Воскресный дайджест «Блабланомики»: самое интересное в канале за неделю

🔸 Какие новые необычные способы решения демографических проблем предлагают в Госдуме

🔸 Чем отличаются подходы к производительности труда в частном секторе и госорганизациях

🔸 Как Европа ответила китайскому форуму «Пояс и путь»

🔸 Какие выводы можно сделать на основании опроса hh.ru о зарплате россиян

🔸 Зачем Банк России планирует создать «закрытую комнату»

🔸 Почему цифровой юань может стать угрозой для системы петродоллара

🔸 Почему нобелевский лауреат по экономике Пол Ромер считает, что повышать ключевую ставку в нынешних реалиях — это безумие

🔸 Почему при нынешней политике ЦБ через какое-то время мы вновь будем удивляться росту цен

🔸 Чем обеспокоена Э. Набиуллина

Кредитор правительства последней инстанции

ФРС США принято воспринимать в качестве независимого (от исполнительной власти) учреждения, основными задачами которого являются обеспечение макроэкономической и финансовой стабильности и которое отделено от решения проблем бюджета на институциональном и даже идеологическом уровне. Но как утверждается в недавно опубликованной статье “Fiscal Fed” профессора Уилла Бэйтмана из Австралийского национального университета, ФРС всегда играла активную роль в поддержке бюджета.

С момента своего создания в начале 20 века денежные власти США принимали самое активное участие как в создании долгового рынка гособлигаций, так и в обеспечении его стабильной работы, а также в операциях по спасению в периоды турбулентности. Масштабная скупка государственных долговых облигаций в период мирового финансового кризиса 2008 года и пандемию — не единичные эпизоды, а еще одно звено в обширной череде аналогичных операций по прямой и косвенной поддержке бюджета, которые проводились и раньше — во время двух мировых войн, Великой депрессии и периода Холодной войны.

Возникает вопрос, как функции финансовой поддержки ФРС вписываются в классические экономические идеи относительно разделения монетарных и фискальных институтов и недопустимости монетизации госдолга? И ответ на него довольно простой: если бюджету очень нужно, то можно.

Почти 2/3 россиян (64%) считает, что диспансеризация обычно проходит формально и не позволяет своевременно выявить хронические заболевания, согласно данным ВЦИОМ.

И этот печальный факт ухудшается еще и следующими обстоятельствами:

🔹 Доля граждан, разочаровавшихся в диспансеризации, растет: 2 года назад о формальности диспансеризации заявляло гораздо меньше респондентов — 45%.

🔹 Чаще о формальности диспансеризации заявляют именно те, кто чаще ее проходят. Так, 38% женщин прошли диспансеризацию за последний год против 27% мужчин и 70% заявили о формальности процедуры против 57% мужчин. В целом, 65% респондентов из числа прошедших диспансеризацию в последний год сказали, что она формальна, против 57% среди тех, кто никогда не проходил.

На этом фоне один из ключевых выводов исследования ВЦИОМ о том, что доля граждан, прошедших диспансеризацию за последний год, выросла в 2023 году до 33% против 23% в 2022 году, уже выглядит не столь радужным. Количество надо переводить в качество.

Не успел еще крупный бизнес уплатить налог на сверхприбыль прошлых лет и разобраться с уплатой «курсовых» экспортных пошлин, как недавно были озвучены и новые предложения Минфина и ФНС об ужесточении контроля за трансфертными ценами (то есть ценами, по которым сырье, материалы или продукция передаются внутри холдингов).

Судя по информации, просочившейся в прессу, предполагается сразу много изменений в контроле за трансфертными ценами: резкое увеличение штрафов за нарушения в данной сфере, продление сроков давности нарушений с 3 до 5 лет, сужение диапазона «допустимых» цен, увеличение объема раскрываемой информации в отчетности для взаимозависимых лиц и т.д. Особенно впечатляют новые подходы к штрафам: если раньше 40%-ный штраф рассчитывался от суммы недоуплаченного налога, то теперь предлагается рассчитывать его от налоговой базы (100% «скрытой» прибыли вместо 20%). То есть штрафы увеличатся как минимум в 5 раз (а если новые подходы к определению допустимых цен приведут к расширению якобы скрытой налоговой базы, то и в большей степени).

