие существенно повысить самооценку и оценку окружающих его коллег и родителей. Доверие - непревзойдённой способ мотивации. Таким образом начинает меняться профессиональная мотивация, результаты растут, возникает ощущение успеха и, как следствие, удовольствие от своей работы. А если таких людей в школе становится больше, их объединённый потенциал позволит решить очень многие школьные проблемы, которые многим кажутся сейчас совсем не разрешимыми. Возможности такого средового подхода очень большие, даже не взирая на нынешние управленческие реалии.

Формат нашего канала не предусматривает публикацию подробных методических рекомендаций. Но если вас эта проблема интересует, и вы хотели бы получить более конкретные советы, напишите, пожалуйста, администратору канала. Канал постарается вам помочь.

Даже если вы не сможете/не захотите начинать что-то менять, то, хотелось бы надеяться, что хотя бы задумаетесь и будете знать, что и как можно делать в своей школе, если времена начнут меняться, потому что после зимы всегда приходит весна. Обязательно!

Просим вас принять участие в опросе. Это поможет нам и вам увидеть реальную ситуацию в нашем образовании.

Благодарим всех, кто принял участие в нашем последнем опросе.

Получившиеся результаты позволяют, на наш взгляд, сделать несколько предварительных выводов, касающихся процессов, идущих в реальном социально-педагогическом пространстве, а не в отчётах и декларациях, с которыми нас активно знакомят крупные государственные СМИ.

Только 4% участников считают, что никакие перемены в системе образования не нужны. Мы не пытаемся переубедить сторонников этой точки зрения, потому что думаем, что эти коллеги сильно устали от бесконечных трансформаций и модернизаций, у которых, как правило, не сформулированы ясные педагогические цели и понимаемые/принимаемые педагогическим сообществом реальные результаты. А ещё они, видимо, считают, что лучше точно не будет, а вот хуже, как показывают последние 10-15 лет, может быть с высокой долей вероятности. Прямо по русской пословице: не буди лихо…

Ещё можно предположить, что сторонников этой точки зрения всё устраивает в жизни их школы. Если это так, то и слава Богу, что такие школы есть. Надеемся, что и учеников там тоже всё устраивает.

40% готовы даже сейчас, несмотря на все трудности и барьеры, включиться в созидательную деятельность по возвращению нашему образованию человеческого лица, осознанию той важнейшей истины, что в учебно-воспитательном процессе участвуют люди, взрослые и готовящиеся стать взрослыми, а не механизмы, формулы и протоколы. А у людей есть душа, забывать про которую бесчеловечно и преступно опасно!

Показательно, что эти примерно 40% и не давали школе свалиться в пропасть даже в эпохи кардинальных бифуркаций, о которых мы подробно писали в наших предыдущих постах. Значит, даже несмотря на современные финансово-механистические начальственные взгляды и требования, в нашем учительстве не иссякают живые родники. И если им дать подобающие возможности, вернуть в школы такие понятия как достоинство, доверие, профессиональная честь, безусловное взаимоуважение всех участников образовательного процесса, то такие родники в короткий срок смогут убрать из школы застоявшиеся и гнилостные воды управленческих, назовём мягко, заблуждений и проступков.

Именно об этом свидетельствует и количество тех (56%), кто понимает, что созидательные перемены необходимы. Но их опыт показывает, чтобы эти перемены были результативными и нетравмоопасными для детей, родителей и учителей, совершенно необходимо создать систему, не позволяющую руководящим акторам образования уходить в безумные прорывы и побеждать придуманные ими несуществующие в реале образовательной жизни вызовы. Об этом мы тоже подробно писали. Мы с удовольствием сообщаем, что времена такой образовательной политики начинают постепенно уходить в прошлое. Следующий пост познакомит вас с некоторыми позициями, касающимися важнейших проблем государственной образовательной политики Минпроса России, на которые обратила внимание Генпрокуратура.

