Кстати, Мэгги Чун и Бриджит Лин дважды играли вместе - в гонконгском комедийном боевичке Джекки Чана "Полицейская история" (1985) и упомянутой выше тайваньской драме "Красная пыль" (1990).
А вот в "Чункингском экспрессе" Вонг Карвая (1994) была только Бриджит Лин, да ещё и в очень необычном для себя образе.
Между прочим, "Чункингский экспресс" - это идеальное карантинное кино. Идеальное. Точка.
А вот в "Чункингском экспрессе" Вонг Карвая (1994) была только Бриджит Лин, да ещё и в очень необычном для себя образе.
Между прочим, "Чункингский экспресс" - это идеальное карантинное кино. Идеальное. Точка.
Так кто всё-таки самая-самая?
Anonymous Poll
44%
Гун Ли
16%
Бриджит Лин
37%
Мэгги Чун
3%
Свой вариант (пишите в телеграм)
Постепенно подхожу к большой и волнительной теме эволюции советского/российского китаеведения на фоне перемен в Китае.
Основная идея - посмотреть, как изменялись цели/задачи, язык, востребованность/финансирование китаеведения в зависимости от траектории развития Китая, начиная с 1970-х годов.
Материалов масса. Одно только вдумчивое чтение подборки главного китаеведного журнала "Проблемы Дальнего Востока" за 70-90-е годы может сказать многое.
На страницах этого канала я уже радовал моих подписчиков яркими цитатами из этого издания. Сегодня я хотел бы остановиться на целой статье. Да не простой, а редакционной.
Это статья "XXVI-й съезд КПСС и некоторые проблемы исторических исследований по Китаю", подписанная именем О.Б. Борисова ("ПДВ", 1981. № 3).
На самом деле секретом Полишинеля был тот факт, что псевдонимом "Борисов" подписывался Олег Борисович Рахманин, первый заместитель заведующего Отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран (1968-1987), член Центрального комитета КПСС (1981-1989). По первому образованию - артиллерист, участник боёв на Курской дуге; по второму (и основному) - китаевед, дипломат. В общем, главный куратор отечественного китаеведения от партии и государства, причём сам - часть партийно-государственной элиты. В наши времена человека такого калибра, пожалуй что, и нет.
Рубеж 70-80-х получилось для советских китаеведов временем волнительным и волнующим. С одной стороны, отношения СССР и КНР ухудшились хуже некуда. Ладно что ещё в 1960 году две социалистические страны разошлись. Хуже, что в начале 1970-х Китай начал дружить с США. И совсем уж ужасно, что в январе 1979 года Вашингтон установил с Пекином дипломатические отношения, наплевав на "тайваньский фактор", в феврале 1979 года китайцы напали на дружественный Союзу Вьетнам, а в апреле всё того же 1979 года Пекин заявил о том, что не будет продлевать Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, заключённый с Москвой ещё в 1950 года. Да, договор уже давно был формальностью, но когда один из бывших супругов после 20 лет раздельной жизни таки официально подаёт на развод... it hurts, you know.
Это сейчас рубеж 70-80-х видится нам в оптимистично-радужных тонах: 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва, "Пекинская весна", "стена демократии", возвращение из деревенской ссылки "образованной молодёжи"... Но советским китаеведам всё тогда представлялось довольно мрачным. И Дэн Сяопин казался продолжателем дела Мао - только более хитрым, а следовательно более опасным.
С другой стороны, равно пропорционально угрозе выросло и значение китаеведной экспертизы. А это значит приближенность к сильным мира сего, ставки, надбавки и прочие радости постиндустриального общества.
Вот что пишет по поводу текущей ситуации главный китаевед страны Рахманин-Борисов:
"Сейчас наблюдается новый этап в эволюции политического курса Китая. Его главные черты:
1) сколачивание стратегического альянса с капиталистическими странами
«Американский империализм явно стремится (и это было вновь со всей очевидностью подтверждено в ходе недавнего визита в Пекин госсекретаря США А. Хейга!) превратить Китай в главную ударную силу при реализации своих планов установления мирового господства, нацеленных прежде всего против СССР». (говорится за 4 года до начала перестройки и за 5 лет до встречи в Рейкьявике)
2) «Пекин открыто стремится раздвинуть рамки фронта борьбы против СССР, создать структуру совместного сопротивления Москве". (за три года до начала нормализации отношений и первого обмена студентами)
3) "Взят курс на укрепление материальной базы китайского гегемонизма, в т.ч. за счет наращивания военного потенциала КНР с помощью империалистов" (говорится спустя 2 года после решения в КНР о "переносе центра тяжести с политики на экономику").
4) "Наблюдается реанимация и модификация маоизма при сохранении основных его черт: гегемонизма и антисоветизма» (говорится на фоне кампании "искать истину в фактах" и явной переоценки маоистской догматики).
В общем, китайская угроза - явная и недвусмысленная.
#советское_китаеведение
Основная идея - посмотреть, как изменялись цели/задачи, язык, востребованность/финансирование китаеведения в зависимости от траектории развития Китая, начиная с 1970-х годов.
Материалов масса. Одно только вдумчивое чтение подборки главного китаеведного журнала "Проблемы Дальнего Востока" за 70-90-е годы может сказать многое.
На страницах этого канала я уже радовал моих подписчиков яркими цитатами из этого издания. Сегодня я хотел бы остановиться на целой статье. Да не простой, а редакционной.
Это статья "XXVI-й съезд КПСС и некоторые проблемы исторических исследований по Китаю", подписанная именем О.Б. Борисова ("ПДВ", 1981. № 3).
