Вчерашнее решение суда Колорадо, запрещающее Трампу участвовать в выборах в этом штате, выводит раскол в стране на новый уровень. Если вердикт будет признан  Верховным судом, примеру скорее всего последуют другие штаты, находящиеся под контролем демократов  (например, в Калифорнии уже идет обсуждение такой возможности). С электоральной точки зрения Трампа это мало беспокоит - он и так бы не выиграл в демократических штатах, а республиканские никогда не допустят подобных судебных решений. Но для легитимности выборов как таковых - это огромная проблема, еще один шаг на пути к подрыву доверия политической системе в целом. Показательно, что основание для суда в Колорадо - 14-я поправка к Конституции, принятая после Гражданской войны. В одном из ее положений говорится о запрете занимать государственные должности всем, кто участвовал в мятеже против Союза. По сути, это была форма люстрации бывших конфедератов - которая естественно принималась на  общенациональном уровне, а не отдельных штатов (если бы все решали штаты, определения, кто является мятежником, а кто настоящим патриотом, радикально различались). Люстрация, которая принималась как фигура консенсуса и восстановления единства, сегодня становится инструментом поляризации. Сценарий, при котором две части страны выберут себе разных президентов, и будут считать их законными, уже не кажется таким невероятным. Ну а самый лучший вариант для Америки и всего мира (и звучащий сейчас как абсолютная фантастика)  - полноценное участие Трампа в выборах, и его безусловное, всем очевидное поражение. 

«Мир спит в кошмаре незавершенности», говорили суфии. Сегодняшний момент кризиса подобен пробуждению, когда незавершенность мира становится кошмаром наяву. В канун наступающего года целая череда кризисов находится в подвешенном, неразрешенном состоянии, и их будущее остается открытым: война в Украине, израильское вторжение в Газу, полная непредсказуемость американских выборов, прогрессирующее безумие путинской системы, угрожающий подьем ультраправых в Европе. Эти кризисы имеют разную природу, но как будто все больше сливаются в одно целое, масштабный кризис рыночного общества и его политических институтов. В 2023-м стала более явной скрытая взаимосвязь элементов глобального кризиса, как и то, что каждый из них не закончится возвращением к «норме». Да и существовала ли эта «нормальность» когда-либо на самом деле? Восстановление справедливости, лучшее будущее для всех - иными словами, возможность счастья, не заложена в механизме этого мира. Она врывается в него как нечто внешнее, зависящее только от нас самих, нашей смелости, способности мыслить, действовать и не терять надежду. Только не забывая об этом ни на минуту, можно ответственно сказать: счастья в Новом году!

Массовые задержания в Питере, насилие в Челябинске и заголовки ведущих путинских медиа вроде «Мигранты открыли второй фронт против России» ясно показывают, что расизм будет одним из главных трендов наступившего года.

С одной стороны, расизм (прежде всего, антимусульманский) является традиционной стратегией путинизма - от официальной кавказофобии времен Второй Чеченской до депортаций, организованных Собяниным накануне московских выборов в 2013-м. Этот расизм опирается на «здравый смысл» большинства населения мегаполисов, и давно стал важной составляющей гегемонии Кремля: арестовывая и унижая мигрантов, полиция утверждает свой «народный» характер и реализует подавленные желания обычного гражданина.

Однако с началом войны, и особенно во второй половине 2023-го расистская риторика получила новое качество. Теперь это не временный предвыборный маневр, но постоянно работающий механизм «консолидации общества». Ноябрьская речь патриарха о «риске потерять нашу культуру» из-за роста мусульманского населения легализует на официальном уровне конспирологическую идею «великого замещения» (great replacement) - тайного плана, согласно которому белых христиан заместят мусульмане благодаря агрессивной миграции и высокой рождаемости. Для правых популистов в США и Европе great replacement представляет собой заговор либералов, поощряющих миграцию и мультикультурализм. Понятно, что за фасадом этой теории скрывается классический нацистский нарратив о вечной квази-биологической борьбе рас за жизненное пространство.

Доктрина «страны-цивилизации» - это в конечном итоге, курс на гомогенное общество, единое если не в расовом, то в культурном отношении. В «русском мире» все должны быть русскими, это очевидно. Этот мотив является не только имперским и включающим (нужно вернуть все «исторические земли»), но также исключающим - необходимо вести борьбу за чистоту, создавая «здоровое общество». Кажущееся противоречие в этой включающие-исключающей (то есть одновременно имперской и расистской) модели снимается через негласную иерархию - конечно, все станут русскими, но в разной степени, с разным уровнем допуска.