Кстати, наши читатели в комментариях спрашивали, а есть ли у образовательного сообщества голос? Так вот, отвечаем: он есть. И его услышала даже Генеральная прокуратура России.

Поэтому мы считаем, что данные нашего опроса показывают, что надежда на оживление нашего образования имеет под собой серьёзные основания. А если мы вместе с надеждой обретём веру в свои силы и уверенность, что учительский корпус в союзе с родительской общественностью – это действительно серьёзная сила, то спасительные для страны образовательные перемены обязательно начнутся.

Итак, оказывается, что за последние 3 года Министерство просвещения России получило от Генеральной прокураторы 6 представлений, которые касаются различных сфер деятельности министерства, возглавляемого С.С. Кравцовым.

Не будем рассматривать финансовые проблемы. Ими пусть занимаются соответствующие специалисты. Нас интересует последнее направленное в министерство представление. В нём идет речь о том, что вопреки ФЗ «Об образовании в РФ» не проводится педагогическая экспертиза актов министерства. Согласно ст. 94 этого закона в отношении проектов и утверждённых нормативных правовых актов, касающихся вопросов обучения и воспитания, должна обязательно проводится педагогическая экспертиза «в целях выявления и предотвращения установления ими положений, способствующих негативному воздействию на качество обучения по образовательным программам определённого уровня и/или направленности и условий их освоения обучающимися».

Таким образом, с 2018 года не проводилась никакой педагогической экспертизы правительственных и ведомственных нормативных актов. Проводились ли необходимые педагогические экспертизы ранее этого срока, Генпрокуратура не сообщает.

Мы опросили нескольких экспертов, но не один из них не помнит серьёзных педагогических экспертиз основополагающих образовательных документов. Следовательно, даже такие важнейшие государственные документы, как федеральные государственные образовательные стандарты, федеральные основные образовательные программы, вернее их принятие, обошлось без даже формальной педагогической экспертизы.

Вот так у нас бывает: юридически не состоятельные государственные документы создают фактически антиобразовательное пространство. Возможно, мы бы этого не знали. Но заинтересованная педагогическая общественность «подала голос» и он был услышан Генеральной прокуратурой. Будем ждать результатов с надеждой на то, что они будут впечатляюще внушительные.

Какие смыслы — такие и результаты

Заместитель министра науки и высшего образования РФ Ольга Петрова на форуме «Территория смыслов» одарила нас удивительным открытием понимания системы социального института, который мы все называем воспитанием. Что высокий руководитель имел в виду и какие смыслы хотел выразить, судите сами.

«Сейчас мы через садик воспитываем поколение родителей. Потом мы начинаем воспитывать его в школе, потом в университете. Если мы будем начинать каждый раз с чистого листа, мы ничего не успеем. Когда мы переходим от одного этапа к другому, каждый раз мы делаем механизмы и модели воспитания более сложными, соответствующими каждой ступени системы образования. Чтобы успевать двигаться в ногу со временем, нужно находиться в постоянном развитии»

Если коротко, эта речь начальника открыто демонстрирует по сути то, что он вообще не понимает, что такое общественное воспитание, кто, кого и как воспитывает. А когда он говорит, что каждый раз делает механизмы и модели воспитания более сложными и при этом призывает успевать двигаться в ногу со временем, что нужно находиться в постоянном развитии, то это, на наш взгляд, показывает истинное интеллектуальное состояние центров принятия важнейших государственных образовательных решений.

Понятно, конечно, что такие спецы просто не понимают, что такое национальные архетипы воспитания, что воспитательные модели нельзя менять как гардероб или причёску. Потому что это слишком тонкая и серьёзная история, которая затрагивает жизнь не только такого начальника, но и новых поколений страны. Фактически ее национально-государственный иммунитет. К счастью, сейчас начальники достаточно часто меняются. Поэтому чаще всего их псевдоинтеллекутальные изыски просто ветер просто уносит в небытие. Но таких начальников сейчас слишком много и в этом их главная опасность. Но нас больше. Поэтому мы не будем забывать и не перестанем напоминать, что в воспитании «механизм» — вещь весьма обоюдоострая, а «модель» не имеет никакого отношения к подиуму.

