«Центральным банкам следует ослабить целевой показатель инфляции в 2% и взять на себя более широкую стабилизирующую роль», потому как «более жесткая денежно-кредитная политика до сих пор мало способствовала снижению цен, однако принесла огромные издержки с точки зрения неравенства и ущерба инвестиционным перспективам», — такие рекомендации содержатся в докладе Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД).

Financial Times в недавней статье справедливо сомневается в том, что монетарные власти в США или Европе открыто откажутся от своего «священного» таргета в 2%, однако отмечает, что центральным банкам в текущих условиях может быть выгодно снизить акцент на достижении целей по инфляции, вместо того чтобы публично объявлять об их повышении.

В конечном итоге что им еще остается делать? Геополитика подрывает шансы на дальнейшее снижение инфляции. По мнению основателя инвесткомпании Bridgewater Рэя Далио, вероятность мировой войны в связи с последними событиями в Израиле сейчас выросла до 50% по сравнению с 35% два года назад. Как известно, любые военные конфликты (даже нашествие инопланетян, согласно Полу Кругману) имеют четко выраженное проинфляционное воздействие.

Если центральные банки будут упорствовать в достижении целевого показателя инфляции в 2% в ближайшее время, ставки придется повышать намного сильнее, чем изначально планировалось, что в свою очередь нанесет ущерб как банкам, так и нефинансовым организациям. Корпорациям в США в ближайшие 2 года предстоит рефинансировать долг в размере почти $2 трлн по значительно более высоким ставкам. Более высокие расходы компаний на выплату процентов приведут к сокращению инвестиций и расходов на труд.

Что-то есть знакомое в этой ситуации в целом, не правда ли?

Для сравнения, число занятых в сельском хозяйстве составляет порядка 4 млн человек. То есть не хватает порядка 5% от текущего числа работников в отрасли.

И дефицит кадров неудивителен, ведь зарплаты в сельском хозяйстве примерно на 36% ниже среднего уровня зарплат по стране (по данным за 2022 год). Минсельхоз поясняет, что низкий уровень зарплат в отрасли во многом связан с поддержанием низких цен на продукцию агропромышленного комплекса.

И что с этим делать — вопрос комплексный. Нужны и глобальные меры типа снижения издержек аграриев вместо зацикливания на динамике цен, но может быть могли бы быть полезны и другие новации. Например, если государство забирает часть денег у аграриев через механизмы пошлин на экспорт, то почему бы целенаправленно не направлять часть этих средств на поддержку кадров в отрасли?

Абсолютно согласны. Вот только в современном мире повышение производительности достигается в первую очередь за счет развития технологий, модернизации мощностей. Для чего нужны инвестиции. Внимание, вопрос: где российские предприятия будут привлекать долгосрочное финансирование для проведения НИОКР и модернизации мощностей, если процентные ставки улетели сильно за 15% годовых, а снижение внутреннего спроса представляется для ЦБ наиболее желаемым вариантом развития событий?

Основная проблема экономики РФ — не нехватка денег и кредитов, а нехватка рабочей силы — Эльвира Набиуллина

Основная проблема Центрального банка РФ — не нехватка рабочей силы, а нехватка понимания, как на деле функционирует экономика, как работает бизнес. Мы уже удивлялись и раньше нелепым высказываниям руководства ЦБ на эту тему.

Про взаимозаменяемость факторов производства в ЦБ не в курсе. Однако как можно пытаться управлять такой махиной как мегарегулятор, без понимания, что за счет инвестиций в оборудование, в том числе роботов, можно от дефицита рабочей силы довольно спокойно избавиться.

Вот в России, например, всего 6 промышленных роботов на 10 тысяч занятых в промышленности, в то время как в США или Китае — 240-250, в Южной Корее — 932, а среднее по миру — 126. Неужто в Банке России полагают, что с доступностью долгосрочного финансирования это вот прям никак не связано???

Интересно, почему чиновники в России сами не горят желанием работать на голом энтузиазме, но активно призывают к этому других?

Вспоминается, как в 2016 году тогдашний премьер-министр Д. Медведев в ходе общения с участниками форума «Территория смыслов» посоветовал жалующимся на низкие зарплаты учителям зарабатывать деньги в бизнесе: «Меня часто спрашивают по учителям и преподавателям. Это призвание, а если хочется деньги зарабатывать, есть масса прекрасных мест, где можно сделать это быстрее и лучше. Тот же самый бизнес», — заявил он.

