Владимир Владимирович МАЯКОВСКИЙ
19 июля 1893-14 апреля 1930
(36 лет)
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.
130 ЛЕТ!
Немного его разнообразных рисунков.
Последнее фото - последний рисунок Маяковского. 1930 г.
19 июля 1893-14 апреля 1930
(36 лет)
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.
130 ЛЕТ!
Немного его разнообразных рисунков.
Последнее фото - последний рисунок Маяковского. 1930 г.
ЛЕОНИД ГУБАНОВ, поэт- пророк.
Родился в Москве, 20 июля 1946 года, крещён в церкви Святой Троицы на Воробьёвых горах.
Стихи писал с детства, а потом, с друзьями создал независимое объединение поэтов, власти его закрыли, успех сменился забвением.
Зарабатывал на жизнь рабочим археологической экспедиции, фотолаборантом, пожарным, художником-оформителем, дворником, грузчиком…и продолжал писать стихи - пророческие.
«Не перестанут удивляться моим пророческим стихам».
Он пророчил о судьбе России, писал об этом много раз:
«На волшебном стою помосте, вижу родину за сто лет».
И напророчил, например, падение Хрущёва, даже день точно назвал приятелю:
«Завтра Хрущёва скинут. Точно. Вот посмотришь».
Так и случилось.
На вопрос: Когда же будут изданы твои сочинения?, отвечал: Когда большевиков не будет.
– А когда же не будет большевиков?
– Скоро, после моей смерти.
«Другое знамя будет виться,
другие люди говорить….
а за спиной портреты чёрта
дерёт весёлая шпана!»
В 70-е годы никто не мог понять, о чем это он….? какое другое знамя?
Тогда, в стране был только красный флаг, на демонстрациях носили портреты вождей, никто и представить себе не мог, что «другое знамя будет виться», а сов.власти придет конец….
А он видел развал страны и ему никто не верил.
Напророчил и собственную смерть в 37 лет, во всех деталях.
Знал об этом уже в 16.
«Умер я. Сентябрь мой,
ты возьми меня в обложку…» - умер в сентябре, «…не на улице умру среди бесстыдного народа, а книжных полок посреди, черновиков где рваный ворох» - умер в одиночестве, посреди своих черновиков и книжных полок, «и я за столом бездыханный» - умер сидя за столом.
«Сегодня у грусти моей выходной,
И слёзы снова на дачу покатят» - его нашли мёртвым на даче, сидящим в кресле, вот «и покатили слёзы по замёрзшим, синим щекам на дачу.»
Даром пророчества обладали многие поэты.
Лермонтов в 16 в деталях предсказал крушение самодержавия, с точностью описал внешность «вождя пролетариата» - «возвышенное чело», а незадолго до гибели в «Сне» предсказал место и обстоятельства собственной гибели.
Андрей Белый: «Умру от солнечных стрел» и …умер от солнечного удара.
Николай Рубцов: «Я умру в крещенские морозы, я умру, когда трещат берёзы», так и случилось.
Мандельштам в «Как кони медленно ступают..», еще в 1911 году предугадал свою судьбу.
Гумилёв, за десять лет до гибели предсказал, что с ним произойдет: «Я закрыл «Илиаду» и сел у окна…И медлительно двигалась тень часового» - при аресте он взял с собой томик «Илиады», и часовой был…а еще, писал, что уже отлита пуля, которой его убьют - и был расстрелян.
Несомненно, поэты обладают особым, тонким даром предчувствий, хрупкой, ранимой душой, с обугленными нервами…
Как знать, возможно, этот дар озарения, вместе с талантом, снисходит на них Свыше?
Однако думать об этом, заглядывать «по ту сторону» - только притягивать к себе несчастья, по свободному выбору, и тоже данному Свыше.
Губанов - великий поэт, верю, что будет у него и музей – «благодарю свой будущий музей», издадут собрания его сочинений, в котором будут и мои любимые стихи «в пятом томике, неизвестного мне издания».
Разве я могу холодными руками
Тёплое нарисовать лицо ?!
