Наблюдая за последствиями произошедшего под Угледаром и активизацией публичных призывов к наказаниям военного руководства ВС РФ, мне вспомнилась одна поучительная история, которую я хотел бы поведать читателю.

Начну я с долгого вступления. Задумывались ли вы когда-нибудь, на основе какого опыта строилась армия Российской Федерации? Вряд ли. Большинство ответит на этот вопрос что-то банальное вроде «она ведь ничем не отличается от советской», и ошибётся.

Российская армия строилась с опорой на опыт войн США в Ираке... точнее, с опорой на то, как в РФ этот опыт воспринимался. Всё российское военное строительство являет собой алтарь поклонения «Буре в Пустыне»: закупки тысяч крылатых ракет, подразделения ССО всех видов и мастей, пародирование боевой работы ВВС США, контрактные части, батальонно-тактические группы, частные военные компании, пиксельные камуфляжи... перечислять можно долго. Если немного потрудиться и поднять открытые публикации российского Генштаба начала 2000-ых, то вы будете читать бесконечную оду могуществу американских вооружённых сил.

Сам процесс копирования военных практик США, правда, где-то дал сбой – вместе с крылатыми ракетами почему-то не пришла теория планирования воздушных операций, из семейства Су-27, как его не назови, не выходило F-15, а Гордон Рамзи не возглавлял «Blackwater». Но это всё мелочи, не так ли?

Так вот, опыт Ирака определял всё, и эта медаль имела две стороны – Москва также очень внимательно внимала произошедшему с Саддамом. И нет, дело было отнюдь не в том, что по его душу прибыли сотни тысяч солдат Коалиции – дело было в его внутриполитических решениях.

Саддам Хусейн с точки зрения российской патриотической публики был идеальным лидером – крепкий и жёсткий управленец, эдакий лубочный Иосиф Сталин с ближневосточной спецификой. Он умел быть как харизматичным и щедрым, так и жестким и бескомпромиссным – и его армия в 1991 году узнала это на собственной шкуре.

Иракский генералитет в массовом восприятии подчас ошибочно ассоциируется с глупостью и некомпетентностью – на самом деле в нем отсутствовало и то, и другое. Иракские генералы были профессионалами, пусть и испорченными опытом десятилетней позиционной мясорубки с Ираном (это сильно сказалось на их скорости принятия решений). Проблема их заключалась в другом – Саддам категорически не принимал никаких отступлений, насаждал свои взгляды на стратегическое планирование действий армии, а в качестве вишенки на торте (атомной?) запретил использовать авиацию, чем парализовал работу всей системы ПВО страны.

Так иракское командование лишилось возможности реализовать единственно правильное решение в их ситуации – сохранить армию, избежав ее полного разгрома (армейское руководство Ирака изначально понимало, что шанса на победу у них нет, поэтому и пыталось сохранить жизни солдат и технику).

В 1991 году Саддам Хусейн казнил 14 генералов и 126 высших офицеров. 620 были арестованы, свыше 1500 – понижены в звании. Чистки не прекращались до 2003 года, пока не грянула новая война...

...И когда грянула новая война, иракские генералы, прекрасно осознавая свои шансы на выживание, начали массово бросать войска и сдаваться в плен США. Кто-то делал это за деньги, кто-то же просто спасал свою жизнь – факт состоял в том, что практически все высшее командование Ирака решило, что методы дисциплинарного воздействия Саддама им самую малость не по душе и в плену будет однозначно лучше.

Дальнейшая история Ирака и лично Саддама Хусейна, думаю, не нуждается в пояснениях.

И люди в высоких кабинетах Москвы прекрасно усвоили этот урок – лучше, пожалуй, чем те, что они пытались воплотить в своем военном строительстве.

Разбитые батальоны можно собрать заново. От поражений можно оправиться. Новые танки можно купить – можно купить даже новых людей. Все это малозначимые факторы для устойчивости вертикали власти.

По-настоящему опасно для вертикали лишь одно – проявление нелояльности среди элементов, которые составляют еë конструкцию.

@atomiccherry 💯

Ирано-иракская война, длившаяся без малого почти 10 лет, произвела крайне тяжелое впечатление на всех, кто пристально наблюдал за её ходом.

Бойня в лучших традициях Первой Мировой, которой не удалось избежать, несмотря на то, что противоборствующие стороны имели одни из самых высокотехнологичных на тот момент арсеналов не только в региональном, но и, пожалуй, в мировом масштабе. Иран был вооружён современным американским оружием («наследством» шаха Резы Пехлеви), а армия Ирака представляла собой плод коллективных усилий целого ряда стран – от СССР и ГДР до Франции и США.

Ирано-иракскую войну постарались как можно скорее забыть – аналитики в массе своей отвергали ее уроки, хотя нет-нет находились и те, кто справедливо предрекал – новый крупномасштабный конфликт в XXI веке будет похож именно на многолетнюю кровавую борьбу Багдада и Тегерана, а не на «Бурю в пустыне».

Пристальнее всего опыт этой позабытой войны, конечно же, изучался в Иране. Иранцы вступили в боевые действия не в лучших условиях – почти на протяжении двух лет часть территории их страны находилась под оккупацией, международная изоляция подрывала и без того скудный потенциал военной промышленности, а нехватку нового оружия (после разрыва отношений с США) приходилось не самым успешным образом компенсировать живой силой.