Давайте послушаем ещё одного смыслопроизводителя. На площадках того же форума выступил ректор МПГУ Алексей Лубков.

«Вторая — «Год педагога и наставника». С с этой точки зрения педагогические университеты во время приемной кампании взяли на себя обязательства увеличить на 10% количество заявлений от абитуриентов, с чем все университеты благополучно справились.
Этот год во многом для педагогических университетов стал переломным. Основными предметами для поступления в наш вуз являются обществознание и история, которые претерпевают изменения в своем содержании в связи с ситуацией в мире. Через год содержательно это будут другие предметы»

Нам, честно говоря, трудно описать чувства, которые переполняют читателя, когда он узнает о выдающимся достижении университета, берущего на себя сверхобязательства, увеличить на целых 10% не количество мест, а количество заявлений от абитуриентов. Неужели какие-то другие начальники успели вузам выставить количественные запреты на приём заявлений?

Ну и главное. Дорогие учителя истории и обществознания, услышав эти откровения ректора, чему и как вы будете учить ваших школяров? И кому в таких реалиях должно было бы быть стыдно? Конечно, не вам. Но именно вы, а не такие руководители, входят в классы… Ребята слушают вас, а не их…

Воистину какие смыслы, такие и результаты!

Когда всё-таки вернётся к главным начальникам понимание того, что в слове образование главный смысл находится в понятии образа. Кстати, и в воспитательном процессе тоже.

Ну вот, к новому учебному году и цифры подоспели. Известный телеграмм канал пишет: «Расходы семей на основное и дополнительное обучение детей превысили 2,127 трлн руб, из которых больше всего уходит на кружки, секции и репетиторов.

Это ровно 45% всех государственных трат на образование»

Эта информация к размышлению о том, что декларировали модернизаторы нашего образования и что в результате сделали.

Помните, они говорили, что ЕГЭ здорово повысит уровень и результаты обучения, сделает качественное образование более доступным, откроет всем равные возможности, уберет репетиторов как класс. А новый закон об образовании с подушевым финансированием обеспечит всевозможные и даже невозможные образовательные потребности юных граждан и их родителей.

Вот и обеспечил классическим: денег нет, но вы держитесь. В том смысле, что готовьте кошельки к новому учебному году. А если нам не нравится, что такие траты растут от года к году, то хорошо бы всем вместе, учителям и родителям, сформировать действенный общественный запрос на правду о положении дел в нашем российском образовании!

С наступающим праздником нас всех!

Мы живем в удивительной стране. Наше руководство видит все проблемы, знает, как их надо решать. А нам остаётся только внимательно изучать рекомендации и максимально точно воплощать их в жизнь. Правда, есть одна сложность, не успеваем мы, нерадивые! У нас ведь сформулировано 9 национальных целей, 13 национальных проектов, 76 федеральных проектов и ещё целых 43 госпрограммы (если мы ошиблись в количестве, простите великодушно).

И вот для того чтобы помочь всем и себе в освоении этого интеллектуального богатства, а также привлечь начальственное внимание к надеждам и чаяниям образовательного народа, мы решились обратиться к проверенному временем формату лозунга. Надеемся, что наши лозунги окажутся не просто привычным оформлением праздничного мероприятия, а покажут те смыслы и ценности, которые станут основой восстановления/спасения народного российского образования.

С праздником, пусть надежда на лучшее и вера в себя нас всех окрыляет в новом учебном году!

