Примета времени – если у тебя есть какое-нибудь фриковое увлечение, заводить про это телеграм-канал.
Вот этот, например, про 80-е годы в Китае.
Те, кому эта тема совсем не интересна, на этом моменте могут смело выходить. Дальше интересного не предвидится. Остальных, я надеюсь, не утомит ряд необходимых пояснений.
Дело в том, что последние лет десять фокусом моих интересов как историка являются 80-е годы в Китае. И дело не только в детских воспоминаниях о том, что у соседей происходит что-то вдохновляющее, непонятное, но очень важное. Понимать 80-е – важный скилл эксперта по современного Китаю. Сейчас объясню.
80-е годы в Китае – это такая китайская «перестройка», только затянувшаяся на десятилетие с лишним и закончившаяся не развалом, а, наоборот, полнейшим преображением Китайской Народной Республики.
Тот Китай, который мы знаем и о котором качественно пишут российские телеграм-каналы, родился именно в 80-х. Вернее, «длинных восьмидесятых», как я называю время с конца 70-х по середину 90-х. И все успехи, проблемы, комплексы и «тараканы» современного Китая – в значительной степени родом оттуда.
Плюс к этому 80-е – это время свободы, которую Китай не знал ни до, ни после. Это тот «идеальный Китай», который возможно и не существовал вовсе, но к которому постоянно, всё больше и больше, обращаются китайские интеллектуалы и им сочувствующие иностранцы.
80-е – это время, довольно близкое, но уже мифологизированное и деформированное государственной пропагандой до степени неузнаваемости.
80-е – это реформы (так нами до конца и не понятые), протесты, открытость, сексуальная и идеологическая революция, китайский рок, пятое поколение кинорежиссеров, литература шрамов, детство следующего поколения китайской элиты. В общем, это очень важная и очень интересная эпоха.
Так как я почти каждый день читаю какие-нибудь документы, интервью, воспоминания и научные статьи об этом времени, и далеко не все их использую в собственной научной работе, то у меня периодически появляется какая-нибудь милая ерунда, которую хотелось бы показать миру. Вот её-то я и буду здесь постить.
Не ждите от канала систематического изложения тех изменений, которые происходили с Китаем в течение «длинных восьмидесятых». Когда-нибудь я напишу про это толстую и скучную книгу. Здесь же будет сборная солянка фоток, фактов, вырванных из контекста цитат и пространных рассуждений. Всё о «длинных восьмидесятых» в КНР – романтической юности нынешнего Китая.
Репост и обмен ссылками приветствуется.
Пополнятся будет по мере загруженности автора.
Об авторе, если кому интересно, здесь:
http://ihaefe.org/about/people/zuenko
https://magazeta.com/author/zu-wei/
https://carnegie.ru/experts/1149
Путь в десять тысяч ли начинается с одного поста. В добрый путь!
Вот этот, например, про 80-е годы в Китае.
Те, кому эта тема совсем не интересна, на этом моменте могут смело выходить. Дальше интересного не предвидится. Остальных, я надеюсь, не утомит ряд необходимых пояснений.
Дело в том, что последние лет десять фокусом моих интересов как историка являются 80-е годы в Китае. И дело не только в детских воспоминаниях о том, что у соседей происходит что-то вдохновляющее, непонятное, но очень важное. Понимать 80-е – важный скилл эксперта по современного Китаю. Сейчас объясню.
80-е годы в Китае – это такая китайская «перестройка», только затянувшаяся на десятилетие с лишним и закончившаяся не развалом, а, наоборот, полнейшим преображением Китайской Народной Республики.
Тот Китай, который мы знаем и о котором качественно пишут российские телеграм-каналы, родился именно в 80-х. Вернее, «длинных восьмидесятых», как я называю время с конца 70-х по середину 90-х. И все успехи, проблемы, комплексы и «тараканы» современного Китая – в значительной степени родом оттуда.
Плюс к этому 80-е – это время свободы, которую Китай не знал ни до, ни после. Это тот «идеальный Китай», который возможно и не существовал вовсе, но к которому постоянно, всё больше и больше, обращаются китайские интеллектуалы и им сочувствующие иностранцы.
80-е – это время, довольно близкое, но уже мифологизированное и деформированное государственной пропагандой до степени неузнаваемости.