На праздниках перечитывал блестящие лекции по русской истории Михаила Покровского. Его оригинальная и отчасти предвосхитившая миро-системный анализ концепция «торгового капитализма» хорошо известна: начиная с 16 века, по мере вхождения в мировой рынок, централизованное российское государство складывалось как монополия, поставлявшая дешевое зерно на Запад. Страна и ее население, таким образом, превратилась в ресурс, а задачи государства определялись постоянной необходимостью роста его эксплуатации. Но из этого подхода вытекает и уникальный метод работы с историей. По сути, тексты Покровского - это масштабный генеалогический комментарий к конвенциональной историографии, полностью переворачивающий ее восприятие. Вы не только не вынесете из Покровского последовательности фактов (он всегда предполагает, что читатель с ними по умолчанию знаком), но убедитесь в том, что «последовательными» они выглядят лишь с точки зрения государства, то есть с определенной идеологической позиции. С точки зрения общества - как объекта и ресурса перманентной государственной экспроприации - все, что делало российское государство, представляет просто вершину бреда и безответственности (и Покровский дает ощущение этого жуткого карнавала, описывая элиты времен Петра или Екатерины) . Интересы большинства и государства (и дворянства как его классового стержня), таким образом, антагонистичны по определению, и ни в один момент времени не сходятся в общей точке. Чтобы понять, какой шанс мы упустили сто лет назад, достаточно вспомнить, что в 1920-е именно Покровский отвечал за все историческое образование в Советской России.  

Пожалуй, самой лживой идеей путинизма является «восстание против современности». Современность тут понимается в узкой консервативной рамке: это индивидуализм, прогрессизм, либерализм, атлантизм. Поэтому с опорой на Китай, Иран и Северную Корею можно одержать победу над этой современностью, заменив ее «традиционными ценностями» и «страной-цивилизацией». Проблема в том, что путинская Россия и ее международные ультраправые друзья не только не противостоят современности, но и многократно ускоряют движение этого мира к пропасти. Ведь современность - это установка на рост любой ценой, гонка вооружений, социальное неравенство, бездумная эксплуатация природы, тотальный цифровой контроль, поглощение политики технологией и экономикой, сведение человека к функции. Это окончательное исчезновение истории - в смысле сознательного коллективного политического действия. В реальности путинское «восстание против современности» представляет акселерацию самых чудовищных черт современности, это современность в квадрате. Происходящее сейчас в РФ я вижу не как возвращение в некое прошлое, но как прообраз капиталистической дистопии, которая нас ждет, если не нажать на стоп-кран.

И еще вдогонку про Покровского. С его точки зрения, начиная с 17 века дворянство видело главную угрозу своему положению со стороны олигархии - бояр, а позже «верховных господ». Сильная олигархия, со своими институтами (вроде того же «Верховного тайного совета»), могла ограничить права дворян, используя их как военный и экономический ресурс. Наоборот, самодержавный монарх парадоксальным образом оказывался более слабым партнером, которого можно было принуждать к постоянным уступкам. При Николае I этот дизайн дворянского государства был полностью выстроен, и угроза сверху была окончательно устранена. Однако к этому моменту стало понятно, что настоящая опасность для дворянского государства исходит снизу, и оно начало выстраивать защиту иного рода, постепенно превращая весь государственный аппарат в машину, направленную на борьбу с потенциальной революцией. Машина, как известно, не сработала - но именно такую контр-революционную рациональность, по сути, наследует пост-советское российское государство от самодержавия.

Дело против Удальцова прямо связано с дизайном предстоящих президентских выборов, который не допускает уже никакой, даже ритуальной критики Путина. Новая норма для других «кандидатов» - это постоянно публично признаваться в собственном ничтожестве и повторять, что Путину нет альтернативы (так ведет себя и Харитонов из КПРФ). Удальцов до последнего пробовал играть по старым правилам путинской системы, согласно которым «крымский консенсус» (а затем «цели СВО») не ставится под вопрос, но возможна дискуссия о методах (нужно ввести «социализм», так как он поможет быстрее победить «киевский режим»).

Новое дело Удальцова ясно дает понять: такой дискуссии больше не будет, так как даже самые лоялистские ее формы могут потенциально нарушить «консолидацию общества». Выражение недовольства, критика по любому поводу - это отклонение от правил, за которое ждет наказание.

Сергей, при всей глубине своего морального и политического падения, остается персонажем, который не умещается в рамки тотальной диктатуры. Слишком велика у него жизненная потребность хоть в каком-то, даже самом позорном и шутовском, подобии уличной политики. И поэтому его убирают просто как живое напоминание о том, что такая политика в принципе возможна. 

