Подписчик сообщил, что "никаких фингербоксов нет", и это такой большой и долго длящийся пранк. Ну, знаете ли, про квалиа то же самое говорят.

Одним из элементов "трудной проблемы сознания" — которую можно сформулировать, спросив, "почему феноменальные переживания, или квалиа, вообще существуют? Как материальные объекты становятся сознательными?" — является такое свойство квалиа как привативность. Имеется в виду то, что феноменальные переживания не могут передаваться от одного сознания другому. Этому посвящено великое множество мысленных экспериментов, будь то "инверсированный спектр" (что если мой красный — это ваш синий?), заканчивая "нейроучёной Мэри" или аргументом "философского зомби" Д. Чалмерса: кто-то думает как человек, ведёт себя как человек, но, вопреки старой английской поговорке, человеком не является.

Для позитивных наук это самый настоящий скандал — ведь данные с необходимостью должны воспроизводиться! Нетрудно понять, что универсальность физических законов базируется на возможности интерсубъективной передачи эмпирических данных от одного учёного к другому. Даже когда учёный открывает закон в одиночестве, он всегда апеллирует к абстрактному коллеге, который, если речь идёт о научном знании, сможет легко понять суть открытия, повторив эмпирические ходы открывшего. В случае феноменальных переживаний о такой передаче говорить не приходится. Истовые сторонники науки вроде Д. Деннета или Пола Чёрчланда заверяют нас в том, что "нужно просто подождать", сдабривая свою уверенность сюжетами из научной фантастики: когда-нибудь наука-де разберётся и с этим. Но наука не может разобраться с тем, что даже не знает как исследовать! Да, порой открытия совершаются спонтанно, но все они основаны на фиксации приборами измеряемых данных, которых просто никто не ожидал. В данном же случае приборы бессильны — феномены сознания нельзя "пощупать", хоть бы и очень совершенным прибором.

Однако, вернёмся к "привативности квалиа". Да, пожалуй, что Т. Нагель прав: изучив мозг летучей мыши от корки до корки (буквально), мы всё ещё не узнаем, каково быть летучей мышью. Но позволим себе в рамках мысленного эксперимента задаться вопросом: что если бы нам были доступны и её феноменальные переживания, т.е. квалиа? Позволит ли это сделать такие переживания воспроизводимыми и решить, наконец, проблему?

Представим, что каким-то невообразимым способом исследователю всё-таки удалось получить доступ к моему воспоминанию о поездке в Калининград. Например, теперь у него есть прибор, на который транслируется весь спектр моих переживаний в реальном времени, так что он и сам видит то, что вижу я. Тогда и он — используя упомянутый пример — тоже сможет насладиться визуальным переживанием зелёной калининградской листвы, шелестящей под дождём. Однако, будет ли это означать, что он получил доступ к моим феноменальным переживаниям? Иными словами, становится ли он в этот момент мной или просто копирует воспоминание и переживает его сам, так что мои квалиа, да и я сам оказываемся чем-то вроде надетых на учёного очков виртуальной реальности? По моему мнению, если при таком наблюдении он сохраняет индивидуальные границы своего сознания, наблюдение будет опосредованным, и верен второй вариант.

Вообразим себе ещё более странную ситуацию. Представим, что пытливый исследователь не только получил возможность считывать моё воспоминание о поездке в Калининград с видом от 1-го лица – теперь он буквально может соединить наши мозги. На первый взгляд кажется, что такое наблюдение является непосредственным: нет различных опосредующих наблюдение приборов, восприятия картинки на них через глаза и обработки данных нервной системой, однако остаётся ли здесь какая-либо форма опосредования, а именно – разница между моим сознанием и сознанием учёного? Иными словами — являемся ли мы в момент соединения наших мозгов единым сознанием или раздвоенным?

Если верно второе, то это никуда не годится: учёный по-прежнему будет копировать воспоминание. Всё, чего он добьётся, соединив наши мозги, так это сокращения числа посредников, однако ему придётся остановиться на последнем рубеже опосредования — границе между нашими "сознаниями", которые-то и являются субъектами переживания. Во втором же случае, т.е. когда наши сознания стали единым целым — не будем обсуждать здесь всё то недоумение, которое встретят два наших «я», слившись в одно — мы приходим... к самой обыкновенной ситуации переживания от 1-го лица, с которой каждый из нас сталкивается каждый день! Только теперь сознание одно, а носителей — двое. Занавес, аплодисменты.

