1/ Для российских государственных спикеров и пропагандистов нет хорошей версии гибели флагманского крейсера «Москва», одна тут хуже другой.
2/ Если это успех украинских вооруженных сил, это военное поражение на море, подобного которому Россия не знала со времен русско-японской войны сто лет назад, да и тогда «Варяг» был добровольно затоплен экипажем.
3/ Если крейсер погиб по вине экипажа, такая степень хаоса и разгильдяйства на флагманском корабле несовместима с представлениями о эффективности армии и её способности к победам.
4/ От того, какая интерпретация будет выбрана зависит ближайшее будущее российско-украинских переговоров.
5/ Если решат, что корабль потоплен украинцами, возобновление переговоров в ближайшее время невозможно, так как в этом случае оно будет выглядеть как следствие крупной военной неудачи. Переговоры о мире тут будут окрашены в тона компромисса, даже просьбы о пощаде.
6/ Если решат, что крейсер погиб в результате разгильдяйства, возобновление переговоров в обозримом будущем возможно.
7/ В любом случае перед переговорами Россия теперь будет пытаться совершить что-то грозное, предьявить какую-то военную победу, чтобы попытаться вернуться себе позицию силы, утраченную с гибелью «Москвы» и компенсировать символический урон.
8/ Это нечто не может быть просто бомбардировкой жилых или деловых кварталов, такое и какие-нибудь боевики-исламисты умеют, для армии это преступление, а не победа. Правда этот порог уже перейден, а побед без гражданских жертв и разрушений похоже взять уже неоткуда. Но все-таки ответ на гибель боевого корабля в виде уничтожения гражданских объектов не будет символически равным, ухудшит, а не улучшит образ армии, потерявшей флагманский крейсер.
9/ Парадоксальным образом, партия войны в России заинтересована в том, чтобы «Москва», пусть неофициально, считалась боевой потерей, за которую надо мстить, а партия переговоров, чтобы она считалась жертвой халатности. Выбор основной версии происходит прямо сейчас.
2/ Если это успех украинских вооруженных сил, это военное поражение на море, подобного которому Россия не знала со времен русско-японской войны сто лет назад, да и тогда «Варяг» был добровольно затоплен экипажем.
3/ Если крейсер погиб по вине экипажа, такая степень хаоса и разгильдяйства на флагманском корабле несовместима с представлениями о эффективности армии и её способности к победам.
4/ От того, какая интерпретация будет выбрана зависит ближайшее будущее российско-украинских переговоров.
5/ Если решат, что корабль потоплен украинцами, возобновление переговоров в ближайшее время невозможно, так как в этом случае оно будет выглядеть как следствие крупной военной неудачи. Переговоры о мире тут будут окрашены в тона компромисса, даже просьбы о пощаде.
6/ Если решат, что крейсер погиб в результате разгильдяйства, возобновление переговоров в обозримом будущем возможно.
7/ В любом случае перед переговорами Россия теперь будет пытаться совершить что-то грозное, предьявить какую-то военную победу, чтобы попытаться вернуться себе позицию силы, утраченную с гибелью «Москвы» и компенсировать символический урон.
8/ Это нечто не может быть просто бомбардировкой жилых или деловых кварталов, такое и какие-нибудь боевики-исламисты умеют, для армии это преступление, а не победа. Правда этот порог уже перейден, а побед без гражданских жертв и разрушений похоже взять уже неоткуда. Но все-таки ответ на гибель боевого корабля в виде уничтожения гражданских объектов не будет символически равным, ухудшит, а не улучшит образ армии, потерявшей флагманский крейсер.
9/ Парадоксальным образом, партия войны в России заинтересована в том, чтобы «Москва», пусть неофициально, считалась боевой потерей, за которую надо мстить, а партия переговоров, чтобы она считалась жертвой халатности. Выбор основной версии происходит прямо сейчас.
Распятый и воскресший Христос не был с оккупационной властью вечно воюющей империи, но не был, в расхожем смысле слова, и против нее вместе с национальным сопротивлением. Это не значит, что он был выше всего этого. Он выше этого противопоставления в ином смысле с его взглядом из вечнсоти на каждого отдельного человека, чьи поступки существуют не друг за другом, а все сразу в виде целой судьбы.
Христианство говорит о том, что Бог спасает не народы, не государства и нации, не носителей языков и культур, не паству той или иной церкви или последователей правильной религии, а исключительно отдельного человека, который может хоть в самый последний момент успеть стать не тем, чем является сейчас. Церковь коллективна, но суд и спасение индивидуальны, смерть и воскресение индивидуальны.
Разговор о случайности священной истории и её альтернативном ходе еще менее осмыслен, чем об альтернативах истории человеческой. Присутствие творца внутри времени, его смерть и воскресение вряд ли случайно произошли в несвободной, но сравнительно мирной стране. Уже тем, что выбрал для воплощения это сравнительно мирное время, Бог не благословил войну. Вряд ли суть послания изменилась бы, если бы жизнь творца внутри своего творения совпала бы и с временем, когда легионеры Тита жгли Иерусалим. Но и тогда, как и всегда, Христос был бы с умирающими, потому что только вместе с ними можно победить смерть. ХВ. Христос воскрес.