Учитывая высокие потребности бюджета в сборе доходов, сомневаться уже не приходится, что новые правила администрирования будут сразу пущены в ход, как только их утвердят. Ну а в качестве выхода из этого всего для налогоплательщиков предлагается аналог налогового мониторинга — возможности обсуждения с ФНС, согласны ли они с той или иной системой трансфертных цен. В общем, рост фискальной нагрузки идет по всем направлениям, в том числе и через ужесточение налогового администрирования.

Стремительно растущий госдолг США, превысивший уже $33 трлн, вызывает беспокойство у все большего количества аналитиков.

Для покрытия растущего дефицита бюджета Казначейству США приходится выпускать так много долговых обязательств, что мировые финансовые рынки оказываются просто не в состоянии поглощать такую эмиссию. Правительству США в итоге приходится платить премию инвесторам за возможность наращивания госдолга. Рост процентных ставок по «безрисковым» treasuries ведет к повышению стоимости заимствований для всех остальных экономических агентов — от потребителей до нефинансовых корпораций. Более высокие процентные ставки также делают акции менее привлекательными для инвестиций, поскольку доходность облигаций значительно выросла. Это, безусловно, является одним из факторов падения индекса S&P 500 на 9% с середины лета.

Годовой дефицит бюджета США находится на уровне около $2 трлн, а уровень расходов остается значительно выше допандемийных значений. Последний раз профицит бюджета в США был зафиксирован в далеком 2001 году, когда государственный долг составлял всего $6 трлн. Дорогостоящие войны в Афганистане и Ираке, щедрые расходы на стимулирование экономики во время мирового финансового кризиса и пандемии, а также снижение налогов, проведенное администрацией Трампа в 2017 году и которое принесло выгоду только богатым налогоплательщикам, серьезно подорвали состояние государственных финансов США.

Теперь для лечения американского пациента потребуются серьезные и довольно болезненные процедуры. Для того, чтобы сначала остановить рост госдолга к ВВП, а затем перейти к его постепенному снижению, американские политики должны пойти на сокращение расходов и, возможно, повышение налогов. Каким образом столь непопулярные решения могут быть приняты демократами и республиканцами в условиях имеющихся между ними значительных разногласий, остается загадкой.

Пока производители и потребители хватаются за голову от роста ставок по кредитам, некоторые развитию событий очень радуются. Характерный пример — канал MMI (как известно, совсем не чужой для ЦБ):

🔹 «Грузоперевозки — один из лучших опережающих индикаторов. Возобновившийся обвал в секторе — это сильный сигнал в отношении будущей динамики промышленности/стройки. Мы не видим в этом ничего плохого, более того, считаем мягкую рецессию очень полезной в текущей ситуации адского перегрева, вызванного неразумными бюджетными тратами».

🔹 «Потребительский спрос в сентябре начал снижаться… Мы считаем ослабление спроса логичным, т.к. высокие ставки по депозитам стимулируют людей сберегать, а не тратить. Ослаблению спроса может способствовать и бум в ипотеке — потратив деньги на жильё, люди будут вести себя экономнее, чтобы обслуживать кредиты. Все это будет способствовать замедлению инфляции».

В этих двух фразах вся суть подхода — и открытое признание действий против экономического роста, и обвинение Правительства в неразумности (!) бюджетных трат (хотя это в значительной степени попытки исправить то, что творит ЦБ), и потрясающая радость от роста нагрузки на ипотечников — меньше есть будут. Ах, да, видимо, начав голодать, они наконец перестанут взвинчивать цены на огурцы.

Просто еще раз напомним, Президент ставил на Петербургском форуме задачу развивать экономику предложения. ЦБ же делает все наоборот — пытается и спрос сократить, и предложение срубить. И дело ведь даже не только в задаче от Президента. Уничтожать что-то всегда гораздо проще, чем создавать. И пытаться сдержать инфляцию торможением спроса проще, чем через стимулирование предложения.

Вот только на падении далеко не уедешь. Устойчиво низкие темпы роста цен будут только тогда, когда предложение начнет удовлетворять спрос, и издержки производителей перестанут переть вперед семимильными шагами. Но для этого нужна совсем другая монетарная политика.