Иными словами, преодоление такого свойства квалиа как "привативность" и его идеальное воспроизведение пытливым исследователем не проливают свет на то, как именно оно связано с телом и что это вообще такое. С тем же успехом он мог бы и лично приехать в Калининград, а затем, созерцая листву, отслеживать собственную мозговую активность. Кажется, это именно та ситуация, которую мы и так имеем на сегодняшний день. Не похоже, что это решает проблему.

Друзья, в 18:00 состоятся экспресс-чтения последних параграфов "Об истолковании" Аристотеля. Если прочтём быстро, и останется время, обсудим весь текст в целом. Присоединяйтесь!

Тексты:
английский / русский
p.s. Записи предыдущих чтений вскоре выложу на диск.

На фоне того, что происходит последнее время со стоицизмом — как же всё-таки приятно, что платоническая традиция остаётся в тени. Слабоумной городской буржуазии из неё попросту нечего взять, не за что зацепиться, а ведь это не менее практико-ориентированная философия. Мне трудно представить себе статью на Vice или Reddit "10 правил жизни Плотина" или вообразить лежащую на магазинной полке книгу "Неоплатонизм для чайников". И это хорошо.

Очередная встреча читательского клуба пройдет сегодня в 18:00. Мы начнём читать "Категории" Аристотеля — хорошая возможность присоединиться! Чтения, как и раньше, пройдут прямо здесь.

Тексты:
английский / русский

Многочисленные учения 19-20вв. пытались убедить нас в том, что сознание это "симптом", "след" или даже "отходы" тела. Однако, вполне вероятно, что это тело и вообще всё телесно-материальное является таким симптомом, следом и отходами.

Согласно многим философам (см. Nagel 1961, The Structure of Science), главной метафизической установкой современной науки является физикализм — представление о том, что всё существующее физично, а физично всё то, что в принципе изучаемо физикой. Сюда примыкают и остальные естественные науки, вроде бы сводимые к физике (например, биология). Однако, эта установка является проблематичной сразу по двум причинам.

Во-первых, не ясно, о какой физике идёт речь? С этим вопросом связана т.н. дилемма Хемпела, её можно сформулировать так — говорим ли мы о физике a priori или a posteriori? Априорно понятая физика — это завершённая теория всего; идеальная наука, которой больше нечего изучать. Наоборот, физика, понятая апостериорно, отсылает нас к её состоянию на сегодняшний день. Отсюда понятно, что и физикализм может быть понят двояким способам. В обоих случаях мы заходим в тупик: априорный физикализм совершенно тёмен, ведь мы не знаем, какой будет идеальная физика будущего. Нет никаких гарантий, что эта физика не будет говорить об ангелах, телепатии, жизни после смерти, Боге и т.д; апостериорный физикализм тёмен по схожим причинам, поскольку физика развивается в потоке всё новых и новых опытных данных.

Во-вторых, и это более важно, — есть нечто такое, что современной физикой не изучается в принципе. Если ей доступно всё, что обладает количественной (quantitative) природой, то существует целое множество феноменов, природа которых является качественной (qualitative). Мне уже доводилось писать о том, что разделение вещей на физические / не-физические произошло во времена Галилея, когда был создан сам проект математизированного естествознания. В материальных объектах Галилей усматривал четыре основных характеристики: размер, форму, местоположение и движение. Однако, всё то, восприятие чего носит качественный, не сосчитываемый характер, исключалось из физического описания. К примеру, если я срываю с дерева яблоко и хочу его изучить, в рамках Галилеевской физики я буду говорить о его размере (большое), форме (круглое), местоположении (в моей руке) и движении (моя рука двигается или роняет его, так что оно падает на землю). Однако, как физический объект, яблоко не обладает зелёным цветом, у него нет характерного кисло-сладкого вкуса и запаха и т.д. Подобным свойствам сам Галилей отводил место в нашей душе. Со временем про душу на Западе благополучно забыли, но едва ли можно забыть про то, что у яблока есть цвет, вкус и запах — эти свойства никуда не деваются вне зависимости от наших теологических представлений.

