Примета времени – если у тебя есть какое-нибудь фриковое увлечение, заводить про это телеграм-канал.
Вот этот, например, про 80-е годы в Китае.
Те, кому эта тема совсем не интересна, на этом моменте могут смело выходить. Дальше интересного не предвидится. Остальных, я надеюсь, не утомит ряд необходимых пояснений.
Дело в том, что последние лет десять фокусом моих интересов как историка являются 80-е годы в Китае. И дело не только в детских воспоминаниях о том, что у соседей происходит что-то вдохновляющее, непонятное, но очень важное. Понимать 80-е – важный скилл эксперта по современного Китаю. Сейчас объясню.
80-е годы в Китае – это такая китайская «перестройка», только затянувшаяся на десятилетие с лишним и закончившаяся не развалом, а, наоборот, полнейшим преображением Китайской Народной Республики.
Тот Китай, который мы знаем и о котором качественно пишут российские телеграм-каналы, родился именно в 80-х. Вернее, «длинных восьмидесятых», как я называю время с конца 70-х по середину 90-х. И все успехи, проблемы, комплексы и «тараканы» современного Китая – в значительной степени родом оттуда.
Плюс к этому 80-е – это время свободы, которую Китай не знал ни до, ни после. Это тот «идеальный Китай», который возможно и не существовал вовсе, но к которому постоянно, всё больше и больше, обращаются китайские интеллектуалы и им сочувствующие иностранцы.
80-е – это время, довольно близкое, но уже мифологизированное и деформированное государственной пропагандой до степени неузнаваемости.
80-е – это реформы (так нами до конца и не понятые), протесты, открытость, сексуальная и идеологическая революция, китайский рок, пятое поколение кинорежиссеров, литература шрамов, детство следующего поколения китайской элиты. В общем, это очень важная и очень интересная эпоха.
Так как я почти каждый день читаю какие-нибудь документы, интервью, воспоминания и научные статьи об этом времени, и далеко не все их использую в собственной научной работе, то у меня периодически появляется какая-нибудь милая ерунда, которую хотелось бы показать миру. Вот её-то я и буду здесь постить.
Не ждите от канала систематического изложения тех изменений, которые происходили с Китаем в течение «длинных восьмидесятых». Когда-нибудь я напишу про это толстую и скучную книгу. Здесь же будет сборная солянка фоток, фактов, вырванных из контекста цитат и пространных рассуждений. Всё о «длинных восьмидесятых» в КНР – романтической юности нынешнего Китая.
Репост и обмен ссылками приветствуется.
Пополнятся будет по мере загруженности автора.
Об авторе, если кому интересно, здесь:
http://ihaefe.org/about/people/zuenko
https://magazeta.com/author/zu-wei/
https://carnegie.ru/experts/1149
Путь в десять тысяч ли начинается с одного поста. В добрый путь!
Вот этот, например, про 80-е годы в Китае.
Те, кому эта тема совсем не интересна, на этом моменте могут смело выходить. Дальше интересного не предвидится. Остальных, я надеюсь, не утомит ряд необходимых пояснений.
Дело в том, что последние лет десять фокусом моих интересов как историка являются 80-е годы в Китае. И дело не только в детских воспоминаниях о том, что у соседей происходит что-то вдохновляющее, непонятное, но очень важное. Понимать 80-е – важный скилл эксперта по современного Китаю. Сейчас объясню.
80-е годы в Китае – это такая китайская «перестройка», только затянувшаяся на десятилетие с лишним и закончившаяся не развалом, а, наоборот, полнейшим преображением Китайской Народной Республики.
Тот Китай, который мы знаем и о котором качественно пишут российские телеграм-каналы, родился именно в 80-х. Вернее, «длинных восьмидесятых», как я называю время с конца 70-х по середину 90-х. И все успехи, проблемы, комплексы и «тараканы» современного Китая – в значительной степени родом оттуда.
Плюс к этому 80-е – это время свободы, которую Китай не знал ни до, ни после. Это тот «идеальный Китай», который возможно и не существовал вовсе, но к которому постоянно, всё больше и больше, обращаются китайские интеллектуалы и им сочувствующие иностранцы.
80-е – это время, довольно близкое, но уже мифологизированное и деформированное государственной пропагандой до степени неузнаваемости.
80-е – это реформы (так нами до конца и не понятые), протесты, открытость, сексуальная и идеологическая революция, китайский рок, пятое поколение кинорежиссеров, литература шрамов, детство следующего поколения китайской элиты. В общем, это очень важная и очень интересная эпоха.