На самом деле секретом Полишинеля был тот факт, что псевдонимом "Борисов" подписывался Олег Борисович Рахманин, первый заместитель заведующего Отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран (1968-1987), член Центрального комитета КПСС (1981-1989). По первому образованию - артиллерист, участник боёв на Курской дуге; по второму (и основному) - китаевед, дипломат. В общем, главный куратор отечественного китаеведения от партии и государства, причём сам - часть партийно-государственной элиты. В наши времена человека такого калибра, пожалуй что, и нет.
Рубеж 70-80-х получилось для советских китаеведов временем волнительным и волнующим. С одной стороны, отношения СССР и КНР ухудшились хуже некуда. Ладно что ещё в 1960 году две социалистические страны разошлись. Хуже, что в начале 1970-х Китай начал дружить с США. И совсем уж ужасно, что в январе 1979 года Вашингтон установил с Пекином дипломатические отношения, наплевав на "тайваньский фактор", в феврале 1979 года китайцы напали на дружественный Союзу Вьетнам, а в апреле всё того же 1979 года Пекин заявил о том, что не будет продлевать Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, заключённый с Москвой ещё в 1950 года. Да, договор уже давно был формальностью, но когда один из бывших супругов после 20 лет раздельной жизни таки официально подаёт на развод... it hurts, you know.
Это сейчас рубеж 70-80-х видится нам в оптимистично-радужных тонах: 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва, "Пекинская весна", "стена демократии", возвращение из деревенской ссылки "образованной молодёжи"... Но советским китаеведам всё тогда представлялось довольно мрачным. И Дэн Сяопин казался продолжателем дела Мао - только более хитрым, а следовательно более опасным.
С другой стороны, равно пропорционально угрозе выросло и значение китаеведной экспертизы. А это значит приближенность к сильным мира сего, ставки, надбавки и прочие радости постиндустриального общества.
Вот что пишет по поводу текущей ситуации главный китаевед страны Рахманин-Борисов:
"Сейчас наблюдается новый этап в эволюции политического курса Китая. Его главные черты:
1) сколачивание стратегического альянса с капиталистическими странами
«Американский империализм явно стремится (и это было вновь со всей очевидностью подтверждено в ходе недавнего визита в Пекин госсекретаря США А. Хейга!) превратить Китай в главную ударную силу при реализации своих планов установления мирового господства, нацеленных прежде всего против СССР». (говорится за 4 года до начала перестройки и за 5 лет до встречи в Рейкьявике)
2) «Пекин открыто стремится раздвинуть рамки фронта борьбы против СССР, создать структуру совместного сопротивления Москве". (за три года до начала нормализации отношений и первого обмена студентами)
3) "Взят курс на укрепление материальной базы китайского гегемонизма, в т.ч. за счет наращивания военного потенциала КНР с помощью империалистов" (говорится спустя 2 года после решения в КНР о "переносе центра тяжести с политики на экономику").
4) "Наблюдается реанимация и модификация маоизма при сохранении основных его черт: гегемонизма и антисоветизма» (говорится на фоне кампании "искать истину в фактах" и явной переоценки маоистской догматики).
В общем, китайская угроза - явная и недвусмысленная.
#советское_китаеведение
(продолжение о статье О.Б. Борисов. 26-й съезд КПСС и некоторые проблемы..."
Что же нас спасёт? Конечно же, сильное и политически грамотное китаеведение!
Моя любимая фраза из статьи:
«Советское китаеведение продемонстрировало свою научную и политическую зрелость. В трудах советских историков-китаеведов ярко проявляются характерные черты всего советского марксистко-ленинского китаеведения, усвоившего лучшие традиции русского демократического китаеведения» (С. 8)
"Черты и традиции" расшифровываются. Это:
1) "глубокий интернационализм, подчеркнутое уважение к китайскому народу"
2) "последовательная партийность, означающая глубокую научность в подходе к предмету исследования"
3) "комплексный подход к исследованиям китайской проблемы на базе марксистко-ленинского учения, потребностей практики".
Отчаиваться рано. Как отмечает автор, "трагедия Китая не была фатально неизбежной, и в исторической перспективе там может вновь произойти поворот в сторону социализма» (С. 13).
В общем, так победим!
... Однако спустя считанные годы международная ситуация кардинально поменялась, а к началу следующей декады поменялось вообще всё.
Но отечественное китаеведение набрало к концу 1980-х крейсерскую скорость, чему свидетельство большое количество монографий и статей (в значительной степени очень и очень качественных) практически по всем аспектам изучения Китая.
А немаловажная причина этого - пугающее сближение КНР и США и осознание того простого факта, что Советский Союз с сателлитами оказался окружённым со всех сторон кольцом "вероятных противников".
Инерция того процесса, запущенного на рубеже 70-80-х, в том числе "ястребами" типа Рахманина - это усилия отечественной дипломатии (в значительной степени именно китаеведов), потратившей 1990-2000-е годы на то, чтобы разорвать это стратегическое кольцо.
И преуспевшей в этом.
#советское_китаеведение
Что же нас спасёт? Конечно же, сильное и политически грамотное китаеведение!
Моя любимая фраза из статьи:
«Советское китаеведение продемонстрировало свою научную и политическую зрелость. В трудах советских историков-китаеведов ярко проявляются характерные черты всего советского марксистко-ленинского китаеведения, усвоившего лучшие традиции русского демократического китаеведения» (С. 8)
"Черты и традиции" расшифровываются. Это:
1) "глубокий интернационализм, подчеркнутое уважение к китайскому народу"
2) "последовательная партийность, означающая глубокую научность в подходе к предмету исследования"
3) "комплексный подход к исследованиям китайской проблемы на базе марксистко-ленинского учения, потребностей практики".
Отчаиваться рано. Как отмечает автор, "трагедия Китая не была фатально неизбежной, и в исторической перспективе там может вновь произойти поворот в сторону социализма» (С. 13).
В общем, так победим!
... Однако спустя считанные годы международная ситуация кардинально поменялась, а к началу следующей декады поменялось вообще всё.