Христианство говорит о том, что Бог спасает не народы, не государства и нации, не носителей языков и культур, не паству той или иной церкви или последователей правильной религии, а исключительно отдельного человека, который может хоть в самый последний момент успеть стать не тем, чем является сейчас. Церковь коллективна, но суд и спасение индивидуальны, смерть и воскресение индивидуальны.
Разговор о случайности священной истории и её альтернативном ходе еще менее осмыслен, чем об альтернативах истории человеческой. Присутствие творца внутри времени, его смерть и воскресение вряд ли случайно произошли в несвободной, но сравнительно мирной стране. Уже тем, что выбрал для воплощения это сравнительно мирное время, Бог не благословил войну. Вряд ли суть послания изменилась бы, если бы жизнь творца внутри своего творения совпала бы и с временем, когда легионеры Тита жгли Иерусалим. Но и тогда, как и всегда, Христос был бы с умирающими, потому что только вместе с ними можно победить смерть. ХВ. Христос воскрес.
Кусочек про французские выборы из пятничного разговора, который весь тут https://www.youtube.com/watch?v=i0uNWGDSTVA
Forwarded from RTVI
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
«Французский избиратель не хочет, чтобы его президент был другом Владимира Путина»: Александр Баунов об отношении кандидатов в президенты Франции к конфликту на Украине
Раннее Эмманюэль Макрон назвал спецоперацию на Украине «плодом духа мести», а также заявил, что собирается дальше поддерживать контакт с Владимиром Путиным, поскольку это является его долгом. Тем временем Марин Ле Пен сообщила, что не испытывает «особого восхищения» в отношение Зеленского, а в течение следующих лет ставит целью воссоединение Европы и России.
Как французские избиратели влияют на риторику кандидатов? В чем соревнуются Макрон и Ле Пен? Стоит ли говорить о поддержке политическими деятелями Украины? В программе «Что это было» обсудили с экспертом Фонда Карнеги Александром Бауновым
Раннее Эмманюэль Макрон назвал спецоперацию на Украине «плодом духа мести», а также заявил, что собирается дальше поддерживать контакт с Владимиром Путиным, поскольку это является его долгом. Тем временем Марин Ле Пен сообщила, что не испытывает «особого восхищения» в отношение Зеленского, а в течение следующих лет ставит целью воссоединение Европы и России.
Как французские избиратели влияют на риторику кандидатов? В чем соревнуются Макрон и Ле Пен? Стоит ли говорить о поддержке политическими деятелями Украины? В программе «Что это было» обсудили с экспертом Фонда Карнеги Александром Бауновым
Новый для меня термин «хрюканина» ознаменовал видимую часть раскола элит (и групп граждан) на радикальных и умеренных, и одновременно вполне точно обозначил ту радикализацию официального языка, которую мы наблюдаем — эту гонку на остервенение, эти веселые старты оголтелости, задача которых связать всех не повязанных или недостаточно повязанных кровью (то есть непосредственным участием в принятии и реализации силовых решений) пактом слова — втянуть как можно больше людей в радикализацию высказывания.
Именно эту задачу, в частности, выполняют ведущие и большинство гостей в студиях государственных СМИ, когда день за днем повышают тон, громкость и резкость. На их фоне чиновниками некомфортно оставаться умеренными. Умеренность, спокойствие, попытка не втягиваться в хрюканину начинается выглядеть как попытка оставить дверь приоткрытой, сбежать с черного хода, уклониться, быть святее других: почему это он не хрюкает? Задача информационной номенклатуры — радикализовать обычную номенклатуру.
Испытываешь некоторую благодарность и уважение к тем официальным лицам, которые сохраняют человеческий язык, хотя бы бюрократический жаргон. Даже это стало рискованным, как ровный почерк в школе, где от всех вдруг стали требовать, чтобы страница была закалякана беспорядочными линиями.
Эта навязанная сверху речевая радикализация и умножает количество хрюканины, превращая в нее не только телепередачи, но и пресс-конференции, соцсети высоко и не очень поставленных спикеров, официальные заявления, статьи, концерты, а на подходе такие же книги, фильмы и спектакли. Даже балет-хрюкаинину уже нельзя исключить.
Именно эту задачу, в частности, выполняют ведущие и большинство гостей в студиях государственных СМИ, когда день за днем повышают тон, громкость и резкость. На их фоне чиновниками некомфортно оставаться умеренными. Умеренность, спокойствие, попытка не втягиваться в хрюканину начинается выглядеть как попытка оставить дверь приоткрытой, сбежать с черного хода, уклониться, быть святее других: почему это он не хрюкает? Задача информационной номенклатуры — радикализовать обычную номенклатуру.