Так как я почти каждый день читаю какие-нибудь документы, интервью, воспоминания и научные статьи об этом времени, и далеко не все их использую в собственной научной работе, то у меня периодически появляется какая-нибудь милая ерунда, которую хотелось бы показать миру. Вот её-то я и буду здесь постить.
Не ждите от канала систематического изложения тех изменений, которые происходили с Китаем в течение «длинных восьмидесятых». Когда-нибудь я напишу про это толстую и скучную книгу. Здесь же будет сборная солянка фоток, фактов, вырванных из контекста цитат и пространных рассуждений. Всё о «длинных восьмидесятых» в КНР – романтической юности нынешнего Китая.
Репост и обмен ссылками приветствуется.
Пополнятся будет по мере загруженности автора.
Об авторе, если кому интересно, здесь:
http://ihaefe.org/about/people/zuenko
https://magazeta.com/author/zu-wei/
https://carnegie.ru/experts/1149
Путь в десять тысяч ли начинается с одного поста. В добрый путь!
Кстати, предтечей канала «Длинные 80-е в Китае» был один давний пост автора на дружественном ресурсе «Магазета».
Назывался он «Китай-86» и был посвящен одному году из жизни КНР (1986, ессно) в том формате, который в своё время использовал Леонид Парфёнов в своём проекте «Намедни».
Дело было пять лет назад, и, конечно, сейчас я бы всё написал немного по-другому. Но вспомнить лишним не будет.
Нынешним 32-летним посвящается.
Китай-86: студенческие выступления, разжалование Ху Яобана, культовый альбом китайского рокера Цуй Цзяня:
https://magazeta.com/2014/01/1986vs2014/
Назывался он «Китай-86» и был посвящен одному году из жизни КНР (1986, ессно) в том формате, который в своё время использовал Леонид Парфёнов в своём проекте «Намедни».
Дело было пять лет назад, и, конечно, сейчас я бы всё написал немного по-другому. Но вспомнить лишним не будет.
Нынешним 32-летним посвящается.
Китай-86: студенческие выступления, разжалование Ху Яобана, культовый альбом китайского рокера Цуй Цзяня:
https://magazeta.com/2014/01/1986vs2014/
Магазета
Китай-86: кино, реформы, секс и рок-н-ролл - Магазета
"Загадочным образом" 2014-й год является полным календарным аналогом 1986-го года. Все дни недели полностью совпадают. Вы можете найти среди старых книг и
Важный вопрос – когда начались «длинные восьмидесятые»?
В это понятие, как вы наверное уже поняли, мной вкладывается смысл несколько больше, чем сугубо хронологические рамки от 1 января 1980 до 31 декабря 1989 года.
«80-е» в контексте этого телеграм-канала – это период трансформации социально-экономического устройства, идеологии, быта, массовой культуры Китая. От маоистской эпохи (вслед за самими китайцами очень условно назовём последнее десятилетие правления Председателя Мао «культурной революцией) до середины-конца 1990-х, когда выкристализовалась китайская формула успеха «рыночная экономика + партократический авторитаризм».
Специалисты и обыватели часто оперируют такими понятиями, как «эпоха реформ» и «эпоха Дэн Сяопина», подразумевая то же, что я здесь называю «длинными 80-ми». Оба термина кажутся мне не вполне корректными, учитывая, что представления о 80-х как исключительно «курсе реформ» и особой роли Дэн Сяопина в нём являются продуктом более позднего переписывания истории в угоду правящему режиму.
Идеологически нейтральный термин с отсылкой к хронологии представляется мне более уместным, но в нём заложен изъян, связанный с конкретными датами. Между тем, это бы ввело нас в заблуждение. Столь масштабные изменения никак не могли начаться в один конкретный день. Преемственность между событиями конца 70-х и начала 80-х ни у кого не вызывает сомнений. Но где же тогда та точка отсчёта, от которой мы могли бы оттолкнуться в нашем свободном полёте по событиям 80-х?
90% респондентов в ответ на этот невинный вопрос ожидаем скажут, что этой точкой является 3-й пленум Центрального комитета Коммунистической партии Китая 11-го созыва, состоявшийся в Пекине 18-22 декабря 1978 года. Эта точка зрения канонизирована китайской пропагандой. А так как львиную долю информации о современной истории Китая мы получаем от неё, то думать по-другому уже как-то и не получается.
Между тем, если мы обратимся к документам пленума, к нашему удивлению мы обнаружим, что пленум про реформы говорил мало и исключительно эзоповым языком китайской партийной пропаганды.
Документы пленума не оперируют сами понятием 改革 (реформы). Этот термин употребляется в коммюнике пленума ровно два раза: в одном случае говорится о необходимости «изменить (реформировать) систему управления экономикой» – читай, госсектора; в другом – о том, что "только под знаменем марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна Партия сможет осуществить «четыре модернизации» и изменить (реформировать) производственные отношения и политическую надстройку, находящиеся в противоречии с быстрым развитием производственных сил».
