Отвечая МК (который меня уже опередил и процитировал как раз то, о чём я подумал) и подспудно Колину МакГинну на его комментарий к известной статье Галена Строссона:

Конечно, панпсихизм это серьёзная доктрина с несерьёзным контекстом. Панпсихистами были американские маститые мыслители такие как Джеймс, Ройс, Пирс, Дьюи и др., подобных взглядов придерживались и в Европе, Фехнер, Тейяр де Шарден и др. Даже Хайдеггер! (цитировать на немецком не буду)

Речь у всех них шла об общей включённости ментальных процессов в наш мир. Мир как бы "пропитан" Умом, даже если последний представляет собой особый регион бытия со своими законами и т.д. Субъективность (личные экзистенциальные переживания) и субъектность (наличие опыта от 1-го лица) в данном случае отчётливо разделяются. Субъектный опыт совершенно объективен. Сознание работает по схожим принципам у целых видов, будь то человек, пчела или осьминог. Всё это объективные регионы, которые должны поддаваться изучению. Лично я в этом вопросе делаю ставку на строгую математическую феноменологию.

Путать вышеописанное с "калифорнийской накуркой" хоть и смешно, но не стоит. Микола, не панпсихуй!

Начиная со Спевсиппа и Аристотеля, ученик в западной традиции никогда не придерживается теории своего учителя. Это вдвойне парадоксально, учитывая то, что теория всегда воображается чем-то универсальным и незыблемым, в отличие от разных опытных данных, которые под неё "подпадают". Но, кажется, теория — это первое в наследии учителя, что ученик ломает через колено.

Как началась философия? Поначалу она возникала то тут то там в виде догадок и набросков доплатоновских умных греков. Подобно разуму человеческой обезьяны, где уже собрано достаточно элементов, но сознание ещё не зажглось, симфоническая личность эллинского народа подбирала такую точку, с которой философия вспыхнула бы вся целиком, одномоментно.

Такой точкой стала математика. Математическое знание неопровержимо. Может мир это живая вода, из которой всё. Или воздух, из которого всё сгущается и в который разрежается. А может, Безграничное, из которого диады вещей торгуются между собой, пока не исчезнут обратно. Все эти мысли хороши, но ни одна из них не может стать началом абсолютного знания: ни одну из них нельзя предпочесть другой. Математика может.

Математическое знание вызвало у греков такое религиозное опьянение, что даже мыслящий предельно трезво Аристотель замечает: математическое в человеке не по природе, но входит в нас от мира богов. Первыми математиками становятся люди, рассказывающие об иррациональном соотношении диагонали квадрата к стороне лишь спустя пять лет прилежного послушания, в ходе мистерий, а когда всё-таки находят рациональный ответ, зажигают богам жертвенные гекатомбы с быками. Такая реакция греков совершенно рациональна: Пифагором было выяснено, что математика описывает само бытие. А это всё-таки не шутки.

Платон, бывший геометром и математиком в первую очередь, а философом — во вторую (как минимум, хронологически), исследовал то, как логико-математические отношения привходят в вот-данные вещи. А также создавал логику как таковую. В "Софисте" мы видим попытку нащупать верный способ родо-видового анализа методом деления на два (диарезис). Аристотель подвергает Платона критике и предлагает альтернативные варианты родо-видовых отношений через первые сущности и вторые, а исследование свойств — не через диалектику, а через силлогистику. Во всех этих перипетиях мы видим, как логика буквально возникает у нас на глазах. Логика здесь — это не какие-то готовые законы мышления (Аристотель, создающий логику, находится выше неё) а всего лишь экспериментальные гипотезы о том, как устроено умное бытие.

После Платона и Аристотеля прямое соотношение между логикой и онтологией ещё всплывало у поздних авторов, но лишь опосредованно. Тот же Плотин, настолько глубоко проработавший Платоновскую онтологию и, более того, споривший с неопифагорейцем Нумением, совсем (!!!) не касается математических вопросов. Тем более это характерно для стоиков (кстати — ещё один камень в их огород — по большей части это материалистическое семитское учение, чуждое греческой философии).

Попытку работать с логикой как с сырьём, а не относиться к ней как чему-то "само собой разумеющемуся" — такую попытку предпринимали некоторые философы Нового времени и позже. Так, Гегель возобновляет спор о законе исключённого третьего, который у Аристотеля, кстати, серьёзно не доказывался — только "от противного". Хайдеггер, вполне хорошо понявший своего учителя, призывает отказаться от восприятия логики как чего-то незыблемого. Но это лишь единичные случаи.