Очень рекомендую, дедлайн по заявкам совсем скоро!

Школа социального журналиста «После»

Напоминаем про серию онлайн-семинаров «После», которые в этом году проведет журналист и левый активист Иван Овсянников. Если вы хотите принять участие, но откладывали написание заявки, то откладывать уже некуда: осталось всего несколько дней до дедлайна!

Курс продлится месяц и будет состоять из 4 встреч. Участники и участницы выполнят практические задания, а лучшие финальные работы мы переведем на английский язык и опубликуем на нашем сайте. Обучение в школе «После» бесплатное. Курс открыт для всех желающих независимо от возраста, опыта и места пребывания. Занятия будут проходить по вечерам по центральноевропейскому времени.

Чтобы принять участие, до 15 января отправьте заявку на наш адрес: [email protected]. В заявке расскажите о себе и своих интересах, а также о том, каких материалов, по-вашему, не хватает на «После» и чем вам будет полезен наш курс (не более 500 слов).

Поделитесь этим объявлением с друзьями, товарищами и всеми, кому оно может быть интересно.

До скорой встречи!
Ваша редакция

Каждая конструкция национальной идеи содержит в себе определенное моральное послание. «Нация для себя» возможна постольку, поскольку она является «нацией для других». Один из  распространенных вариантов - идея жертвы, страдания которой наделяют ее безусловной нравственной правотой. То есть, если на европейской карте нет независимой Польши, значит, нет в мире справедливости.

Конечно, Путин тоже использует риторику ресентимента и обиды, но главная новейшая российская «национальная идея» состоит все таки в прямо противоположном - это идея абсолютной победы, истории, в которой не было поражений. Россия никогда не проигрывала в прошлом, и поэтому не может проиграть в будущем. Это «страна героев», как написано в новом школьном учебнике Мединского. Опыт реальных поражений и страданий в российской истории либо вытеснен, либо представлен как необходимый героический шаг на пути к неизбежной победе. Это уникальная, длинной в тысячу лет, success story  - которая однако не может научить успеху никого другого.

Идея абсолютной победы работает на коротких дистанциях, (например, в перспективе президентских выборов в марте), но может дать тяжелый эффект, если вчерашние «победители» неожиданно обнаружат себя среди проигравших. 

С конца февраля буду читать онлайн курс по политическим идеологиям в Новой школе политических наук. Подать заявку можно до 20 февраля вот здесь https://learnpolitics.online/. А вот описание:

Что такое «идеология»: ясный набор представлений, помогающий ориентироваться в общественных процессах и делать сознательный политический выбор, – или неуклюжая догма, которая мешает адекватно оценивать реальность и признавать собственные ошибки? Чаще всего мы используем слово «идеология» в обоих значениях – и как нечто необходимое, и как то, что обязательно нужно преодолеть. Даже действующая российская конституция одновременно провозглашает идеологическое разнообразие и запрещает государственную идеологию: плохо, когда нас заставляют насильно подчиняться одной-единственной идеологии, но хорошо, когда можно свободно выбрать ту идеологию, которая кажется нам наиболее убедительной. Таким образом, идеология и всегда претендует на истину, и никогда не является ей до конца.

Подобное понимание идеологии уходит корнями в XIX век, когда на место общей для всех религиозной картины мира приходит борьба социальных групп, каждая из которых по-разному этот мир осмысляет. В то же время абсолютное большинство людей продолжает жить частной жизнью и прекрасно обходится без каких-либо четких политических взглядов. Значит ли это, что такие люди на самом деле существуют вне идеологии? Ведь возможно, что набор установок, которые люди привыкли считать самоочевидными, уже представляет собой вполне определенную идеологию?

Предлагаемый курс даст ответы на эти непростые вопросы. Мы рассмотрим как историю политических идеологий (классическую «тройку» — социализм, либерализм, консерватизм, — и ее многочисленные производные), так и различные понимания того, чем в принципе является идеология. Это позволит нам увидеть, как те или иные политические идеи пронизывают массовую культуру и язык масс-медиа, а также научиться искусству аргументированной дискуссии с идейными оппонентами. Поэтому курс будет включать в себя и знакомство с программными текстами политических теоретиков, и с тем, как различные идеи работают в повседневном культурном потреблении.