Разве я ношу за пазухою камень,
Как сто тысяч разных подлецов ?!
Женщина уходит в платье синем,
Не махнув рукой и навсегда.
Забываю, тает её имя,
Словно тает утренняя звезда !
Что-то есть знакомое до боли
В этих горем согнутых плечах
С наливной, тяжелою любовью
И ночами душными в свечах.
Что-то есть родное в этом платье,
В этом платье с длинным рукавом,
А в лице, где бирюза на злате,
Что-то есть во взгляде роковом !
Словно дым проплыл и вёсла канули,
Соскользнула молодость – кольцом
В ледяную речку, стал я – каменным,
Грусть – собакой ляжет на крыльцо.
Верною, доверчивою псиной,
Мордочку на лапы положив.
Женщина уходит в платье синем…
Думаете, молодость ? – Нет, жизнь !..
@ЛарисаБравицкая
Родился в Москве, 20 июля 1946 года, крещён в церкви Святой Троицы на Воробьёвых горах.
Стихи писал с детства, а потом, с друзьями создал независимое объединение поэтов, власти его закрыли, успех сменился забвением.
Зарабатывал на жизнь рабочим археологической экспедиции, фотолаборантом, пожарным, художником-оформителем, дворником, грузчиком…и продолжал писать стихи - пророческие.
«Не перестанут удивляться моим пророческим стихам».
Он пророчил о судьбе России, писал об этом много раз:
«На волшебном стою помосте, вижу родину за сто лет».
И напророчил, например, падение Хрущёва, даже день точно назвал приятелю:
«Завтра Хрущёва скинут. Точно. Вот посмотришь».
Так и случилось.
На вопрос: Когда же будут изданы твои сочинения?, отвечал: Когда большевиков не будет.
– А когда же не будет большевиков?
– Скоро, после моей смерти.
«Другое знамя будет виться,
другие люди говорить….
а за спиной портреты чёрта
дерёт весёлая шпана!»
В 70-е годы никто не мог понять, о чем это он….? какое другое знамя?
Тогда, в стране был только красный флаг, на демонстрациях носили портреты вождей, никто и представить себе не мог, что «другое знамя будет виться», а сов.власти придет конец….
А он видел развал страны и ему никто не верил.
Напророчил и собственную смерть в 37 лет, во всех деталях.
Знал об этом уже в 16.
«Умер я. Сентябрь мой,
ты возьми меня в обложку…» - умер в сентябре, «…не на улице умру среди бесстыдного народа, а книжных полок посреди, черновиков где рваный ворох» - умер в одиночестве, посреди своих черновиков и книжных полок, «и я за столом бездыханный» - умер сидя за столом.
«Сегодня у грусти моей выходной,
И слёзы снова на дачу покатят» - его нашли мёртвым на даче, сидящим в кресле, вот «и покатили слёзы по замёрзшим, синим щекам на дачу.»
Даром пророчества обладали многие поэты.
Лермонтов в 16 в деталях предсказал крушение самодержавия, с точностью описал внешность «вождя пролетариата» - «возвышенное чело», а незадолго до гибели в «Сне» предсказал место и обстоятельства собственной гибели.
Андрей Белый: «Умру от солнечных стрел» и …умер от солнечного удара.
Николай Рубцов: «Я умру в крещенские морозы, я умру, когда трещат берёзы», так и случилось.
Мандельштам в «Как кони медленно ступают..», еще в 1911 году предугадал свою судьбу.
Гумилёв, за десять лет до гибели предсказал, что с ним произойдет: «Я закрыл «Илиаду» и сел у окна…И медлительно двигалась тень часового» - при аресте он взял с собой томик «Илиады», и часовой был…а еще, писал, что уже отлита пуля, которой его убьют - и был расстрелян.
Несомненно, поэты обладают особым, тонким даром предчувствий, хрупкой, ранимой душой, с обугленными нервами…
Как знать, возможно, этот дар озарения, вместе с талантом, снисходит на них Свыше?
Однако думать об этом, заглядывать «по ту сторону» - только притягивать к себе несчастья, по свободному выбору, и тоже данному Свыше.