И вот свежие откровения на ту же тему от министра образования Оренбургской области А. Пахомова: «Выровнять всем зарплату и сделать ее московской — произойдет то, что у нас в систему образования пойдут за длинным рублем, а не за тем, что есть призвание детей учить», — сказал он на днях.

Между тем, средняя зарплата школьных учителей в Оренбургской области в первой половине 2023 года составляла лишь 36% от зарплаты московских учителей и была на четверть ниже среднероссийского показателя.

Неудивительно, что оренбургские учителя переезжают в Москву и другие крупные города, а в регионах нарастает дефицит кадров и углубляется неравенство в доступе к качественному образованию.

Недавно мы рассказывали о любопытном исследовании, в котором авторы на примере Китая показали, что рост числа и масштабов госпредприятий может сокращать кадровый потенциал для частного сектора и снижать интерес к предпринимательству.

И вот появился пример, как Китай решил бороться с оттягиванием трудовых ресурсов госсектором: руководство КНР предостерегает государственные энергетические и транспортные компании от диверсификации за пределами основной деятельности.

Так, госпредприятиям, работающим в энергетическом и транспортном секторах, в том числе в энергетике, нефти, газе и железнодорожных перевозках, рекомендовали не использовать свои преимущества естественных монополий для экспансии за рамки основной деятельности, а сконцентрироваться на своем основном бизнесе.

Шаг этот в первую очередь направлен на укрепление частного сектора. Таким образом Китай планирует найти баланс между усилением государственных предприятий и поддержкой роста частного предпринимательства. Ведь дело не только в борьбе за трудовые ресурсы. Доминирование госкомпаний и тем более госмонополий снижает возможности для конкуренции и свободного предпринимательства на различных рынках.

При этом Китай намерен увеличить вливания государственного капитала в развитие инфраструктуры энергетических и транспортных сетей, чтобы сбалансировать экономический рост с экологической устойчивостью и улучшением инфраструктуры.

Воскресный дайджест «Блабланомики»: самое интересное в канале за неделю

🔸 Почему министр финансов Германии сомневается, что страна сможет отказаться от угля к 2030 году

🔸 Почему данные о динамике доходов, предоставленные Росстатом, вызывают много вопросов

🔸 Какие звоночки нарастающих проблем появляются после очередного повышения ключевой ставки Банком России

🔸 Какие рекомендации относительно целевого показателя инфляции содержатся в докладе Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД)

🔸 Чему равен дефицит кадров в сельском хозяйстве, по оценке Минсельхоза РФ

🔸 Что нужно для дальнейшего роста экономики РФ, по мнению Эльвиры Набиуллиной

🔸 В чем заключается основная проблема Центрального банка РФ

🔸 Как российские чиновники призывают учителей работать на голом энтузиазме

🔸 Как Китай решил бороться с оттягиванием трудовых ресурсов госсектором

В последнее время слышно все больше оптимизма относительно ситуации с федеральным бюджетом. Минфин сообщает, что по итогам января-октября 2023 года доходы федерального бюджета оказались на 4,4% выше уровня аналогичного периода прошлого года, причем даже «просевшие» нефтегазовые доходы в октябре заметно подросли.

Расходы федерального бюджета превышают уровень января-октября 2022 года на 11,7%. При этом 84% годового плана расходов уже профинансировано — и это существенно выше показателей последних лет, когда на ноябрь-декабрь откладывалось чуть ли не 30% расходов. Заметно сократился и дефицит бюджета, весной он составлял более 3 трлн руб., а по итогам октября — только 1,2 трлн руб.

Однако считать всерьез, что раньше бюджет был в бедственном положении, а теперь он из него выходит, было бы довольно наивно. Во-первых, дефицит федерального бюджета и при объемах около 3 трлн руб. был вполне управляемым, учитывая нашу весьма скромную долговую нагрузку. Во-вторых, для экономики, нуждающейся в поддержке как спроса, так и предложения, дефицит бюджета — это необходимое условие придания экономике стимула к росту. И в этой связи стремиться к скорейшему снижению этого дефицита точно не стоит — особенно учитывая, что в ближайшие месяцы доходы бюджета вряд ли будут демонстрировать такие же высокие темпы роста как в октябре. Например, рост нефтегазовых доходов (на 1,6 трлн руб. в октябре при том, что в январе-сентябре их среднемесячный объем был чуть выше 600 млрд руб.) был связан не только с повышением цен на нефть, но и с временной приостановкой демпферных выплат — однако решение о возобновлении демпферного механизма уже принято.