80-е – это реформы (так нами до конца и не понятые), протесты, открытость, сексуальная и идеологическая революция, китайский рок, пятое поколение кинорежиссеров, литература шрамов, детство следующего поколения китайской элиты. В общем, это очень важная и очень интересная эпоха.
Так как я почти каждый день читаю какие-нибудь документы, интервью, воспоминания и научные статьи об этом времени, и далеко не все их использую в собственной научной работе, то у меня периодически появляется какая-нибудь милая ерунда, которую хотелось бы показать миру. Вот её-то я и буду здесь постить.
Не ждите от канала систематического изложения тех изменений, которые происходили с Китаем в течение «длинных восьмидесятых». Когда-нибудь я напишу про это толстую и скучную книгу. Здесь же будет сборная солянка фоток, фактов, вырванных из контекста цитат и пространных рассуждений. Всё о «длинных восьмидесятых» в КНР – романтической юности нынешнего Китая.
Репост и обмен ссылками приветствуется.
Пополнятся будет по мере загруженности автора.
Об авторе, если кому интересно, здесь:
http://ihaefe.org/about/people/zuenko
https://magazeta.com/author/zu-wei/
https://carnegie.ru/experts/1149
Путь в десять тысяч ли начинается с одного поста. В добрый путь!
Кстати, предтечей канала «Длинные 80-е в Китае» был один давний пост автора на дружественном ресурсе «Магазета».
Назывался он «Китай-86» и был посвящен одному году из жизни КНР (1986, ессно) в том формате, который в своё время использовал Леонид Парфёнов в своём проекте «Намедни».
Дело было пять лет назад, и, конечно, сейчас я бы всё написал немного по-другому. Но вспомнить лишним не будет.
Нынешним 32-летним посвящается.
Китай-86: студенческие выступления, разжалование Ху Яобана, культовый альбом китайского рокера Цуй Цзяня:
https://magazeta.com/2014/01/1986vs2014/
Назывался он «Китай-86» и был посвящен одному году из жизни КНР (1986, ессно) в том формате, который в своё время использовал Леонид Парфёнов в своём проекте «Намедни».
Дело было пять лет назад, и, конечно, сейчас я бы всё написал немного по-другому. Но вспомнить лишним не будет.
Нынешним 32-летним посвящается.
Китай-86: студенческие выступления, разжалование Ху Яобана, культовый альбом китайского рокера Цуй Цзяня:
https://magazeta.com/2014/01/1986vs2014/
Магазета
Китай-86: кино, реформы, секс и рок-н-ролл - Магазета
"Загадочным образом" 2014-й год является полным календарным аналогом 1986-го года. Все дни недели полностью совпадают. Вы можете найти среди старых книг и
Важный вопрос – когда начались «длинные восьмидесятые»?
В это понятие, как вы наверное уже поняли, мной вкладывается смысл несколько больше, чем сугубо хронологические рамки от 1 января 1980 до 31 декабря 1989 года.
«80-е» в контексте этого телеграм-канала – это период трансформации социально-экономического устройства, идеологии, быта, массовой культуры Китая. От маоистской эпохи (вслед за самими китайцами очень условно назовём последнее десятилетие правления Председателя Мао «культурной революцией) до середины-конца 1990-х, когда выкристализовалась китайская формула успеха «рыночная экономика + партократический авторитаризм».
Специалисты и обыватели часто оперируют такими понятиями, как «эпоха реформ» и «эпоха Дэн Сяопина», подразумевая то же, что я здесь называю «длинными 80-ми». Оба термина кажутся мне не вполне корректными, учитывая, что представления о 80-х как исключительно «курсе реформ» и особой роли Дэн Сяопина в нём являются продуктом более позднего переписывания истории в угоду правящему режиму.
Идеологически нейтральный термин с отсылкой к хронологии представляется мне более уместным, но в нём заложен изъян, связанный с конкретными датами. Между тем, это бы ввело нас в заблуждение. Столь масштабные изменения никак не могли начаться в один конкретный день. Преемственность между событиями конца 70-х и начала 80-х ни у кого не вызывает сомнений. Но где же тогда та точка отсчёта, от которой мы могли бы оттолкнуться в нашем свободном полёте по событиям 80-х?