Практически сразу по окончанию конфликта Корпус стражей Исламской революции стал активно работать над развитием дистанционно пилотируемых летательных аппаратов.
На это их сподвиг в первую очередь опыт «войны городов», в ходе которой Иран и Ирак отчаянно пытались уничтожать экономическую инфраструктуру противника с использованием дорогостоящих пилотируемых самолётов и баллистических ракет – но закономерно столкнулись с главной проблемой «доктрины Дуэ». Стратегические бомбардировки не могут быть точечными – чтобы сломить волю противника к сопротивлению они должны нести массированный характер.

Так на свет появился концепт «Шахеда» – дешевого и простого оружия, созданного, дабы дополнять более дорогостоящие «традиционные» системы вооружений.

Всем, кто осенью 2022 года внимательно наблюдал за ударами иранских самолетов-снарядов по городам Украины, становилось ясно, что вскоре они перестанут быть односторонними. Если в воспроизведении классических оперативно-тактических вооружений Украина имела большие проблемы производственного и научного характера, то с БПЛА таковые отсутствовали – после событий 2014 года украинские конструкторские коллективы уверенно демонстрировали превосходство над российскими наработками в данной области, и задача по воспроизведению ими концепции самолета-снаряда определенно была лишь вопросом времени – вопросом времени же было и начало новой «войны городов».

Позиционный тупик не оставляет иного выбора для противоборствующих сторон. Украинский арсенал оперативно-тактических вооружений будет лишь расширяться и далее, и к некому решительному перелому в боевых действиях этот факт, пожалуй, уже не приведет – но даст украинскому командованию возможность действовать зеркально своим российским коллегам.

Данный военный процесс не будет носить некого апокалиптического формата – как вчера выразился кто-то из российских чиновников, он лишь станет частью «новой реальности».

Какой из этого можно сделать вывод?
Пожалуй, всем нам стоило бы пристальнее обратить внимание на позабытый Ирано-иракский конфликт – ведь мы уже находимся в рамках его парадигм, и вырваться из них почти невозможно.

Осталось лишь понять, кому в конечном итоге достанется роль «условного Ирана», а кому – разоренного серией войн «Ирака».

И это куда более сложный вопрос, чем вам кажется.

@atomiccherry 💯

Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 1)

По прошествии вот уже более полугода боевых действий мы можем наблюдать окончательно устоявшийся позиционный тупик. Одновременно с тем минуло вот уже почти полтора года боевых действий – это дает возможность подвести определённые промежуточные итоги относительно западной военно-технической помощи, оказанной Украине – ведь именно она сыграла немалую роль в формировании текущего характера конфликта.

Мысль о том, что европейско-американская военная помощь была эффективной, стала практически догмой – однако теперь, анализируя и разбирая её особенности, можно понять, что это не так. Несмотря на громкие политические заявления и многочисленные обещания со стороны западных политиков, в целом ее можно охарактеризовать следующими эпитетами: «некомпетентная» и «малорезультативная».

Итак, начнем с ключевого факта, который в теории должен был полностью определить характер оказываемой Украине военно-технической поддержки.

Украинская армия, несмотря на заявляемую Киевом модернизацию «под стандарты НАТО» была и остается по сути своей производной от Вооружённых сил СССР. Выражено это прежде всего в используемых Украиной доктринах (которые полностью соответствуют советским доктринам разных периодов), вооружениях, организационных методах и, что важно, в человеческом ресурсе. Прямо говоря, вся украинская военная стратегия строилась именно на советских подходах и поэтапно реализовывалась с 2014 в форме реанимирования советской мобилизационной системы с ее кадрированными частями и активным задействованием мобилизационного ресурса.

С военной точки зрения украинское руководство сделало крайне грамотный расчет. Не имея возможности вести на равных военно-техническое соперничество с Москвой, оно сделало ставку на мобилизацию человеческого ресурса страны, компенсировав людьми нехватку техники и вооружений – этот шаг полностью оправдал себя, позволив сохранить украинскую государственность в ходе событий 2022 года. Проблема состояла в другом – Киев не был готов к развертыванию по-настоящему большой (более полумиллиона человек) армии, и, что особенно важно, к ее обеспечению в ходе боевых действий.

Данный вопрос, естественно, также прорабатывался заранее еще до момента «горячей фазы» конфликта – Великобритания и Нидерланды активно работали над подготовкой военно-промышленных комплексов стран бывшего Соцлагеря, но недооценили масштабы стоящей перед ними задачи, неверно спрогнозировали ход и характер боевых действий – и недооценили фактор внутренних политико-бюрократических распрей, которые стали раздирать изнутри Североатлантический Альянс после 24 февраля 2022 года.

@atomiccherry 💯

Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 2)

Как было сказано выше, украинская армия является производной советской армии – и это во многом определило становление сильных сторон ВСУ.

Проблема заключается в том, что армия так или иначе представляет собой очень сложнореформируемую среду – любые вооруженные силы по умолчанию чрезвычайно плохо воспринимают новшества, изменения, плохо понимают необходимость перемен. Банальный факт, но чрезвычайно часто упускаемый из внимания даже в профессиональной среде – и упущенный специалистами тех стран НАТО, что были задействованы для организации военно-технической помощи в интересах Киева.

И вновь банальный факт – техника, вооружения и вообще любое оборудование создаются в рамках длительной теоретической деятельности, из которых постепенно формируются доктрины, в рамках доктрин формируются концепции, в рамках концепций – конкретные технико-тактические требования, и лишь в конце этого продолжительного звена напряженной интеллектуальной деятельности рождается воплощенная в металле машина. Вполне естественно, что каждая военная школа и даже отдельно взятая армия имеет собственное видение боевых действий и соответствующие ему требования – и они крайне редко пересекаются даже в столь близких в военном отношении организациях, как Североатлантический Альянс.