Испытываешь некоторую благодарность и уважение к тем официальным лицам, которые сохраняют человеческий язык, хотя бы бюрократический жаргон. Даже это стало рискованным, как ровный почерк в школе, где от всех вдруг стали требовать, чтобы страница была закалякана беспорядочными линиями.
Эта навязанная сверху речевая радикализация и умножает количество хрюканины, превращая в нее не только телепередачи, но и пресс-конференции, соцсети высоко и не очень поставленных спикеров, официальные заявления, статьи, концерты, а на подходе такие же книги, фильмы и спектакли. Даже балет-хрюкаинину уже нельзя исключить.
Так вышло, что 24 февраля я был в Казахстане, на запланированной задолго до этого лекции. Утром, узнав новости, думал было не лететь. Но там уже были билет, гостиница, и зал. Это "Школа аналитики" связанная с тамошним Сенатом, ну и нельзя было не ехать, да и хорошо в мирном-то городе было оказаться, и слушатели были терпеливы и, говорят, даже телефона никто не достал, я-то не всматривался. А только теперь повесили видео в Ютюбе. Спасибо за приглашение главе Сената Маулену Ашимбаев и за всяческую практическую помощь Жанне Тулиндиновой
Там долгий гносеологический разговор, не про войны, а про мышление и про тексты, а в нем как-то сами собой возникли пелевинские мотивы, они же платоновские и прочие. Тут обе части
https://youtu.be/BxKnS3sShZo и https://youtu.be/TU7_Buo1yik
Там долгий гносеологический разговор, не про войны, а про мышление и про тексты, а в нем как-то сами собой возникли пелевинские мотивы, они же платоновские и прочие. Тут обе части
https://youtu.be/BxKnS3sShZo и https://youtu.be/TU7_Buo1yik
Судя по тому, что даже архивный сайт Carnegie.ru не открывается, к нему перестали пускать трафик. Бояться остановленного сайта вроде бы нечего, скорее решение механическое. Но это механическое решение принято в рамках общего потока по переписыванию даже не прошлого, а настоящего собственной страны. Не было тридцать лет в центре Москвы, из них 22 при самом Путине, американского, но при этом и русского интеллектуального учреждения, не приходили туда и не считали там престижным публиковаться, среди прочих, представители системной внешнеполитической и экономической мысли, члены РСМД или Валдая, эксперты с опытом работы в министерствах и ведомствах, парламенте и госкомпаниях.
Не может же быть такого, чтобы они буквально вчера публиковались на одной площадке с иностранцами, разными сомнительными либералами и даже, прости господи, иностранными агентами, выступали за мир и даже сотрудничество, и не только публиковались, приходили на подкасты и круглые столы.
Не могло же быть такой российско-американской площадки всего-то два года назад, да что года, и трех месяцев не прошло. Не может быть ничего российско-американского, а значит и не могло быть, Океания всегда воевала с Остазией, и казаки у Репина — кубанские, и пишут письмо римскому папе. Надеюсь, американские или европейские (а может, чем султан не шутит, индийские или китайские коллеги по Карнеги) восстановят архив, чтобы труд не пропал, и помнили, что бывает.
Не может же быть такого, чтобы они буквально вчера публиковались на одной площадке с иностранцами, разными сомнительными либералами и даже, прости господи, иностранными агентами, выступали за мир и даже сотрудничество, и не только публиковались, приходили на подкасты и круглые столы.
Не могло же быть такой российско-американской площадки всего-то два года назад, да что года, и трех месяцев не прошло. Не может быть ничего российско-американского, а значит и не могло быть, Океания всегда воевала с Остазией, и казаки у Репина — кубанские, и пишут письмо римскому папе. Надеюсь, американские или европейские (а может, чем султан не шутит, индийские или китайские коллеги по Карнеги) восстановят архив, чтобы труд не пропал, и помнили, что бывает.
В "Осторожно, новости" про три источника, три задачи, три аудитории безрассудных угроз атомной войны, активно исходящих в последнее время от постсоветского информ- и политбюро https://www.youtube.com/watch?v=KC7Uvca8GwQ
«Понятно, в чем главное отличие той памяти о победе, которая была в 1970-е и 1980-е, которая начала менять свой характер в 1990-е и окончательно изменила его в новом веке. В послевоенном Советском Союзе память о войне была памятью народа-победителя о собственной победе. Соответственно, в этой памяти не было никаких комплексов неполноценности и никаких «веймарских синдромов»…
Начиная с 1990-х годов у российского народа стал формироваться комплекс побежденной стороны. Таким образом, носителем памяти о победе в Великой Отечественной войне стал народ, который ощущал себя проигравшим и чуть ли не захваченным. Возникло то напряжение, которого не было раньше, хотя в позднесоветское время люди уже говорили: «Что же мы, победители, живем хуже, чем побежденные?»…
Я очень люблю вывешивать в соцсетях на День Победы фотографию своей бабушки на ступенях здания парламента в Вене (тогда это был не парламент, а здание Рейхсгау), где она была в черном, почти вечернем платье и в туфельках на каблучке. Ее офицеры-однополчане, женщины и мужчины, на этой фотографии в форме, а она сразу же переоделась. День Победы был ровно про это: можно снять военную форму и наконец-то надеть условное шанелевское платье и туфли на каблуке. В 2000-е для многих в России День Победы постепенно стал про то, что нужно снять с себя гражданскую одежду и переоблачиться в военную форму. Почему? Потому что мы теперь не победители, а еще и побежденные. А раз мы бывшие победители, а не нынешние, что остается делать? Нужно надевать форму и идти драться за неясно кем отобранную победу….