Радость, правда, доброта — школьной жизни высота!
Вместе родичи и шкрабы — путь ребёнка без провалов!
Комп учителя не заменит!
А без учителя вы — и не туды, и не сюды!
Россия — береги своего учителя!
Директор школу бережёт, а не наверх букеты шлёт!
Губернатору поклон, коли школы любит он!

Безобразность московского образования

В начале необходимо сформулировать несколько общих, но чрезвычайно важных для понимания смыслов этого цикла положений.

1) Европейская цивилизация очень давно сформировала классическую цель образования — воспитание и развитие человека через формирование (по образу — поэтому образование) его интеллектуальных, душевных, морально-волевых и физических качеств.
Этот процесс объединяется и направляется рамками и фундаментом Образа мира, в котором подавляющее большинство общества хотело бы, чтобы жили их дети и внуки. Если образование не строится и не несёт в себе такого Образа, то в лучшем случае его можно назвать научением, то есть натаскиванием. В таком случае происходит кунштюк образования: «Мы беззаботно бежим к пропасти, поместив перед собой что-нибудь, мешающее ее увидеть». (Паскаль) Поэтому, лучше убрать это «что-нибудь», пока не поздно.

2) Этот цикл направлен на то, чтобы вытеснить из сознания участников образовательного процесса деление на своих и чужих: свои — родители, чужие — учителя. Или наоборот. Потому что такое деление, основанное на авторитаризме мировоззрения, неизбежно приводит к агрессии родителей и учителей. А страдают при этом прежде всего ученики! Но чтобы заблаговременно снять даже предпосылки таких конфликтов, необходимо помочь родителям и учителям понять, что бессмысленно требовать невозможного друг от друга в данное время и в данных условиях. А наоборот — стараться помогать друг другу, понимать друг друга, тем самым создавать благоприятную среду просвещения наших детей. Поэтому хотелось бы, чтобы в родительских сообществах на этот цикл обратили бы серьезное внимание.

3) Речь в цикле пойдет о московском образовании не потому, что оно лучшее или худшее. А потому, что оно, обладая очень серьезными финансовыми ресурсами, исторически максимально активно рекламируя свои достижения и традиционно не показывая проблемные зоны, всё же нередко становится своего рода примером для руководящих поисков. И тем не менее оно является составной частью всего российского образования. Следовательно, на наш взгляд, московское образование можно рассматривать как своего рода лакмусовую бумагу, показывающую реальное состояние и болезненную проблематику всего нашего образовательного пространства.

Безобразность московского образования

Как известно, в образовании результаты тех или иных реформаторских деяний в полной мере могут быть увидены и осмыслены во временном интервале до 10-15 лет. Именно на этом временном отрезке мы и сосредоточим наше внимание.

Конечно, в истории московского образования было чрезвычайно много интересного, крайне полезного. Но мы истории не пишем. Пусть этим занимаются профессионалы-историки образования, которых, к слову сказать, осталось уж очень мало. Мы же в рамках нашей темы сделаем ряд важных замечаний в помощь будущим историкам.

Хорошо бы сравнить тридцатые годы 20 века и десятые годы 21 века с точки зрения количества «убывших» руководителей московских школ. У нас нет достоверных цифр, но «директоропад» десятых годов не может не вызвать абсолютного изумления и профессиональной горечи.

Подробнее на этом историческом факте и его последствиях мы обязательно остановимся. А сейчас ещё два интересных, возможно, многими забытых факта.

В нулевых годах московское образование дольше всех в России сопротивлялось введению ЕГЭ в школах и бакалавриата в вузах. Ю.М. Лужков говорил, что Москве полуфабрикаты не нужны. И пока он возглавлял Москву, эти напасти в московское образование проникнуть не смогли.