Что будет, если пытаться точечно включать вооружения из абсолютно иной военной школы в боевые порядки армии, построенной на основе принципов конкурирующей системы? В лучшем случае использование данных вооружений окажется малоэффективным. Что будет, если пытаться внедрять при этом чуждые тактические шаблоны и доктринальные установки? Вы просто подорвете функционирование структуры, которой формально пытаетесь оказать поддержку.

Нарушите единоначалие.

К моменту начала летней кампании 2022 года ВСУ представляли собой достаточно слаженную, отмобилизованную, грамотно организованную армию советского образца, которая нуждалась не в реорганизации штатов и смене принципов ведения боевых действий, а в количественном насыщении техникой, вооружениями и боеприпасами в соответствии с собственными доктринами и требованиями.

Теоретически, при компетентной и грамотной организации процесс военно-технического обеспечения Украины должен был иметь формат организации централизованного выкупа всех доступных на мировом рынке вооружений советского периода, а также размещения крупных и долгосрочных военных заказов в Восточной Европе и Пакистане.

Подобный подход не мог бы, естественно, кардинальным образом изменить военные возможности ВСУ, но очень быстро позволил бы разрешить ряд ключевых проблем, связанных с дефицитом огневых средств, слабой механизацией (которая до сих пор преимущественно представлена гражданским транспортом), нехваткой тяжёлой бронетехники.

Что особенно важно, вооружения советского образца наиболее актуальны в украинских реалиях из-за специфики мобилизационного ресурса страны, который представлен значительным количеством людей, проходивших воинскую службу еще в Советском Союзе – и не испытывающих проблем с освоением и эксплуатацией оружия того периода. На практике это позволило бы ВСУ вобрать практически неограниченное количество танков, артиллерии, бронемашин без дополнительных сложностей в области подготовки военного персонала, адаптации техники под украинские доктрины, перестройки логистической системы – и, соответственно, кратно повысить боеспособность подразделений, придав им недостающую огневую мощь и мобильность.

@atomiccherry 💯

Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 3)

Сейчас, по прошествии почти 1,5 лет боевых действий, можно с уверенностью говорить о том, что у Североатлантического Альянса никогда не существовало какой-либо теоретической базы, на основе которой страны НАТО могли бы поддержать союзные страны в случае долгосрочного и высокоинтенсивного конфликта. Напротив, все наблюдаемые за прошедшие месяцы действия, очевидно, являются импровизацией – импровизацией неумелой, некомпетентной, нарушающей логику военного строительства.

Стратегия военно-технической поддержки Украины строилась прежде всего на вымышленных предположениях о том, что Российская Федерация:

1) Не имеет возможности вести боевые действия в течение продолжительного времени;
2) Не имеет резерва для развертывания дополнительных мощностей военной промышленности;
3) Обладает высокой степенью чувствительности к людским, материальным, экономическим и пр. потерям.

На основе данных тезисов еще весной 2022 года был сформирован концепт локального обеспечения Украины, предусматривающий, по сути, формирование «армии внутри армии» – подготовку соединения ударных бригад, могущих реализовать ряд наступательных операций, прорвать сформировавшийся в ходе летней кампании фронт и принудить Москву к выходу из боевых действий. Данный план был частично реализован в начале осени, когда ВСУ провели успешные наступления в районе Харькова, Изюма и Херсона – но оказались не готовы держать высокий темп продвижения вследствие истощения ударных частей, нехватки материально-технических средств и невозможности ввести в прорыв линейные бригады, не обладающие ни необходимой степенью механизации, ни подготовкой, ни достаточным количеством огневых средств.

Если же отойти от вопросов стратегического планирования и хотя бы поверхностно ознакомиться с логистикой военно-технического обеспечения ВСУ, то мы можем наблюдать столь же выдающийся непрофессионализм со стороны стран НАТО. Украинская армия по сути представляет собой структуру, функционирующую на грани возможностей – она вобрала в себя с минимальной подготовкой сотни тысяч мобилизованных, имея крайне скромные организационные ресурсы (Украина готовилась к развертыванию вооруженных сил численностью не выше 320-350 тыс. военнослужащих, тогда как в реальности их численность превысила 500 тыс. солдат при отсутствии теоретической базы, инструкторского, сержантского, офицерского корпусов и огромного количества иных инструментов и ресурсов).

Что в подобных критических условиях сделали страны Альянса? Они начали поставлять Украине максимально неунифицированное военное оборудование не только разных военных школ, но и разных эпох, тем самым перегружая и без того функционирующую на грани украинскую военную логистику и административно-организационную систему. При этом говорить о кратном увеличении военных возможностей ВСУ вследствие поставок не приходится – техника и вооружения предоставлялись небольшими, дозированными объемами, «размываясь» по линии фронта, массово выбывая из строя по причине негодности служб тылового обеспечения, недостаточной квалификации военного персонала и пр.

Военное строительство представляет собой цепь чрезвычайно сложных процессов, которые поэтапно накладываются друг на друга, формируя функционирующую военную машину. Логика этих процессов диктует наличие определенных систем подготовки личного состава, наличия определенных вооружений, доктринальных установок, тактических шаблонов. Что происходит, когда в данную систему включаются совершенно инородные ей элементы, например, в лице оружейных систем иных военных школ? В лучшем случае они не могут функционировать полноценным образом, в худшем – нарушают функционирование самой системы.

Организованная специалистами НАТО система ВТП не помогла как-либо усилить или трансформировать ВСУ – она, напротив, нарушила логику, в рамках которой строилась украинская армия, сильные «советские» стороны которой оказались подорваны и не были существенным образом компенсированы теми технологиями и тактиками, что предоставил Альянс.