В этой ситуации крайне важно обеспечить исполнение запланированных расходов, а дефицит вполне может вернуться к изначально запланированному уровню в 2,9 трлн руб., тем более что способы его покрытия давно определены.

Новые звоночки нарастающих проблем после повышения ключевой ставки Банком России. И одна из этих проблем — рост цен. Что и требовалось доказать.

Обязательная продажа валютной выручки создала трудности для компаний-экспортеров, получающих оплату за свои товары в рублях. Таким компаниям приходится совершать двойную конвертацию — сначала переводить рубли в валюту, чтобы затем в соответствии с требованием произвести обязательную продажу валютной выручки на внутреннем рынке.

Получается, что данное требование идет вразрез с другой инициативой в области внешней торговли по расширению использования национальных валют в расчетах. Экспортерам оказывается невыгодно принимать оплату в российских рублях, поскольку в этом случае у компаний возникают дополнительные издержки. При этом доля рубля в расчетах по экспорту, по данным Банка России, превышает 40%. Таким образом, эта проблема явно является достаточно актуальной для бизнеса, хотя и удивительно, что на нее обратили внимание только сейчас.

И это уже на 2,7 млн человек (на 15,7%) больше, чем в аналогичном периоде прошлого года, по данным объединения участников микрофинансового рынка СРО «МиР». То есть микрозайм есть уже почти у каждого седьмого россиянина.

Банк России тут недавно радовался, что вовремя все ужесточил на рынке кредитования, чтобы сдержать рост закредитованности граждан. Ведь их пугает то, что 11,2 млн граждан имеет 3 и более кредита.

На рынке микрозаймов ЦБ тоже ввел некоторые новые ограничения, например, снизил максимальный размер ставки с 1% до 0,8% в сутки (до 292% в год). Но все-таки остается большой вопрос, что хуже — 11,2 млн россиян с тремя кредитами или почти 20 млн россиян с микрокредитами по трехзначным ставкам в год?

А ведь именно рост ставок и ужесточение требований к заемщикам в банках приводит к тому, что население идет в микрофинансовые организации. А куда им еще идти, если реальные располагаемые доходы граждан все еще находятся ниже уровня десятилетней давности — 2013 года?! И к этому Банк России также в немалой степени причастен со своей политикой, препятствующей расширению инвестиций и созданию высокопроизводительных и высокооплачиваемых рабочих мест.

Но ЦБ упорно продолжает жить в своих догмах, предпочитая не обращать внимания на то, что столь ненавистный ему рост спроса происходит одновременно с повышением уровня закредитованности населения по кабальным ставкам. И это проблема, которая с учетом уровня ставок в микрофинансировании повышением ключевой ставки ну никак не решается.

​​К вопросу о дефиците кадров в АПК — его отмечают уже давно, причем во всех подотраслях не хватает как высококвалифицированных кадров, так и просто физической силы.

Участники рынка отмечают также плохую подготовку узкопрофильных специалистов и несовершенство аграрного образования: многие вузы слабо взаимодействуют с сельхозпредприятиями в плане организации практики и стажировок для получения студентами актуальных навыков. В итоге многие выпускники выбирают работу не по специальности.

Работа в сельском хозяйстве остается в целом непопулярной у молодежи. Оно и понятно: условия работы достаточно тяжелые, при этом ни конкурентоспособной оплаты труда, ни даже просто нормальных условий для жизни на селе не обеспечено. Есть отдельные регионы, где ситуация резко отличается в положительную сторону, но это скорее исключения из правила.

Пока что и госпрограммы особых результатов не дают, да и реализуются они не без проблем. По данным Минсельхоза, по состоянию на 2 ноября лишь 74,2% федеральных субсидий было доведено до фермеров по направлению обеспечения комплексного развития сельских территорий.