90% респондентов в ответ на этот невинный вопрос ожидаем скажут, что этой точкой является 3-й пленум Центрального комитета Коммунистической партии Китая 11-го созыва, состоявшийся в Пекине 18-22 декабря 1978 года. Эта точка зрения канонизирована китайской пропагандой. А так как львиную долю информации о современной истории Китая мы получаем от неё, то думать по-другому уже как-то и не получается.
Между тем, если мы обратимся к документам пленума, к нашему удивлению мы обнаружим, что пленум про реформы говорил мало и исключительно эзоповым языком китайской партийной пропаганды.
Документы пленума не оперируют сами понятием 改革 (реформы). Этот термин употребляется в коммюнике пленума ровно два раза: в одном случае говорится о необходимости «изменить (реформировать) систему управления экономикой» – читай, госсектора; в другом – о том, что "только под знаменем марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна Партия сможет осуществить «четыре модернизации» и изменить (реформировать) производственные отношения и политическую надстройку, находящиеся в противоречии с быстрым развитием производственных сил».
Термин «открытость» (开放) не употребляется ни разу.
Для примера: о «развитии» (发展) говорится 24 раза, а о «четырех модернизациях» (四个现代化) – 23 раза. Понятно, что это тоже всё про «реформы», но сам факт показателен. Несмотря на то, что история политики реформ и открытости (改革开放) в нынешнем Китае отсчитывается от 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва, к удивлению на самом пленуме этими словами никто не говорил.
А если мы обратимся к частным примерам реформ, то результат будет ещё более удивительный. Например, про частнофермерские преобразования в сельском хозяйстве (те самые, с которых, как мы все привыкли считать, начались китайские реформы) говорится вот что:
«Государственные законы должны эффективно защищать право собственности народных коммун. Народные коммуны должны решительно применять трехуровневую систему собственности, сохранив за производственной бригадой роль основной хозяйственной ячейки, и менять это нельзя».
Иначе говоря, вслед за авторами культовой монографии «Как Китай стал капиталистическим» (Коуз, Ван, 2016), я повторю: «Нельзя сказать, что пленум запустил цепь событий, которые привели к рыночной экономике. Скорее, рыночные реформы придали значимость пленуму».
В это понятие, как вы наверное уже поняли, мной вкладывается смысл несколько больше, чем сугубо хронологические рамки от 1 января 1980 до 31 декабря 1989 года.
«80-е» в контексте этого телеграм-канала – это период трансформации социально-экономического устройства, идеологии, быта, массовой культуры Китая. От маоистской эпохи (вслед за самими китайцами очень условно назовём последнее десятилетие правления Председателя Мао «культурной революцией) до середины-конца 1990-х, когда выкристализовалась китайская формула успеха «рыночная экономика + партократический авторитаризм».
Специалисты и обыватели часто оперируют такими понятиями, как «эпоха реформ» и «эпоха Дэн Сяопина», подразумевая то же, что я здесь называю «длинными 80-ми». Оба термина кажутся мне не вполне корректными, учитывая, что представления о 80-х как исключительно «курсе реформ» и особой роли Дэн Сяопина в нём являются продуктом более позднего переписывания истории в угоду правящему режиму.
Идеологически нейтральный термин с отсылкой к хронологии представляется мне более уместным, но в нём заложен изъян, связанный с конкретными датами. Между тем, это бы ввело нас в заблуждение. Столь масштабные изменения никак не могли начаться в один конкретный день. Преемственность между событиями конца 70-х и начала 80-х ни у кого не вызывает сомнений. Но где же тогда та точка отсчёта, от которой мы могли бы оттолкнуться в нашем свободном полёте по событиям 80-х?
90% респондентов в ответ на этот невинный вопрос ожидаем скажут, что этой точкой является 3-й пленум Центрального комитета Коммунистической партии Китая 11-го созыва, состоявшийся в Пекине 18-22 декабря 1978 года. Эта точка зрения канонизирована китайской пропагандой. А так как львиную долю информации о современной истории Китая мы получаем от неё, то думать по-другому уже как-то и не получается.
Между тем, если мы обратимся к документам пленума, к нашему удивлению мы обнаружим, что пленум про реформы говорил мало и исключительно эзоповым языком китайской партийной пропаганды.
