255.
Бояре совсем приуныли.
Царь давно забыл о нас – шептались иные по углам. Он теперь все больше с думскими дьяками совещается,да с прочими – не нами.
«Что делать будем, бояре?» – вопрос публично на заседании Ювеналий Федоров, знатный боярин. «Я, – сказал он, – не как другие-всякие, которые шепчутся, я привык прямо. Нам пора выпрямлять взаимодействие и подставлять наше плечо царю-батюшке. Помогать в многотрудных его деяниях. Мы должны взяться за идеологию».
«Это как?»– закричали ему.
«А так, – не смутился он. – Надо писать! Народу. Мы должны писать и разъяснять наши мысли, а также действия царя, солнца нашего. Мы, бояре, создадим союз писателей».
«Боярских?» - скептически отозвался кто-то.
«Зачем боярских? - снизошел Ювеналий, – кроме нас все равно писать никто не обучен».
И впрямь.
Многие живописали сцену после произнесения этих слов. Лучше всех описал ее Гоголь Николай Васильевич., назвав подобную сцену «немой».
Впрочем, тут вкусы могут и расходиться. Ибо многие брались описывать сей прецедент.
А Союз писателей создали.
Действительно.
Но позже.

256.
Кадры. Кадры всегда были слабостью бояр.
Поставить своего человечка в хорошее место – это шахматы чиновничьего мира. И бояре упражнялись в этой игре день и ночь.
Составляли партии свои и разрушали чужие.
Ситуационные союзы кружили голову непосвященным своей скоротечностью и отчаянностью. И вот опять Дормидонт Скороспелов пытается провести своего деверя главой посольства в Неметчину.
Ему противостоит дружная команда во главе с дьяком Ивановым.
Старший боярин с удовольствием наблюдает за финальным раундом состязаний. Все сейчас он и решит.
Стороны прекрасно подготовлены. Яркие подачи и великолепные сейвы. Концовка все ближе. И вот старший боярин объявляет голосование.
Кандидаты обеих сторон проигрывают малоизвестному писарю из Ельца. Сведущие не удивлены, а дьяк Иванов и боярин Скороспелов подавлены.
Ничего, ребята, в другой раз – с отеческой улыбкой успокаивает их старший боярин. Впереди еще много хороших должностей. Всем хватит.
Но не все получат -усмехается он в окладистую бороду и опрокидывает чарку хлебного вина.
Смеркается…

257.
«Большевизм никогда не умрет!» – сказал Ленин.
«Как, впрочем, и меньшевизм,» – сказал Троцкий.
Но Сталин, Сталин промолчал. Только улыбнулся в усы.
Пока жив Марс мы все будем жить вечно.
«А почему именно Марс?» – спросил Незнайка, когда они вышли из музея старых цивилизаций.
«Ну как почему? – ответил Василий Иванович, придерживая коня под уздцы. – Видишь ли, Марсу нужны гастарбайтеры, они очень в них нуждаются, и они отправили на все планеты своих, чтобы они построили корабли и заставили аборигенов переселяться на Марс. А это под силу только большевикам».
«Ну и? – Незнайка по-прежнему не догонял.
«Ну и на Земле Маск успешно справляется. Главное ведь что? Создать спрос, а потом монополизировать сбыт. Сейчас фаза создания спроса. А что лучше всего создает спрос? Правильно – отсутствие выбора. Чем хуже идут дела на Земле, тем лучше. Затем билеты, затем спекуляция билетами. Демонстрационные полеты и вуаля. Все продают почки и делают предзаказы. Экономика Земли ставит рекорды ВВП, день и ночь клепая корабли и складируя горючее. Еще еда, одежда и бесчисленное количество мелочей».
Незнайка споткнулся и сказал: « А можно еще раз сначала?»
Василий Иванович посмотрел на него и предложил: « Давай завтра еще раз сходим, и я дорасскажу. Может, понятней будет».

