Счёт «парламентаризации»

Кудрин не случайно именно в преддверии президентского послания поддержал «увеличение полномочий парламента» и ограничение пребывания на посту главы государства всего двумя сроками.

Есть ненулевая вероятность, что изъятие из соответствующей статьи Конституции оговорки «подряд» уже сегодня получит официальную путёвку в жизнь.
А вместе с этим акции президентства как института пойдут вниз, а акции парламента —вверх.

В такой ситуации было бы крайне странно, если бы главному лоббисту «парламентаризации» Володину позволили стать её главным бенефициаром.
И расширение функционала Счётной палаты, формально находящейся под парламентским патронажем, но возглавляемой вовсе не володинским протеже, —пожалуй, самое эффективное «противоядие» .

Из-за резко возросшей (с его же подачи) «парламентской капитализации» Володину придётся сильно постараться, чтобы сохранить кресло спикера в Думе, которая будет сформирована по итогам выборов 2021 года.
Благо конституционные изменения сделают эту думскую кампанию и сопутствующие ей партстроительство и парт-перезагрузку едва ли не более значимыми, чем президентские выборы-2024.
А проверки СП могут, при прочих равных, весьма негативно отразиться на щедрости основных спонсоров ЕР и как следствие —на их готовности инвестировать в володинские электоральные победы.

При этом, в отличие от володинского спикерства, первый срок кудринского председательства в СП тоже истекает лишь в 2024-м.

Госдума получает право «первой ночи» при назначении премьера.
Совет Федерации курирует назначение силовиков.
А президент через Конституционный суд управляет законодательной деятельностью парламента.

Новое издание «системы сдержек и противовесов».

Отставка правительства Медведева выглядит вдвойне интригующе, если учесть прозвучавшее президентском послании предложении запретить занимать высшие госпосты лицам с двойным гражданством или даже с «намёком» на него.

Но логичнее вспомнить о событиях весны 1998-го, когда Черномырдина заменили Кириенко.

На первый взгляд, очередного масштабного кризиса, требующего поскорее выводить «старых коней» из-под неизбежного репутационного удара, вроде как не намечается.
С другой стороны, обнищание населения – тоже вполне себе угроза.

Более того, при запуске конституционной реформы на фоне отказа от реформы НДФЛ --главного инструмента перераспределения национального богатства – возникает риск, что неудовлетворённый запрос на справедливость уже на ближайших парламентских выборах конвертируется в дополнительные голоса для левых (существующих партий или вновь созданных блоков) и соответственно, -- новым электоральным поражением для ЕР.
А в этом случае – опять же в свете объявленной парламентаризации, а также в горизонте приближающегося 2024 года – смена кабмина будет намного травматичнее для правящего класса.

Вовсе не очевидно, что Кудрин, Собянин, Дюмин, оказавшись в медведевском кресле, сумеют радикально изменить социально-экономическую ситуацию и победить бедность.
Но, по крайней мере, ЕР уже не будет жёстко ассоциироваться с главой правительства.

Михаил Фрадков в начале нулевых руководил налоговой полицией.
Виктор Зубков до переезда в Москву был главным налоговиком Санкт-Петербурга.

Похоже, связь с фискальным ведомством становится отличительной чертой технического премьера в России.
Что неудивительно, поскольку обладание информацией о реальном положении дел у ключевых экономических акторов – едва ли не главный политический актив такого рода назначенцев.

У цифровой «прокачанности» Мишустина есть обратная сторона.

Новый премьер прекрасно понимает, как новые технологии позволяют уходить от налогов и, наоборот, — как с их помощью довести фискальный контроль до тотального.

«"Уберизация" угрожает таксомоторным паркам, угрожает ЖЭКам. [...] Точно также "уберизация" угрожает в том числе государству», —говорил Мишустин чуть меньше года назад на Сочинском форуме.
И чуть позднее, уже в Совфеде: «Электронные денежные системы нерезидентов, которыми пользуется молодежь, не видны ЦБ, налоговой службе. [...] Деньги, которые молодой человек может свободно перемещать через границу с помощью криптовалют и других форм оплаты, которых не замечает государство и для которых нет регуляторики, опасны» .