Документы пленума не оперируют сами понятием 改革 (реформы). Этот термин употребляется в коммюнике пленума ровно два раза: в одном случае говорится о необходимости «изменить (реформировать) систему управления экономикой» – читай, госсектора; в другом – о том, что "только под знаменем марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна Партия сможет осуществить «четыре модернизации» и изменить (реформировать) производственные отношения и политическую надстройку, находящиеся в противоречии с быстрым развитием производственных сил».
Термин «открытость» (开放) не употребляется ни разу.
Для примера: о «развитии» (发展) говорится 24 раза, а о «четырех модернизациях» (四个现代化) – 23 раза. Понятно, что это тоже всё про «реформы», но сам факт показателен. Несмотря на то, что история политики реформ и открытости (改革开放) в нынешнем Китае отсчитывается от 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва, к удивлению на самом пленуме этими словами никто не говорил.
А если мы обратимся к частным примерам реформ, то результат будет ещё более удивительный. Например, про частнофермерские преобразования в сельском хозяйстве (те самые, с которых, как мы все привыкли считать, начались китайские реформы) говорится вот что:
«Государственные законы должны эффективно защищать право собственности народных коммун. Народные коммуны должны решительно применять трехуровневую систему собственности, сохранив за производственной бригадой роль основной хозяйственной ячейки, и менять это нельзя».
Иначе говоря, вслед за авторами культовой монографии «Как Китай стал капиталистическим» (Коуз, Ван, 2016), я повторю: «Нельзя сказать, что пленум запустил цепь событий, которые привели к рыночной экономике. Скорее, рыночные реформы придали значимость пленуму».
(продолжение поста про точку отсчёта "длинных 80-х")
Собственно государственная программа рыночных реформ берет отсчёт с более позднего события, 3-го пленума ЦК КПК 12-го созыва (1984 год), когда был провозглашен курс на создание «плановой товарной экономики» - так эзоповым языком идеологи КПК были вынуждены называть рыночную экономику.
Политические реформы в той трактовке, которая максимально близко приближалась к западному пониманию этого понятия (а полностью они не были тождественны никогда!), были запущены в 1987 году на 13-м съезде КПК (и были задавлены танками в июне 1989 года).
Но, конечно, было бы очень оригинально отсчитывать реформы от 1984 или 1987 года, не учитывая то бурное время поисков и экспериментов, которое фиксируется всеми источниками со второй половины 70-х.
Вот наиболее известные вехи:
Сентябрь 1976 года – в Сычуани по инициативе партийного секретаря среднего звена Дэн Тяньюня начинается эксперимент по передаче коллективной земли в обработку отдельным домохозяйствам
1976-79 годы – осуществляется принятый по инициативе Хуа Гофэна 10-летний план экономического развития на 1976-85 годы, предполагающий масштабное заимствование иностранных технологий, привлечение зарубежных кредитов, а также эксперименты с внедрением материального стимулирования трудящихся
Июль 1977 года – Ху Яобан (тогда проректор Высшей партийной школы КПК) начинает издавать журнал «Лилунь дунтай», в котором появляются материалы антидогматического свойства
Август 1978 года – гонконгский бизнесмен подписывает контракт на создание завода в Чжухае
Октябрь 1978 года – в Сычуани под патронажем Чжао Цзыяна начинается эксперимент по переводу крупных госпредприятий на хозрасчёт
Декабрь 1978 года – согласно канонизированной версии, в аньхойской деревне Сяоган на крестьянском сходе принимается решение об обработке коллективной земли отдельными домохозяйствами
Апрель 1979 года – секретарь гуандунского парткома У Наньшэнь выступил с инициативой создания СЭЗ в Шаньтоу
Ноябрь 1979 года – в Вэньчжоу регистрируется первое частное предприятие
1981 год – сычуаньский эксперимент по переводу госпредприятий на хозрасчёт распространяется на целый отдельный город (Шаши в провинции Хубэй)
Как мы видим, это всё звенья одной цепи, и культовый 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва в этом ряду важное, но не определяющее событие. И говоря о сложных, разновекторных процессах преобразований в Китае 80-х каждый может найти ту точку отсчёта, которая лучше подходит для его сферы интересов. Это может быть реабилитация Дэн Сяопина в июле 1977-го, назначение Ху Яобана заведующим орготделом ЦК КПК в том же 1977 году, возвращение из ссылки «образованной молодёжи» в 1980 году, любая из вышеперечисленных вех в сфере экономики.