Возможности российских семей улучшить свои жилищные условия тают на глазах…

В связи с повышением Банком России ключевой ставки до 15% (и это, вероятно, еще не предел), банки стали отказывать в ипотеке по ранее одобренным условиям.

Около 30% потенциальных заемщиков, получивших одобрение на ипотеку в августе-сентябре, сейчас не могут взять кредит на утвержденных условиях, по данным «Известий».

Кредитные организации снижают им размер ранее одобренной суммы кредита, увеличивают требования к первоначальному взносу или просят дополнительно подтвердить доход, хотя раньше условия по кредиту действовали 3 месяца. Понятное дело, что по новым условиям ставки существенно выше.

Другая плохая новость состоит в том, что Минфин не собирается продлевать программы льготной ипотеки под 8% годовых после 1 июля 2024 года. В семейной ипотеке под 6% тоже может быть сужен круг участников (к примеру, там могут оставить только многодетные семьи).

Между тем, льготные госпрограммы оставляют сейчас 80-90% всех ипотечных кредитов на покупку новостроек, однако компенсация банкам разницы между льготной ставкой и рыночной становится тяжелым грузом для госбюджета.

Материнский капитал, который в основном направляется на оплату ипотечного жилья, тоже грозятся «подрезать» в ближайшие годы. В Госдуме сейчас предлагают давать выплату на первенца не всем, а только молодым матерям в возрасте до 25-30 лет либо снова вернуться к выплатам только на второго ребенка.

Между тем, хотели бы улучшить жилищные условия путем приобретения жилья, но не имеют такой возможности 38% россиян, по данным недавнего опроса ВЦИОМ. Цифра немалая, и хотелось бы понимать, что им готово предложить государство в нынешних условиях.

«У вас еще есть налоговые льготы? Тогда мы идем к вам!» — могли бы заявить в Минфине, обсуждая новые налоговые «донастройки». На этот раз выбор пал на налоговые режимы для резидентов ОЭЗ и ТОР, где ведомство предложило ограничить объемы предоставляемых субсидий и налоговых вычетов суммами капитальных вложений и их расходов на НИОКР, а также предоставлять льготы лишь в случае достижения резидентами этих территорий определенных показателей, устанавливаемых правительством.

Правда, в отличие от ряда других «донастроек», эти предложения Минфина столкнулись с серьезной критикой не только от бизнес-ассоциаций, но и от глав регионов, где действуют ТОР и ОЭЗ, а также от Минэкономразвития. Поводов для возражений очень много: стимулы для инвесторов резко сократятся, особенно для тех проектов, которые не требуют больших капиталовложений (таких как ИТ-проекты), а для регионов (особенно дальневосточных) все усилия по созданию новых центров роста будут сведены на нет.

Однако найти компромисс между позицией Минфина, решающего задачу наполнения бюджета, и позицией Минэка и региональных властей, решающих задачи развития экономики, будет непросто. Главное противоречие — в понимании смысла этих льгот и стимулов. Для Минфина это «производная от бюджета», от расходных обязательств (недавно именно так обозначил эту мысль один из топ-чиновников ведомства). Отсюда и вычисление «упущенных доходов» бюджета, которые якобы были бы получены, если бы не было налоговых стимулов. При этом, похоже, никто не хочет задуматься, а были бы тогда вообще какие-то поступления с тех территорий, где сейчас расположены ТОР и ОЭЗ? Многие инвесторы, которые реализуют там свои проекты, были в свое время привлечены именно этими мерами.

Важно и то, что возможность получать «повышенную прибыль», которую почему-то стало принято ставить бизнесу чуть ли не в вину, — это и есть важнейший стимул к частным инвестициям. Если этот стимул убрать, установив некий «потолок», то какой смысл частному инвестору рисковать своими деньгами, вкладывать силы и средства в новые производства в российских регионах? Бизнес и так прекрасно понимает, что если проект поддерживается на плаву только за счет господдержки, а без нее, как говорится, «не летает», то реализовывать его лучше не стоит — ведь с таким количеством изменений в налоговой системе и иных формах господдержки вряд ли стоит рассчитывать, что поддержка гарантированно поступит в полном объеме. Ну а каждая следующая попытка что-нибудь «донастроить» в пользу краткосрочного увеличения бюджетных поступлений шлет все новые сигналы о том, что сам-то Минфин вкладываться в развитие экономики не намерен…