До сих пор в шоке от задержания Вячеслава Морозова эстонскими спецслужбами. Сложно поверить в предъявленные ему обвинения, но заниматься спекуляциями не буду - слишком мало информации, и тот факт, что Морозов пошел на сделку со следствием, добавляет тумана. Однако так же фактом остается то, что это блестящий ученый, который всегда занимал публичную антивоенную и антипутинскую позицию. Совсем недавно внимательно перечитывал его книгу «Россия и другие» - вероятно, лучшее критическое исследование эволюции российского внешнеполитического дискурса последнего двадцатилетия. В любом случае, выносить обоснованные суждения об этом деле будет можно только после суда и показаний самого Вячеслава. 

Очевидно, что яростная атака «Царьграда» и «Зиновьевского клуба» на Институт философии основана на представлении о нем как о некой командной высоте. Только полностью ее захватив , можно превратить путинскую Россию в полноценную идеологическую диктатуру - «философское государство», т.е. государство, где философы обладают реальной материальной властью над обществом, укорененной в институтах (университетах, академии, медиа и т.д.).  Это амбициозное и стратегически полностью провальное представление, потому что такой  идеологической высоты, как Институт философии, эта система в принципе не предусматривает.

Ни в одном из фашистских режимов прошлого «философы» не обладали властью, так как сама суть фашистской идеологии состоит в том, что идеи являются простым атрибутом фактической власти, ее прямым продолжением. Только те, кто обладает силой, имеет право высказывать идеи и воспитывать общество. Институт философии в нынешнем виде является реликтом советской системы, которая была основана на последовательной доктрине и предусматривала совсем другой, куда более высокий статус идей.

Поэтому чем бы не закончился нынешний маневр, к принципиальному изменению характера идеологии он не приведет. Учить жизни народ все равно будут Володин с Бегловым - просто потому, что обладают силой, а значит, и знанием. 

Главное предвыборное обещание Путина вполне ясно обозначает перспективу на ближайшие годы - война, с новыми волнами мобилизации, будет продолжаться «до победы». Общество должно сплотиться и морально преобразиться вокруг образа этой «победы», который никто, включая Путина, описать не способен. Тем не менее, альтернативы всему этому не существует: Путин и война - это судьба, с которой можно только смириться. Сами результаты выборов в марте, с огромной явкой и процентом поддержки президента, должны стать всенародным актом принятия народом своей судьбы. Запредельные манипуляции с голосами включены, таким образом, в саму идею этих выборов, и полностью ее подтверждают. 

В этих условиях любая мобилизация снизу, каждая попытка оспорить эту конструкцию имеют огромное значение. У меня нет никаких иллюзий в отношении фигуры Надеждина, как и причин, по которым его допустили к сбору подписей и дали (пока) зеленый свет его кампании. Тем не менее,  ее главная идея - война должна быть закончена немедленно, сейчас - уже стала точкой консолидации. И даже если история кандидата Надеждина завершится через неделю (когда ему откажут в регистрации), история сопротивления продолжится, и те формы и связи, которые складываются сегодня вокруг его кампании,безусловно имеют значение для будущего.  

Вдогонку. Почему на этом этапе Кремль допустил Надеждина, более-менее ясно: в обществе очевидно есть антивоенно настроенный сегмент, это фиксируют даже опросы ВЦИОМ. Однако его реальный масштаб непонятен, и определяется в конечном счете политически - это маргинальное меньшинство, которое обречено жить в вечном страхе перед абсолютным патриотическим большинством? Или молчащая и подавленная значительная часть населения, которая пока не может себя выразить? Надеждин нужен Кремлю, чтобы подтвердить первую версию - вот открыто антивоенный кандидат, ему дали провести кампанию, и его честный результат - 1% - отражает реальный баланс общественных настроений, тогда как Путин с его 86% получает бесспорный мандат на продолжение войны и усиление репрессий. Но что, если в рамках кампании Надеждина тысячи волонтеров по всей стране будут вести антивоенную агитацию, и встречать поддержку? Если будет просматриваться этот вариант (что отчасти уже происходит), то кремлевский сценарий может быть пересмотрен. В таком случае, даже отстранение Надеждина от участия будет свидетельством того, что речь совсем не идет об 1%. 

Наш большой разговор с Владимиром Метелкиным о новой российской идеологии, фашизации и рыночном сознании. Вообще, очень рекомендую канал Метелкина, там всегда много интересного!  
https://www.youtube.com/watch?v=JpGkuqNmgoU&t=6s

А вот что я писал четыре года назад, в начале пандемии:

Мы живем в мире, в котором полноценного прошлого не существует. Конечно, каждый сегодняшний миг завтра становится прошлым, но о нем уже никто не помнит. Из этого прошлого не вытекает какая-либо ответственность по отношению к настоящему. Именно поэтому каждый раз можно объявлять чрезвычайное положение и обсуждать причины, которые к нему привели, а потом через год в похожей ситуации высказывать те же аргументы будто впервые. Так, в полемике вокруг коронавируса некоторые политики начинают вспоминать, что была еще вспышка Эболы или птичий грипп. И все бросаются открывать википедию, чтобы хоть что-то узнать о тех событиях. А это было не в прошлом веке, это было совсем недавно. Однако коллективная память об этих эпидемиях полностью стерлась. В этом заключается принципиальное отличие катастрофы от настоящего конца, от реального Апокалипсиса. 