Более того, даже смерть Председателя Мао в 1976 году не является событием, полностью перечеркнувшим мир «до» и открывшим мир «после». Многие из реформ конца 1970-80-х базируются на наследии Мао: децентрализация, которую Мао насаждал, начиная с конца 1950-х годов, «открытость» внешнему (читай – капиталистическому) миру, которую восходит к «пинг-понговой дипломатии» 1970 года, эксперименты по переходу в сельском хозяйстве к «семейному подряду», которые массово начали осуществляться еще при жизни Мао – благо, что децентрализированная система, насаждавшаяся Пекином, тому немало способствовала.
И всё же, если уж искать одну точку, которая адекватнее всего делит современную историю Китая на две непохожие эпохи: «при Мао» и «после Мао» (post-Mao), логичнее всего выбрать 9 сентября 1976 года – день смерти «великого кормчего».
Событиям, которые происходили в Китае в 1976-78 годах, мной будет уделяться не меньше внимания, чем тому, что происходило после декабря 1978 года. И это моя принципиальная позиция.
Собственно государственная программа рыночных реформ берет отсчёт с более позднего события, 3-го пленума ЦК КПК 12-го созыва (1984 год), когда был провозглашен курс на создание «плановой товарной экономики» - так эзоповым языком идеологи КПК были вынуждены называть рыночную экономику.
Политические реформы в той трактовке, которая максимально близко приближалась к западному пониманию этого понятия (а полностью они не были тождественны никогда!), были запущены в 1987 году на 13-м съезде КПК (и были задавлены танками в июне 1989 года).
Но, конечно, было бы очень оригинально отсчитывать реформы от 1984 или 1987 года, не учитывая то бурное время поисков и экспериментов, которое фиксируется всеми источниками со второй половины 70-х.
Вот наиболее известные вехи:
Сентябрь 1976 года – в Сычуани по инициативе партийного секретаря среднего звена Дэн Тяньюня начинается эксперимент по передаче коллективной земли в обработку отдельным домохозяйствам
1976-79 годы – осуществляется принятый по инициативе Хуа Гофэна 10-летний план экономического развития на 1976-85 годы, предполагающий масштабное заимствование иностранных технологий, привлечение зарубежных кредитов, а также эксперименты с внедрением материального стимулирования трудящихся
Июль 1977 года – Ху Яобан (тогда проректор Высшей партийной школы КПК) начинает издавать журнал «Лилунь дунтай», в котором появляются материалы антидогматического свойства
Август 1978 года – гонконгский бизнесмен подписывает контракт на создание завода в Чжухае
Октябрь 1978 года – в Сычуани под патронажем Чжао Цзыяна начинается эксперимент по переводу крупных госпредприятий на хозрасчёт
Декабрь 1978 года – согласно канонизированной версии, в аньхойской деревне Сяоган на крестьянском сходе принимается решение об обработке коллективной земли отдельными домохозяйствами
Апрель 1979 года – секретарь гуандунского парткома У Наньшэнь выступил с инициативой создания СЭЗ в Шаньтоу
Ноябрь 1979 года – в Вэньчжоу регистрируется первое частное предприятие
1981 год – сычуаньский эксперимент по переводу госпредприятий на хозрасчёт распространяется на целый отдельный город (Шаши в провинции Хубэй)
Как мы видим, это всё звенья одной цепи, и культовый 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва в этом ряду важное, но не определяющее событие. И говоря о сложных, разновекторных процессах преобразований в Китае 80-х каждый может найти ту точку отсчёта, которая лучше подходит для его сферы интересов. Это может быть реабилитация Дэн Сяопина в июле 1977-го, назначение Ху Яобана заведующим орготделом ЦК КПК в том же 1977 году, возвращение из ссылки «образованной молодёжи» в 1980 году, любая из вышеперечисленных вех в сфере экономики.