Воскресный дайджест «Блабланомики»: самое интересное в канале за неделю

🔸 Какую роль в поддержке бюджета США играет ФРС

🔸 Сколько россиян считают, что диспансеризация обычно проходит формально и не позволяет выявить хронические заболевания

🔸 Как Минфин и ФНС предлагают ужесточить контроль за трансфертными ценами

🔸 Почему растущий госдолг США вызывает беспокойство у аналитиков

🔸 Почему в канале MMI радуются растущим ставкам по кредитам

🔸 Почему возможности российских семей улучшить свои жилищные условия тают на глазах

🔸 Как раскритиковали инициативу ужесточить правила ТОР и ОЭЗ

Энергокризис не тетка: Министр финансов Германии Кристиан Линднер засомневался, что страна сможет отказаться от угля к 2030 году

По мнению политика, пока в стране не появится достаточно других недорогих источников энергии, мечтать об отказе от угольной энергетики к 2030 году явно не стоит. Учитывая одновременный отказ от российского газа и от ядерной энергетики, квест по поиску энергоресурсов для Германии крайне непрост. Сжиженный американский газ обходится Германии значительно дороже, да и его не хватает.

Одновременно с этим появляются новости о том, что на фоне санкций в отношении российского угля с августа 2022 года по июль 2023 года экспорт энергетического угля из США в Европу составил 14,4 млн тонн, что на 51% больше, чем за предыдущий 12-месячный период.

Таким образом, энергопереход явно затягивается, ведь вопросы политики продолжают преобладать над задачами защиты экологии и климата.

Росстат отчитался о мощнейшем росте доходов в III квартале 2023
года. Так, реальные денежные доходы выросли на 4,9% в годовом выражении, а реальные располагаемые — на 5,1%. При этом реальные зарплаты стали выше на 7,5% за восемь месяцев текущего года; реальные пенсии — на 0,8% в III квартале.

Однако не будем забывать о низкой базе прошлого 2022 года, когда все эти показатели демонстрировали отрицательную динамику. В частности, в III квартале 2022 года реальные и реальные располагаемые доходы упали на 4,3% и 5,3% соответственно (год к году); реальные зарплаты за восемь месяцев 2022 года оказались ниже на 1,5% в годовом выражении, а реальные пенсии в III квартале прошлого года провалились на 15,9%. Так что если и можно говорить о каком-то восстановлении доходов, то далеко не у всех категорий граждан.

При этом Росстат продолжает пересматривать свои оценки доходов за предыдущие периоды, и чаще в сторону повышения. Все мы помним о радикальном пересмотре данных за I квартал 2023 года, когда рост реальных доходов вместо 0,1% вдруг составил 3% в годовом выражении. Так вот, сейчас это уже 3,2%, а во II квартале 2023 года — 5,4% вместо прежних 5%.

По реальным располагаемым доходам тоже была переоценка с 0,1% до 4,4% в I квартале 2023 года, которая сейчас увеличена до 4,6%. Во II квартале 2023 года, напротив, мы видим пересмотр в сторону снижения до 5,1% вместо прежних 5,3%.

Вообще, вся эта свистопляска с данными о динамике доходов вызывает много вопросов, поскольку тема крайне чувствительная для населения, а комментарии Росстата или вообще отсутствуют, или крайне туманны.

Звоночки нарастающих проблем после очередного повышения ключевой ставки Банком России.

«Центральным банкам следует ослабить целевой показатель инфляции в 2% и взять на себя более широкую стабилизирующую роль», потому как «более жесткая денежно-кредитная политика до сих пор мало способствовала снижению цен, однако принесла огромные издержки с точки зрения неравенства и ущерба инвестиционным перспективам», — такие рекомендации содержатся в докладе Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД).

Financial Times в недавней статье справедливо сомневается в том, что монетарные власти в США или Европе открыто откажутся от своего «священного» таргета в 2%, однако отмечает, что центральным банкам в текущих условиях может быть выгодно снизить акцент на достижении целей по инфляции, вместо того чтобы публично объявлять об их повышении.