Но отечественное китаеведение набрало к концу 1980-х крейсерскую скорость, чему свидетельство большое количество монографий и статей (в значительной степени очень и очень качественных) практически по всем аспектам изучения Китая.
А немаловажная причина этого - пугающее сближение КНР и США и осознание того простого факта, что Советский Союз с сателлитами оказался окружённым со всех сторон кольцом "вероятных противников".
Инерция того процесса, запущенного на рубеже 70-80-х, в том числе "ястребами" типа Рахманина - это усилия отечественной дипломатии (в значительной степени именно китаеведов), потратившей 1990-2000-е годы на то, чтобы разорвать это стратегическое кольцо.
И преуспевшей в этом.
#советское_китаеведение
Пожалуй, самый распространённый вопрос, который мне задают в директ, звучит так: "Какие каналы по китайскому языку Вы порекомендуете?"
Это довольно странно, учитывая, что я себя позиционирую как историк, а не как филолог, и, открою вам страшную тайну, в последний раз на официальном уровне переводил с китайского языка в.... ладно, не будем о грустном.
Китайский язык для меня превратился исключительно в инструмент, причём заточенный узко под мои текущие нужды. Например, я бегло читаю китайские тексты (бюрократические и политические - так и вообще практически без обращения к БКРС), средненько слушаю и слышу, и изъясняюсь на довольно простом устном китайском, который подходит для решения бытовых проблем, но не для обсуждения высокой поэзии и квантовой физики. Я принимаю это как должное и считаю, что к такому положению (cо своими индивидуальными вариациями) приходит каждый.
Впрочем, пока карантин и самоизоляция - пожалуй, самое время заняться повышением своего уровня китайского. И современный мир, включая всё тот же Телеграм, даёт для этого массу возможностей.
Мои скромные рекомендации:
@morechinese - из множества тематических каналов на тему изучения китайского языка пока остановился на нём. Канал отлично подойдёт для того, кто уже начал изучение языка и хочет ещё-ещё-ещё. Песенки на китайском, подкасты, прикольные выражения - в общем, всё то, чего мне не хватало, когда я сам учился на 1 курсе.
@papahuhu - для "продвинутых юзеров" от признанного классика жанра Альберта ака Папа Хуху. Когда я учился на 1 курсе 20 лет назад, я уже читал ранние версии сайта Папы Хуху, хотя и мало что понимал в написанном. Мало понимаю и сейчас, но не устаю восхищаться. Иероглифы, вэньянь, поэзия - в общем, идеальный мир идеального китаиста.
@pei_laoshi_shuo - "Нескучные будни Пэй-лаоши" - нескучный канал от практикующего преподавателя и синхрониста, с байками, мемами и приколами на китайском языке. То, что нужно, чтобы от изучаемого языка не поехала крыша.
@dkdshu - проект "书" - пожалуй, лучшее собрание больших китаеведных текстов во всём Телеграме. А тексты и иероглифы - это то, что, собственно, и сделало Китай Китаем.
Это довольно странно, учитывая, что я себя позиционирую как историк, а не как филолог, и, открою вам страшную тайну, в последний раз на официальном уровне переводил с китайского языка в.... ладно, не будем о грустном.
Китайский язык для меня превратился исключительно в инструмент, причём заточенный узко под мои текущие нужды. Например, я бегло читаю китайские тексты (бюрократические и политические - так и вообще практически без обращения к БКРС), средненько слушаю и слышу, и изъясняюсь на довольно простом устном китайском, который подходит для решения бытовых проблем, но не для обсуждения высокой поэзии и квантовой физики. Я принимаю это как должное и считаю, что к такому положению (cо своими индивидуальными вариациями) приходит каждый.
Впрочем, пока карантин и самоизоляция - пожалуй, самое время заняться повышением своего уровня китайского. И современный мир, включая всё тот же Телеграм, даёт для этого массу возможностей.
Мои скромные рекомендации:
@morechinese - из множества тематических каналов на тему изучения китайского языка пока остановился на нём. Канал отлично подойдёт для того, кто уже начал изучение языка и хочет ещё-ещё-ещё. Песенки на китайском, подкасты, прикольные выражения - в общем, всё то, чего мне не хватало, когда я сам учился на 1 курсе.
@papahuhu - для "продвинутых юзеров" от признанного классика жанра Альберта ака Папа Хуху. Когда я учился на 1 курсе 20 лет назад, я уже читал ранние версии сайта Папы Хуху, хотя и мало что понимал в написанном. Мало понимаю и сейчас, но не устаю восхищаться. Иероглифы, вэньянь, поэзия - в общем, идеальный мир идеального китаиста.
@pei_laoshi_shuo - "Нескучные будни Пэй-лаоши" - нескучный канал от практикующего преподавателя и синхрониста, с байками, мемами и приколами на китайском языке. То, что нужно, чтобы от изучаемого языка не поехала крыша.
@dkdshu - проект "书" - пожалуй, лучшее собрание больших китаеведных текстов во всём Телеграме. А тексты и иероглифы - это то, что, собственно, и сделало Китай Китаем.
В продолжение темы пресловутого "саморазвития" и изучения китайского языка ))
Вверну в содержание канала две новые рубрики. #политическая_грамота и #слова_эпохи. Про словечки и термины, ставшие приметами времени "долгих восьмидесятых".
В общем, сейчас всё сами поймёте. Начнём с Политической Грамоты: с основ.
Вверну в содержание канала две новые рубрики. #политическая_грамота и #слова_эпохи. Про словечки и термины, ставшие приметами времени "долгих восьмидесятых".
В общем, сейчас всё сами поймёте. Начнём с Политической Грамоты: с основ.
А поможет в этом замечательный справочник A Glossary of Political Terms of the People's Republic of China (Hong Kong, 1995, 639 p.), купленный как-то в букинистической лавке на Ваньчае.