Это будет сложный день. Такой же сложный, каким для думающих и переживающих христиан был в этом году праздник Пасхи. Сложно праздновать Воскресение и жизнь, когда вокруг разрушение и смерть. Тем не менее праздник Пасхи был отпразднован, в том числе и этими людьми. Ровно так же будет отпразднован и День Победы».
Это три маленьких кусочка из довольно большого разговора разных собеседников с Медузой о том, как меняется отношение к победе и войне https://bit.ly/37tEYXr. И, разумеется, с праздником!
Начиная с 1990-х годов у российского народа стал формироваться комплекс побежденной стороны. Таким образом, носителем памяти о победе в Великой Отечественной войне стал народ, который ощущал себя проигравшим и чуть ли не захваченным. Возникло то напряжение, которого не было раньше, хотя в позднесоветское время люди уже говорили: «Что же мы, победители, живем хуже, чем побежденные?»…
Я очень люблю вывешивать в соцсетях на День Победы фотографию своей бабушки на ступенях здания парламента в Вене (тогда это был не парламент, а здание Рейхсгау), где она была в черном, почти вечернем платье и в туфельках на каблучке. Ее офицеры-однополчане, женщины и мужчины, на этой фотографии в форме, а она сразу же переоделась. День Победы был ровно про это: можно снять военную форму и наконец-то надеть условное шанелевское платье и туфли на каблуке. В 2000-е для многих в России День Победы постепенно стал про то, что нужно снять с себя гражданскую одежду и переоблачиться в военную форму. Почему? Потому что мы теперь не победители, а еще и побежденные. А раз мы бывшие победители, а не нынешние, что остается делать? Нужно надевать форму и идти драться за неясно кем отобранную победу….
Это будет сложный день. Такой же сложный, каким для думающих и переживающих христиан был в этом году праздник Пасхи. Сложно праздновать Воскресение и жизнь, когда вокруг разрушение и смерть. Тем не менее праздник Пасхи был отпразднован, в том числе и этими людьми. Ровно так же будет отпразднован и День Победы».
Это три маленьких кусочка из довольно большого разговора разных собеседников с Медузой о том, как меняется отношение к победе и войне https://bit.ly/37tEYXr. И, разумеется, с праздником!
Когда министр, считавшийся грамотным дипломатом, сообщает на ассамблее СВОП, что Запад объявил России тотальную гибридную войну, что среди антироссийских мер есть прямой грабеж, что в самые мрачные времен холодной войны Россия не припомнит, а внешнеполитические мудрецы кивают в ответ, они там точно ничего не пропускают?
Всегда казалось, что хотя бы самая обычная, общечеловеческая память является предпосылкой внешнеполитической мудрости — ну там запомнить ряд из двух, трех, пяти чисел, картинок, событий. Взял и объявил? Пришел и ограбил? А что раньше терпел? Всегда же небось хотелось. Может что-то случилось? Затесалось ненароком между 3 и 5, может произошло между кружочком и треугольничком какое событие, может, между «соль» и «си» «ля» какое-то прозвучало?
Только насчет «не припомнит» согласимся. Похоже, уже ничего не припомнит. Вернее, что захочет, то припомнит, а что не захочет, того и не было. Ну и что то же ждет всех, кто проводит самостоятельную внешнюю политику — хороший тезис. А какую, спрашивается, Россия проводила три месяца назад, раз ничего подобного с ней за всю историю, какую удается припомнить, не случалось? Как следует из тезиса, недостаточно самостоятельную. А самостоятельная вот только сейчас и началась. И, видимо, это не предел самостоятельности. Ведь если все, что угодно, называть политикой, предела у нее нет.
Всегда казалось, что хотя бы самая обычная, общечеловеческая память является предпосылкой внешнеполитической мудрости — ну там запомнить ряд из двух, трех, пяти чисел, картинок, событий. Взял и объявил? Пришел и ограбил? А что раньше терпел? Всегда же небось хотелось. Может что-то случилось? Затесалось ненароком между 3 и 5, может произошло между кружочком и треугольничком какое событие, может, между «соль» и «си» «ля» какое-то прозвучало?
Только насчет «не припомнит» согласимся. Похоже, уже ничего не припомнит. Вернее, что захочет, то припомнит, а что не захочет, того и не было. Ну и что то же ждет всех, кто проводит самостоятельную внешнюю политику — хороший тезис. А какую, спрашивается, Россия проводила три месяца назад, раз ничего подобного с ней за всю историю, какую удается припомнить, не случалось? Как следует из тезиса, недостаточно самостоятельную. А самостоятельная вот только сейчас и началась. И, видимо, это не предел самостоятельности. Ведь если все, что угодно, называть политикой, предела у нее нет.
