Странненьких детей научат анархии
Ладно, если у руководства Депкульта дефицит образования, политнюха, да и просто ума, то дети-то должны стать маркером тревоги для чиновников?!! К ним-то «бесов» не пускайте!!!
Фонд V-A-C (Тереза Мавика) — в принципе не интересуется нормой, а продвигает всё «странное». Теперь — «Странные кружки» в ДК Берендей (Депкульт).
V-A-C пришел в Хорошево-Мневники и отбирает там «своих» детей: «Маркирование „своих“: если ты странненький, как и мы, приходи, будем такими вместе» (куратор проекта Катя Порутчик).
За образец проекта взята: «школа самоопределения, или школа демократического образования» (Порутчик). А где демократия — там тут же и анархия (в понимании V-A-C). Один кружок называется «Анархо-хор». Там будут «Эх, яблочко» разучивать? Или Sex Pistols?
Самоопределением же детишки займутся на «Чудовищном кружке монструозности». «Это программа, посвящённая монстрам как крайней форме „другого“, возможности коммуникации с „другим“ и определению контекста, в котором чудовище возникает» (Порутчик).
Если от философского значения термина «другие» перейти к прикладному, то «другие» — это политические, национальные и секс-меньшинства. Яркие люди, которых не понимает и демонизирует серое большинство. Такие меньшинства и формирует V-A-C, привлекая «своих», «странненьких» детей — вместо интеграции их в общество.
Ладно, если у руководства Депкульта дефицит образования, политнюха, да и просто ума, то дети-то должны стать маркером тревоги для чиновников?!! К ним-то «бесов» не пускайте!!!
Фонд V-A-C (Тереза Мавика) — в принципе не интересуется нормой, а продвигает всё «странное». Теперь — «Странные кружки» в ДК Берендей (Депкульт).
V-A-C пришел в Хорошево-Мневники и отбирает там «своих» детей: «Маркирование „своих“: если ты странненький, как и мы, приходи, будем такими вместе» (куратор проекта Катя Порутчик).
За образец проекта взята: «школа самоопределения, или школа демократического образования» (Порутчик). А где демократия — там тут же и анархия (в понимании V-A-C). Один кружок называется «Анархо-хор». Там будут «Эх, яблочко» разучивать? Или Sex Pistols?
Самоопределением же детишки займутся на «Чудовищном кружке монструозности». «Это программа, посвящённая монстрам как крайней форме „другого“, возможности коммуникации с „другим“ и определению контекста, в котором чудовище возникает» (Порутчик).
Если от философского значения термина «другие» перейти к прикладному, то «другие» — это политические, национальные и секс-меньшинства. Яркие люди, которых не понимает и демонизирует серое большинство. Такие меньшинства и формирует V-A-C, привлекая «своих», «странненьких» детей — вместо интеграции их в общество.
Telegram
V-A-C
С февраля в рамках программы «Из центра» в ДК Берендей проходят «Странные кружки», где дети и подростки получают особенные полезные навыки: учатся работать с телом, голосом, взаимодействовать друг с другом.
Недавно на «Меле» вышел подробный материал,…
Недавно на «Меле» вышел подробный материал,…
Пишут в личку, что у Алины Сапрыкиной в Музее Москвы происходит полное непотребство.
Которое стоит увидеть своими глазами, а главное – показать широкому зрителю.
Поэтому завтра – ловите подробный отчёт, как устроен московский музей №1, гордость Сергея Семёновича, пространство, за которое бились Музей кино и ГЦСИ, Василий Церетели и Ольга Свиблова.
2,5 гектара культуры в центре Москвы – будет интересно, следите за обновлениями!
Которое стоит увидеть своими глазами, а главное – показать широкому зрителю.
Поэтому завтра – ловите подробный отчёт, как устроен московский музей №1, гордость Сергея Семёновича, пространство, за которое бились Музей кино и ГЦСИ, Василий Церетели и Ольга Свиблова.
2,5 гектара культуры в центре Москвы – будет интересно, следите за обновлениями!
Русичи питались говном кабана, ходили в грязных шкурах и жили в кособоких халупах — примерно до Петра Первого. Знаете такой антиисторический киноштамп?
Когда шли на основную экспозицию Музея Москвы (Алина Сапрыкина), ждали чего-то такого — после выставки про мигрантов. Оказалось так — да не совсем. Контент «Истории Москвы» продуман всё-таки учеными, с заботой. От челюсти мамонта до кольчуг и макетов Кремля. Тут претензий нет.
Но вот сотрудники Сапрыкиной сделали всё, чтобы утвердить штамп о вековечной косоёбищной жизни московитов. Заляпанные витрины, обглоданные этикетки, бракованные тексты на стендах, отклеенные буквы, обшарпанные стены с потёками.
Огромные очереди в грязный туалет. Рядом сотрудники Депкульта изобразили патриотический стих Лермонтова — чисто поржать.
У самого входа гостей встречает кусок надгробия, а над ним этикетка: «Zoom. Горящие помойки моего детства». Это тоже для поржать? Или просто безразлично — что куда вешать?
В уголке сиротливая маленькая плазма, оттуда что-то про нашу историю. Все большие плазмы (штук 10) увезли в Центр Гиляровского — крутить про мигрантов.
Сразу понятно заморскому гостю — в Москве одни чуханы живут. Без роду-племени, заросшие грязью, с руками из жопы — не умеют этикетку переделать на макете Kremlin.