«Четыре модернизации» 四个现代化 – лозунг и одновременно широко трактуемая программа целей Коммунистической партии Китая на протяжении «долгих восьмидесятых».
«Четыре модернизации» означали модернизацию в сферах: 1) сельского хозяйства, 2) промышленности, 3) научно-технического развития и 4) обороноспособности в срок до 2000 г.
Авторство принадлежит премьеру Чжоу Эньлаю, но главным «пиарщиком» концепции стал Дэн Сяопин.
Ещё 23 сентября 1954 года Чжоу Эньлай провозгласил задачу «четырёх модернизаций» на самой первой сессии ВСНП 1-го созыва.
В феврале 1957 года Мао Цзэдун в своём знаменитом докладе «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа» упомянул задачи модернизации в сельском хозяйстве, промышленности и науке и технике.
Термин «четыре модернизации» неоднократно включался в речи Чжоу Эньлая на протяжении начала 1960-х годов, до «культурной революции», но не имел характера государственной политики. Во времена "вэньгэ" и вовсе был "забыт".
Возвращён в политическую риторику был им же в 1975 году за несколько месяцев до смерти.
Уже после смерти Чжоу Эньлая задача «четырёх модернизаций» была провозглашена как основная для партии и государства до конца 20 века – это произошло на 11-м съезде КПК (август 1977 года).
Позже Дэн Сяопин назвал достижение «четырёх модернизаций» «новым Великим походом КПК».
На тот момент понятие «четырёх модернизаций» фактически заменяло появившееся позже понятие «реформы» (改革).
Для советской историографии конца 1970-х годов характерна интерпретация «четырех модернизаций» как плана построения сильного – прежде всего, в военном плане государства, способного установить гегемонию в Восточной Азии и противостоять СССР (см., например, Арунов, Акимов, 1979).
Для более позднего периода характерно смешение концепции «четырех модернизаций» с концепциями политики «реформ и открытости», вплоть до понимания «четырех модернизаций» как синонима понятия «реформа и открытость».
Некоторое время на рубеже 1970-80-х «пятой модернизацией» называли политическую реформу – то есть демократизацию политического режима.
Однако примечательно, что Вэй Цзиншэна (кстати, бывшего хунвэйбина), запостившего в декабре 1978 года дацзыбао с требованием «пятой модернизации» на пекинской «стене демократии» впоследствии посадили в тюрьму на 15 лет.
Да и в студенческих выступлениях 1986-87 и 1989 гг. о «четырёх модернизациях» уже не упоминали – от лозунга веяло казёнщиной и пустословием.
Субъективно, цели «четырёх модернизаций» к 2000 году в основном были достигнуты, но так как чётких критериев не ставилось, то и сделать чёткий вывод невозможно.
Так или иначе, на рубеже веков на повестке дня были уже новые цели, привязанные к другим вехам: 2021 году – году столетия Коммунистической партии, и 2049 году – году столетия КНР.
#политическая_грамота
«Четыре модернизации» означали модернизацию в сферах: 1) сельского хозяйства, 2) промышленности, 3) научно-технического развития и 4) обороноспособности в срок до 2000 г.
Авторство принадлежит премьеру Чжоу Эньлаю, но главным «пиарщиком» концепции стал Дэн Сяопин.
Ещё 23 сентября 1954 года Чжоу Эньлай провозгласил задачу «четырёх модернизаций» на самой первой сессии ВСНП 1-го созыва.
В феврале 1957 года Мао Цзэдун в своём знаменитом докладе «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа» упомянул задачи модернизации в сельском хозяйстве, промышленности и науке и технике.
Термин «четыре модернизации» неоднократно включался в речи Чжоу Эньлая на протяжении начала 1960-х годов, до «культурной революции», но не имел характера государственной политики. Во времена "вэньгэ" и вовсе был "забыт".
Возвращён в политическую риторику был им же в 1975 году за несколько месяцев до смерти.
Уже после смерти Чжоу Эньлая задача «четырёх модернизаций» была провозглашена как основная для партии и государства до конца 20 века – это произошло на 11-м съезде КПК (август 1977 года).
Позже Дэн Сяопин назвал достижение «четырёх модернизаций» «новым Великим походом КПК».
На тот момент понятие «четырёх модернизаций» фактически заменяло появившееся позже понятие «реформы» (改革).
Для советской историографии конца 1970-х годов характерна интерпретация «четырех модернизаций» как плана построения сильного – прежде всего, в военном плане государства, способного установить гегемонию в Восточной Азии и противостоять СССР (см., например, Арунов, Акимов, 1979).
Для более позднего периода характерно смешение концепции «четырех модернизаций» с концепциями политики «реформ и открытости», вплоть до понимания «четырех модернизаций» как синонима понятия «реформа и открытость».
Некоторое время на рубеже 1970-80-х «пятой модернизацией» называли политическую реформу – то есть демократизацию политического режима.
Однако примечательно, что Вэй Цзиншэна (кстати, бывшего хунвэйбина), запостившего в декабре 1978 года дацзыбао с требованием «пятой модернизации» на пекинской «стене демократии» впоследствии посадили в тюрьму на 15 лет.
Да и в студенческих выступлениях 1986-87 и 1989 гг. о «четырёх модернизациях» уже не упоминали – от лозунга веяло казёнщиной и пустословием.
Субъективно, цели «четырёх модернизаций» к 2000 году в основном были достигнуты, но так как чётких критериев не ставилось, то и сделать чёткий вывод невозможно.
Так или иначе, на рубеже веков на повестке дня были уже новые цели, привязанные к другим вехам: 2021 году – году столетия Коммунистической партии, и 2049 году – году столетия КНР.
#политическая_грамота
«Четыре основных принципа» 四项基本原则 были сформулированы Дэн Сяопином 30 марта 1979 г. на совещании по вопросам теоретической работы в докладе «Придерживаться четырех основных принципов».