Губанов - великий поэт, верю, что будет у него и музей – «благодарю свой будущий музей», издадут собрания его сочинений, в котором будут и мои любимые стихи «в пятом томике, неизвестного мне издания».
Разве я могу холодными руками
Тёплое нарисовать лицо ?!
Разве я ношу за пазухою камень,
Как сто тысяч разных подлецов ?!
Женщина уходит в платье синем,
Не махнув рукой и навсегда.
Забываю, тает её имя,
Словно тает утренняя звезда !
Что-то есть знакомое до боли
В этих горем согнутых плечах
С наливной, тяжелою любовью
И ночами душными в свечах.
Что-то есть родное в этом платье,
В этом платье с длинным рукавом,
А в лице, где бирюза на злате,
Что-то есть во взгляде роковом !
Словно дым проплыл и вёсла канули,
Соскользнула молодость – кольцом
В ледяную речку, стал я – каменным,
Грусть – собакой ляжет на крыльцо.
Верною, доверчивою псиной,
Мордочку на лапы положив.
Женщина уходит в платье синем…
Думаете, молодость ? – Нет, жизнь !..
@ЛарисаБравицкая
ДАВИД БУРЛЮК, отец русского футуризма, живописец и график, писатель и поэт, инициатор революционных идей в искусстве, объединивших Маяковского, Каменского, Кручёных, Матюшина, Хлебникова, Лентулова, Гуро, Асеева, Экстер, Третьякова;
Инициатор создания первого российского литературно-художественного объединения футуристов в группе «Гилея», один из организаторов новаторских объединений «Бубновый валет» и «Венок Стефанос», член общества «Союз молодёжи» и мюнхенского «Синего всадника».
Он - главный герой собственного спектакля под названием Жизнь Бурлюка.
Стильный, эпатажный, со стеклянным глазом (в детстве потерял в драке), рисунками на щеке, с расшитой бисером серьгой в одном ухе, с невероятным темпераментом, энергией творчества, возмутитель общественного спокойствия - он был центром притяжения художественной жизни начала прошлого века.
«Большой бурный Бурлюк врывается в жизнь. Он широк и жаден. Ему все надо узнать, все захватить, все слопать. Фигура сложная», - писал о нем Крученых.
«Прекрасный друг. Мой действительный учитель. Давид сделал меня поэтом. Читал мне французов и немцев. Всовывал книги. Выдавал мне ежедневно 50 копеек, чтоб писать не голодая», - это о нем уже Маяковский, который назвал его лучшим писателем среди художников и лучшим художником среди поэтов.
Для меня же Бурлюк с его удивительным талантом организатора и вдохновителя сродни Дягилеву.
Собрал группу футуристов, организовал их выступления, ошеломившие всю Россию: его цветастый жилет, желтая кофта Маяковского, расписные лица, странные афиши, газетчики глумились, публика валила валом;
подарил Крученых идею знаменитого "Дыр бул щыл", собирал и публиковал стихи Хлебникова;
всех опекал, подкармливал, издавал и пропагандировал новое искусство.
Все закончилось с началом Первой мировой войны.
Уехал из Москвы, начались скитания.
Во Владивостоке много выставлялся, проводил диспуты, устраивал конкурсы, на него смотрели "как на мессию", "зеваки ходили за ним толпами".
В Японии японцы впервые увидели русскую живопись - работы авангардистов из его коллекции. И вновь огромный успех.
Устроил продажу своих картин, заработал денег.
И снова, выставки, диспуты, доклады.
Его картины раскупили японские коллекционеры и музеи.
Стали открываться выставки уже японских авангардистов.
Уезжает с семьей в Нью-Йорк и…начинает жизнь заново.
Языка не знает, его картины никого не интересуют, работы нет.
И что же…
На открытие своей первой выставки шел пешком, в кармане десять центов, возвращался с чеком на семьсот пятьдесят долларов.
Никогда не высказывался против СССР, читал сов.прессу, посылал на родину свои воспоминания, но их не публиковали. Незадолго до войны обратился с просьбой разрешить ему вернуться — не разрешили.