Термин «открытость» (开放) не употребляется ни разу.
Для примера: о «развитии» (发展) говорится 24 раза, а о «четырех модернизациях» (四个现代化) – 23 раза. Понятно, что это тоже всё про «реформы», но сам факт показателен. Несмотря на то, что история политики реформ и открытости (改革开放) в нынешнем Китае отсчитывается от 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва, к удивлению на самом пленуме этими словами никто не говорил.
А если мы обратимся к частным примерам реформ, то результат будет ещё более удивительный. Например, про частнофермерские преобразования в сельском хозяйстве (те самые, с которых, как мы все привыкли считать, начались китайские реформы) говорится вот что:
«Государственные законы должны эффективно защищать право собственности народных коммун. Народные коммуны должны решительно применять трехуровневую систему собственности, сохранив за производственной бригадой роль основной хозяйственной ячейки, и менять это нельзя».
Иначе говоря, вслед за авторами культовой монографии «Как Китай стал капиталистическим» (Коуз, Ван, 2016), я повторю: «Нельзя сказать, что пленум запустил цепь событий, которые привели к рыночной экономике. Скорее, рыночные реформы придали значимость пленуму».
В это понятие, как вы наверное уже поняли, мной вкладывается смысл несколько больше, чем сугубо хронологические рамки от 1 января 1980 до 31 декабря 1989 года.
«80-е» в контексте этого телеграм-канала – это период трансформации социально-экономического устройства, идеологии, быта, массовой культуры Китая. От маоистской эпохи (вслед за самими китайцами очень условно назовём последнее десятилетие правления Председателя Мао «культурной революцией) до середины-конца 1990-х, когда выкристализовалась китайская формула успеха «рыночная экономика + партократический авторитаризм».
Специалисты и обыватели часто оперируют такими понятиями, как «эпоха реформ» и «эпоха Дэн Сяопина», подразумевая то же, что я здесь называю «длинными 80-ми». Оба термина кажутся мне не вполне корректными, учитывая, что представления о 80-х как исключительно «курсе реформ» и особой роли Дэн Сяопина в нём являются продуктом более позднего переписывания истории в угоду правящему режиму.
Идеологически нейтральный термин с отсылкой к хронологии представляется мне более уместным, но в нём заложен изъян, связанный с конкретными датами. Между тем, это бы ввело нас в заблуждение. Столь масштабные изменения никак не могли начаться в один конкретный день. Преемственность между событиями конца 70-х и начала 80-х ни у кого не вызывает сомнений. Но где же тогда та точка отсчёта, от которой мы могли бы оттолкнуться в нашем свободном полёте по событиям 80-х?
90% респондентов в ответ на этот невинный вопрос ожидаем скажут, что этой точкой является 3-й пленум Центрального комитета Коммунистической партии Китая 11-го созыва, состоявшийся в Пекине 18-22 декабря 1978 года. Эта точка зрения канонизирована китайской пропагандой. А так как львиную долю информации о современной истории Китая мы получаем от неё, то думать по-другому уже как-то и не получается.
Между тем, если мы обратимся к документам пленума, к нашему удивлению мы обнаружим, что пленум про реформы говорил мало и исключительно эзоповым языком китайской партийной пропаганды.
Документы пленума не оперируют сами понятием 改革 (реформы). Этот термин употребляется в коммюнике пленума ровно два раза: в одном случае говорится о необходимости «изменить (реформировать) систему управления экономикой» – читай, госсектора; в другом – о том, что "только под знаменем марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна Партия сможет осуществить «четыре модернизации» и изменить (реформировать) производственные отношения и политическую надстройку, находящиеся в противоречии с быстрым развитием производственных сил».
Термин «открытость» (开放) не употребляется ни разу.
Для примера: о «развитии» (发展) говорится 24 раза, а о «четырех модернизациях» (四个现代化) – 23 раза. Понятно, что это тоже всё про «реформы», но сам факт показателен. Несмотря на то, что история политики реформ и открытости (改革开放) в нынешнем Китае отсчитывается от 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва, к удивлению на самом пленуме этими словами никто не говорил.
А если мы обратимся к частным примерам реформ, то результат будет ещё более удивительный. Например, про частнофермерские преобразования в сельском хозяйстве (те самые, с которых, как мы все привыкли считать, начались китайские реформы) говорится вот что:
«Государственные законы должны эффективно защищать право собственности народных коммун. Народные коммуны должны решительно применять трехуровневую систему собственности, сохранив за производственной бригадой роль основной хозяйственной ячейки, и менять это нельзя».