Как нетрудно догадаться, сознание как раз и является тем местом, где реализуются качественные свойства объектов. Качественной природой обладают не только чувственные переживания, но и вообще мысли, операции логики, эмоции и идеальные объекты. Что всё это носит именно качественный, не поддающийся счёту характер, легко показать на простом примере. Представим, что мы попробовали сорванное яблоко на вкус, и оно нам не нравится. Эта «нравимость» является качественным свойством. Тот факт, что язык позволяет говорить нам «немного нравится» или «сильно не нравится», не должен вводить нас в заблуждение. Случись нам выстроить некую шкалу, нижнее значение которой будет определено как «абсолютно не нравится», а верхнее — «абсолютно нравится», расположив большое количество переходных характеристик («почти абсолютно не нравится», «очень сильно не нравится» и т.д.), мы по-прежнему не смогли бы обнаружить никакого численного соотношения. Например, можно сказать, что «сильно нравится» это «больше», чем «в принципе нравится», однако эти характеристики нельзя как-либо сосчитать или сравнить, положив на воображаемые чаши весов.

Отсюда мы можем сделать вывод, что на сегодняшний день с понятием «физического» что-то определённо не так. Если физическое = изучаемое количественными методами физики, то либо физическим является далеко не всё, либо само наше понимание физического ограничено. Оставленная в современном виде, физика никогда не сможет найти и как-то зарегистрировать феноменальное сознание, и «трудная проблема» так и не найдёт решения.

Физикализм бывает редуктивный и не-редуктивный. Первый, грубо говоря, сводится к следующему: если всё существующее физично (1), физичное это то, что изучается физикой как первичная реальность (2), а физикой как первичная реальность изучаются фундаментальные частицы (3), то всё — это фундаментальные частицы. Стало быть, если что-то не является фундаментальными частицами, оно не физично, а если оно не физично, оно не существует. Если принять, что всё состоит из ф. частиц, всё равно остаётся вопрос, что это за конгломераты, которые возникают из них, и почему у них, например, есть свои законы — например, различие между ньютоновской и квантовой механикой. Конгломераты частиц, «макрообъекты», имеют несколько иные свойства, чем сами частицы, из которых они состоят. Поэтому, как правило, степень редуктивности как-то смягчается :)

Так, существует понятие супервентности. Супервентность — это свойство двух систем, при котором ни одно изменение в первой системе не проходит бесследно для второй. Например, когда вы смотрите в зеркало, любое ваше движение, при прочих равных, тут же повторяется зеркальным отражением. В таком случае говорится, что отражение супервентно на том, что оно отражает. Супервентный физикализм, стало быть, утверждает, что часть "всего" является ф. частицами, а остальная на них супервентна. Рассмотрим эту позицию ещё на одном примере.

Взгляните на этот точечный рисунок цветка. Можно сказать, что силуэт цветка супервентен на наборе своих точек. Случись нам поменять часть точек в области лепестка, силуэт лепестка также изменится. Если же мы совсем уберём эти точки, силуэт и вовсе исчезнет. Поэтому рисунок существует до тех пор, пока существуют точки, он формируется этими точками. Можно сказать, что мы складываем этот рисунок из точек, хотя на самом деле кроме точек здесь ничего нет. Если достаточно долго рассматривать точки рисунка, можно даже перестать видеть на нём цветок. Возвращаясь к супервентному физикализму, такими «точками» являются фундаментальные частицы, «силуэтами» — макрообъекты. Растущий в клумбе цветок на самом деле является набором фундаментальных частиц, как макрообъект он супервентен на них. Ни одно изменение на атомарном уровне не проходит бесследно для самого цветка. Если каким-то образом молекулы, служащие материалом для цветка, изменят свою структуру или состав, цветок так же изменится. Если же частицы, входящие в состав цветка и вовсе исчезнут — например, на лужайке случится гравитационная аномалия, и молекулярный состав замечательного, красивого тюльпана разлетится в разные стороны — сущность, именуемая цветком, и вовсе исчезнет: он будет дезинтегрирован.

Прогуливаясь со своим другом — супервентным физикалистом, одетым в футболку «I fucking love science» — вы можете спросить, глядя на цветок:

— Что это такое?
— Это набор фундаментальных частиц.
— Но я вижу это как тюльпан.
— Так это же просто супервентное свойство этих частиц, так что это не важно! Существуют-то только частицы! Ха-ха-ха!