@atomiccherry 💯

Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 4)

В качестве самостоятельного раздела в анализе ошибок и некомпетентных решений со стороны планировщиков Североатлантического Альянса можно выделить организацию поставок оперативно-тактических вооружений.

В сущности, на протяжении длительного времени поставки таковых были представлены исключительно тактическими ракетными комплексами HIMARS. Изначально считалось, что данные системы залпового огня кардинальным образом изменили ход боевых действий, позволив нивелировать российское численное превосходство в артиллерии и боеприпасах, а также нарушить российскую прифронтовую военную логистику.

В августе 2022 года подобный взгляд на работу систем HIMARS был более чем справедлив, однако по прошествии без малого года боевых действий обстановка полностью изменилась.

В чем состояла суть идеи предоставления Украине HIMARS? Речь шла о сочетании действий ударных бригад легкой пехоты вкупе с высокоточными ударами по ключевым объектам, обспечивающим функционирование частей ВС РФ. Если говорить проще, массированные и точные ракетные удары «разжижают» прифронтовую военную инфраструктуру, уничтожая узлы связи, системы разведки, радиолокации и радиоэлектронной борьбы, командные пункты, узлы снабжения, дезорганизуя и подрывая боеспособность российских подразделений. Одновременно с тем, используя возникший хаос, безостановочно действуют ротно-тактические группы высокомобильной легкой пехоты, использующей превосходство в маневре и разведывательной информации.

В теории все смотрелось логично, однако на практике, как было сказано ранее, у ВСУ не хватило сил для того, чтобы воспользоваться «шоковым состоянием» ВС РФ, возникшим в августе-сентябре 2022 года (которое было вызвано истощением кадровых частей, нехваткой личного состава, подрывом логистики переднего края и пр.).

Что особенно важно, ракетные системы HIMARS послужили для российских войск не столько угрозой, сколько удобным средством для адаптации к условиям ведения боевых действий с активным воздействием высокоточного оружия – ракеты GMRLS обладают относительно небольшой дальностью (85 км), что позволило российской военной логистике перестроить систему снабжения, не впав в коллапс или же структурный кризис.

Примечание: в данном случае мы имеем дело с ошибочной, хотя и чрезвычайно логичной теорией Джулио Дуэ – факт состоит в том, что точечное огневое воздействие на системы (будь то система снабжения или же городская инфраструктура) не работает. Оно не может привести к крушению системы – подорвать ее функционирование возможно, лишь оказывая систематическое и возрастающее огневое воздействие. Применительно к рассматриваемой нами ситуации огневого воздействия на военную логистику, это означает необходимость отсутствия какого-либо рубежа в поражении объектов логистической инфраструктуры – поражение по ним должно было наноситься на глубину в 100, 250 и 500 км. Система должна уничтожаться единовременно и массированно – в противном случае она адаптируется и перестраивается.

Великобритания предприняла попытку исправить допущенные Альянсом ошибки, более месяца назад организовав поставки крылатых ракет Shadow Storm, которые в данный момент используются ВВСУ. Это, впрочем, был запоздалый и малоэффективный шаг – система снабжения уже российской армии претерпела ряд структурных изменений, стала более децентрализованной и рассредоточенной, в результате чего ракетные удары не демонстрируют той эффективности, какая ожидалась от них по аналогии с первыми неделями применения HIMARS.

Подытоживая, можно отметить, что западные попытки военных импровизаций, порожденных слабым пониманием реальной военной обстановки и завышением характеристик и возможностей собственных вооружений, привели к результатам, ровно противоположным тем, на которые делали ставку планировщики Альянса. Идея проведения быстрой наступательной кампании вылилась в позиционный тупик, на разрешение которого уйдёт огромное количество военных ресурсов, денег, времени – и людских жизней.

@atomiccherry 💯

Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика (часть 5)

Причины описанного выше «кризиса поддержки» не лежат в области некой конспирологии или иных тайных подоплек – их, в сущности, можно свести к двум пунктам: к общей стратегической неготовности Альянса к долгосрочным военным вызовам и царящей внутри НАТО бюрократии вкупе с внутриполитическими дрязгами.

В период Холодной войны западные страны не только активно готовились к прямым вызовам в лице вторжения СССР в Европу, но и к вызовам косвенным, связанным с боевыми действиями на территории третьих государств. Это было важным элементом в стратегии сдерживания Москвы – бесконечная череда конфликтов на территории Азии, Африки, Ближнего Востока и даже Латинской Америки оттягивали на себя массу советских военно-экономических ресурсов. На практике для реализации таких мер требовались солидные активы военного характера, и НАТО активно занималось данным направлением, не только накапливая устаревшие, но и разрабатывая специализированные экспортные вооружения (здесь уместно вспомнить, наверное, самый знаменитый образчик таковых – американский легкий истребитель F-5, созданный специально для оснащения небогатых союзных Вашингтону стран).

Но Холодная война минула, и западные государственные стратегии практически перестали рассматривать саму возможность ведения высокоинтенсивных и долгосрочных боевых действий. Зловредную роль в данном случае сыграл опыт «Бури в пустыне», которая долгое время доминировала во взглядах на потенциальную войну XXI века, попустительствуя игнорированию опыта более актуальных для большей части стран мира войн в лице Ирано-Иракской войны и Югославского конфликта. В результате к 2022 году государства Альянса подошли, не имея не только материально-технической, но и административно-теоретической базы для обеспечения потребностей украинской армии (и не только, впрочем, её – для, скажем, Тайваня происходящее ничуть не менее актуально).

Специалисты Альянса оказались не в состоянии верно оценить происходящее и выработать модель снабжения ВСУ, выходящую за рамки существующего «реактивного» ответа на возникающие проблемы уже по факту их появления.