Иначе говоря, вслед за авторами культовой монографии «Как Китай стал капиталистическим» (Коуз, Ван, 2016), я повторю: «Нельзя сказать, что пленум запустил цепь событий, которые привели к рыночной экономике. Скорее, рыночные реформы придали значимость пленуму».
(продолжение поста про точку отсчёта "длинных 80-х")
Собственно государственная программа рыночных реформ берет отсчёт с более позднего события, 3-го пленума ЦК КПК 12-го созыва (1984 год), когда был провозглашен курс на создание «плановой товарной экономики» - так эзоповым языком идеологи КПК были вынуждены называть рыночную экономику.
Политические реформы в той трактовке, которая максимально близко приближалась к западному пониманию этого понятия (а полностью они не были тождественны никогда!), были запущены в 1987 году на 13-м съезде КПК (и были задавлены танками в июне 1989 года).
Но, конечно, было бы очень оригинально отсчитывать реформы от 1984 или 1987 года, не учитывая то бурное время поисков и экспериментов, которое фиксируется всеми источниками со второй половины 70-х.
Вот наиболее известные вехи:
Сентябрь 1976 года – в Сычуани по инициативе партийного секретаря среднего звена Дэн Тяньюня начинается эксперимент по передаче коллективной земли в обработку отдельным домохозяйствам
1976-79 годы – осуществляется принятый по инициативе Хуа Гофэна 10-летний план экономического развития на 1976-85 годы, предполагающий масштабное заимствование иностранных технологий, привлечение зарубежных кредитов, а также эксперименты с внедрением материального стимулирования трудящихся
Июль 1977 года – Ху Яобан (тогда проректор Высшей партийной школы КПК) начинает издавать журнал «Лилунь дунтай», в котором появляются материалы антидогматического свойства
Август 1978 года – гонконгский бизнесмен подписывает контракт на создание завода в Чжухае
Октябрь 1978 года – в Сычуани под патронажем Чжао Цзыяна начинается эксперимент по переводу крупных госпредприятий на хозрасчёт
Декабрь 1978 года – согласно канонизированной версии, в аньхойской деревне Сяоган на крестьянском сходе принимается решение об обработке коллективной земли отдельными домохозяйствами
Апрель 1979 года – секретарь гуандунского парткома У Наньшэнь выступил с инициативой создания СЭЗ в Шаньтоу
Ноябрь 1979 года – в Вэньчжоу регистрируется первое частное предприятие
1981 год – сычуаньский эксперимент по переводу госпредприятий на хозрасчёт распространяется на целый отдельный город (Шаши в провинции Хубэй)
Как мы видим, это всё звенья одной цепи, и культовый 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва в этом ряду важное, но не определяющее событие. И говоря о сложных, разновекторных процессах преобразований в Китае 80-х каждый может найти ту точку отсчёта, которая лучше подходит для его сферы интересов. Это может быть реабилитация Дэн Сяопина в июле 1977-го, назначение Ху Яобана заведующим орготделом ЦК КПК в том же 1977 году, возвращение из ссылки «образованной молодёжи» в 1980 году, любая из вышеперечисленных вех в сфере экономики.
Более того, даже смерть Председателя Мао в 1976 году не является событием, полностью перечеркнувшим мир «до» и открывшим мир «после». Многие из реформ конца 1970-80-х базируются на наследии Мао: децентрализация, которую Мао насаждал, начиная с конца 1950-х годов, «открытость» внешнему (читай – капиталистическому) миру, которую восходит к «пинг-понговой дипломатии» 1970 года, эксперименты по переходу в сельском хозяйстве к «семейному подряду», которые массово начали осуществляться еще при жизни Мао – благо, что децентрализированная система, насаждавшаяся Пекином, тому немало способствовала.
И всё же, если уж искать одну точку, которая адекватнее всего делит современную историю Китая на две непохожие эпохи: «при Мао» и «после Мао» (post-Mao), логичнее всего выбрать 9 сентября 1976 года – день смерти «великого кормчего».
Событиям, которые происходили в Китае в 1976-78 годах, мной будет уделяться не меньше внимания, чем тому, что происходило после декабря 1978 года. И это моя принципиальная позиция.
Собственно государственная программа рыночных реформ берет отсчёт с более позднего события, 3-го пленума ЦК КПК 12-го созыва (1984 год), когда был провозглашен курс на создание «плановой товарной экономики» - так эзоповым языком идеологи КПК были вынуждены называть рыночную экономику.