Во время войны оба сына воевали, а он работал над монументальным полотном «Дети Сталинграда».
После войны предлагал сов.правительству в дар картину «Непобедимая Россия». От дара отказались...
Лишь в 1956-м он смог с триумфом приехать по приглашению Союза писателей. Статьи в прессе, лекции, где он говорил о счастье жить на родине, о Пушкине, о русской культуре.
Второй приезд в СССР, в 1965-м, был не такой радостный.
Совсем старый, он стоял у памятника Маяковскому, раздавал свои буклеты и повторял: «Я — его учитель».
Умер в 84 года, через полгода умерла его жена.
Их прах развеяли в Нью-Йорке над океаном...
@Лариса Бравицкая
Инициатор создания первого российского литературно-художественного объединения футуристов в группе «Гилея», один из организаторов новаторских объединений «Бубновый валет» и «Венок Стефанос», член общества «Союз молодёжи» и мюнхенского «Синего всадника».
Он - главный герой собственного спектакля под названием Жизнь Бурлюка.
Стильный, эпатажный, со стеклянным глазом (в детстве потерял в драке), рисунками на щеке, с расшитой бисером серьгой в одном ухе, с невероятным темпераментом, энергией творчества, возмутитель общественного спокойствия - он был центром притяжения художественной жизни начала прошлого века.
«Большой бурный Бурлюк врывается в жизнь. Он широк и жаден. Ему все надо узнать, все захватить, все слопать. Фигура сложная», - писал о нем Крученых.
«Прекрасный друг. Мой действительный учитель. Давид сделал меня поэтом. Читал мне французов и немцев. Всовывал книги. Выдавал мне ежедневно 50 копеек, чтоб писать не голодая», - это о нем уже Маяковский, который назвал его лучшим писателем среди художников и лучшим художником среди поэтов.
Для меня же Бурлюк с его удивительным талантом организатора и вдохновителя сродни Дягилеву.
Собрал группу футуристов, организовал их выступления, ошеломившие всю Россию: его цветастый жилет, желтая кофта Маяковского, расписные лица, странные афиши, газетчики глумились, публика валила валом;
подарил Крученых идею знаменитого "Дыр бул щыл", собирал и публиковал стихи Хлебникова;
всех опекал, подкармливал, издавал и пропагандировал новое искусство.
Все закончилось с началом Первой мировой войны.
Уехал из Москвы, начались скитания.
Во Владивостоке много выставлялся, проводил диспуты, устраивал конкурсы, на него смотрели "как на мессию", "зеваки ходили за ним толпами".
В Японии японцы впервые увидели русскую живопись - работы авангардистов из его коллекции. И вновь огромный успех.
Устроил продажу своих картин, заработал денег.
И снова, выставки, диспуты, доклады.
Его картины раскупили японские коллекционеры и музеи.
Стали открываться выставки уже японских авангардистов.
Уезжает с семьей в Нью-Йорк и…начинает жизнь заново.
Языка не знает, его картины никого не интересуют, работы нет.
И что же…
На открытие своей первой выставки шел пешком, в кармане десять центов, возвращался с чеком на семьсот пятьдесят долларов.
Никогда не высказывался против СССР, читал сов.прессу, посылал на родину свои воспоминания, но их не публиковали. Незадолго до войны обратился с просьбой разрешить ему вернуться — не разрешили.
Во время войны оба сына воевали, а он работал над монументальным полотном «Дети Сталинграда».
После войны предлагал сов.правительству в дар картину «Непобедимая Россия». От дара отказались...
Лишь в 1956-м он смог с триумфом приехать по приглашению Союза писателей. Статьи в прессе, лекции, где он говорил о счастье жить на родине, о Пушкине, о русской культуре.
Второй приезд в СССР, в 1965-м, был не такой радостный.
Совсем старый, он стоял у памятника Маяковскому, раздавал свои буклеты и повторял: «Я — его учитель».
Умер в 84 года, через полгода умерла его жена.
Их прах развеяли в Нью-Йорке над океаном...
@Лариса Бравицкая