Кибовский, до музея не доходят деньги? Там может сотрудники опустились, бомжуют, голодают?
Или это просто осознанное кривляние Сапрыкиной ради своей аудитории? Как мы, дескать, изговняли мракобесов с их кремлями, часословами и лермонтовыми!
Когда шли на основную экспозицию Музея Москвы (Алина Сапрыкина), ждали чего-то такого — после выставки про мигрантов. Оказалось так — да не совсем. Контент «Истории Москвы» продуман всё-таки учеными, с заботой. От челюсти мамонта до кольчуг и макетов Кремля. Тут претензий нет.
Но вот сотрудники Сапрыкиной сделали всё, чтобы утвердить штамп о вековечной косоёбищной жизни московитов. Заляпанные витрины, обглоданные этикетки, бракованные тексты на стендах, отклеенные буквы, обшарпанные стены с потёками.
Огромные очереди в грязный туалет. Рядом сотрудники Депкульта изобразили патриотический стих Лермонтова — чисто поржать.
У самого входа гостей встречает кусок надгробия, а над ним этикетка: «Zoom. Горящие помойки моего детства». Это тоже для поржать? Или просто безразлично — что куда вешать?
В уголке сиротливая маленькая плазма, оттуда что-то про нашу историю. Все большие плазмы (штук 10) увезли в Центр Гиляровского — крутить про мигрантов.
Сразу понятно заморскому гостю — в Москве одни чуханы живут. Без роду-племени, заросшие грязью, с руками из жопы — не умеют этикетку переделать на макете Kremlin.
Кибовский, до музея не доходят деньги? Там может сотрудники опустились, бомжуют, голодают?
Или это просто осознанное кривляние Сапрыкиной ради своей аудитории? Как мы, дескать, изговняли мракобесов с их кремлями, часословами и лермонтовыми!
Москвичи с хорошими лицами — герои выставки «Сундук памяти» в Музее Москвы (Депкульт). Там, собственно, сейчас всего две (!) выставки — на площади 2,5 гектара.
Сюжет выставки — история семьи Марии Москвиной, детской писательницы. Дедушка — большевик, герой коллективизации. «Мой дед был страшный безбожник!», — взахлеб рассказывает с экрана Москвина. Бабушка — столь же пламенная Фаина, «в кожаной тужурке с маузером на боку» (цитата из сопроводительного текста), работала потом по блату в мавзолее.
Конечно, таким заслуженным людям и их потомкам — жить положено в центре, в «доме Нирнзее». И чтоб потом в музее увековечили!
Узнаваемые московские образы! Слёзкин таких воспел в книжке, а Сапрыкина — на выставке. Потому что — своё, родное, коренное! Как не порадеть хорошим людям, тем более за госбюджет?!
Депкульт выделил Марии Москвиной площадь, какой бы хватило на три выставки. Ну там про славные страницы истории, или достижения какие. Или про известного москвича. Или про картины современных столичных художников.
Но Депкульт утверждает, что Москву лучше презентует история «бабушки Фаины» и ее внуков. Понятно. Посмотрим на презентацию.
В центре выставки — сундук. Бумажки из него — фото, письма, счета, документы — размазаны по витринам в трех больших залах. А вперемежку — отрывки из сочинений Москвиной. В общем, на большой выставке — одна бумага.
Но не только.
На стене «гитара Юрика» из ансамбля «Веселые сперматозоиды» — слышь, москвичи, небось не знаете такого?
На других стенах — «сумочка Люси», «ковер из гостиной», «аккордеон моего братика».
Одна стена — один экспонат. Места-то Депкульт выделил немеренно!
Экспонатов мало, и каждый — как бриллиант в короне Кибовского, короля безвкусицы и безвременья.
Сюжет выставки — история семьи Марии Москвиной, детской писательницы. Дедушка — большевик, герой коллективизации. «Мой дед был страшный безбожник!», — взахлеб рассказывает с экрана Москвина. Бабушка — столь же пламенная Фаина, «в кожаной тужурке с маузером на боку» (цитата из сопроводительного текста), работала потом по блату в мавзолее.
Конечно, таким заслуженным людям и их потомкам — жить положено в центре, в «доме Нирнзее». И чтоб потом в музее увековечили!
Узнаваемые московские образы! Слёзкин таких воспел в книжке, а Сапрыкина — на выставке. Потому что — своё, родное, коренное! Как не порадеть хорошим людям, тем более за госбюджет?!
Депкульт выделил Марии Москвиной площадь, какой бы хватило на три выставки. Ну там про славные страницы истории, или достижения какие. Или про известного москвича. Или про картины современных столичных художников.
Но Депкульт утверждает, что Москву лучше презентует история «бабушки Фаины» и ее внуков. Понятно. Посмотрим на презентацию.
В центре выставки — сундук. Бумажки из него — фото, письма, счета, документы — размазаны по витринам в трех больших залах. А вперемежку — отрывки из сочинений Москвиной. В общем, на большой выставке — одна бумага.
Но не только.
На стене «гитара Юрика» из ансамбля «Веселые сперматозоиды» — слышь, москвичи, небось не знаете такого?
На других стенах — «сумочка Люси», «ковер из гостиной», «аккордеон моего братика».
Одна стена — один экспонат. Места-то Депкульт выделил немеренно!
Экспонатов мало, и каждый — как бриллиант в короне Кибовского, короля безвкусицы и безвременья.