Хорошим примером тому служит текущее положение ПВО Украины – еще до начала боевых действий было известно, что к 2025 году большая часть украинских ЗРК окончательно выработает свой ресурс.
Естественно, что конфликт ускорил процессы деградации систем ПВО, которые вот уже больше года функционируют на пределе возможностей, испытывая дефицит запчастей, а в настоящий момент – и боекомплекта. Но НАТО полностью игнорировало данный вопрос, не обеспечивая как размещения заказов на новые системы ПВО, так и не организовав процесс массовой подготовки операторов для их эксплуатации, пока проблема не обозначила себя самостоятельно – в результате решается она «подручными средствами», создавая в ВВСУ очередной логистический хаос из систем, произведённых в различных странах под доктрины и задачи, в корне отличные от тех, какими умеют оперировать украинцы.

Здесь же проявила себя военная бюрократия Альянса (который, в целом, в последние 15 лет был в большей степени не военно-политическим, и именно бюрократическим образованием), подпитываемая внутренней конкуренцией между входящими в него странами. Изначальная попытка Великобритании организовать централизованную систему снабжения ВСУ с опорой на оборонно-промышленный комплекс Восточной Европы по факту провалилась, будучи саботированной США, Германией и Францией. Вопросы обеспечения быстро трансформировались в вопросы демонстрации красивых политических жестов – несмотря на бесчисленные встречи в Рамштайне, НАТО оказалось не в состоянии выработать модель стабильных ежемесячных поставок, предпочитая централизованным и оргрешениям «мозаичную» схему отдельных пакетов помощи из разнообразных, никак или же минимально унифицированных между собой образчиков вооружений.

@atomiccherry 💯

Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика: послесловие

– Часть 1
– Часть 2
– Часть 3
– Часть 4
– Часть 5

Сейчас, по прошествии почти полутора лет боевых действий, можно начинать подводить первые промежуточные итоги многих процессов, составляющих российско-украинский конфликт.
Полтора года – достаточный срок, более чем подходящий для оценок эффективности как принимающих участие в боевых действиях армий, так политических, экономических и многих иных решений.

В текущий момент Североатлантический Альянс как военная организация демонстрирует крайне слабые компетенции в областях разведки, анализа, планирования, военной экономики – имея более чем десятилетие на подготовку к очевидным вызовам военного характера со стороны Москвы, НАТО не нашло ресурсов и возможностей ни для теоретической проработки потенциального конфликта, ни для реформирования бюрократического аппарата, ни для подготовки военной промышленности.

Учитывая текущую военную обстановку, можно предполагать, что боевые действия не завершатся в 2023 году, ни в последующем за ним – и, вполне вероятно, не завершатся в ближайшие годы (закончиться раньше они могут только по причине внутренних кризисов в странах-участницах конфликта). Соответственно, не будут стоять на месте и организационные решения Альянса в вопросах организации военно-технической поддержки Украины – впоследствии они могут принять совершенно иной характер и формат и, соответственно, внести более существенный вклад в ход боевых действий.

Пока что, впрочем, мы можем наблюдать в решениях специалистов Альянса полное расхождение с основополагающими принципами как военной науки, так и военного строительства – для подтверждения данного тезиса достаточно отметить факт того, что НАТО стремится внедрить в украинскую армию вооружения без де-факто подготовки военного персонала (за три недели можно научить человека водить бронемашину – но на то, чтобы он мог вести при помощи этой бронемашины бой в составе подразделения не хватит и трех месяцев).

Это, впрочем, не заключительное слово в нашей долгой беседе об организации военно-технической помощи со стороны НАТО – мы будем возвращаться к данной теме и далее, поднимая новые вопросы, пересматривать выдвинутые ранее тезисы и предположения, дополняя материалы и пытаясь осмыслить бесчисленные уроки российско-украинского конфликта.

@atomiccherry 💯

Думаю, необходимо дать ряд комментариев относительно опубликованной выше серии текстов – для меня, как автора, не является секретом факт того, что многие материалы, которые публикуются на данном канале, подчас трактуются двояко или же неверно.

«Провал военно-технической поддержки НАТО в Украине как одна из причин позиционного тупика» – не реквием Североатлантическому Альянсу, не повод для злорадства или оптимизма. Это констатация факта об очевидных сбоях в функционировании сложной военно-политической системы в сложных военно-политических реалиях.

Российско-украинский конфликт является многоуровневым и запутанным процессом вне зависимости от того, какую бы его область мы не взяли под рассмотрение. Происходящие сейчас события сложны – и я стараюсь фиксировать и осмыслять их, насколько это возможно.

Вы можете быть не согласны – а я могу ошибаться. Это не имеет принципиального значения в данный момент времени – в конечном итоге, «по-настоящему» оценивать результат тех или иных действий, предпринятых вчера или предпринимаемых сегодня, мы сможем лишь по завершению горячей фазы конфликта, когда ее итоги станут очевидны – и даже в этом случае оценка будет продолжать нести дискуссионный характер.

Сейчас, повторюсь, мы подводим промежуточные итоги – и пытаемся понять первопричины происходящего.

Почему Североатлантический Альянс оказался столь неорганизован и малоэффективен в реалиях российско-украинского конфликта? Для этого всегда было немало причин, но корень их лежит в самом формате современного западного стратегического мышления, начало которого лежит в глубинах Холодной войны. Именно данной теме посвящен материал, продолжающий цикл «Провал военно-технической поддержки НАТО» – «Деградация Североатлантического Альянса как один из промежуточных итогов российско-украинского конфликта», опубликованный в нашем блоге на Boosty.