Благополучно отправив друга домой смотреть очередную серию «Рика и Морти», вы, полные мыслей, остались у тюльпана. Почему же существуют только частицы, но не состоящий из них цветок? И нельзя ли сказать, что супервентность работает в обе стороны? Не правда ли, что, изменив положение цветка, — сорвав его с клумбы или оторвав один лепесток — мы произведём изменения и в составе его фундаментальных частиц?

Предположим, что сознание, если оно физично в широком смысле, супервентно на наборе частиц, которые его образуют. Но ведь и эти частицы супервентны на сознании! Ни одно изменение в сознании не проходит бесследно для его носителя. Из свойства супервентности двух систем нельзя сделать перехода к редукции одной системы к другой. Удивительный паралеллизм, свойственный феномену тюльпана в моём сознании и протекающим в этот момент нейрофизиологическим процессам, свидетельствует лишь о том, что оба явления — это два аспекта чего-то одного: присутствия тюльпана в моём опыте. Редукция к одному из них невозможна не только логически, но и хронологически.

И тут мы кажется неплохо видим, что чем выше мы забираемся по ступенькам абстракции, тем лучше поскорее бы отвлечься на что-то другое, а то психическое здоровье дело такое, не заметишь как пропадёт.

По прошествии некоторого времени я стал понимать, что мышление, нацеленное на Великое Внешнее, т.е. на обьекты (ООО, наукообразныйпозитивизм, многочисленные попытки говорить о "мире вне человека") в любых ситуациях обречено на провал. Трудно сказать, что именно является причиной такого провала. Возможно, это судьба человека — неспособность в субъект-объектных отношениях перестать быть собой или перестать делать объект объектом. Теории о внешнем всё строятся и строятся, но все они какие-то дефектные, с множеством внутренних проблем, самопротиворечивые, валящиеся на бок. На любую теорию можно предъявить диаметрально противоположную.

В какой-то момент заниматься такой белибердой как философия становится просто скучно — а ведь это в мире самое интересное... Позитивные науки и того хуже: фантастическая скукота, набор дешёвых нарративов, пародия на роскошную мифологию архаичных обществ. Разумеется, можно сказать, что науки "работают", "приносят пользу", и вообще, "как вы смеете, благодаря медицинским приборам сотни и тысячи..." и т.д., вот только ради чего всё это? Чем это мы таким занимаемся, когда налаживаем работу своих костляво-кожаных тел, обустраиваем для них комнаты, приборы и машины? По-моему, это совершенно абсурдная деятельность, особенно если помнить, чем она, как правило, заканчивается.

Соответственно, теоретическое осмысление внешнего, равно и попытки практической деятельности в этом внешнем не выглядят чем-то осмысленным, привлекательным или хотя бы благородным. Какое-то бесконечное бодание умов, которое никогда не кончится. Через 200 лет всё так же будет философия и наука, и всё так же в обеих будут праздно размышляющие романтики и узко мыслящие, неисправимо-приземлённые циники. И все они будут спорить, спорить...

Вероятно, ноосфера устроена так же, как и сферы небесные — абсурдный конгломерат тупых камней-смыслов и валунов-идей, хаотично шатающихся в вакууме интеллектуальной беспочвенности. Отвращение к абсурдности тел распространяется и на абсурдность мышления, абсурдность самих идей. Хочется отойти от всего этого, и вообще "не марать руки".

Мне нравится республиканизм в целом и многое из того, что говорит Р. Ю. Белькович, в частности, но нет никаких сил слушать этот, уж извините, пейоративный бред.

Вся богатая традиция психологии здесь сводится к буржуазным формам развлечения на подобии видео Вероники Степановой, а потом всё это ещё и снабжается цитатой Генона, de facto ворчащего по поводу разделённости наук Нового времени (ну и кошмар!). Между тем, вопросами о "ментальных состояниях" занимались и Платон, и Аристотель, и позднеантичные авторы наравне со средневековыми, и сводить всё это к какому-то английскому эмпиризму 18-го века просто смешно.

Далее сам Белькович, отделавшись ещё парой-другой пейоративов типа "проработать проблему", "принять себя" и т.д. — кто вообще так говорит кроме коучей из тиктока? — записывает сюда и психоанализ. Это надо было постараться. Известно, что одна из заповедей психоаналитика — это "не советовать" и в каком-то смысле даже "не помогать". Психоаналитик это своего рода повивальная бабка, которая задаёт наводящие вопросы, помогает пациенту совершить анамнезис и дать родиться истине, которую он когда-то знал, но забыл, точнее, вытеснил в бессознательное. Поменять бессознательное с миром идей, и — чем не Сократ?