«Принципы» – те установки, в соответствии с которыми необходимо осуществлять модернизацию, а именно:
1) следовать пути социализма,
2) придерживаться диктатуры пролетариата (в 1982 году эта формулировка была заменена на «народно-демократическая диктатура»),
3) сохранять руководящее положение Коммунистической партии,
4) придерживаться марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна.
В сентябре 1982 года на 12-м съезде партии. «принципы» были включены в новую редакцию Устава КПК (действует до сих пор).
В декабре 1982 года «принципы» по отдельности были упомянуты в преамбуле к новой Конституции КНР (действует до сих пор).
#политическая_грамота
«Принципы» – те установки, в соответствии с которыми необходимо осуществлять модернизацию, а именно:
1) следовать пути социализма,
2) придерживаться диктатуры пролетариата (в 1982 году эта формулировка была заменена на «народно-демократическая диктатура»),
3) сохранять руководящее положение Коммунистической партии,
4) придерживаться марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна.
В сентябре 1982 года на 12-м съезде партии. «принципы» были включены в новую редакцию Устава КПК (действует до сих пор).
В декабре 1982 года «принципы» по отдельности были упомянуты в преамбуле к новой Конституции КНР (действует до сих пор).
#политическая_грамота
#слова_эпохи - 1978 год
喇叭裤 lǎbakù – брюки клёш
Вообще-то брюки клёш появились на флоте, причём исключительно по практическим причинам. Брюки расширялись книзу, начиная от бедра, а спереди имелся откидной клапан. Вместе с широкими штанинами это позволяло моряку, упавшему в воду, быстро освободиться от штанов, которые скидывались, не задевая ботинок, и всплыть…
Такая форма по-французски называлась «cloche», что означало «колокол, труба» (в русский язык был заимствован французский термин – «клёш»). На других языках примерно то же самое. На английском штаны назывались bell-bottoms (хотя были и другие термины – например, loon pants или elephant ring pants). На китайском 喇叭 означает «раструб, горн, труба».
Мода на клёш как на атрибут маскулинности и брутальности появилась среди гражданских в начале 20-го века. Наиболее яркие формы она привела в революционной России. Однако, затем угасла и вернулась уже в 1960-70-х годах – причём в новом осмыслении.
Теперь уже брюки клёш указывали не на маскулинность, а, наоборот, на праздность, элитарность образа жизни его обладателя. Соответственно клёш стал одеждой унисекс, и вообще в моду его вернули танцовщицы гоу-гоу в клубах и телевизионных шоу.
Подлинного расцвета мода на этот атрибут достигла в 1970-е годы, когда она стала частью субкультуры диско.
В Советском Союзе клёши также стали одним из наиболее ярких деталей молодёжного гардероба всё тех же 1970-х.
Однако в Китае, по понятным причинам, мода пришла с запозданием. Китайские авторы датируют «приход клёша» 1978 годом, что связано с популярностью японских фильмов «Тоска по родине» («Сандакан № 8, публичный дом», 望乡) и «Опасная погоня» (追捕).
Естественно, изначально клёши были своеобразной «пощёчиной общественному вкусу», вызовом, символом стремления к свободе поведения – и именно этим и были ценны.
В начале фильма Цзя Чжанкэ об эволюции китайского общества 80-х «Платформа» 站台 есть замечательная сцена, где один из главных героев, артист заводской самодеятельности, делает себе брюки клёш, чем тут же привлекает к себе всеобщее внимание: и соседских девушек, и бдительных сотрудников заводского месткома.
И пусть старики ворчали: 不男不女，颠倒乾坤 («Ни мужчина, ни женщина, всё с ног на голову»), очень быстро клёши из экстравагантного атрибута завзятых модников превратились в общепринятую одежду. На фотографиях середины 80-х они видны повсеместно.
А в хорошо фотозадокументированном 1989-м их уже не видно вообще.
喇叭裤 lǎbakù – брюки клёш
Вообще-то брюки клёш появились на флоте, причём исключительно по практическим причинам. Брюки расширялись книзу, начиная от бедра, а спереди имелся откидной клапан. Вместе с широкими штанинами это позволяло моряку, упавшему в воду, быстро освободиться от штанов, которые скидывались, не задевая ботинок, и всплыть…
Такая форма по-французски называлась «cloche», что означало «колокол, труба» (в русский язык был заимствован французский термин – «клёш»). На других языках примерно то же самое. На английском штаны назывались bell-bottoms (хотя были и другие термины – например, loon pants или elephant ring pants). На китайском 喇叭 означает «раструб, горн, труба».
Мода на клёш как на атрибут маскулинности и брутальности появилась среди гражданских в начале 20-го века. Наиболее яркие формы она привела в революционной России. Однако, затем угасла и вернулась уже в 1960-70-х годах – причём в новом осмыслении.
Теперь уже брюки клёш указывали не на маскулинность, а, наоборот, на праздность, элитарность образа жизни его обладателя. Соответственно клёш стал одеждой унисекс, и вообще в моду его вернули танцовщицы гоу-гоу в клубах и телевизионных шоу.
Подлинного расцвета мода на этот атрибут достигла в 1970-е годы, когда она стала частью субкультуры диско.
В Советском Союзе клёши также стали одним из наиболее ярких деталей молодёжного гардероба всё тех же 1970-х.
Однако в Китае, по понятным причинам, мода пришла с запозданием. Китайские авторы датируют «приход клёша» 1978 годом, что связано с популярностью японских фильмов «Тоска по родине» («Сандакан № 8, публичный дом», 望乡) и «Опасная погоня» (追捕).
Естественно, изначально клёши были своеобразной «пощёчиной общественному вкусу», вызовом, символом стремления к свободе поведения – и именно этим и были ценны.