Статья тезисно рассказывает о формировании западных взглядов на военно-политическое соперничество после окончания Второй Мировой, затрагивает причины, по которым они перестали функционировать после 1991 года, и освещает некоторые особенности текущего баланса сил и взаимоотношений внутри блока НАТО.

Как было сказано выше, освещение темы военно-технического обеспечения Украины будет продолжено и далее, в том числе с некоторыми историческими экскурсами и аналогиями с уже проходившими военными конфликтами подобного формата.

@atomiccherry 💯

Ситуация, уважаемый Игорь, несколько интереснее.

Ключевое различие советских и западных образчиков тяжелой бронетехники необходимо искать в задачах, под которые они создавались – а для этого, соответственно, необходимо обратиться к истории.

К Холодной войне.

Рассуждая о технике, значительное количество авторов любят вдаваться в технические аспекты и особенности машин – но куда важнее концепции и доктрины сама система, в рамках которой и для которой создавались те или иные вооружения.

Советское вторжение в Европу на протяжении долгих десятилетий считалось неотвратимым событием, которого невозможно было избежать. В данный момент историю Холодной войны в русскоязычном пространстве освещают преимущественно малокомпетентные и, будем честны, откровенно глупые люди, все тезисы которых сводятся к рассуждениям уровня «тупые совки хотели утопить НАТО в железе и мясе, но у них бы ничего не вышло». Реальность, естественно, была намного многограннее и сложнее – советская военная машина, представляющая собой доведенную до граничащего с безумием совершенства армию индустриальной эпохи, оценивалась как крайне опасная угроза, способная вести войну по фронту от Фареро-Исландского рубежа до Средиземного моря.

Еще в 60-ых США пришли к выводу о том, что вести с СССР военно-техническую гонку, направленную на прямое вооруженное противостояние, бессмысленно. Невозможно победить страну-военный завод, не став еще бóльшим военным заводом – словом, симметричное противостояние не имело никаких перспектив.

Чтобы остановить СССР, требовалось нечто большее – и это преимущество было найдено в самой модели советского стратегического планирования.

«Продолжительность стратегической операции определяется временем, необходимым сухопутным войскам для захвата жизненно важной для врага территории. На Западном театре военных действий стратегическая глубина в случае начала боевых действий составит от 1200 до 1800 км, а средняя скорость продвижения войск – до 50 километров в день. Предположительная продолжительность боевых действий составит от 25 до 35 дней...»

– генерал армии Иван Егорович Шавров, начальник Военной академии Генерального штаба.

Слабое место советских планов вторжения в Европу лежало именно в сжатых сроках завершения кампании – Советский Союз имел 3-4 недели на полный разгром сил Альянса на континенте. По истечению этого срока в Европу начинали прибывать первые конвои с танковыми дивизиями Армии США. Далее любое промедление грозило переходом войны в позиционный тупик с неопределённым исходом – или же массированным применением ядерного оружия.

Советское руководство – как военное, так и политическое, – справедливо опасалось подобных сценариев. Это был фактор стратегического характера – оставалось лишь грамотно им воспользоваться. Требовалось реформировать и оснастить силы НАТО так, чтобы затормозить, замедлить советское вторжение на ранних этапах, заставить его затянуться и выйти за установленные временные рамки – дальше же дело было за дипломатией.

Но как замедлить армады, насчитывающие десятки тысяч танков только в первом эшелоне вторжения? Лишь имея сопоставимое количество техники – или же перейдя на принципиально иной уровень качества вооружений и, соответственно, подготовки личного состава.

Мощный научно-технический рывок 70-ых помог создать новое поколение военной техники, чьи возможности были преобразованы цифровой микроэлектроникой. Вслед за техникой трансформацию пережили и вооруженные силы США, набор в которые стал обеспечиваться исключительно за счет добровольцев с длительными сроками обучения и службы, что позволяло работать с новейшими сложными вооружениями и осваивать тонкости их применения на поле боя в течение нескольких лет.

Является ли «Абрамс» лучшим в мире танком? Пожалуй, это некорректный вопрос и на него можно дать лишь некорректный ответ. Он лучший в рамках системы и концепции, для которой и создавался – но эта система и концепции не имеют никакого отношения ни к Украине, ни к текущему характеру российско-украинского конфликта.

@atomiccherry 💯

Итак, свершилось.

Уже несколько лет как я ожидал некой интересной операции на израильском направлении в исполнении проиранских сил, и это произошло – с весьма впечатляющими результатами.

Впрочем, обо всем по порядку.

Уже сейчас вы можете наблюдать множество «далекоидущих» выводов о том, что по итогам произошедшего в Израиле мы увидим новую главу современной войны и прочее, прочее – эти глубокие умозаключения делаются на основе нескольких видео с применением гражданских БПЛА, мотоциклетных рейдов палестинцев и прочего, прочего. Подобные умозаключения, мягко скажем, едва ли можно назвать хотя бы корректными – они упускают из виду полную картину происходящего, если не сказать, что вовсе ее игнорируют.

Начать стоит с того, что палестинские подразделения – это не кучка смешных парней с улицы, которые бегают с китайскими АК, одерживая верх над регулярной армией за счет коптеров с AliExpress и религиозной накачки. За людьми на кадрах стоит огромный массив работы квалифицированных и хитроумных военных специалистов из Ирана, которые потратили не один год на сбор и анализ разведданных, разработку планов, подготовку военных активов и множества других аспектов, которые сделали происходящее реальностью. Вы видите лишь ту часть картины, которую вам позволено видеть – и глубоко заблуждаетесь относительно реального положения дел.