Вообще, если речь идёт о диалоге, а не наставлении, идти к кому-то ("к чужому мужику"), чтобы решить свои проблемы нормально и правильно. Я глубоко убеждён, что мышление это коллективный процесс, и для него всегда нужен Другой. Наедине с собой возможен только поток мыслей. Если в чём-то и обвинять человека, идущего к психоаналитику, то только в том, что для этих целей он почему-то не нашёл себе достойных друзей. Однако, далеко не всегда друг способен стать хорошим собеседником в психологических вопросах, в то время как психоаналитик занимается ведением диалогов профессионально. Да и вообще, хорошо мыслящие друзья это большая редкость.

Я даже не хочу развивать здесь мысль о том, что сам многоуважаемый Белькович предстаёт таким "чужим мужиком", который что-то проповедует. Методологически он здесь ничем не отличается от того образа психолога, который приводит, нужно лишь заменить "будь собой" на "будь субъектом".

Деррида учил, что любой факт/концепция о внешнем мире, будучи даже основательно доказанным, может быть проблематизирован, если противопоставить его оппозиционному факту/концепции (А и -А). Если оба эти факта вписать в один имманентный ряд, мы выясним, что ни один из них не обладает универсальностью, не покрывает всей полноты опыта и не может стать основанием для универсальной же теории. Поэтому всякий раз процедура универсализации, основанная на выстраивании теории из отдельно взятого факта, оказывается "параноидным жестом". В этом жесте, как правило, есть темпоральная, историческая составляющая: дополнительный аргумент, который позволит наконец сделать универсальную теорию состоятельной. Характерным примером здесь является постоянная попытка свести ментальные состояния сознания к физиологическим процессам в нашем теле.

А: Всё, что мы наблюдаем в теле, имеет физическую, измеримую природу
-А: Ментальные состояния сознания не физичны и не измеримы
Параноидный жест: Ментальных состояний нет, либо они физичны
Отсрочка: Когда-нибудь мы узнаем, что это так

Или вот ещё пример: то, как западный человек стремится реализовать себя и достичь счастья. Мы закладываем причину счастья во внешние явления (карьера, достаток, фетишизированные предметы вроде новой машины, домик на берегу моря и т.д.) и параноидально стремимся их достигнуть в течение жизни, пока, наконец, не выдохнем с облегчением на пенсии. Ирония состоит в том, что такое счастье легко разрушимо, поскольку разрушимы явления, на которых оно основано. Чаще же всего мы его вообще не достигаем (копили всю жизнь на домик у моря, но не вышло). Это происходит и на меньших масштабах: мы отождествляем счастье и обладание каким-то объектом (от попыта до приобретённой на аукционе картины), но это счастье подрывается иным объектом, "если добавить к попыту ещё и симпл димпл, полнота бытия, наконец, будет достигнута". Она никогда не достигается: мы вновь и вновь хотим добавить ещё один объект, и счастье оказывается отсроченным. К таким объектам относятся и какие-то переживания, таких людей можно назвать "духовными материалистами": прыгнуть с парашютом, встретить закат с неким человеком, получить новый опыт от галлюциногенного кактуса за тридевять земель, дочитать книгу и т.д.

Возможно, следует целиком отказаться от погони за внешним или какого-либо укоренения в нём.

Друзья!

Я работаю преподавателем в языковой школе, но сейчас ищу учеников по английскому языку. В обучении использую коммуникативную методику, признанную лучшей в мире. Обучаю вплоть до уровня C1 (Advanced) и для любых целей: карьера, учёба, жизнь за границей, сдача ЕГЭ и IELTS. Уже шесть лет профессионально занимаюсь переводческой деятельностью, могу обучить вас теории и практике перевода. Также возможно совместное чтение и разбор философских текстов на английском языке.

Уроки проходят дистанционно по скайпу или зуму, либо вживую для петербуржцев (м. Чернышевская, недалеко от Таврического сада).

По всем вопросам писать @bodyofdeath

Читательский клуб наконец возвращается! Уже сегодня (11.07) в 18:00 мы продолжим читать "Категории" Аристотеля. Чтения проходят прямо в телеграме.

Тексты:
английский / русский