Но мэр сменился, пришла новая эпоха, появился новый взгляд на образование и на то, что мы назвали образом, создающим образовательную систему. Актором такого «нового» подхода к образованию был назначен руководитель департамента И.И. Калина. И он был настолько «успешен», что стал символом, сравнимым по последствиям своих действий с самим Геростратом. Правда, Герострат сжёг храм Артемиды в родном городе, а Калина – взорвал храм образования в совсем неродной ему Москве. Но это уже исторические факты. Нам же важнее понять цели и, главное, реальные результаты, кардинально изменившие образ московского образования. И, как следствие, его просвещенческие возможности и социальный потенциал.

Учительский корпус это быстро почувствовал на себе, а вот большинство родителей до сих пор считают, что ценности и смыслы, т.е. образ московского образования практически не изменился. Как же они серьёзно ошибаются! Потому что новый образ, внедрённый И.И. Калиной, сущностно противоречит самому понятию народного образования.

Потому что такие акторы очень хорошо умеют ломать, но созидать и строить они по условию не могут. Потому что нравственность и реальная эффективность неразрывно связаны между собой. Безнравственные решения, не опирающиеся на бесспорные общественные ценности, могут активно рекламироваться, но «сколько раз не говори халва, во рту сладко не станет».

Безобразность московского образования

Итак, должность министра московского образования занял И.И. Калина. И при этом он получил беспрецедентные полномочия, доселе в истории московского образования невиданные.

И процесс пошел, а в московском образовательном сообществе все чаще стали вспоминать наш былинный эпос, потому что действия нового министра очень уж напоминали погромы, которые устраивал былинный Калин-царь. Вспоминали, цитировали и по нашей вековечной традиции надежды на лучшее просто ждали, когда же, наконец, появится Илья Муромец.

Славного богатыря пока не дождались, видимо, время ещё не пришло, но Калин-царь всё же отбыл в другие пенаты, поураганив в Москве так, что до сих пор похоже, никто из главных московских управленцев не знает, что делать с таким наследием. Поэтому давайте на наследии остановимся поподробнее.

Исаак Иосифович в первый же год своего царствования заявил, что образование столицы находится в таком ужасном состоянии, что он даже не мог себе представить, что в Москве такое безобразие вообще возможно.

И он засучил рукава. А через пару-тройку лет сообщил, что образование Москвы вошло в десятку лучших образований городов и стран мира. Ничего не скажешь — стахановские темпы. Правда, для специалистов такой вывод выглядит, как минимум странным, но кого уже тогда интересовали такие тонкости, когда планов такое громадье?

Вот министр и заявил, что содержанием образования он заниматься не будет. Его главное дело — управлять процессами. И чтобы такое управлением было максимально эффективным (с его точки зрения), он приложил все возможные административно-финансовые усилия по искоренению из московских школ традиционных для московского образования образов доверия, уважения, надежды, профессионализма. И, к огромному сожалению, эти усилия не оказались бесплодными. Конечно, какие-то традиционные островки смогли сохраниться, но главными в московском образовании стали образы абсолютного подчинения, отсутствие профессиональной рефлексии, унизительной незащищенности и неуверенности педагогов и директоров школ, а также уничтожающего все живое террора формальных показателей.

Созданные министром огромные учебные комплексы и многие другие управленческие решения привели к абсолютной разобщенности педагогических коллективов, массовому привлечению в московские школы учителей из других регионов, разрушению комфортной для детей учебно-воспитательной среды. И всё это на фоне бесконечных манипуляций, подменяющих реальность рекламной риторикой и броскими отчётами-презентациями. А главный результат — бесспорная прежде аксиома о том, что дети в школе главные, превратилась в реальной московской школьной жизни в свою полную противоположность, теперь начальники и отчёты в школе главные!

Мы сейчас этот экспресс-анализ делаем не для того, чтобы подчеркнуть особую роль теперь уже бывшего министра. Бог и история ему судьи.

Нам сейчас важно сформулировать три принципиальные проблемы.
Первая — почему такое стало возможным в Москве? Вторая — что надо понять для того, чтобы подобное не повторилось? И третья — что нужно сделать, чтобы возвратить московской школе человеческий облик, а системе вновь заняться образованием светлого будущего страны как самой главной системообразующей целью?