Вы смотрите на ополчение, но не видите групп иранских коммандос, которые действуют под прикрытием, благодаря чему стало возможным пленение генерала израильских спецвойск. Вы смотрите на сбросы дронов, но не видите запуск тысяч ракет, рассеявших внимание командования ЦАХАЛ. Вы видите парапланы, но не замечаете иранской аэро- и радиотехнической разведки, которая помогает направить палестинские отряды в наиболее уязвимые направления обороны израильских силовиков.

Не стоит заблуждаться, думая, будто бы современные технологии способны кардинально менять возможности иррегулярных сил. Это становится реальным только в случае кардинального изменения их организационных подходов и стратегии – именно это мы и наблюдаем на примере того, что происходит сегодня.

Восхищения здесь достойны не беспилотники с гранатами, а иранские планировщики – они организовали силами повстанческой организации великолепный рейд по территории одной из самых милитаризованных стран мира, грамотно используя внезапность, скорость и панику в качестве прикрытия своих действий. Палестинские отряды на протяжении многих часов находятся в плотном контакте с израильскими силовиками, не давая ЦАХАЛ реализовать свое полное превосходство в огневой мощи, а захват многочисленных заложников парализует ВВС Израиля, которые не могут в полную силу наносить удары по Газе.

Смысл этого рейда чрезвычайно прост – и он заключется отнюдь не в «терроризме», как заявляют защитники благородных господ из Тель-Авива, развлекающих себя швырянием ручных гранат и авиабомб в жилой застройке на протяжении десятилетий (а еще гордо рассказывающих об операциях на территории других стран, в том числе с жертвами среди гражданских – но это, конечно, другое). Это лишь отличный способ получения огромного массива разведданных об израильских протоколах реагирования, скорости проведения мобилизации, реальной готовности армии и разведывательных структур. И, конечно, не стоит думать, что продемонстрированный публике генерал Нимрод Алони был единственным ценным пленником за сегодня – Ашкелон и Сдерот немаленькие города, и в них проживает много личностей, интересных иранской разведке (и не только, пожалуй, иранской).

Не стоит заблуждаться – у палестинцев нет шансов на победу. Но урок этого дня заключается в том, что при качественной организации, планировании и аналитике даже ХАМАС может стать грозным оружием и нанести мощный удар по технологически и количественно превосходящему противнику.

@atomiccherry 💯

Итак, сегодня мы можем подводить некоторые итоги первых суток рейда по территории Израиля.

Нас интересуют две группы событий, ради которых, собственно, и был организован прорыв израильской границы:

1) Многочисленные ликвидации старшего командного состава и специалистов из состава Армии обороны Израиля;
2) Захват или проникновения на территорию израильских командных пунктов.

На текущий момент времени в СМИ циркулируют данные о гибели 2 генералов (также ХАМАС заявляет о пленении 4-х), 5 полковников, подполковника и майора АОИ. Примечательно, во-первых, то, что погибшие имеют отношение к израильским силам специальных операций и армейской разведке, во-вторых, то, что часть из них была ликвидирована вместе с семьями – это свидетельствует о возможном предварительном внедрении иранских команд зачистки, которые «отработали» по командному составу еще утром 7 октября, парализовав тем самым координацию обороны на юге Израиля (и этим, вероятно, объясняется значительная дезорганизованность в действиях израильской полиции и армии).

Также мы имеем поступившие непосредственно от ЦАХАЛ данные о захвате штаба дивизии Газы (фактически, на наш манер – штаба оперативного направления, если проводить грубые аналогии) и центра военно-морских сил, которые удерживались «боевиками» на протяжении многих часов. Кроме того, был захвачен и ряд менее крупных, но важных объектов по типу передовых постов разведки.

Как понимает, надеюсь, читатель, захват столь важных объектов в кратчайшие сроки просто невозможен силами иррегулярных формирований, какие вы могли наблюдать на большинстве вчерашних видеоматериалов, предоставленных ХАМАС. Аналогичным образом не по некой несчастливой случайности каждые несколько часов появляется новое имя ликвидированного старшего офицера ЦАХАЛ, количество которых уже таинственным образом превысило число погибших израильских сержантов и лейтенантов (и, что очевидно, происходит это в качестве ответа на убийства иранских офицеров из различных структур, организованных в течение последнего года израильской разведкой).

Если отстраниться от морально-этических аспектов происходящего и смотреть на события прошедшего дня с точки зрения профессионального противостояния иранских и израильских силовых структур, то Иран продемонстрировал высочайший уровень компетенции. Даже нелицеприятные для большинства из вас кадры с захватами заложников в действительности представляют собой здравый военный цинизм – большое количество пленных на территории Газы серьезно сковывают командование АОИ в действиях. Фактически иранцы провоцируют ЦАХАЛ на масштабную сухопутную операцию в Секторе Газа без проведения надлежащей авиационной и артиллерийской поддержки (примечательно и то, что часть заложников – туристы из западных стран, для захвата которых ХАМАС и задействовал часть своих сил парапланеристов; словом, это была заранее подготовленная акция, повышающая общую ценность фонда заложников).

Почему это вообще важно? В условиях плотной городской застройки израильская огневая мощь будет в значительной степени нивелирована, а действовать ЦАХАЛ придется на территории противника с подготовленной для того инфраструктурой (подземными коммуникациями, складами, казармами, наблюдательными пунктами). Израиль уже имел неприятный опыт «не победы» в подобных условиях в ходе вторжения в Ливан в 2006 году, и не менее интересно будет наблюдать за происходящим сейчас.