Более того, даже смерть Председателя Мао в 1976 году не является событием, полностью перечеркнувшим мир «до» и открывшим мир «после». Многие из реформ конца 1970-80-х базируются на наследии Мао: децентрализация, которую Мао насаждал, начиная с конца 1950-х годов, «открытость» внешнему (читай – капиталистическому) миру, которую восходит к «пинг-понговой дипломатии» 1970 года, эксперименты по переходу в сельском хозяйстве к «семейному подряду», которые массово начали осуществляться еще при жизни Мао – благо, что децентрализированная система, насаждавшаяся Пекином, тому немало способствовала.
И всё же, если уж искать одну точку, которая адекватнее всего делит современную историю Китая на две непохожие эпохи: «при Мао» и «после Мао» (post-Mao), логичнее всего выбрать 9 сентября 1976 года – день смерти «великого кормчего».
Событиям, которые происходили в Китае в 1976-78 годах, мной будет уделяться не меньше внимания, чем тому, что происходило после декабря 1978 года. И это моя принципиальная позиция.
Forwarded from Китайская угроза
К 40-летию реформ в Китае.
1980 год. Жители уездного города в Северном Китае в первый раз видят иностранцев.
1980 год. Жители уездного города в Северном Китае в первый раз видят иностранцев.
Ламповая фоточка из 80-х. Описание происходящего претенциозно и вызывает сомнения, но лица и одежда true.
Я уже дискутировал на тему, когда же начались китайские «длинные 80-е». Теперь давайте обсудим, когда они закончились.
Скажу сразу: в своей работе, посвященной эволюции Центр-региональных отношений в КНР, я беру рамки 1976-1994 год. Выбор последнего удивляет даже китайских коллег, но, если разобраться, всё логично – в 1994 году была осуществлена кардинальная реформа фискальной системы, изменившая финансовые возможности Центра и регионов и поменявшая характер их взаимоотношений.
Однако же этот пример представляется слишком частным. Глобально же кандидатов на роль «выходной точки» из условных «длинных 80-х» может быть три:
Июнь 1989 – Тяньаньмэнь, конец романтического периода реформ, заморозка политических преобразований и конец китайской «перестройки»
Январь-февраль 1992 – инспекционная поездка Дэн Сяопина на юг Китая, пропаганда достижений политики реформ и открытости, ознаменовавшая собой переход ко второму раунду реформ после длительной интерлюдии 1989-92 годов.
Октябрь 1992 – 14-й съезд КПК, решения которого закрепили завещание Дэн Сяопина как в плане призыва «продолжать рыночные реформы», так и в плане организации высшей власти (было пересмотрено Председателем Си во второй половине 2010-х)
Однако, веховые события предопределяют развитие общества на годы вперёд, но не характеризуют его «здесь и сейчас». Иначе говоря, примерно до конца 1990-х Китай оставался в том препубертатном периоде своего развития, который со всеми его поисками себя и шатаниями характере для «длинных 80-х».
Количество перешло в качество при новом премьере Госсовета Чжу Жунцзи, занимал высшие партийные и государственные посты с 1997-98 годов.
Именно он в начале 90-х в первые годы после возвращения к «реформам» отвечал за эксперименты с приватизацией и фискальной реформой. Именно с его работой в качестве главы правительство связано полномасштабное претворение рыночных принципов в экономике, чего не было ни в 1980-е годы, когда «плановик» Чэнь Юнь уравновешивал «рыночника» Чжао Цзыяна, ни тем более на рубеже 80-90-х, когда Госсовет возглавлял махровый консерватор Ли Пэн.
На рубеже 90-х и нулевых Китай стал капиталистическим (да-да-да), и внешне это было связано с приходом на пост главы правительства Чжу Жунцзи.
А окончательно цикл капиталистических реформ замкнулся в 2001 году, когда КНР вступила в ВТО. С тех пор политику Пекина можно называть «политикой реформ и открытости» только из желания продемонстрировать преемственность к истории КПК 80-90-х и подкрепить свою власть авторитетом Дэн Сяопина. (Кстати, интересно, почему Председатель Си окончательно не откажется от этого атавизма?). По сути, это уже обычная «поддерживающая» политика обычного капиталистического, интегрированного в глобальную экономику государства. Реформы нулевых-десятых носили декоративный характер. Задачи модернизации были выполнены. Цвет времени поменялся.