Но там же тогда же будущий глава правительства утверждал —для повышения доходов казны необходимо провести инвентаризацию всей недвижимости, включая «объекты «незавершенки» капитального строительства, и земельные участки, выпавшие из оборота», а также —навести порядок в сфере регистрации прав собственности.

Отсюда следует, что премьерство Мишустина может оказаться весьма непростым и для «цифрового олигархата» (причём, не только отечественного, но и зарубежного, прежде всего, китайского), и для бенефициаров «гаражной экономики», и для хозяев «гаражно-цифровых хабов», вроде илиевско-нисановских ТЦ.

А это, в свою очередь, рискует спровоцировать дальнейшему усилению социально-политических угроз, которые и так весьма остро обозначились в минувшем 2019-м:
— «силовой турбулентности» (из-за демонтажа «обнальной» смычки между deep state и deep people) ;
—пробуксовке московской «машины консенсуса» (из-за прекращения её подпитки теневыми капиталами);
— радикализации «российских реднеков» (из-за тотального контроля над их, и без того весьма нестабильными, заработками).

Премьерство Михаила Мишустина позволяет взять реванш не только Алексею Кудрину.
Хотя глава Счётной палаты играет в нынешних кадровых перестановках едва ли не такую же роль, как та, что Анатолий Чубайс сыграл в замене Виктора Черномырдина на Сергея Кириенко весной 1998-го.

Как известно, Мишустин переквалифицировался из бизнесменов в налоговики с подачи ныне покойного Бориса Фёдорова.
Именно Фёдоров в 1998-м сделал бывшего инженера-системотехника своим заместителем в Госналогслужбе.
А в 2008-м Фёдоров же пригласил Мишустина в свою инвесткомпанию «Объединенная финансовая группа», когда тот ушел с госслужбы.

Этот, очередной крутой поворот в мишустинской карьере совпал с завершением громкой «войны силовиков» -- между черкесовской ФСКН и патрушевской ФСБ.
Одним из её эпизодов стало увольнение в сентябре 2006-го главы Федерального агентства по управлению особыми экономическими зонами Юрия Жданова.
Он лишился поста практически одновременно с рядом высокопоставленных сотрудников ФСБ и таможни – в рамках масштабной кадровой чистки, которую наблюдатели объясняли «происками» главного «наркоконтролёра» Виктора Черкесова.
В январе 2007-го на ждановское место пришел Мишустин. Но ненадолго – до марта 2008-го.

К тому моменту, когда будущий премьер уходил с госслужбы в федоровскую инвесткомпанию, черкесовские оппоненты перешли в контратаку.
В октябре 2007-го сотрудниками ФСБ был задержан генерал ФСКН Александр Бульбов.
Его обвинили в мошенничестве и превышении должностных полномочий.
А в прессе появились сообщения о причастности учреждённых Бульбовым компаний к операциям с акциями «Газпрома», которые в конце 90ых проводила ОФГ.

Если все эти совпадения и параллели неслучайны, то получается, что Мишустин не настолько далёк от «силовой корпорации», как это может показаться.
Тем более, что ещё летом были признаки возвращения Черкесова в большую игру.

Упоминание коллегами из @shadow_policy семёновского «ТАССа» в «мишустинских контекстах» запараллеливает смену российского правительства с другим, весьма резонансным сюжетом – неудавшимся «ангольским транзитом».

Блокбастер Юлиана Семенова, рассказывающий о том, как КГБ предотвратил проамериканский переворот в Нагонии (читай – Анголе), вышел в 1984-м, спустя 5 лет после прихода к власти Жозе Эдуарду душ Сантуша, ставшего едва ли не главным советским союзником в Африке.
Постсоветской России удалось сохранить лояльность душ Сантуша благодаря Аркадию Гайдамаку.