Математика стала ступенью, с которой западная философия начала смотреть вверх и вниз: вверх — на онтологию и богов, которые как бы просвечивали сквозь математические объекты, компрометировали себя через них; вниз — на объекты чувственные, в которых и посредством которых мы обнаруживаем числовые соотношения. Поэтому и платонизм, и аристотелианство, и вообще любой другой способ мыслить бытие, создавать логику о нём — приобретает смысл только тогда, когда мы чётко видим математические положения, на которых он базируется.

Поэтому философия в общем виде есть то, каким образом мы говорим о бытии, а математика — язык, посредством которого мы это делаем. Если так, философия является строгой и двигается вперёд настолько, насколько она математизирована. Наоборот, когда философы забывают надпись, висевшую на входе в Академию, философия стоит на месте, превращаясь в ворох "досократических" трактатов.

После выступления Родиона Бельковича из центра республиканских исследований в приватной беседе я задал вопрос: действительно ли платоновское государство недостижимо? Ответ был такой: даже философ, который во главе всего, время от времени отпадает от горних миров, падает в материю, иными словами, грешит. Значит, нет такого идеального носителя власти, который никогда бы ей не искушался (миф о Гигесе). Тогда я согласился, но сомнения не ушли.

Недавно, гуляя со своим другом Дмитрием Плотниковым (@republican_papers) из ЦРИ, я вспомнил ту встречу. И, пока мы обсуждали теологический извод политики, вопрос встал перед глазами с новой силой. Как и ответ: я понял, что идеальным правителем, "философом на троне" является, выражаясь термином Филона, Бог-Логос. То есть Иисус Христос. Так я понял, что идеал платоновской "Политии" в христианстве трансформировался в экклесиологический принцип. И государством Платона является Церковь.

https://yangx.top/mixail_kain/1352

Для того, чтобы распознать умных, этим выбирающим нужно самим обладать умом. Так парадокс теории множеств английского шовиниста Рассела в очередной раз сорвал планы русских по постройке РНГ.

Неведомая сила превращает изобразительное искусство в разрушенную мазню, поэзию — в разбитые аритмией гортанные звуки; явления этического плана — в их принципиальное отсутствие. Никаких иерархий, никакого порядка: подобные вещи эта сила ненавидит. И в ещё большей степени эта сила ненавидит человека, поскольку он неизбывно несёт в себе и то и другое.

Нам, людям здоровым, предлагается инфантильно хлопать в ладоши и чествовать эту силу на её пути. Прогрессивная семья отрезала сыну гениталии: он, как им показалось, осознал себя трансгендером — как хорошо! Девушка сделала вот уже пятый аборт и почувствовала empowerment — отлично! А вот новое исследование о навозе, червях, слизи как философских категориях — прекрасно! А вот и другое, равняющее человека с разнузданным зверем, которого скоро уничтожат катастрофы или искусственный интеллект — да, чёрт возьми, это то что нужно!

Слизь, черви, эпидемии, техногенный демиург по кличке "ИИ", оскопление детей — что угодно, лишь бы не здоровая, аутентичная жизнь. Это метафизическое тёмное зазеркалье, по амальгаме которого как ни в чём не бывало ходят простые люди, рассуждая о платиновых клише вроде "все думают по-своему"; можно увидеть, как либеральный вакуум в их голове оборачивается чёрной бездной, о которой они не подозревают.

Возможно, это "ворчливый" тон, не имеющий отношения к реальному положению дел. "Простите, голубчик, у Резы Негарестани речь совершенно не об этом"; "ну да, искусство развивается, что же плохого в верлибре?"; "жить в соответствии с традиционными ценностями не представляется возможным, посмотрите на статистику: на дворе XXI-й век!". Может быть. Однако, синоптическое зрение, стоит его включить, ослабляет действие злой анестезии и связывает оскопление детей, разработку зловещего ИИ и исследования о метафизическом навозе в один процесс.

Если современный здравый смысл не запрещает призывать подобное будущее таким как Ник Ленд, то чем мы хуже? Думаю, "ворчливость" — качество, которое в будущем нашему народу ещё пригодится.

Как известно, раньше люди были менее психичны. Войны, физический труд, быстрая смерть больных детей... Много видных философов (Сократ, например) участвовали в военных действиях. Всё это делает человека более телесным и почти не оставляет места для лабильной психики как явления.

Именно этим обусловлена такая концентрация на смирении гнева, на исследовании гневливой части души. Мне кажется, сейчас, когда убивший за жизнь десятерых — не человек средней руки, а самый настоящий маньяк, "гневный" извод аскетических практик, имевших место до Нового времени, выпадает из поля зрения.