Есть и отдельный Федеральный проект «Содействие занятости сельского населения», на него предусмотрено всего лишь 238,3 млн руб. на 2023 год, но из этих денег по состоянию на 2 ноября было освоено только 69,2%.

При этом в 31 регионе такие субсидии и вовсе не были предусмотрены, а из тех, кто ожидал господдержку в этом году — в 9 субъектов РФ до сих пор ничего не перечислено. Хуже всего с освоением средств по данному направлению обстоят дела в субъектах Северо-Кавказского, Северо-Западного, Уральского и Сибирского федеральных округов.

Казалось бы, сельское хозяйство является сейчас одним из драйверов экономического роста, но проблемы в этой сфере остаются прежними: низкие зарплаты, слабо развитая инфраструктура и некомфортные условия для жизни людей. Да ещё и неподъёмно дорогие кредиты сильно тормозят технологическое обновление этой важной отрасли российской экономики…

Потребительские цены продолжают расти высокими темпами –интересно, почему? Ведь Банк России сообщает, что он последовательно повышает ключевую ставку именно для сдерживания инфляции. И представляется, что дело тут в первую очередь совсем не во временных лагах между изменением ставки и его проявлением в динамике цен.

Среди продовольственных товаров бьют рекорды цены на курицу и яйца: в октябре с начала года они выросли на 29% и 19% соответственно, и в ноябре рост цен продолжился.

Производители отмечают, что у них резко подскочила стоимость импортных кормовых добавок, ветпрепаратов и оборудования, отечественных аналогов для которых нет.

К тому же произошло удорожание бензина и других горюче-смазочных материалов. И, как и во многих других отраслях, попросту не хватает рабочих рук. Из-за ослабления рубля для трудовых мигрантов эта работа стала менее привлекательной, а местных кадров либо нет, либо им нужно больше платить. Некоторые предприятия сейчас оценивают дефицит кадров в 25-30%.

Налицо рост издержек производителей, который они перекладывают в цену продукции, чтобы сохранить рентабельность и как-то развиваться дальше. Однако власти склонны выводить на первый план другие факторы: высокий спрос на продукцию, который способствует росту цен, а также ценовой сговор крупных производителей и ценовую политику ритейлеров, с которыми теперь разбирается ФАС.

На производителей можно, конечно, надавить административными методами, чтобы остановить рост цен. Но кто и за счет каких ресурсов будет тогда развивать внутреннее производство и обеспечивать продовольственную безопасность? Особенно в условиях запретительно высоких ставок по кредитам и при сохранении зависимости от импортного оборудования и расходных материалов. Стоило бы признать, что проблема сейчас не в циклических колебаниях, а в затяжном дефиците инвестиций, результаты которого и дают о себе знать. И решать надо именно вопрос запуска инвестиций, а не постоянно дергать на стоп-кран для сокращения спроса.

В Европе разворачивается новая налоговая тема — введение дополнительных налогов на сверхприбыль банков. Италия, Чехия, Испания, Венгрия, Литва уже ввели налоги на сверхприбыль банков, теперь вот и Словакия объявила о том же. Ставки налогов довольно существенные, доходят до 40-60% сверхприбыли (ее трактуют как чистый процентный доход, либо как превышение доходов над неким пороговым уровнем). Введение таких налогов правительства объясняют тем, что в условиях подъема ставок ЕЦБ банки стали получать сверхдоходы за счет заемщиков. И поэтому в ряде стран поступления налога направляются на выплаты соцпомощи нуждающимся.

Ну а у нас, несмотря на растущие банковские прибыли, ни о каких дополнительных налогах для банков и речи нет. Хотя сверхприбыли наших крупных банков тоже немаленькие: в 2023 году суммарная прибыль банков ожидается на рекордном уровне 2,9-3,0 трлн рублей. За счет кого они получены, тоже сомневаться не приходится. Но при этом даже под единовременный налог на сверхприбыль прошлых лет, который был недавно введен, банки почти не подпадают из-за методики расчета. В Сбере, например, оценили, что по налогу на сверхприбыль выплаты составят порядка 3 млрд рублей. Это примерно 1% от налога на прибыль, выплаченного им в 2022 году.

Вот такая интересная ситуация: сверхприбыль у российских банков вроде и есть, а налога на нее вроде и нет…