Политические реформы в той трактовке, которая максимально близко приближалась к западному пониманию этого понятия (а полностью они не были тождественны никогда!), были запущены в 1987 году на 13-м съезде КПК (и были задавлены танками в июне 1989 года).
Но, конечно, было бы очень оригинально отсчитывать реформы от 1984 или 1987 года, не учитывая то бурное время поисков и экспериментов, которое фиксируется всеми источниками со второй половины 70-х.
Вот наиболее известные вехи:
Сентябрь 1976 года – в Сычуани по инициативе партийного секретаря среднего звена Дэн Тяньюня начинается эксперимент по передаче коллективной земли в обработку отдельным домохозяйствам
1976-79 годы – осуществляется принятый по инициативе Хуа Гофэна 10-летний план экономического развития на 1976-85 годы, предполагающий масштабное заимствование иностранных технологий, привлечение зарубежных кредитов, а также эксперименты с внедрением материального стимулирования трудящихся
Июль 1977 года – Ху Яобан (тогда проректор Высшей партийной школы КПК) начинает издавать журнал «Лилунь дунтай», в котором появляются материалы антидогматического свойства
Август 1978 года – гонконгский бизнесмен подписывает контракт на создание завода в Чжухае
Октябрь 1978 года – в Сычуани под патронажем Чжао Цзыяна начинается эксперимент по переводу крупных госпредприятий на хозрасчёт
Декабрь 1978 года – согласно канонизированной версии, в аньхойской деревне Сяоган на крестьянском сходе принимается решение об обработке коллективной земли отдельными домохозяйствами
Апрель 1979 года – секретарь гуандунского парткома У Наньшэнь выступил с инициативой создания СЭЗ в Шаньтоу
Ноябрь 1979 года – в Вэньчжоу регистрируется первое частное предприятие
1981 год – сычуаньский эксперимент по переводу госпредприятий на хозрасчёт распространяется на целый отдельный город (Шаши в провинции Хубэй)
Как мы видим, это всё звенья одной цепи, и культовый 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва в этом ряду важное, но не определяющее событие. И говоря о сложных, разновекторных процессах преобразований в Китае 80-х каждый может найти ту точку отсчёта, которая лучше подходит для его сферы интересов. Это может быть реабилитация Дэн Сяопина в июле 1977-го, назначение Ху Яобана заведующим орготделом ЦК КПК в том же 1977 году, возвращение из ссылки «образованной молодёжи» в 1980 году, любая из вышеперечисленных вех в сфере экономики.
Более того, даже смерть Председателя Мао в 1976 году не является событием, полностью перечеркнувшим мир «до» и открывшим мир «после». Многие из реформ конца 1970-80-х базируются на наследии Мао: децентрализация, которую Мао насаждал, начиная с конца 1950-х годов, «открытость» внешнему (читай – капиталистическому) миру, которую восходит к «пинг-понговой дипломатии» 1970 года, эксперименты по переходу в сельском хозяйстве к «семейному подряду», которые массово начали осуществляться еще при жизни Мао – благо, что децентрализированная система, насаждавшаяся Пекином, тому немало способствовала.
И всё же, если уж искать одну точку, которая адекватнее всего делит современную историю Китая на две непохожие эпохи: «при Мао» и «после Мао» (post-Mao), логичнее всего выбрать 9 сентября 1976 года – день смерти «великого кормчего».
Событиям, которые происходили в Китае в 1976-78 годах, мной будет уделяться не меньше внимания, чем тому, что происходило после декабря 1978 года. И это моя принципиальная позиция.
Forwarded from Китайская угроза
К 40-летию реформ в Китае.
1980 год. Жители уездного города в Северном Китае в первый раз видят иностранцев.
1980 год. Жители уездного города в Северном Китае в первый раз видят иностранцев.
Ламповая фоточка из 80-х. Описание происходящего претенциозно и вызывает сомнения, но лица и одежда true.
Я уже дискутировал на тему, когда же начались китайские «длинные 80-е». Теперь давайте обсудим, когда они закончились.
Скажу сразу: в своей работе, посвященной эволюции Центр-региональных отношений в КНР, я беру рамки 1976-1994 год. Выбор последнего удивляет даже китайских коллег, но, если разобраться, всё логично – в 1994 году была осуществлена кардинальная реформа фискальной системы, изменившая финансовые возможности Центра и регионов и поменявшая характер их взаимоотношений.
Однако же этот пример представляется слишком частным. Глобально же кандидатов на роль «выходной точки» из условных «длинных 80-х» может быть три:
Июнь 1989 – Тяньаньмэнь, конец романтического периода реформ, заморозка политических преобразований и конец китайской «перестройки»
Январь-февраль 1992 – инспекционная поездка Дэн Сяопина на юг Китая, пропаганда достижений политики реформ и открытости, ознаменовавшая собой переход ко второму раунду реформ после длительной интерлюдии 1989-92 годов.