Точнее – благодаря проведённой им сделке по дисконтированию ангольских долгов, что, в свою очередь, (хотя и не сразу) позволило обеспечить доступ «АЛРОСА» к разработке крупнейших ангольских алмазных месторождений.
Интересно, что в числе высокопоставленных российских контрагентов Гайдамака называли не только премьера Михаила Касьянова, но и генерала ФСКН Александра Бульбова.
А с ангольской стороны первые переговоры с «АЛРОСА» проводил Жуан Лоуренсу, ближайший сподвижник душ Сантуша, в 2016-м назначенный его «преемником».

Правда, Лоуренсу отказался от «преемнической» миссии и подверг кардинальной ревизии политическое наследие своего предшественника. А заодно – инициировал тотальное «равноудаление» детей предыдущего президента.
Благо Изабель душ Сантуш – ключевой бенефициар главных ангольских сырьевых бизнесов (включая алмазный и нефтяной) -- неспроста считается богатейшей женщиной Африки.

К слову, буквально на днях она объявила о готовности выдвинуть свою кандидатуру на выборах президента Анголы в 2022-м году.
Для России, признавшей Изабель своей гражданкой по праву рождения, такой поворот – скорее риск, нежели возможность.
Теперь Лоуренсу сделает всё от него зависящее, чтобы отрезать своей потенциальной конкурентке и её гипотетическим союзникам доступ к любым финансово-политическим ресурсам, хоть как-то имеющим отношение к Анголе.
А масштабная приватизация, недавно объявленная нынешним президентом, де-факто обеспечит и легализует передачу всех активов, находившихся под прямым или опосредованным контролем семьи душ Сантуша, в руки новых хозяев, никак не связанных ни с бывшим ангольским лидером, ни с его зарубежными партнёрами.

Если главный репутационный минус Андрея Белоусова – покровительство Артёму Аветисяну и его гипотетическая причастность к «делу Калви», логично предположить, что переезд помощника президента в кресло первого вице-премьера будет обусловлен окончательным разрешением коллизии вокруг банка «Восточный».

Не для этого ли на фоне ожесточённого торга за посты в кабмине Владимир Путин встречался с главой РФПИ Кириллом Дмитриевым, который, во-первых, активно хлопотал за Майкла Калви, а во-вторых, однажды уже участвовал в финансовом урегулировании «акционерно-силового» конфликта – между Игорем Сечиным и Владимиром Евтушенковым?

Ожесточённость и продолжительность торга за посты в кабмине – прямое следствие конституционной реформы, официальный старт которой, собственно, и обусловил масштабные перестановки в Белом доме.

Новая модель госуправления, предложенная Путиным, на деле заключается в том, что ни один из ключевых институтов – президент, правительство, Госдума, Совфед, Конституционный суд – не будет иметь возможности финального «апрува» без согласия остальных.
Создаётся «конституционный блокчейн», который предполагает либо тотальный клинч, либо – консенсус.

Но правительство Медведева в свою последнюю каденцию было сформировано примерно по сходному принципу.
С той лишь разницей, что вице-премьеры и министры представляли основные группы влияния как таковые, а не опосредующие их институты.
До известной степени, весьма скромные результаты медведевского кабмина – результат того, что здесь клинч преобладал над консенсусом.

У правительства Мишустина подобного «тормозного пути» нет.
Наоборот, ему необходимо скорее продемонстрировать конкретные результаты, чтобы конституционная реформа выполнила свою главную тактическую цель – обеспечила успешный «институциональный транзит».
В противном случае, так и неудовлетворённый запрос на справедливость рискует обернуться крайне неприятными (для правящего класса) сюрпризами на парламентских и президентских выборах.

Это значит, что новый кабмин уже на старте должен быть консенсусным и не функционировать в режиме перманентного переключения «консенсус-клинч».
Хотя теперь от правительственных решений и действий зависит не просто вес (финансовый, аппаратный, силовой, технологический) главных полит-экономических акторов, но, в конечном счёте, – их влияние на все элементы «конституционного блокчейна».
Что, в свою очередь, повышает сопротивляемость лоббистской среды и заметно снижает шансы на формирование структурно устойчивого и внутренне непротиворечивого правительства.

Если исходить из того, что у Краснов, мягко говоря, неплохой контакт с Ротенбергами – размены пошли по внешнему (для правительства) контуру и есть шанс, что кабмин Мишустина будет относительно монолитным.