В Москве собрался первый после начала вторжения в Украину саммит российского военного блока ОДКБ, заявления в поддержку действий России в Украине ожидаемо не прозвучало, достичь его бы нереально. Факт пребывания в ОДКБ уже делает государства союзниками, и Москве пока этого достаточно … Страны ОДКБ, хоть и испытывают беспокойство, видя, что российская власть ведёт себя не вполне рационально и является опасным соседом, понимают, что Россия – опасный сосед прежде всего не для них, а для тех, кто не хочет входить в ее интеграционные проекты. Ведь Украина пострадала именно потому, что она не союзник и не хотела стать союзником, а хотела быть союзником совершенно других сил — «другом моего врага».
Вот для таких РФ является источником угрозы. Москве ведь самой нужно показать, что есть разница между статусом противника и статусом союзника, поэтому понятно, что на союзников она нападать не будет. Хотя бы для того, чтобы продемонстрировать всем остальным, что быть союзником России – безопасно, а вот противником —ровно наоборот.
Может ли случиться так, что Россия использовать разрывы украинских снарядов в Брянской и Белгородской областях, якобы из Украины, чтобы привлечь страны ОДКБ к каким-то активным военным действиям? Ведь это можно трактовать, как угрозу безопасности одной стран-членов ОДКБ. Это тяжёлый вопрос для Путина. И ответ на него скорее отрицательный. Это как с мобилизацией: когда вы объявляете мобилизацию, вы показываете, что у вашей профессиональной армии недостаточно сил, и вам приходится забирать гражданских на войну. Это не очень хороший сигнал всем остальным. Тоже самое в отношении членов ОДКБ: можно мобилизовать союзников, но это будет плохой сигнал — значит России не хватает своей армии. Кроме того, Россия в этом союзе очевидно собиралась выступать и воспринималась как экспортер безопасности и военной силы, а не наоборот. Если наоборот — союз теряет смысл…
Главная озабоченность в странах ЕврАзЭс и ОДКБ сейчас – это не угроза нападения России, а вторичные санкции со стороны Запада, когда вы находитесь в одной экономической лодке со страной, которая является участником экономической войны. Здесь им нужно найти какой-то путь, чтобы и не потерять российский рынок, и при этом не попасть под санкции. Конечно, Россия заинтересована в том, чтобы у неё были дополнительные каналы для импорта, и чтобы союзники не разбежались.
Но есть момент, который может быть предметом тревоги для союзников, – России в каком-то смысле выгодно, если бы они попали под санкции. Есть такая развилка для Москвы, где определенная выгода существует при обоих исходах. Если союзники не под санкциями, они спокойнее себя чувствуют и их можно использовать как источники неофициального импорта или посредников для инвестиций. А с другой стороны, если они попадут под санкции, то это сработает на сплочение союзников вокруг России — как это произошло с белорусским режимом. Именно поэтому они не торопятся с санкциям против формальных союзников России.
По мотивам разговоров с казахстанскими коллегами написал набросал несколько тезисов и оформил их в комментарий для Коммерсанта, который в трудных условиях остается тем, что можно считать настоящей прессой https://www.kommersant.ru/doc/5355209?from=author_2
Вот для таких РФ является источником угрозы. Москве ведь самой нужно показать, что есть разница между статусом противника и статусом союзника, поэтому понятно, что на союзников она нападать не будет. Хотя бы для того, чтобы продемонстрировать всем остальным, что быть союзником России – безопасно, а вот противником —ровно наоборот.
Может ли случиться так, что Россия использовать разрывы украинских снарядов в Брянской и Белгородской областях, якобы из Украины, чтобы привлечь страны ОДКБ к каким-то активным военным действиям? Ведь это можно трактовать, как угрозу безопасности одной стран-членов ОДКБ. Это тяжёлый вопрос для Путина. И ответ на него скорее отрицательный. Это как с мобилизацией: когда вы объявляете мобилизацию, вы показываете, что у вашей профессиональной армии недостаточно сил, и вам приходится забирать гражданских на войну. Это не очень хороший сигнал всем остальным. Тоже самое в отношении членов ОДКБ: можно мобилизовать союзников, но это будет плохой сигнал — значит России не хватает своей армии. Кроме того, Россия в этом союзе очевидно собиралась выступать и воспринималась как экспортер безопасности и военной силы, а не наоборот. Если наоборот — союз теряет смысл…
Главная озабоченность в странах ЕврАзЭс и ОДКБ сейчас – это не угроза нападения России, а вторичные санкции со стороны Запада, когда вы находитесь в одной экономической лодке со страной, которая является участником экономической войны. Здесь им нужно найти какой-то путь, чтобы и не потерять российский рынок, и при этом не попасть под санкции. Конечно, Россия заинтересована в том, чтобы у неё были дополнительные каналы для импорта, и чтобы союзники не разбежались.