В начале фильма Цзя Чжанкэ об эволюции китайского общества 80-х «Платформа» 站台 есть замечательная сцена, где один из главных героев, артист заводской самодеятельности, делает себе брюки клёш, чем тут же привлекает к себе всеобщее внимание: и соседских девушек, и бдительных сотрудников заводского месткома.
И пусть старики ворчали: 不男不女，颠倒乾坤 («Ни мужчина, ни женщина, всё с ног на голову»), очень быстро клёши из экстравагантного атрибута завзятых модников превратились в общепринятую одежду. На фотографиях середины 80-х они видны повсеместно.
А в хорошо фотозадокументированном 1989-м их уже не видно вообще.
#слова_эпохи - 1979 год
奶油小生 nǎiyóu xiǎoshēng «сливочный (кремовый) сяошэн», женоподобный манерный красавчик
(* сяошэн – субамплуа в пекинской опере, молодой мужчина, как правило, безбородый, с тонкими чертами)
В 1979 году на экраны вышел китайский кинофильм «Цветочек» 小花, повествующий о партизанской борьбе китайских коммунистов в 1930 году в горах Тунбайшань в провинции Хэнань.
Фильм стал весьма популярен благодаря участию в нём главных звёзд китайского кино того времени: актрис Лю Сяоцин 刘晓庆 и Чэнь Чун 陈冲, а также актёра Тан Гоцяна 唐国强.
Как водится, реплики актёров разобрали на цитаты, а один из неофразеологизмов, придуманных в ходе съёмок, ушёл, то что называется, «в народ».
Придумала его Чэнь Чун. Случилось это при забавных обстоятельствах. Тан Гоцян во время съемок праздновал своё 28-летие, и его партнёрша, 18-летняя Чэнь Чун спросила, что ему подарить на день рождения. Тан Гоцян заявил, что больше всего на свете он сейчас хотел бы покушать кремовый тортик.
И хотя съёмки велись в горах, Чэнь Чун раздобыла тортик и так умилилась тому, как Тан Гоцян его кушал, что воскликнула: 你看这个皮肤，比我都嫩。他是吃奶油吃的，干脆叫奶油小生吧! («Ты посмотри на эту кожу, да она нежнее, чем у меня. Это всё потому что ты ешь сливочный крем. Ну просто кремовый красавчик!»). Выражение так всем понравилось, что его вставили в сценарий.
…Через два года Чэнь Чун уехала в США учиться на режиссёра, да так там и осталась, став американской актрисой Джоан Чэн. В 1998 году она сняла один из самых чернушных фильмов о временах «культурной революции»: Xiu Xiu The Sent Down Girl, который заканчивается сценой группового изнасилования забеременевшей хунвэйбинки.
А Тан Гоцян стал классиком официозного китайского кино и в последние 20 лет играет исключительно Мао Цзэдуна.
#кино
奶油小生 nǎiyóu xiǎoshēng «сливочный (кремовый) сяошэн», женоподобный манерный красавчик
(* сяошэн – субамплуа в пекинской опере, молодой мужчина, как правило, безбородый, с тонкими чертами)
В 1979 году на экраны вышел китайский кинофильм «Цветочек» 小花, повествующий о партизанской борьбе китайских коммунистов в 1930 году в горах Тунбайшань в провинции Хэнань.
Фильм стал весьма популярен благодаря участию в нём главных звёзд китайского кино того времени: актрис Лю Сяоцин 刘晓庆 и Чэнь Чун 陈冲, а также актёра Тан Гоцяна 唐国强.
Как водится, реплики актёров разобрали на цитаты, а один из неофразеологизмов, придуманных в ходе съёмок, ушёл, то что называется, «в народ».
Придумала его Чэнь Чун. Случилось это при забавных обстоятельствах. Тан Гоцян во время съемок праздновал своё 28-летие, и его партнёрша, 18-летняя Чэнь Чун спросила, что ему подарить на день рождения. Тан Гоцян заявил, что больше всего на свете он сейчас хотел бы покушать кремовый тортик.
И хотя съёмки велись в горах, Чэнь Чун раздобыла тортик и так умилилась тому, как Тан Гоцян его кушал, что воскликнула: 你看这个皮肤，比我都嫩。他是吃奶油吃的，干脆叫奶油小生吧! («Ты посмотри на эту кожу, да она нежнее, чем у меня. Это всё потому что ты ешь сливочный крем. Ну просто кремовый красавчик!»). Выражение так всем понравилось, что его вставили в сценарий.
…Через два года Чэнь Чун уехала в США учиться на режиссёра, да так там и осталась, став американской актрисой Джоан Чэн. В 1998 году она сняла один из самых чернушных фильмов о временах «культурной революции»: Xiu Xiu The Sent Down Girl, который заканчивается сценой группового изнасилования забеременевшей хунвэйбинки.
А Тан Гоцян стал классиком официозного китайского кино и в последние 20 лет играет исключительно Мао Цзэдуна.
#кино
Ху Яобан умер.
31 год назад.
Началась цепь событий, приведшая к «тяньаньмэньской трагедии» 3-4 июня 1989 года.
Год назад мы с моими подписчиками выдержали месячный марафон, в ходе которого я каждый день сообщал, что же происходило в это время на площади Тяньаньмэнь, в Пекине и других городах #30_лет_ТАМу_назад (к сожалению, хэштэг расставлен всего лишь на нескольких постах). Но начали тогда 4 мая – в праздничный день, ровно за месяц до разгона протестов.
Проследить, что же предшествовало тем событиям, кажется мне не менее интересным. Поэтому объявляется новый, но не марафон, а «полумарафон», длиной всего в полмесяца, с 15 апреля по 3 мая.