Весьма вероятный теперь уход Бастрыкина из СК проделает ощутимою брешь в «линии обороны» Года Нисанова и Зараха Илиева.

Но всерьёз говорить о возможности краха их бизнес-империи можно будет лишь в случае, если начавшийся «транзит силовиков» дойдёт до Золотова.

Российская «Перестройка 2.0» любопытным образом совпадает с Давосским форумом, который тоже обещает оказаться рубежным.

Согласно опросам Edelman Trust Barometer, большинство населения планеты разочаровалось в капитализме.
Дилемма «реформы сверху vs революция снизу» становится едва ли не глобальной.
А единственной сколько-нибудь работающей альтернативой и акционерному капитализму (с его максимизацией прибыли любой ценой), и госкапитализму (с его высокими коррупционными рисками) представляются «капитализм платформ» и «экономика совместного потребления».
Т.е. – максимальная децентрализация и отказ от любых рентных доходов в обмен на обнуление транзакционных издержек.

Тем показательнее, что именно в преддверии ежегодной встречи элитариев всех стран, призванной легитимизировать смену курса, ЗАО «Корпорация Россия» переходит от жёсткой управленческой вертикали к «конституционному блокчейну».
Премьером назначается «адепт платформ».
А пост первого вице-премьера, вполне вероятно, займёт автор первой масштабной попытки внедрения в России «преобразующего инвестирования» -- ещё одного элемента трансформации shareholder capitalism в stakeholder capitalism, который пропагандирует председатель ВЭФ Клаус Шваб.

Правда, «план Белоусова» вместо того, чтобы кардинально изменить взаимоотношения в треугольнике «власть—бизнес—общество», в итоге был скорректирован так, что выродился в свою противоположность.
Чему в немалой степени поспособствовала критическая зависимость действующей в России полит-экономической модели от ренты -- сырьевой, финансовой, административной, силовой, технологической и т.п.
Точнее – от взаимной конвертации всех этих видов рент, чьи «обменные курсы» определяют вес тех или иных акторов и групп влияния.

С этой точки зрения мишустинское намерение превратить правительство в «платформу» не более реализуемо, чем «план Белоусова».
И затянувшийся торг за посты в кабмине, резко контрастирующий со стремительным стартом конституционной реформы, лишний раз показывает, насколько инерционен «базис» по сравнению с «надстройкой».

Ровно поэтому, кстати, до госолигархов «транзит» доберётся в самую последнюю очередь.
Хотя, вполне возможно, что инициаторы «Перестройки 2.0» рассчитывают в этом смысле как раз на Давос.
Если форум не утратил своего влияния на глобальные финансовые и экономические процессы – его «проплатформенные» декларации и решения могут ускорить и демонтаж российского госкапитализма.

Превращение «вертикали власти» в «распределённый реестр» -- не только шаг к «государству-платформе», но и маскировка/анонимизация штабов.

Это, с одной стороны, позволяет более эффективно защищать ключевые центры принятия решений от внешних и внутренних угроз.
А с другой – облегчает «экспорт Системы».

В то же время существенно возрастает роль фондов, объединений и обществ, связанных с «распределяющейся» властью, скорее, персонально, нежели институционально.
Тем показательнее, что разрешение коллизии вокруг Наамы Исаахар в результате привело к идее «обмена» израильтянки на Александровское подворье в Иерусалиме.
Такая сделка резко повысит статус степашинского ИППО, которому, очевидно, достанется этот актив.

Дерипаска критикует не только Набиуллину.

Как известно, идея налогового вычета для семей с детьми так и не вошла в президентский пакет предложений по борьбе с бедностью и демографической «перезагрузке».

https://yangx.top/olegderipaska/8

Вице-премьерство Хуснуллина – не только реверанс в адрес Собянина, но и дань мишустинской дружбе с Миннихановым.

С учётом обозначенной в послании задачи тратить «излишки» ФНБ, главным образом, на транспортную инфраструктуру Хуснуллин превращается в ключевого распределителя этих средств.
При том, что принципиальные решения по объемам и срокам госинвестиций – за Белоусовым.