Но есть момент, который может быть предметом тревоги для союзников, – России в каком-то смысле выгодно, если бы они попали под санкции. Есть такая развилка для Москвы, где определенная выгода существует при обоих исходах. Если союзники не под санкциями, они спокойнее себя чувствуют и их можно использовать как источники неофициального импорта или посредников для инвестиций. А с другой стороны, если они попадут под санкции, то это сработает на сплочение союзников вокруг России — как это произошло с белорусским режимом. Именно поэтому они не торопятся с санкциям против формальных союзников России.
По мотивам разговоров с казахстанскими коллегами написал набросал несколько тезисов и оформил их в комментарий для Коммерсанта, который в трудных условиях остается тем, что можно считать настоящей прессой https://www.kommersant.ru/doc/5355209?from=author_2
Главный русский вопрос теперь не «кто виноват?», и не «что делать?», и даже не «ты меня уважаешь?», а «на хуя?».
https://www.youtube.com/watch?v=ik1punWW9AE Вчера, звук плохой, но вопросы хорошие
Все случайно увиденные обрывки государственных репортажей из занятых украинских мест выглядят одинаково абсурдно. Репортеры в касках и бронежилетах ползают по развалинам, которые произвели их собственные войска, и ищут следы нацистов, при которых никаких развалин тут не было. Вопросом, откуда взялись развалины, они не задаются, только ищут следы антисанитарии (типично нацистской, ага), фляжечки, татуировочки, каракули, значки, марки и монетки. Настоящим победителям настоящих нацистов ничего такого искать не приходилось — они находили лагеря смерти, разбомбленные города, миллионы угнанных в плен рабов и рвы, заполненные телами невинных жертв. Доказательства нацизма, построенные на каракулях и монетках, рядом с этим не выглядят реальными — в отличие от развалин.
Целых два разговора в самой большой финской газете HS – Helsingin Sanomat. По одежке видно, что это один разговор, выпущенный двумя частями — на неделе и в выходные. По поводу присоединения Финляндии к НАТО. Очень фундаментальный подход — мы не просто присоединяемся, а хотим узнать, как это выглядит с той стороны, которой присоединение адресовано.
Очевидно, что Финляндия присоединяется к НАТО с чувством облегчения, но не ликования. Мне даже было сперва удивительно, что финская пресса (ну и значит в целом Финляндия) настолько сохранили хладнокровие, чтобы думать в этой ситуации, что было сделано не так всеми, раз до такого дошло.
В целом я считаю, что российские комментаторы в настоящее время утратили право указывать Западу на его ошибки, потому что ни одна из совершенных ни в одной из западных стран ошибок не вела с неизбежностью к тому, что происходит сейчас. Это чисто российское решение, которого прекрасно могло и не быть, и можно было и дальше выяснять отношения всеми доступными без войны и массового убийства мирных граждан способами, в ожидании лучших времен, по мере сил их приуготовляя.
Не без изумления наблюдаю за коллегами, которые, ни на минуту не прервавшись как ни в чем ни бывало рассуждают об ошибках Запада и обидах на Запад, игнорируя события последних трех месяцев, или делая вид, что эти события ничего принципиально не меняют — ну так, очередной эпизод противостояния: там все делали неправильно, и вот нам пришлось. На этом фоне приятно удивляет настойчивое и осознанное желание западных, в данном случае финских собеседников, не смотря ни на что задавать вопросы среди прочего о собственных ошибках. Такая вот разлилась по миру русофобия.
https://www.hs.fi/ulkomaat/art-2000008795223.html и https://www.hs.fi/ulkomaat/art-2000008819172.html
Очевидно, что Финляндия присоединяется к НАТО с чувством облегчения, но не ликования. Мне даже было сперва удивительно, что финская пресса (ну и значит в целом Финляндия) настолько сохранили хладнокровие, чтобы думать в этой ситуации, что было сделано не так всеми, раз до такого дошло.
В целом я считаю, что российские комментаторы в настоящее время утратили право указывать Западу на его ошибки, потому что ни одна из совершенных ни в одной из западных стран ошибок не вела с неизбежностью к тому, что происходит сейчас. Это чисто российское решение, которого прекрасно могло и не быть, и можно было и дальше выяснять отношения всеми доступными без войны и массового убийства мирных граждан способами, в ожидании лучших времен, по мере сил их приуготовляя.
Не без изумления наблюдаю за коллегами, которые, ни на минуту не прервавшись как ни в чем ни бывало рассуждают об ошибках Запада и обидах на Запад, игнорируя события последних трех месяцев, или делая вид, что эти события ничего принципиально не меняют — ну так, очередной эпизод противостояния: там все делали неправильно, и вот нам пришлось. На этом фоне приятно удивляет настойчивое и осознанное желание западных, в данном случае финских собеседников, не смотря ни на что задавать вопросы среди прочего о собственных ошибках. Такая вот разлилась по миру русофобия.
https://www.hs.fi/ulkomaat/art-2000008795223.html и https://www.hs.fi/ulkomaat/art-2000008819172.html
Helsingin Sanomat
Suomea odottaa rangaistus, uskoo venäläistutkija – ”Venäjä yrittää saada suomalaiset tuntemaan uhkaa ja epämukavuutta”
Venäjä yrittää saada Suomen ja suomalaiset tuntemaan uhkaa ja epämukavuutta, arvioi politiikan tutkija ja entinen diplomaatti Aleksandr Baunov.