Наоборот, всё, что помогает в самодиагностированных депрессиях, оказывается очень привлекательным. Именно этим я объясняю себе популярность стоицизма. А гневу, как физиологически, так и духовно, в современном человеке взяться неоткуда.

Мы наконец дочитали "Парменида". Большое спасибо всем, кто участвовал! По этому поводу у меня две новости.

Во-первых, по результатам общего голосования, переходим к чтению диалога "Государство". Учитывая объём, предполагаю, что его мы будем читать почти всё лето — как раз до конца этой обывательской страшилки. Вместо обычной субботы начнём в этот четверг, в 18:00. Время пока ситуативное — посмотрим, всем ли удобно.

В свою очередь, в субботу в 14:00 на платформе нашего кружка выступит Вячеслав Иванович Моисеев, д.ф.н., с первой лекцией по философии Неовсеединства, которая представляет собой фундаментальный математико-философский проект, основанный на русской традиции прошлых веков. Вступительные лекции будут посвящены логико-философским предпосылкам школы и основным концептам. Надеюсь, это будет интересно всем, кто неравнодушен к отечественной мысли.

Χαίρε!

Запись первых чтений "Государства". Файл также доступен по ссылке.

Написал некролог памяти Константина Анатольевича.

Коллеги, чтобы познакомиться именно с философией Крылова, лучший вариант — купить у вдовы аудиозаписи его лекций. Заодно семье помочь.

В бумаге единственная его философская работа — «Поведение» (1997). Но как философ Крылов раскрылся в двух коротких курсах, читанных для узкой аудитории в 2016 и 2018 гг. Эталонный постмодернист в других творческих проявлениях, в философских дисциплинах (онтологии, семиотике, этике) Крылов предстал натурально схоластом, который последовательно раскладывает устройство бытия ab ovo, с формулировки своих посылок и аксиом. От себя, безо всякой «истории философии», которую он знал прекрасно. Без глубокомысленного тумана, вычурности, постиронии, деконструкции и прочей пакости — сейчас так мало кто умеет.

Дропаем 9 выпуск!

В новом выпуске первого сезона мы обсудили концепцию истории Дмитрия Евгеньевича Галковского с нашим прекрасным гостем Станиславом Зотовым aka Crypta Platonica. Помимо рассуждений ДЕГа о Морозове, происхождении христианства, крахе Рима, Средневековье и следствиях изобретения печатного станка, в этом выпуске Стас рассказал кучу интересного об Античности, древней философии, семитском характере стоицизма, религии древних римлян и многом многом другом.

https://youtu.be/EPnM5mRzjjA

Подписывайтесь на лучший телеграм-канал о философии: Crypta Platonica

Запись вторых чтений по "Государству". Файл также доступен по ссылке.

Чтобы не множить объявления, сделаю один пост по поводу читательского клуба.

На протяжении всего лета он будет проходить по вторникам и четвергам в 18:00. Чтения проходят в дискорде, вот его постоянная ссылка. Всё лето мы будем читать Платона — "Государство", "Софист", "Теэтет", возможно что-то ещё — а с осени перейдём к Аристотелю. Все встречи записываются и будут доступны вот тут.

Чем больше учу французский, тем больше понимаю, как должно выглядеть абстрактное РНГ. Удивительно, но факт.

Зарегистрировал патреон (www.patreon.com/cryptaplatonica) долго думал: под своим именем или всё-таки как тут. Решил, что второе. Так что пусть будет "платонический склеп" :) На самом деле, название канала, помимо того, что является вариацией на известный сюжет из Государства, отсылает к христианству как по преимуществу "катакомбной философии". Где-то на стыке эллинства и христианства, сдобренного всякой дуростью вроде Ника Ланда и конспирологии, как мне казалось, появится много тем для письма. К счастью, моровое поветрие прошло, а античность и христианство остались.

На патреоне буду постепенно выкладывать главы небольшой книги, которую пишу, а также разного рода заметки и всё остальное. Также в планах сделать большой и долгий проект по разбору Плотиновских "Эннеад" в видео- или аудиоформате — пока ещё не решил, возможно, подскажут дорогие читатели.

Хотелось бы добавить к рекомендации @lorcencov пару слов и напомнить о всё-таки гностических корнях учения добрых христиан, т.е. катаров. Причины гонений на них, как мне кажется, были религиозными в первую очередь, и уже во вторую относились к политике. Географические завоевания и угнетения — вещь, увы, вечная, а вот специфика каждый раз своя. В случае с катарами камнем преткновения стал именно гностицизм.