Октябрь 1992 – 14-й съезд КПК, решения которого закрепили завещание Дэн Сяопина как в плане призыва «продолжать рыночные реформы», так и в плане организации высшей власти (было пересмотрено Председателем Си во второй половине 2010-х)
Однако, веховые события предопределяют развитие общества на годы вперёд, но не характеризуют его «здесь и сейчас». Иначе говоря, примерно до конца 1990-х Китай оставался в том препубертатном периоде своего развития, который со всеми его поисками себя и шатаниями характере для «длинных 80-х».
Количество перешло в качество при новом премьере Госсовета Чжу Жунцзи, занимал высшие партийные и государственные посты с 1997-98 годов.
Именно он в начале 90-х в первые годы после возвращения к «реформам» отвечал за эксперименты с приватизацией и фискальной реформой. Именно с его работой в качестве главы правительство связано полномасштабное претворение рыночных принципов в экономике, чего не было ни в 1980-е годы, когда «плановик» Чэнь Юнь уравновешивал «рыночника» Чжао Цзыяна, ни тем более на рубеже 80-90-х, когда Госсовет возглавлял махровый консерватор Ли Пэн.
На рубеже 90-х и нулевых Китай стал капиталистическим (да-да-да), и внешне это было связано с приходом на пост главы правительства Чжу Жунцзи.
А окончательно цикл капиталистических реформ замкнулся в 2001 году, когда КНР вступила в ВТО. С тех пор политику Пекина можно называть «политикой реформ и открытости» только из желания продемонстрировать преемственность к истории КПК 80-90-х и подкрепить свою власть авторитетом Дэн Сяопина. (Кстати, интересно, почему Председатель Си окончательно не откажется от этого атавизма?). По сути, это уже обычная «поддерживающая» политика обычного капиталистического, интегрированного в глобальную экономику государства. Реформы нулевых-десятых носили декоративный характер. Задачи модернизации были выполнены. Цвет времени поменялся.
Впрочем, в рамках этого канала фокус нашего внимания будет смещён чуть назад, и за рубеж 1997-98-го мы выбираться практически не будем.
Мотивировка интуитивна – уже в 2001 году это был совсем не тот Китай препубертатного периода, которым он был еще в 1997 году.
Скажу сразу: в своей работе, посвященной эволюции Центр-региональных отношений в КНР, я беру рамки 1976-1994 год. Выбор последнего удивляет даже китайских коллег, но, если разобраться, всё логично – в 1994 году была осуществлена кардинальная реформа фискальной системы, изменившая финансовые возможности Центра и регионов и поменявшая характер их взаимоотношений.
Однако же этот пример представляется слишком частным. Глобально же кандидатов на роль «выходной точки» из условных «длинных 80-х» может быть три:
Июнь 1989 – Тяньаньмэнь, конец романтического периода реформ, заморозка политических преобразований и конец китайской «перестройки»
Январь-февраль 1992 – инспекционная поездка Дэн Сяопина на юг Китая, пропаганда достижений политики реформ и открытости, ознаменовавшая собой переход ко второму раунду реформ после длительной интерлюдии 1989-92 годов.
Октябрь 1992 – 14-й съезд КПК, решения которого закрепили завещание Дэн Сяопина как в плане призыва «продолжать рыночные реформы», так и в плане организации высшей власти (было пересмотрено Председателем Си во второй половине 2010-х)
Однако, веховые события предопределяют развитие общества на годы вперёд, но не характеризуют его «здесь и сейчас». Иначе говоря, примерно до конца 1990-х Китай оставался в том препубертатном периоде своего развития, который со всеми его поисками себя и шатаниями характере для «длинных 80-х».
Количество перешло в качество при новом премьере Госсовета Чжу Жунцзи, занимал высшие партийные и государственные посты с 1997-98 годов.
Именно он в начале 90-х в первые годы после возвращения к «реформам» отвечал за эксперименты с приватизацией и фискальной реформой. Именно с его работой в качестве главы правительство связано полномасштабное претворение рыночных принципов в экономике, чего не было ни в 1980-е годы, когда «плановик» Чэнь Юнь уравновешивал «рыночника» Чжао Цзыяна, ни тем более на рубеже 80-90-х, когда Госсовет возглавлял махровый консерватор Ли Пэн.
На рубеже 90-х и нулевых Китай стал капиталистическим (да-да-да), и внешне это было связано с приходом на пост главы правительства Чжу Жунцзи.