Один из главных упреков отечественных спикеров американцам состоял в том, что американцы якобы считают, что они всегда правы. Ну так не будьте, как американцы, не считайте себя всегда правыми, зачем подражать плохому.
Я вот считаю, что моя страна сейчас фундаментально неправа, возможно, глубже, чем когда-либо в истории. Может, только в большевистскую революцию хуже. И поэтому я не похож на этого карикатурного американца. В отличие от спикеров, гонящих любую свою и чужую мысль о собственной неправоте. Вот они сейчас «вери америкэн». Никогда еще руководство России не было таким карикатурно американским.
Но кстати, американцы сделали выводы из прошлых ошибок, из того же Вьетнама. Они разумно решили, что раз администрация в принципе может быть неправа, действия руководства не должны стоить стране ее граждан. Что если по поводу каждого действия руководства отбрасывать несогласную с ним часть граждан, кто останется-то.
Поэтому Америка научилась совмещать политические эксперименты администраций со сбережением граждан и их навыков для страны. Можно сказать, что здесь как раз полезно быть как американцы и терпеть несогласных с администрацией граждан ради общего блага. Но похоже, это выполнимо при условии периодической смены администраций. Если же главная задача - сбережение администрации, граждане с их профессиональными навыками ценны только в том случае, когда работают на эту задачу.
И тут возникает непреодолимое противоречие. Отбрасывая ценных граждан с ценными компетенциями ради собственного сохранения администрация повышает плотность, но ухудшает качество собственного материала и уменьшает собственную устойчивость. Плотно сбитые опилки не заменят современных композитов. Именно поэтому российское государство в прошлом столетии осыпалось дважды, а, например, американское ни разу.
Я вот считаю, что моя страна сейчас фундаментально неправа, возможно, глубже, чем когда-либо в истории. Может, только в большевистскую революцию хуже. И поэтому я не похож на этого карикатурного американца. В отличие от спикеров, гонящих любую свою и чужую мысль о собственной неправоте. Вот они сейчас «вери америкэн». Никогда еще руководство России не было таким карикатурно американским.
Но кстати, американцы сделали выводы из прошлых ошибок, из того же Вьетнама. Они разумно решили, что раз администрация в принципе может быть неправа, действия руководства не должны стоить стране ее граждан. Что если по поводу каждого действия руководства отбрасывать несогласную с ним часть граждан, кто останется-то.
Поэтому Америка научилась совмещать политические эксперименты администраций со сбережением граждан и их навыков для страны. Можно сказать, что здесь как раз полезно быть как американцы и терпеть несогласных с администрацией граждан ради общего блага. Но похоже, это выполнимо при условии периодической смены администраций. Если же главная задача - сбережение администрации, граждане с их профессиональными навыками ценны только в том случае, когда работают на эту задачу.
И тут возникает непреодолимое противоречие. Отбрасывая ценных граждан с ценными компетенциями ради собственного сохранения администрация повышает плотность, но ухудшает качество собственного материала и уменьшает собственную устойчивость. Плотно сбитые опилки не заменят современных композитов. Именно поэтому российское государство в прошлом столетии осыпалось дважды, а, например, американское ни разу.
Почему никто не обращает внимания на разницу в импортозамещении после 2014 года и сейчас. Тогда Россия сравнительно успешно заместила то, что запретила себе ввозить сама — главным образом продукты сельского хозяйства. Сейчас России предстоит заместить то, что запретили ей.
По поводу расширения НАТО на севере опять интервью, на сей раз самой большой эстонской газете
- Если послушать большинство российских спикеров, - они мыслят какими-то мифологемами, большими смысловыми пятнами, а не логическими цепочками. Говорят, что «Украину накачивают оружием». Вероятно, они забыли, что произошло в конце февраля. Вам непонятно, почему ее накачивают оружием? «Запад втягивает нейтральные государства в НАТО». А чего это они вдруг втянулись, после десятилетий нейтралитета? Неприятно признаваться, почему это произошло. И дальше идет подмена причины и следствия. Ответы будут пропагандистские. Про нацистов опять будут говорить. Уже пошли плакаты про скандинавских писателей и режиссеров, или показывают коллаборационистское прошлое родителей действующих политиков Эстонии. Вечный 1942-й год в головах, но с ядерным оружием. А вообще Россия хотела опрокинуть «плохой» мировой порядок, ну и опрокинула: при вчерашнем порядке Финляндия и Швеция были нейтральными, а теперь члены чужого военного блока. Кто сломал? Сами и сломали-с.