Кстати, то, с каким бешенством католики устраивали гонения на катаров, является свидетельством, что такого же рода и той же силы гонения в известный момент устраивались и на ранних христиан. Такому жестокому подавлению церковь ещё должна была где-то научиться.

Так вот — гностицизм. Рекомендую книгу А.Л. Хосроева "Другое Благовестие. Христианские гностики II-III вв". Эта книга, помимо выигрыша в номинации "самые объёмные сноски за последние 100 лет" :), примечательна тем, что её автор, в совершенстве зная коптский и койне, занимался переводами и анализом гностических текстов всю жизнь. Из книги станут понятны и психологический портрет гностика, и самые высокие проявления вроде гностического богословия, вовсю спекулирующего на экзегезе Платоновского "Тимея" и Ветхого/Нового Заветов. С этой экзегезой боролись многие, включая христиан — примерно как под Сталинградом боролись две интерпретации Гегеля. Из этой же книги, например, станет понятен и ультимативный аскетизм катаров: это один из двух классических вариантов решения проблемы злой материи (второй — наоборот, грешить много и очень обильно, ведь материя всё равно ничего не прибавляет и не убавляет к душе :) ).

Культура традиционализма в Америке это что-то очень смешное. Ну, знаете, все эти сообщества с названиями вроде "Tradwives" и цитатами из Библии или зелёными лягушатами, агитирующими стать католиком. В такие моменты я вспоминаю, что где-то внутри американцев сидит сектантское сознание, доставшееся от первых поколений пуритан, успешно заселивших континент. Поэтому традиционализм по-американски всегда норовит свалиться куда-нибудь на религиозный отшиб. За какую бы традиционную книгу ни взялся американец, получается нью-эйдж и пятое за неделю просветление под дозой психоделиков. Есть во всём этом какой-то варварский, выдающий не-европейскую сущность Америки дефект.

Небольшой текст о сходстве и различии двух онтологий.

Если философия возникла как попытка ответить на те вопросы, на которые уже не может ответить миф, то с ходом времени на западе любой миф подвергается неизбежной эрозии — процесс, до сих пор никем не исследованный, кроме, может быть, Хайдеггера — и философии приходится занимать всё большие регионы бытия, пока не возникает так называемый "философский миф" в творчестве позднеантичных философов: стоиков и платоников. Эта постоянная и ничем не останавливаемая эрозия мифа на западе приводит к потребности подчерпывать миф у других народов, не важно, участвует здесь западное сознание пассивно (слепо перенимает) или активно (создаёт синкретический культ, иногда почти что на пустом месте). Этот прыжок на территорию мифа похож на бег от края обрыва, который сыпется вниз.

В конечном итоге миф пропадает, растворяется в философских интерпретациях, и Зевс становится мировым огнём стоиков, Эрос — созерцательной силой платоников и т.д.

На фоне этого состояния и возникает Христос, который, вне зависимости от его исторического статуса, оказывается первым богом философского мифа. И сама философия в лице одного иудейского пророка становится мифологична. Такое фундаментальное смещение мышления в область мифологического, напоминающее двойную природу Христа, остановило этот эрозивный процесс и подарило западу огромное утешение; это был миф, в который можно верить не аллегорически, а буквально. Утешение, однако, было сопоставимо с разочарованием: исчерпав себя, христианство забрало с собой в Аид и философию.

Как пишет Хайдеггер, «если мне будет позволено ответить коротко и, может быть, немного грубо, но на основе долгих размышлений: философия не сможет вызвать никаких непосредственных изменений в теперешнем состоянии мира. Это относится не только к философии, но и ко всем чисто человеческим помыслам и действиям («Sinnen und Trachten»). Только Бог ещё может нас спасти. Нам остается единственная возможность: в мышлении и поэзии подготовить готовность к явлению Бога или же к отсутствию Бога и гибели; к тому, чтобы перед лицом отсутствующего Бога мы погибли».

Теперь уже сама философия является мёртвым мифом. Как замечает Лаку-Лабарт, «более не следует желать философии». Чего же следует желать? — Возможно, самого бега из области мифа в область ничто. Однако, чтобы подтвердить или опровергнуть эту возможность, не существует никакого мерила или "истины", потому что философия мертва. Что понимается Хайдеггером под "божественным спасением" так это простой намёк откуда-то извне, говорящий о направлении мысли. Возможно, что всякий раз пробегая по обваливающемуся краю обрыва, мы всякий раз не замечаем Хайдеггеровской "возможности новой философии" — возможности совершить скачок над бездной и попасть на устойчивую землю.