Таким образом, «дуга напряжённости» Белоусов – Хуснуллин становится главным фактором риска для мишустинского кабмина.

Если Белоусов и работал с Дерипаской, то, скорее, по протекции Льва Черного.

В 2000-м и 2010-м бывший куратор российского бизнеса Trans-World Group – а следовательно, и совладелец активов, позднее вошедших в «Русал», -- защитил кандидатскую и докторскую диссертации в родном для Белоусова ЦЭМИ.
При этом экономические взгляды Белоусова и Черного во многом совпадают.
Последний ещё в летом 2000-го возглавил Межрегиональную общественную организацию содействия демократическим реформам «Мобилизация и Развитие».

Судя по всему, из этой же «шинели» вышло и «неокейнсианство» Дерипаски, выражающееся, в частности, в его перманентных нападках на ЦБ.

И кстати, весьма показательно, что «Собеседник», рассказывая о белоусовских заработках в «Базовом элементе», ссылается на «данные налоговой».

При формировании правительства «партия ренты», как минимум, не проиграла «партии платформы».

«Транзит силовиков» (начавшийся с перестановок в Генпрокуратуре), тем более, не ущемит интересы главных российских «рантье».
Разве что обусловит их очередную перегруппировку.

Такое развитие событий неизбежно актуализирует вопрос об успешности и целесообразности большого, «конституционного транзита».
Особенно, принимая во внимание, что стратегическая цель превращения «вертикали власти» в «распределённый реестр» -- адаптация «Корпорации Россия» к грядущему «капитализму платформ».

Но если «враг» не сдаётся – его обобществляют.
Пасьянс ещё имеет шанс сложится при передаче контрольных пакетов крупнейших госкомпании в распоряжение Пенсионного фонда.
Таким образом, ПФР станет «платформой ренты», а её пользователями – практически все граждане страны.

Смена правительства позволила Грефу дезавуировать силуановскую атаку на Сбербанк.

Отказ нового акционера от влияния на стратегию «Сбера», -- которым Греф ультимативно обусловил своё дальнейшее пребывание на посту президента банка -- резко снизит выгоды от его перехода под контроль Росимущества и, соответственно, аппаратные бенефиты главы Минфина.

С другой стороны, как минимум, два новых вице-премьера – Белоусов и Абрамченко – бывшие подчинённые Грефа из его «министерской жизни».
Да и с Мишустиным у главы Сбербанка весьма неплохие взаимоотношения.

Поэтому при прочих равных руководство кабмина будет заинтересовано, скорее, в сохранении Грефа, нежели в удовлетворении «стратегических» амбиций Силуанова.
Если только Мишустину не потребуются союзники в финансово-экономическом блоке для сдерживания Белоусова.

Хайп вокруг Ольги Любимовой – безусловная заслуга Мединского.

Предыдущий глава Минкульта сумел – возможно, отталкиваясь от опыта своего московского коллеги Сергея Капкова, – сделать ведомство ключевым монетизатором «культурной ренты».
Но такое повышение капитализации Минкульта и превращение его в новый полноценный объект межкланового торга обернулась большей уязвимостью и для самого Мединского, и для любых его «сменщиков».

Из Иерусалима открылся вид на новую «Ялту».

https://yangx.top/bbbreaking/32485

Сергей Собянин очень показательно выбрал момент для признания о наличии «пятен радиоактивного заражения» в зоне строительства Юго-Восточной хорды.

Еще в октябре 2019 Марат Хуснуллин утверждал: «В полосе строительства хорды радиоактивных отходов нет. […] Строительство в зоне радиоактивного влияния — уголовно наказуемо. Вы что, считаете, что у нас госзаказчик в тюрьму пойдёт? Не пойдёт, за хорду никто сидеть не будет».
Но теперь главный московский строитель стал федеральным вице-премьером.
А его бывший начальник, похоже, не намерен содействовать дальнейшему росту аппаратной и политической капитализации своего бывшего подчинённого в ущерб собственной.