https://gazeta.postimees.ee/7532749/dlya-rossiyskih-ultranacionalistov-putin-predatel-aleksandr-baunov-pro-rasshirenie-nato
- Если послушать большинство российских спикеров, - они мыслят какими-то мифологемами, большими смысловыми пятнами, а не логическими цепочками. Говорят, что «Украину накачивают оружием». Вероятно, они забыли, что произошло в конце февраля. Вам непонятно, почему ее накачивают оружием? «Запад втягивает нейтральные государства в НАТО». А чего это они вдруг втянулись, после десятилетий нейтралитета? Неприятно признаваться, почему это произошло. И дальше идет подмена причины и следствия. Ответы будут пропагандистские. Про нацистов опять будут говорить. Уже пошли плакаты про скандинавских писателей и режиссеров, или показывают коллаборационистское прошлое родителей действующих политиков Эстонии. Вечный 1942-й год в головах, но с ядерным оружием. А вообще Россия хотела опрокинуть «плохой» мировой порядок, ну и опрокинула: при вчерашнем порядке Финляндия и Швеция были нейтральными, а теперь члены чужого военного блока. Кто сломал? Сами и сломали-с.
https://gazeta.postimees.ee/7532749/dlya-rossiyskih-ultranacionalistov-putin-predatel-aleksandr-baunov-pro-rasshirenie-nato
Одна из больших ошибок, которую делают в России, — переоценка значимости исторически сложного, составного характера Украины, из которого делаются выводы об украинской рыхлости и рассыпчатости и потенциальном сепаратизме украинских составных частей.
Во-первых, это проекция собственной травмы на других. Россия (в лице СССР) рассыпалась за считанные годы, если не месяцы, а эти чем лучше? Эта травма переносится не только на Украину. В России все время говорят о разных сепаратизмах — техасском, баварском, шотландском, каталонском (хвалят-ругают в зависимости от), вспоминают Бельгию и Квебек. Только о тибетском забывают от греха подальше.
«Они чем лучше нас» — это во-первых. А вторая, более типичная ошибка — смешение прошлого и настоящего. Прошлое меняется на настоящее очень быстро, и исторические аналогии перестают работать. Причем аналогии не из давней Византии или Волыни с Полесьем, а непосредственно примыкающие к нашему времени.
Тридцать лет назад Россия (в лице СССР) буквально рассыпалась на части, и процесс, казалось, должен был пойти дальше. Но всего полтора десятилетия спустя, в середине 2000-х ожидать того же самого было бы опрометчиво. Делать выводы по аналогии с началом девяностых о такой же хрупкости современной России тоже не получится.
Ровно то же самое относится к Украине. Рассуждать о ее необыкновенной хрупкости потому что она исторически многосоставная и двух- или многоязычная — это такое же механическое проецирование общедоступной эрудиции на плохо исследованную современность. Бывает многосоставная и не хрупкая, а бывает наоборот. Смотреть надо на то, что сейчас. И понимать, что это «сейчас» не перейдет без изменений в «потом» (так что и нынешняя прочность многосоставной России в этом отношении тоже не отлита в граните), но и никак не является автоматическим продолжением какого-то прошлого, пусть самого недавнего, которое мы так лихо умеем притягивать, когда нужно, на поводке избирательного знания.
Во-первых, это проекция собственной травмы на других. Россия (в лице СССР) рассыпалась за считанные годы, если не месяцы, а эти чем лучше? Эта травма переносится не только на Украину. В России все время говорят о разных сепаратизмах — техасском, баварском, шотландском, каталонском (хвалят-ругают в зависимости от), вспоминают Бельгию и Квебек. Только о тибетском забывают от греха подальше.
«Они чем лучше нас» — это во-первых. А вторая, более типичная ошибка — смешение прошлого и настоящего. Прошлое меняется на настоящее очень быстро, и исторические аналогии перестают работать. Причем аналогии не из давней Византии или Волыни с Полесьем, а непосредственно примыкающие к нашему времени.
Тридцать лет назад Россия (в лице СССР) буквально рассыпалась на части, и процесс, казалось, должен был пойти дальше. Но всего полтора десятилетия спустя, в середине 2000-х ожидать того же самого было бы опрометчиво. Делать выводы по аналогии с началом девяностых о такой же хрупкости современной России тоже не получится.
Ровно то же самое относится к Украине. Рассуждать о ее необыкновенной хрупкости потому что она исторически многосоставная и двух- или многоязычная — это такое же механическое проецирование общедоступной эрудиции на плохо исследованную современность. Бывает многосоставная и не хрупкая, а бывает наоборот. Смотреть надо на то, что сейчас. И понимать, что это «сейчас» не перейдет без изменений в «потом» (так что и нынешняя прочность многосоставной России в этом отношении тоже не отлита в граните), но и никак не является автоматическим продолжением какого-то прошлого, пусть самого недавнего, которое мы так лихо умеем притягивать, когда нужно, на поводке избирательного знания.