Впрочем, в рамках этого канала фокус нашего внимания будет смещён чуть назад, и за рубеж 1997-98-го мы выбираться практически не будем.
Мотивировка интуитивна – уже в 2001 году это был совсем не тот Китай препубертатного периода, которым он был еще в 1997 году.
Скажу сразу: в своей работе, посвященной эволюции Центр-региональных отношений в КНР, я беру рамки 1976-1994 год. Выбор последнего удивляет даже китайских коллег, но, если разобраться, всё логично – в 1994 году была осуществлена кардинальная реформа фискальной системы, изменившая финансовые возможности Центра и регионов и поменявшая характер их взаимоотношений.
Однако же этот пример представляется слишком частным. Глобально же кандидатов на роль «выходной точки» из условных «длинных 80-х» может быть три:
Июнь 1989 – Тяньаньмэнь, конец романтического периода реформ, заморозка политических преобразований и конец китайской «перестройки»
Январь-февраль 1992 – инспекционная поездка Дэн Сяопина на юг Китая, пропаганда достижений политики реформ и открытости, ознаменовавшая собой переход ко второму раунду реформ после длительной интерлюдии 1989-92 годов.
Октябрь 1992 – 14-й съезд КПК, решения которого закрепили завещание Дэн Сяопина как в плане призыва «продолжать рыночные реформы», так и в плане организации высшей власти (было пересмотрено Председателем Си во второй половине 2010-х)
Однако, веховые события предопределяют развитие общества на годы вперёд, но не характеризуют его «здесь и сейчас». Иначе говоря, примерно до конца 1990-х Китай оставался в том препубертатном периоде своего развития, который со всеми его поисками себя и шатаниями характере для «длинных 80-х».
Количество перешло в качество при новом премьере Госсовета Чжу Жунцзи, занимал высшие партийные и государственные посты с 1997-98 годов.
Именно он в начале 90-х в первые годы после возвращения к «реформам» отвечал за эксперименты с приватизацией и фискальной реформой. Именно с его работой в качестве главы правительство связано полномасштабное претворение рыночных принципов в экономике, чего не было ни в 1980-е годы, когда «плановик» Чэнь Юнь уравновешивал «рыночника» Чжао Цзыяна, ни тем более на рубеже 80-90-х, когда Госсовет возглавлял махровый консерватор Ли Пэн.
На рубеже 90-х и нулевых Китай стал капиталистическим (да-да-да), и внешне это было связано с приходом на пост главы правительства Чжу Жунцзи.
А окончательно цикл капиталистических реформ замкнулся в 2001 году, когда КНР вступила в ВТО. С тех пор политику Пекина можно называть «политикой реформ и открытости» только из желания продемонстрировать преемственность к истории КПК 80-90-х и подкрепить свою власть авторитетом Дэн Сяопина. (Кстати, интересно, почему Председатель Си окончательно не откажется от этого атавизма?). По сути, это уже обычная «поддерживающая» политика обычного капиталистического, интегрированного в глобальную экономику государства. Реформы нулевых-десятых носили декоративный характер. Задачи модернизации были выполнены. Цвет времени поменялся.
Впрочем, в рамках этого канала фокус нашего внимания будет смещён чуть назад, и за рубеж 1997-98-го мы выбираться практически не будем.
Мотивировка интуитивна – уже в 2001 году это был совсем не тот Китай препубертатного периода, которым он был еще в 1997 году.
В рамках тестового режима предлагаю и другой вариант просмотра "лонгридов" - по ссылке.
В своём ЖЖ-блоге разместил единой записью посты о точках отсчёта и завершения "длинных 80-х". Возможно, так будет удобнее.
https://ivan-zuenko.livejournal.com/200464.html
В своём ЖЖ-блоге разместил единой записью посты о точках отсчёта и завершения "длинных 80-х". Возможно, так будет удобнее.
https://ivan-zuenko.livejournal.com/200464.html
Livejournal
Когда начались и закончились "длинные 80-е" в Китае
Важный вопрос для одного долгоиграющего исследовательского проекта, которым я сейчас занимаюсь когда в Китае началась условная историческая эпоха, называемая мной длинные восьмидесятые? В это понятие вкладывается смысл несколько больше, чем сугубо хронологические…
Кстати, вы обратили внимание на картинку, которая выбрана в качестве аватарки канала?