Да и содержание будет немного другое. Помимо первых дней протестного движения, особое внимание будет уделено происходящему вокруг: в городе, стране, экономике, обществе, с акцентом на чтение «Жэньминь жибао» и официальные документы. Это позволит нам лучше понять, почему же произошло то, что произошло.
Итак.
…Утром в субботу 15 апреля 1989 года, в 7:56, член Политбюро Центрального комитета Коммунистической партии Китая товарищ Ху Яобан скончался в возрасте 73 лет в одной из пекинских больниц, куда попал 8 апреля после сердечного приступа. Официально объявлено об этом было лишь в вечерних новостях.
Ху Яобан продолжал занимать входить в высшее коллективное руководство Китая, но никто не забыл, что до 1987 года он вообще формально возглавлял партию, являясь генеральным секретарём ЦК КПК, и был снят со своей руководящей должности после обвинений в потворстве буржуазной либерализации и студенческим протестам зимы 1986-1987 годов.
Поэтому многие понимали, что реакция студенчества может быть разной. Очевидны были параллели с апрелем 1976 года, когда в праздник Цинминцзе начались стихийные демонстрации на площади Тяньаньмэнь, посвящённые памяти премьера Госсовета Чжоу Эньлая, умершего при схожих обстоятельствах. Чжоу Эньлая «заклевали» радикалы из «Группы четырёх». В смерти Ху Яобана многие между собой обвиняли Дэн Сяопина.
Уже вечером 15 апреля появились первые признаки будущего движения. В треугольнике между кампусами трёх пекинских вузов: Бэйда, Цинхуа и Народного университета, где часто собирались студенты, появились дацзыбао в память о Ху Яобане. По свидетельству источников, к концу дня из было около ста штук (для Китая тех времён много, но не беспрецедентно).
В студенческом сознании Ху Яобан воспринимался как человек, вставший на их защиту три года назад. О политических взглядах и идеологической платформе умершего вряд ли кто-то серьёзно задумывался.
Журналисты New York Times знали, где искать сенсации – вечером того же дня они были в «треугольнике» и взяли интервью у молодого студента-историка Ван Даня. Уже к тому моменту он был довольно известной в узких кругах личностью - активист т.н. «Салона демократии» 民主沙龙 Пекинского университета, 3 апреля написавший открытое письмо властям, протестуя против вмешательство в деятельность «салона».
Первый цветок на месте будущего импровизированного мемориала у памятника Народным Героям появился тогда же, вечером 15 апреля.
Парадоксально, но его возложил какой-то случайный солдат Народно-освободительной армии Китая.
31 год назад.
Началась цепь событий, приведшая к «тяньаньмэньской трагедии» 3-4 июня 1989 года.
Год назад мы с моими подписчиками выдержали месячный марафон, в ходе которого я каждый день сообщал, что же происходило в это время на площади Тяньаньмэнь, в Пекине и других городах #30_лет_ТАМу_назад (к сожалению, хэштэг расставлен всего лишь на нескольких постах). Но начали тогда 4 мая – в праздничный день, ровно за месяц до разгона протестов.
Проследить, что же предшествовало тем событиям, кажется мне не менее интересным. Поэтому объявляется новый, но не марафон, а «полумарафон», длиной всего в полмесяца, с 15 апреля по 3 мая.
Да и содержание будет немного другое. Помимо первых дней протестного движения, особое внимание будет уделено происходящему вокруг: в городе, стране, экономике, обществе, с акцентом на чтение «Жэньминь жибао» и официальные документы. Это позволит нам лучше понять, почему же произошло то, что произошло.
Итак.
…Утром в субботу 15 апреля 1989 года, в 7:56, член Политбюро Центрального комитета Коммунистической партии Китая товарищ Ху Яобан скончался в возрасте 73 лет в одной из пекинских больниц, куда попал 8 апреля после сердечного приступа. Официально объявлено об этом было лишь в вечерних новостях.
Ху Яобан продолжал занимать входить в высшее коллективное руководство Китая, но никто не забыл, что до 1987 года он вообще формально возглавлял партию, являясь генеральным секретарём ЦК КПК, и был снят со своей руководящей должности после обвинений в потворстве буржуазной либерализации и студенческим протестам зимы 1986-1987 годов.
Поэтому многие понимали, что реакция студенчества может быть разной. Очевидны были параллели с апрелем 1976 года, когда в праздник Цинминцзе начались стихийные демонстрации на площади Тяньаньмэнь, посвящённые памяти премьера Госсовета Чжоу Эньлая, умершего при схожих обстоятельствах. Чжоу Эньлая «заклевали» радикалы из «Группы четырёх». В смерти Ху Яобана многие между собой обвиняли Дэн Сяопина.
Уже вечером 15 апреля появились первые признаки будущего движения. В треугольнике между кампусами трёх пекинских вузов: Бэйда, Цинхуа и Народного университета, где часто собирались студенты, появились дацзыбао в память о Ху Яобане. По свидетельству источников, к концу дня из было около ста штук (для Китая тех времён много, но не беспрецедентно).
В студенческом сознании Ху Яобан воспринимался как человек, вставший на их защиту три года назад. О политических взглядах и идеологической платформе умершего вряд ли кто-то серьёзно задумывался.
Журналисты New York Times знали, где искать сенсации – вечером того же дня они были в «треугольнике» и взяли интервью у молодого студента-историка Ван Даня. Уже к тому моменту он был довольно известной в узких кругах личностью - активист т.н. «Салона демократии» 民主沙龙 Пекинского университета, 3 апреля написавший открытое письмо властям, протестуя против вмешательство в деятельность «салона».
Первый цветок на месте будущего импровизированного мемориала у памятника Народным Героям появился тогда же, вечером 15 апреля.
Парадоксально, но его возложил какой-то случайный солдат Народно-освободительной армии Китая.
16 апреля 1989 года (воскресенье)
В «Жэньминь жибао» появилась передовица-некролог, посвященная Ху Яобану.