Безобразность московского образования

Продолжаем рассматривать принципиальные проблемы и искать их возможные решения.

Итак, первая — почему такой тайфун настиг именно московское образование? На наш взгляд, важнейшей составляющей принятых реконструкторских решений стало то, что московская система самая большая в России. И значит — самая дорогая. Согласитесь, модернизировать оптимизируя маленькую территориальную систему значительно менее выгодно, чем очень большую. А такие модернизационные процессы в социальной сфере приводят к слиянию двух финансовых поток: ресурсов, выделенных на проведение модернизации, и ресурсов, сэкономленных при оптимизации. Два таких потока при мощной оптимистичной рекламе и отсутствия реальной экспертизы результатов дают потрясающий финансовый эффект. Потому, чем система крупнее, тем большая опасность взрывной модернизации ее может ожидать. Страховка в таких случаях только одна — социально-политические представления и ценности, которые движут большими начальниками, принимающими стратегические решения.

В Москве эти решения были направлены на то, чтобы сделать город ещё одной мировой финансовой столицей. При таком подходе главной задачей считалось создание высококомфортных условий для тех, кто будет задействован в реализации этого супер проекта. Поэтому серьезное,а не показное развитие массового образования, формирование благоприятной образовательной среды в школах и тому подобные «мелочи» совершенно точно не входили в матрицу принимаемых решений.

Так что Москве повезло/не повезло, но оба фактора гармонично совпали. И мы имеем то, что имеем.

Вторая — что надо понять для того, чтобы подобный кунштюк в Москве больше не повторился?

Самое главное — в московском образовании должен быть сформирован образ современного саморазвивающегося и самосберегающегося (реальная возможность «защиты от дурака») столичного образования, понимаемый и принимаемый большинством жителей агломерации и профессиональным сообществом. При этом необходимо сделать так, чтобы большие начальники отвечали прежде всего за гармоничное функционирование системы, а не за пропагандистские реформаторские потуги.

Нам могут возразить, что это фундаментальное условие в современной ситуации выполнить невозможно. Мы ответим: в России и в особенности в Москве и невозможное бывает возможным. Была бы воля и образ желаемого и созидаемого! Приведем пример из недавней истории московского образования. В самом начале нулевых годов 21 века в Москве не хватало 6 тысяч учителей. Руководители Москвы нашли ресурсы, а главное — поняли абсолютную необходимость решения этой проблемы для будущего города. Через 3-4 года этой проблемы в образовании уже не было. Обращаем внимание: она была решена без оскудения учительства соседних с Москвой регионов.

Переходим к третьей проблеме — что нужно сделать, чтобы возвратить московской школе человеческий облик, а вместе с ним напомнить руководителям социально-образовательной системы города то, что главное её системообразующая цель — образование светлого будущего столицы и страны, а не презентационные отчеты, не имеющие ничего общего с реальностью.

Подробнее об этом в следующем посте.

Безобразность московского образования

Начнём с фиксации методологической и прогностической пустоты нынешнего московского образовательного пространства. Если у кого-то и были сомнения в этом, то достаточно серьёзно проанализировать выступления мэра и министра образования Москвы на августовском городском педагогическом совете.

Конечно, нам можно возразить, что это не дело больших начальников нагружать свои выступления всяческой «наукообразной заумью». Нагружать и тем более перегружать, конечно, не стоит. Но понимать, знать и видеть онтологические (сущностные) особенности руководимого ими важнейшего социального института, безусловно, необходимо. Иначе не увидишь прошлых ошибок, не признаешь их и не исправишь. А значит путь вперёд очень легко может превратиться в бесконечное преодоление самими же созданных и создаваемых социально-опасных проблемных зон.