Это кадр из фильма Цзя Чжанкэ «Платформа». В нём, на мой взгляд, отражён дух 80-х.
Движение вперёд, увлекающее и оставляющее очень мало шансов подумать о том, что же происходит. Колебания влево-вправо. И всё это под лозунгом 为人民服务 (факсимиле Мао Цзэдуна) на старой стене шаньсийского города Фэньян как символ ограниченности рамок движения. Одежда и стиль непередаваемы.
Вообще же, «Платформа» твёрдо занимает место № 1 в моём личном рейтинге китайских фильмов о 80-х. Это настоящая сага, рисующая не только изменения в жизни страны, но и судьбу целого поколения, к которому относился, кстати, и сам режиссёр – Цзя Чжанкэ, родившийся в 1970 году. Самый пронзительный и точный фильм о настроениях 80-х. Один из основных шедевров «шестого поколения китайских кинорежиссёров».
Топ-3 рейтинга выглядит так:
1. Платформа 站台 (Цзя Чжанкэ, 2000)
2. Летний дворец 颐和园 (Лоу Е, 2006) –
другая сага о судьбе поколения, молодость которого пришлась на 80-е. Опять же очень автобиографично – Лоу Е родился в 1965 году. Хронологические рамки сдвинуты – фильм начинается примерно за год до событий на площади Тяньаньмэнь, но доводит повествование до начала 21 века. Чаще всего картина «продаётся» как рассказ о «6-4» (подавлении выступлений на Тяньаньмэнь), но реально смысл фильма значительно шире. Медленное завораживающее кино о том, что как создаётся миф о молодости.
3. Инцидент с чёрной пушкой 黑炮事件 (Хуан Цзяньсинь, 1985) –
производственная «чёрная комедия» прямиком из середины 80-х. Кайфан и антишпионская паранойя. Бюрократизм и интерьеры инвалютных кафе. 100% стиль 80-х. Не шедевр, но если учесть, что в зрелые годы тот же Хуан Цзяньсинь снял такие «блокбастеры», как «Рождение партии» и «Рождение государства», то очень даже ничего.
Это кадр из фильма Цзя Чжанкэ «Платформа». В нём, на мой взгляд, отражён дух 80-х.
Движение вперёд, увлекающее и оставляющее очень мало шансов подумать о том, что же происходит. Колебания влево-вправо. И всё это под лозунгом 为人民服务 (факсимиле Мао Цзэдуна) на старой стене шаньсийского города Фэньян как символ ограниченности рамок движения. Одежда и стиль непередаваемы.
Вообще же, «Платформа» твёрдо занимает место № 1 в моём личном рейтинге китайских фильмов о 80-х. Это настоящая сага, рисующая не только изменения в жизни страны, но и судьбу целого поколения, к которому относился, кстати, и сам режиссёр – Цзя Чжанкэ, родившийся в 1970 году. Самый пронзительный и точный фильм о настроениях 80-х. Один из основных шедевров «шестого поколения китайских кинорежиссёров».
Топ-3 рейтинга выглядит так:
1. Платформа 站台 (Цзя Чжанкэ, 2000)
2. Летний дворец 颐和园 (Лоу Е, 2006) –
другая сага о судьбе поколения, молодость которого пришлась на 80-е. Опять же очень автобиографично – Лоу Е родился в 1965 году. Хронологические рамки сдвинуты – фильм начинается примерно за год до событий на площади Тяньаньмэнь, но доводит повествование до начала 21 века. Чаще всего картина «продаётся» как рассказ о «6-4» (подавлении выступлений на Тяньаньмэнь), но реально смысл фильма значительно шире. Медленное завораживающее кино о том, что как создаётся миф о молодости.
3. Инцидент с чёрной пушкой 黑炮事件 (Хуан Цзяньсинь, 1985) –
производственная «чёрная комедия» прямиком из середины 80-х. Кайфан и антишпионская паранойя. Бюрократизм и интерьеры инвалютных кафе. 100% стиль 80-х. Не шедевр, но если учесть, что в зрелые годы тот же Хуан Цзяньсинь снял такие «блокбастеры», как «Рождение партии» и «Рождение государства», то очень даже ничего.