А окончательно цикл капиталистических реформ замкнулся в 2001 году, когда КНР вступила в ВТО. С тех пор политику Пекина можно называть «политикой реформ и открытости» только из желания продемонстрировать преемственность к истории КПК 80-90-х и подкрепить свою власть авторитетом Дэн Сяопина. (Кстати, интересно, почему Председатель Си окончательно не откажется от этого атавизма?). По сути, это уже обычная «поддерживающая» политика обычного капиталистического, интегрированного в глобальную экономику государства. Реформы нулевых-десятых носили декоративный характер. Задачи модернизации были выполнены. Цвет времени поменялся.
Впрочем, в рамках этого канала фокус нашего внимания будет смещён чуть назад, и за рубеж 1997-98-го мы выбираться практически не будем.
Мотивировка интуитивна – уже в 2001 году это был совсем не тот Китай препубертатного периода, которым он был еще в 1997 году.
В рамках тестового режима предлагаю и другой вариант просмотра "лонгридов" - по ссылке.
В своём ЖЖ-блоге разместил единой записью посты о точках отсчёта и завершения "длинных 80-х". Возможно, так будет удобнее.
https://ivan-zuenko.livejournal.com/200464.html
В своём ЖЖ-блоге разместил единой записью посты о точках отсчёта и завершения "длинных 80-х". Возможно, так будет удобнее.
https://ivan-zuenko.livejournal.com/200464.html
Livejournal
Когда начались и закончились "длинные 80-е" в Китае
Важный вопрос для одного долгоиграющего исследовательского проекта, которым я сейчас занимаюсь когда в Китае началась условная историческая эпоха, называемая мной длинные восьмидесятые? В это понятие вкладывается смысл несколько больше, чем сугубо хронологические…
Кстати, вы обратили внимание на картинку, которая выбрана в качестве аватарки канала?
Это кадр из фильма Цзя Чжанкэ «Платформа». В нём, на мой взгляд, отражён дух 80-х.
Движение вперёд, увлекающее и оставляющее очень мало шансов подумать о том, что же происходит. Колебания влево-вправо. И всё это под лозунгом 为人民服务 (факсимиле Мао Цзэдуна) на старой стене шаньсийского города Фэньян как символ ограниченности рамок движения. Одежда и стиль непередаваемы.
Вообще же, «Платформа» твёрдо занимает место № 1 в моём личном рейтинге китайских фильмов о 80-х. Это настоящая сага, рисующая не только изменения в жизни страны, но и судьбу целого поколения, к которому относился, кстати, и сам режиссёр – Цзя Чжанкэ, родившийся в 1970 году. Самый пронзительный и точный фильм о настроениях 80-х. Один из основных шедевров «шестого поколения китайских кинорежиссёров».
Топ-3 рейтинга выглядит так:
1. Платформа 站台 (Цзя Чжанкэ, 2000)
2. Летний дворец 颐和园 (Лоу Е, 2006) –
другая сага о судьбе поколения, молодость которого пришлась на 80-е. Опять же очень автобиографично – Лоу Е родился в 1965 году. Хронологические рамки сдвинуты – фильм начинается примерно за год до событий на площади Тяньаньмэнь, но доводит повествование до начала 21 века. Чаще всего картина «продаётся» как рассказ о «6-4» (подавлении выступлений на Тяньаньмэнь), но реально смысл фильма значительно шире. Медленное завораживающее кино о том, что как создаётся миф о молодости.
3. Инцидент с чёрной пушкой 黑炮事件 (Хуан Цзяньсинь, 1985) –
производственная «чёрная комедия» прямиком из середины 80-х. Кайфан и антишпионская паранойя. Бюрократизм и интерьеры инвалютных кафе. 100% стиль 80-х. Не шедевр, но если учесть, что в зрелые годы тот же Хуан Цзяньсинь снял такие «блокбастеры», как «Рождение партии» и «Рождение государства», то очень даже ничего.
Это кадр из фильма Цзя Чжанкэ «Платформа». В нём, на мой взгляд, отражён дух 80-х.
Движение вперёд, увлекающее и оставляющее очень мало шансов подумать о том, что же происходит. Колебания влево-вправо. И всё это под лозунгом 为人民服务 (факсимиле Мао Цзэдуна) на старой стене шаньсийского города Фэньян как символ ограниченности рамок движения. Одежда и стиль непередаваемы.
Вообще же, «Платформа» твёрдо занимает место № 1 в моём личном рейтинге китайских фильмов о 80-х. Это настоящая сага, рисующая не только изменения в жизни страны, но и судьбу целого поколения, к которому относился, кстати, и сам режиссёр – Цзя Чжанкэ, родившийся в 1970 году. Самый пронзительный и точный фильм о настроениях 80-х. Один из основных шедевров «шестого поколения китайских кинорежиссёров».