В конечном итоге что им еще остается делать? Геополитика подрывает шансы на дальнейшее снижение инфляции. По мнению основателя инвесткомпании Bridgewater Рэя Далио, вероятность мировой войны в связи с последними событиями в Израиле сейчас выросла до 50% по сравнению с 35% два года назад. Как известно, любые военные конфликты (даже нашествие инопланетян, согласно Полу Кругману) имеют четко выраженное проинфляционное воздействие.

Если центральные банки будут упорствовать в достижении целевого показателя инфляции в 2% в ближайшее время, ставки придется повышать намного сильнее, чем изначально планировалось, что в свою очередь нанесет ущерб как банкам, так и нефинансовым организациям. Корпорациям в США в ближайшие 2 года предстоит рефинансировать долг в размере почти $2 трлн по значительно более высоким ставкам. Более высокие расходы компаний на выплату процентов приведут к сокращению инвестиций и расходов на труд.

Что-то есть знакомое в этой ситуации в целом, не правда ли?

Для сравнения, число занятых в сельском хозяйстве составляет порядка 4 млн человек. То есть не хватает порядка 5% от текущего числа работников в отрасли.

И дефицит кадров неудивителен, ведь зарплаты в сельском хозяйстве примерно на 36% ниже среднего уровня зарплат по стране (по данным за 2022 год). Минсельхоз поясняет, что низкий уровень зарплат в отрасли во многом связан с поддержанием низких цен на продукцию агропромышленного комплекса.

И что с этим делать — вопрос комплексный. Нужны и глобальные меры типа снижения издержек аграриев вместо зацикливания на динамике цен, но может быть могли бы быть полезны и другие новации. Например, если государство забирает часть денег у аграриев через механизмы пошлин на экспорт, то почему бы целенаправленно не направлять часть этих средств на поддержку кадров в отрасли?

Абсолютно согласны. Вот только в современном мире повышение производительности достигается в первую очередь за счет развития технологий, модернизации мощностей. Для чего нужны инвестиции. Внимание, вопрос: где российские предприятия будут привлекать долгосрочное финансирование для проведения НИОКР и модернизации мощностей, если процентные ставки улетели сильно за 15% годовых, а снижение внутреннего спроса представляется для ЦБ наиболее желаемым вариантом развития событий?

Основная проблема экономики РФ — не нехватка денег и кредитов, а нехватка рабочей силы — Эльвира Набиуллина

Основная проблема Центрального банка РФ — не нехватка рабочей силы, а нехватка понимания, как на деле функционирует экономика, как работает бизнес. Мы уже удивлялись и раньше нелепым высказываниям руководства ЦБ на эту тему.

Про взаимозаменяемость факторов производства в ЦБ не в курсе. Однако как можно пытаться управлять такой махиной как мегарегулятор, без понимания, что за счет инвестиций в оборудование, в том числе роботов, можно от дефицита рабочей силы довольно спокойно избавиться.

Вот в России, например, всего 6 промышленных роботов на 10 тысяч занятых в промышленности, в то время как в США или Китае — 240-250, в Южной Корее — 932, а среднее по миру — 126. Неужто в Банке России полагают, что с доступностью долгосрочного финансирования это вот прям никак не связано???

Интересно, почему чиновники в России сами не горят желанием работать на голом энтузиазме, но активно призывают к этому других?

Вспоминается, как в 2016 году тогдашний премьер-министр Д. Медведев в ходе общения с участниками форума «Территория смыслов» посоветовал жалующимся на низкие зарплаты учителям зарабатывать деньги в бизнесе: «Меня часто спрашивают по учителям и преподавателям. Это призвание, а если хочется деньги зарабатывать, есть масса прекрасных мест, где можно сделать это быстрее и лучше. Тот же самый бизнес», — заявил он.

И вот свежие откровения на ту же тему от министра образования Оренбургской области А. Пахомова: «Выровнять всем зарплату и сделать ее московской — произойдет то, что у нас в систему образования пойдут за длинным рублем, а не за тем, что есть призвание детей учить», — сказал он на днях.

Между тем, средняя зарплата школьных учителей в Оренбургской области в первой половине 2023 года составляла лишь 36% от зарплаты московских учителей и была на четверть ниже среднероссийского показателя.

Неудивительно, что оренбургские учителя переезжают в Москву и другие крупные города, а в регионах нарастает дефицит кадров и углубляется неравенство в доступе к качественному образованию.