Но справедливости ради надо признать, что даже самые выдающиеся руководители, лишённые «мозговых центров», то есть структур, способных адекватно оценивать сложившуюся реальную ситуацию и готовить предложения по необходимым стратегическим решениям, оказываются в очень сложных условиях постоянной потребности в реактивных действиях по наитию. Крупные социальные проекты от этого никогда ещё не выигрывали.

А нынешние руководители социально-образовательной сферы очень похоже таких центров не имеют. По крайней мере в общественном пространстве Москвы работа таких «фабрик мыслей» совсем незаметна. Нельзя же всерьёз таковой считать «эксперимент» по подготовке к ЕГЭ в 11 классе.

А ведь московскому образованию в его нынешнем состоянии крайне необходимо результативная деятельность настоящих мозговых центров. Потому что прошлое руководство привело систему к состоянию, которое в науке характеризуется термином аномия. Это когда понятие нормы размыто, когда провозглашаемые цели плохо стыкуются с получаемыми результатами, когда апатия и разочарование атомизируют систему. Очень точно такое состояние людей в трудах православных богословов называется «теплохладностью».

Поэтому, на наш взгляд, пока не поздно, а ещё действительно не поздно, необходимо разрабатывать и реализовывать целый ряд восстановительных и оздоравливающих московское образование мер. Но сразу возникает серьёзный вопрос: а кто это сможет сделать? Ведь руководитель-чиновник по своему функционалу вряд ли этим будет заниматься сам. Значит кто-то должен ему подготовить предложения для стратегических решений. (продолжение в следующем посте)

Формально в системе московского образования есть целых две организации, которые можно было бы считать такими мозговыми центрами: большой городской научно-учебный университет (МГПУ) и очень странная организация с модным названием корпоративный университет московского образования (КУМО).

Самым крупным научным достижением МГПУ на сегодняшний день принято считать разработку основ цифровой дидактики. Возможно, чтобы не спорить, эти разработки имеют практическое значение для работы учителей с материалами МЭШ. Но, извините, стратегических методологических исследований, направленных на развитие онтологических сущностей столичной, очень крупной образовательной системы нашим экспертам в научных трудах этого университета найти не удалось.

Возможно, руководство и не ставит таких задач, ведь МГПУ – не педагогический, а сити университет. Видимо и поэтому тоже городскому вузу не удаётся пока удовлетворять потребность системы в учителях. Ведь не зря же ближайшие регионы стали важнейшими донорами учительских кадров для московских школ.

Итак, МГПУ в принципе мог бы стать таким мозговым центром, но пока похоже до этого ещё достаточно далеко.

Несколько слов о КУМО. В мировой образовательной практике (в том числе в области бизнес-обучения) именно такие организации и генерируют идеи, разрабатывают модели, организуют сопровождение их внедрения. В конце концов в рамках новых стратегических подходов проводят целенаправленную переподготовку, необходимое повышение квалификации. Но при этом важнейшей составляющей их деятельности является мониторинг тех или иных процессов, идущих в системе.
Наши эксперты изучили сайт и иные материалы в СМИ, отражающие направления разработок, и достигнутые этой организацией результаты. Ни одно из классических направлений деятельности корпоративных университетов там сколь-нибудь убедительно не представлены. Кроме особой роли «персонального образа педагога».

Ну, если это считать исследованием онтологии московского образования, то аномия и безобразность могут таки стать онтологической особенностью столичного образования.

Итак, в московском образовании публичные мозговые центры, активно работающие, пока нами не обнаружены. Возможно, в комментариях вы, наши читатели, нас поправите. Покажете, где мы ошибаемся.

Пока же констатируем, что нам всем вместе: шкрабам, преподам, учёной братии пора оказывать московскому образованию скорую методологическую и научно-прогностическую помощь и поддержку.

Канал подготовил практически реализуемые рекомендации. Обязательно ими поделимся. Но и вас, уважаемые подписчики, просим поделиться вашим видением необходимых первоочередных мер.