Топ-3 рейтинга выглядит так:
1. Платформа 站台 (Цзя Чжанкэ, 2000)
2. Летний дворец 颐和园 (Лоу Е, 2006) –
другая сага о судьбе поколения, молодость которого пришлась на 80-е. Опять же очень автобиографично – Лоу Е родился в 1965 году. Хронологические рамки сдвинуты – фильм начинается примерно за год до событий на площади Тяньаньмэнь, но доводит повествование до начала 21 века. Чаще всего картина «продаётся» как рассказ о «6-4» (подавлении выступлений на Тяньаньмэнь), но реально смысл фильма значительно шире. Медленное завораживающее кино о том, что как создаётся миф о молодости.
3. Инцидент с чёрной пушкой 黑炮事件 (Хуан Цзяньсинь, 1985) –
производственная «чёрная комедия» прямиком из середины 80-х. Кайфан и антишпионская паранойя. Бюрократизм и интерьеры инвалютных кафе. 100% стиль 80-х. Не шедевр, но если учесть, что в зрелые годы тот же Хуан Цзяньсинь снял такие «блокбастеры», как «Рождение партии» и «Рождение государства», то очень даже ничего.
Из дневников Юрия Владимировича Чудодеева о поездке по Китаю (январь 1986-го):
"Шэньчжэнь огорожен от остального Китая колючей проволокой. Для поездки туда китаец должен иметь специальный пропуск (без него ему не продадут билета). Иностранцам билеты продают только за валютные юани (вайхуй). Строгий контроль при выходе на платформу.
Вагоны, хоть и сидячие, но классом выше, чем обычное китайское ин-цзо, с мягкими креслами. В вагонах намного чище. Чувствуется, что едут «новые китайцы», которые не позволяют себе курить и сорить на пол".
#дневники #лаоваи_в_Китае
"Шэньчжэнь огорожен от остального Китая колючей проволокой. Для поездки туда китаец должен иметь специальный пропуск (без него ему не продадут билета). Иностранцам билеты продают только за валютные юани (вайхуй). Строгий контроль при выходе на платформу.
Вагоны, хоть и сидячие, но классом выше, чем обычное китайское ин-цзо, с мягкими креслами. В вагонах намного чище. Чувствуется, что едут «новые китайцы», которые не позволяют себе курить и сорить на пол".
#дневники #лаоваи_в_Китае
А вообще нелегко в те годы было путешествовать по Китайской Народной Республике. Хотя, как по мне, намного интереснее, чем сейчас!
Вот что пишет в своих дневниках Ю.В. Чудодеев (январь 1986-го):
"В Сямэне мы долго задерживаться не собирались. Спешили в Гуанчжоу. Но буквально на следующий день выяснилось, что пароход на юг только что ушел. А ходит он один раз в 5 дней!
Ради экономии наших денег после долгих сомнений, колебаний и размышлений мы решили дальнейший путь проделать не на автобусе (60 юаней до Гуанчжоу) и тем более не на самолёте (90 юаней), а ждать следующего парохода.
Итак, мы застряли в Сямэни почти на неделю. Дольше, чем предполагали, получив тем самым возможность лучше познакомиться с городом. А город действительно оказался замечательным. И не только своей «открытостью» (в 20 км от Сямэни, в Хули, работала специальная экономическая зона), но своими музеями и храмами".
* билет 4 класса на пароход «Сямэнь-Гуанчжоу» стоил в 20 юаней (каюта на 8 человек, нары в два этажа)
#дневники #лаоваи_в_Китае
Вот что пишет в своих дневниках Ю.В. Чудодеев (январь 1986-го):
"В Сямэне мы долго задерживаться не собирались. Спешили в Гуанчжоу. Но буквально на следующий день выяснилось, что пароход на юг только что ушел. А ходит он один раз в 5 дней!
Ради экономии наших денег после долгих сомнений, колебаний и размышлений мы решили дальнейший путь проделать не на автобусе (60 юаней до Гуанчжоу) и тем более не на самолёте (90 юаней), а ждать следующего парохода.
Итак, мы застряли в Сямэни почти на неделю. Дольше, чем предполагали, получив тем самым возможность лучше познакомиться с городом. А город действительно оказался замечательным. И не только своей «открытостью» (в 20 км от Сямэни, в Хули, работала специальная экономическая зона), но своими музеями и храмами".
* билет 4 класса на пароход «Сямэнь-Гуанчжоу» стоил в 20 юаней (каюта на 8 человек, нары в два этажа)
#дневники #лаоваи_в_Китае