Несмотря на то, что Ху Яобан двумя годами ранее подвергся уничижительной критике как апологет буржуазной либерализации, некролог был выдержан в официозно-почтительных тонах.
Ху Яобан был назван 忠诚的共产主义战士 (верным солдатом коммунизма), 伟大的无产阶级革命家 (великим пролетарским революционером), посвятившим жизнь бессмертному подвигу ради Партии и Народа (一生为党和人民立下了不朽的功勋).
Таким же в партийной риторике и официальной историографии Ху Яобан остался и по сей день. В отличие от своего многолетнего соратника Чжао Цзыяна, имя которого после «тяньаньмэньских событий», было фактически вымарано из истории реформ.
Для последующих поколений китайцев имя Ху Яобана уже вряд ли сильно отличается от многих других партийных святых, создавших современный Китай и заслуживших своё место в партийном пантеоне.
Но в апреле 1989-го смерть Ху Яобана воспринималась по-другому. Лучше всех эмоции от известия о смерти Ху Яобана выразил текст одной из дацзыбао «Те, кто должен был умереть – не умерли; а тот, кто не должен был умереть – умер».
Вечное, естественное для всех стран и народов недовольство властями, острее всего переживаемое молодёжью (а в Китае тех лет было, чем быть недовольным: инфляция, коррупция, кризис идеологии), после смерти Ху Яобана, приобретшего мученический ореол, оказалось направлено на «НИХ» - тех, кто своей критикой и нападками довёл «святого Ху» до гибели.
У «коллективного зла» оказались и вполне конкретные лица – прежде всего, относительно молодой и многими воспринимавшийся как будущий лидер страны Ли Пэн – апологет консервативного крыла в руководстве Партии, и всесильный патриарх Дэн Сяопин, без согласия которого ни одно важное решение в Китае не принималось.
В этой волнующей обстановке в пекинских вузах начались создаваться стихийные мемориалы в память о Ху Яобане – «святом заступнике свободолюбивого студенчества» во время протестов зимы 1986-87-го.
Они возникали в публичных местах – здесь развешивались дацзыбао и портреты Ху Яобана, приносились букеты и венки.
Вслед за одиноким белым цветочком у памятника Народным героям на площади Тяньаньмэнь, который возложил безымянный солдат днём ранее, появились и другие.
Но пока стихийное студенческое движение в память о Ху Яобане концентрировалось в вузовских кампусах, но его выплёскивание «в народ» было вопросом времени…
33-летний преподаватель Китайского университета политики и права У Жэньхуа 吴仁华 возглавил группу молодых сотрудников вуза, которые весь день готовили огромный венок из бумажных цветов и транспарантов. Вечером он был выставлен посреди кампуса с запиской, в которой говорилось, что венок будет торжественно доставлен на площадь Тяньаньмэнь завтра, в час дня.
#тяньаньмэнь_89
В «Жэньминь жибао» появилась передовица-некролог, посвященная Ху Яобану.
Несмотря на то, что Ху Яобан двумя годами ранее подвергся уничижительной критике как апологет буржуазной либерализации, некролог был выдержан в официозно-почтительных тонах.
Ху Яобан был назван 忠诚的共产主义战士 (верным солдатом коммунизма), 伟大的无产阶级革命家 (великим пролетарским революционером), посвятившим жизнь бессмертному подвигу ради Партии и Народа (一生为党和人民立下了不朽的功勋).
Таким же в партийной риторике и официальной историографии Ху Яобан остался и по сей день. В отличие от своего многолетнего соратника Чжао Цзыяна, имя которого после «тяньаньмэньских событий», было фактически вымарано из истории реформ.
Для последующих поколений китайцев имя Ху Яобана уже вряд ли сильно отличается от многих других партийных святых, создавших современный Китай и заслуживших своё место в партийном пантеоне.
Но в апреле 1989-го смерть Ху Яобана воспринималась по-другому. Лучше всех эмоции от известия о смерти Ху Яобана выразил текст одной из дацзыбао «Те, кто должен был умереть – не умерли; а тот, кто не должен был умереть – умер».
Вечное, естественное для всех стран и народов недовольство властями, острее всего переживаемое молодёжью (а в Китае тех лет было, чем быть недовольным: инфляция, коррупция, кризис идеологии), после смерти Ху Яобана, приобретшего мученический ореол, оказалось направлено на «НИХ» - тех, кто своей критикой и нападками довёл «святого Ху» до гибели.
У «коллективного зла» оказались и вполне конкретные лица – прежде всего, относительно молодой и многими воспринимавшийся как будущий лидер страны Ли Пэн – апологет консервативного крыла в руководстве Партии, и всесильный патриарх Дэн Сяопин, без согласия которого ни одно важное решение в Китае не принималось.
В этой волнующей обстановке в пекинских вузах начались создаваться стихийные мемориалы в память о Ху Яобане – «святом заступнике свободолюбивого студенчества» во время протестов зимы 1986-87-го.
Они возникали в публичных местах – здесь развешивались дацзыбао и портреты Ху Яобана, приносились букеты и венки.
Вслед за одиноким белым цветочком у памятника Народным героям на площади Тяньаньмэнь, который возложил безымянный солдат днём ранее, появились и другие.
Но пока стихийное студенческое движение в память о Ху Яобане концентрировалось в вузовских кампусах, но его выплёскивание «в народ» было вопросом времени…
33-летний преподаватель Китайского университета политики и права У Жэньхуа 吴仁华 возглавил группу молодых сотрудников вуза, которые весь день готовили огромный венок из бумажных цветов и транспарантов. Вечером он был выставлен посреди кампуса с запиской, в которой говорилось, что венок будет торжественно доставлен на площадь Тяньаньмэнь завтра, в час дня.
#тяньаньмэнь_89