258.
Когда Василий Иванович выпил целый самовар чая и объяснил Незнайке все про Марс еще пять раз, то понял даже Петька.
«А когда же тогда люди расскажут Маску, что они не хотят лететь на Марс?» – спросила Анка, пересчитав патроны.
«Скоро, Анка, скоро – наморщив лоб, отвечал Василий Иванович, – однако не знаю когда».
«А может быть, нам лучше лететь на Марс пока добровольно записывают?» – задумчиво произнес Петька, и все закивали.
Решили послать Незнайку к Маску, чтобы узнать все поподробнее: когда улет и откуда, какие вещи брать и еще тысячи вопросов.
Когда Незнайка пошел за билетами, все дружно вздохнули. «Кто,думаете, победит?» – обвел взглядом собравшихся бесстрашный комдив.
Все дружно закричали «Незнайка!» и захлопали в ладоши.
А потом пришел воспитатель и выключил свет.
Пора было ложиться спать.

259.
Интересные наработки представили боярам дьяки из хозяйственного приказа. Они придумали методы обуздания инфляции без применения высокого процента для ссудного капитала. Для этого они предложили игру курсов валют.
Ну, например, если нехватка чего-нибудь в державе, то для пополнения дефицита и сдерживания цены этого того, чего не хватает, курс рубля завышается, и купцы везут товар по хорошим ценам.
А когда надо казну пополнить, то курс рубля понижается, и держатели валют с радостью продают валюту, и казна рушится от рублей.
Дьяки радовались и смеялись, рассказывая эту классную свою придумку. Потом отвечали на вопросы.
Боярин Сухостоев спросил дьяков, как будет обстоять дело в случае, если они упустят что/нибудь в своих расчетах или, допустим, ушлые экспортеры сами накупят товаров, привезут их, продадут и заплатят в казну, когда рубль будет дорогой.
Дьяки в ответ опять заржали и ответили, что таких умников они не знают, ибо сами такие, а другим не позволят. Ну и так далее.
Закончилась Дума, а бояре так и не поняли, сколько раз дьяки их на…ли. Решили собраться без них, а позвать дьяков из конкурирующего приказа.
Предвкушали веселье.

260.
Меркель и Трюдо сидят на берегу Женевского озера.
Ну, натурально, кофе, бриоши, не то Монтре, не то Веве.
Тишина, покой, нежарко и при этом весна. Шарфы еще нужны, впрочем, и куртки тоже. Ну да неважно все это, когда не надо никуда спешить.
Анжела спрашивает Трюдо: «Как ты вот привыкала к жизни после отставки?» – после того как о погоде и природе уже поговорили.
«А что тут привыкать? Выспалась, потом еще, потом еще, и как-то само пошло. Надо скорость поменять и все. Джастин, ты еще молодой, может, вернется еще».
«Нет! – говорит ей канадец, – все, я больше не хочу».
«Ну это ты сейчас так говоришь. Все хотят вернуться. Цирковая лошадь не может пахать без зрителей».
Это ты ловко загнула Ангелика!» – восхитился Трюдо и хлопнул себя по коленке.
«А мог бы меня,» – подумала Меркель, глядя куда-то в сторону Эвиана.
«Ни за что! – прочитал ее мысли Джастин. – Лучше уж я в политику вернусь, чем вот это все. Воспоминания, байки и непонятные отношения».
«Да, – продолжала смотреть вдаль Меркель, – все-таки все мужики скоты. Так было и так будет. Традиционные ценности – что тут скажешь».

261.
Однажды Герцен посетил Боярскую думу и затем, гуляя по Воробьевым горам то ли с Огаревым, то ли с Пушкиным, все причитал «ну как же так, ну как же так». ОгаревоПушкин ему в ответ всегда говорил одно и то же: « Да вот так-с,милостивый государь».
Так они и гуляли и в дождь, и в холод, пока совсем Герцен не забыл лица бояр, когда они его спрашивали: А что ж вы считаете, мы произошли от рабов?»
А он им в ужасе: «Нет, нет я не настаиваю!» – и плакал.
В общем, бояре стерлись из памяти Герцена, но не забылись совсем. Он помнил о них подсознательно через века и потому дал это эпическое название своему творению - «Былое и Дума». Ну или как-то так. Его ПушкиноОгарев потом сильно укорял – типа идешь на поводу, испугался бояр.
А он только хмурился в ответ и шептал: «Уйди от меня Огарев, отстань от меня Пушкин».
В результате уехал от греха в Париж, чтобы только их не видеть, но, говорят, они и там ему являлись и все спрашивали: «Кто виноват?»