Недавно мы рассказывали о любопытном исследовании, в котором авторы на примере Китая показали, что рост числа и масштабов госпредприятий может сокращать кадровый потенциал для частного сектора и снижать интерес к предпринимательству.

И вот появился пример, как Китай решил бороться с оттягиванием трудовых ресурсов госсектором: руководство КНР предостерегает государственные энергетические и транспортные компании от диверсификации за пределами основной деятельности.

Так, госпредприятиям, работающим в энергетическом и транспортном секторах, в том числе в энергетике, нефти, газе и железнодорожных перевозках, рекомендовали не использовать свои преимущества естественных монополий для экспансии за рамки основной деятельности, а сконцентрироваться на своем основном бизнесе.

Шаг этот в первую очередь направлен на укрепление частного сектора. Таким образом Китай планирует найти баланс между усилением государственных предприятий и поддержкой роста частного предпринимательства. Ведь дело не только в борьбе за трудовые ресурсы. Доминирование госкомпаний и тем более госмонополий снижает возможности для конкуренции и свободного предпринимательства на различных рынках.

При этом Китай намерен увеличить вливания государственного капитала в развитие инфраструктуры энергетических и транспортных сетей, чтобы сбалансировать экономический рост с экологической устойчивостью и улучшением инфраструктуры.

Воскресный дайджест «Блабланомики»: самое интересное в канале за неделю

🔸 Почему министр финансов Германии сомневается, что страна сможет отказаться от угля к 2030 году

🔸 Почему данные о динамике доходов, предоставленные Росстатом, вызывают много вопросов

🔸 Какие звоночки нарастающих проблем появляются после очередного повышения ключевой ставки Банком России

🔸 Какие рекомендации относительно целевого показателя инфляции содержатся в докладе Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД)

🔸 Чему равен дефицит кадров в сельском хозяйстве, по оценке Минсельхоза РФ

🔸 Что нужно для дальнейшего роста экономики РФ, по мнению Эльвиры Набиуллиной

🔸 В чем заключается основная проблема Центрального банка РФ

🔸 Как российские чиновники призывают учителей работать на голом энтузиазме

🔸 Как Китай решил бороться с оттягиванием трудовых ресурсов госсектором

В последнее время слышно все больше оптимизма относительно ситуации с федеральным бюджетом. Минфин сообщает, что по итогам января-октября 2023 года доходы федерального бюджета оказались на 4,4% выше уровня аналогичного периода прошлого года, причем даже «просевшие» нефтегазовые доходы в октябре заметно подросли.

Расходы федерального бюджета превышают уровень января-октября 2022 года на 11,7%. При этом 84% годового плана расходов уже профинансировано — и это существенно выше показателей последних лет, когда на ноябрь-декабрь откладывалось чуть ли не 30% расходов. Заметно сократился и дефицит бюджета, весной он составлял более 3 трлн руб., а по итогам октября — только 1,2 трлн руб.

Однако считать всерьез, что раньше бюджет был в бедственном положении, а теперь он из него выходит, было бы довольно наивно. Во-первых, дефицит федерального бюджета и при объемах около 3 трлн руб. был вполне управляемым, учитывая нашу весьма скромную долговую нагрузку. Во-вторых, для экономики, нуждающейся в поддержке как спроса, так и предложения, дефицит бюджета — это необходимое условие придания экономике стимула к росту. И в этой связи стремиться к скорейшему снижению этого дефицита точно не стоит — особенно учитывая, что в ближайшие месяцы доходы бюджета вряд ли будут демонстрировать такие же высокие темпы роста как в октябре. Например, рост нефтегазовых доходов (на 1,6 трлн руб. в октябре при том, что в январе-сентябре их среднемесячный объем был чуть выше 600 млрд руб.) был связан не только с повышением цен на нефть, но и с временной приостановкой демпферных выплат — однако решение о возобновлении демпферного механизма уже принято.

В этой ситуации крайне важно обеспечить исполнение запланированных расходов, а дефицит вполне может вернуться к изначально запланированному уровню в 2,9 трлн руб., тем более что способы его покрытия давно определены.

Новые звоночки нарастающих проблем после повышения ключевой ставки Банком России. И одна из этих проблем — рост цен. Что и требовалось доказать.