Катастрофы происходят постоянно. Половина нашей ежедневной ленты новостей состоит из катастроф, которые делят чью-то жизнь на до и после. Высказываются тысячи суждений, произносятся возвышенные слова о том, что это больше не должно повториться. Но уже на следующий день эти катастрофы оказываются забытыми и вытесненными новыми катастрофами. Возможно, нам самим глядя на этот разговор через год будет удивительно вспоминать, что все так сильно переживали из-за коронавируса и все оказалось не так страшно. Хотя с точки зрения огромного количества смертей это все, конечно, очень страшно. Но, к сожалению, летальные исходы происходят постоянно, и умирают тысячи людей. И одна катастрофа сменяется другой без всяких выводов. То есть нет такой катастрофы, после которой можно сказать, что все бесповоротно изменилось, что пути назад больше нет и мы должны радикально переосмыслить принципы, на которых основано наше общество. 

Даже Вторая мировая война –  в принципе еще продолжает чему-то учить современный мир, но во многом уже нет. Мы живем в ситуации, когда опыт глобальной войны почти не представляет политического значения для сегодняшнего момента. Я имею в виду не риторику о памяти наших дедов, а реальные выводы для международной безопасности: важность Организации объединенных наций, нераспространение ядерного оружия, сокращение вооружений. Все эти принципы, которые базировались на памяти о прошлом и его восприятии как вызова настоящему, уже не выглядят такими актуальными. И с катастрофами масштаба коронавируса этот процесс будет происходить еще быстрее.

Никакой особой "надежды на Надеждина" у меня конечно нет. Тот факт, что его допустили до сбора подписей, и не препятствовали самому сбору, в текущей логике путинского государства выглядит абсолютной политической аномалией. Кампания Надеждина стала впервые за два года точкой сборки всей антивоенной оппозиции. В считанные дни вокруг конкретного действия все стихийно объединились - что ясно указывает на дефицит собственной повестки. Сейчас эта повестка задана решением Кремля допустить Надеждина, которое самому Кремлю пока непонятно зачем нужно. Либо это какой-то хитрый маневр, либо свидетельство реального раскола элит, который в такой форме выходит на поверхность. И даже если речь идёт о маневре (а мне кажется так), его реальные результаты уже сейчас принесли куда больше пользы антивоенному движению, чем режиму.

События в Башкортостане и Якутии свидетельствуют о потенциальном вызове путинскому государству, гораздо более серьезном, чем легалистская поддержка Надеждина. Это вызов системный, концептуальный. Целью путинизма является создание «консолидированного» (гомогенного) общества - с единой идентичностью и моралью. Объединение вокруг традиционных ценностей и русского мира важно не только само по себе, но представляет необходимое условие «суверенитета» - полноты власти, которая является принципиально неделимой. Любая форма делегирования, распределения элементов суверенитета недопустима, так как делает этот суверенитет относительным, а значит - неподлинным, ненастоящим. Ведь главная «цель СВО» - достижение абсолютного суверенитета российской власти как вовне, так и внутри страны. 

Последовательная де-федерализация, которая разными темпами происходила на протяжении всего путинского периода, для Кремля была преодолением наследия слабости и унижения, частью которого является само существование национальных республик. Идея об их замене единообразными губерниями давно носится в воздухе (к этому когда-то призывал Жириновский, а теперь открыто озвучивают Дугин с Малофеевым). По форме эта идея для путинизма пока не приемлема, так как означает слишком серьезную ломку сложившихся традиций управления, но по сути уже активно проводится в жизнь. И это такая же органичная часть анонсированной Путиным "настоящей декоммунизации», как и вторжение в Украину. Любые, даже самые символические черты национальных автономий вступают в противоречие с логикой режима, развитие которой будет встречать все большее противодействие снизу. Никаких настоящих уступок в этом вопросе со стороны режима не будет - ведь речь, с их точки зрения, идет об экзистенциальной угрозе для РФ как государства. Поэтому отвечать они будут только репрессиями. А значит, ожесточение с другой стороны будет только нарастать, и продолжение обязательно последует.