P.S.: кстати, почему @yigal_levin такой грустный последние два дня? Где его фирменные огненные шутки про «полковникопад»? Столько офицеров АОИ «упали» ведь, разве это не смешно?

@atomiccherry 💯

Относительно сложившейся в Израиле ситуации в данный момент ведется большое количество споров, оправдывающих или же принижающих степень готовности и функциональности израильских силовых структур.

Давайте будем будем объективны: армия – это человек. Армия – квинтэссенция сложнейшей интеллектуальной и организационной деятельности человека.

Человек не может всегда и на протяжении всей жизни находиться в полном напряжении, ожидая противника – аналогичные процессы происходят и с армиями.

Глядя на ЦАХАЛ, вы видели некую готовность и то самое постоянное напряжение, ожидая, что это и есть реальность – но это была лишь очень искусная, хорошо подготовленная пропаганда. Израиль великолепно преуспел в формировании картины гипермилитаризированного государства с гражданином-солдатом, и созданный им медийный образ прекрасно работал на протяжении нескольких десятилетий.

Центральный урок происходящего состоит не в неком «крушении символов и авторитетов» – отнюдь. Он демонстрирует нам, что сложные системы, какой является армия, готовится к действиям в строго определенный период и под строго определенные задачи – только так и только тогда вооруженные силы могут эффективно выполнять боевую работу. Никакая массовая военная служба и военная пропаганда не в состоянии обеспечить сами по себе некий гарантированный уровень постоянной готовности к боевым действиям – это миф, заблуждение. Попытки же игнорировать эти факты приводят к разложению и недееспособности вооруженных сил – и подтверждает мои слова не только происходящее сейчас в Израиле; немало примеров тому вы можете найти как и на постсоветском пространстве, так и в мировой истории.

Другой важный урок последних дней – упование на технологическое превосходство. Израиль – не только гипермилитаризированное, но еще и технически продвинутое государство, которое весьма гордится своими разработками и военными новшествами. Сектор Газа фактически был «задним двором» израильских спецслужб и разведки, полностью контролирующих все коммуникации и, как казалось, любую активность на территории, площадью соответствующей среднестатистическому российскому городу-полумиллионнику. Но технологии сами по себе не означают наличие компетенций – как и все прочие аспекты военной науки, разведка завязана в первую очередь на интеллект и способности людей, составляющих структуру разведывательного аппарата. Технологии лишь придают им дополнительную гибкость и возможности, но никак не заменяют.

Израиль – шовинистское государство, пропитанное зубодробительной, агрессивной военной пропагандой. Восприятие израильтянами противников давно происходит через призму полного пренебрежения и собственного превосходства. Большинство людей наивно полагает, будто бы государственные службы беспристрастны и находятся в изоляции от общего влияния медийной накачки общества, что является одним из самых больших заблуждений, какие можно только представить – это мы и наблюдаем сегодня на практике.

Самовосхваляющие эпитеты про «самую воюющую страну мира», «лучшую в мире армию и разведку», «колоссальный опыт» и прочие регалии закостеневшего нарциссизма – прямой путь к поражениям. Процессы военного строительства и подготовки к войне никогда не могут достичь того уровня совершенства, когда вы можете заявить о том, что ваша армия и страна – лучшая в мире. Это, в сущности, бесконечный и сложнейший процесс сбора данных о собственных недостатках, анализа, разработки организационных решений, концепций, подбора кадров.

Строительство вооруженных сил – процесс, не имеющий завершения.

Словом, сама по себе ситуация, в какой оказался Израиль, в причинах своих глубоко банальна и безынтересна. Ключевой интерес состоит в том, чтобы научиться бороться с причинами подобной деградации вооружённых сил и систем государственного управления в целом.

@atomiccherry 💯

Впрочем, стоило бы вернуться и к нашим родным пенатам, раз уж мы заговорили об организации, аналитике и вот этом вот всем. Так уж сложилось волею случая, что 22 сентября в 13:10 по местному времени я оказался в самом эпицентре атаки на штаб Черноморского флота, расположенного в Севастополе. Впрочем, этот текст будет посвящен не моим личным впечатлениям – я хотел бы поднять в нем некоторые вопросы, о которых меня поневоле заставило задуматься произошедшее.

Начать, пожалуй, стоило бы с классики, вспомнив весьма уместную в текущей военной обстановке цитату Уинстона Черчилля: «в море две линии обороны – одна проходит по базам противника, вторая – по вашим собственным». Стоит отметить, что в нашу эпоху широкого распространения оперативно-тактических вооружений данное высказывание актуально отнюдь не только лишь в вопросах ведения морской войны – оно применимо в куда более широком значении.

В ходе первых месяцев конфликта российское командование добилось значительных успехов, де-факто уничтожив все значимые украинские военно-морские активы и взяв под огневой контроль оставшееся в распоряжении Киева побережье северо-запада Черного моря. Но отсутствие четкого оперативного планирования и пассивные методы удержания морской блокады фактически нивелировали достигнутые успехи – это привело к отходу российских военно-морских сил на прежние, довоенные рубежи и сократило оперативный простор для действий российской авиации. Центральной причиной тому была организационная неготовность РФ к ведению войны на море – она просто-напросто не планировалась как в силу отсутствия у оппонента значимых ресурсов, так и в силу первоначальных военных планов Москвы, не подразумевавших ведение длительной военной кампании.

Все это совокупно привело к переходу российского командования к концепции «глухой обороны», которая в силу определенных обстоятельств может быть успешно реализована в сухопутных сражениях, но совершенно не оправдывает себя на более высоких, технологически развитых ступенях военного противостояния, требующих высокой культуры планирования, аналитики и организации вкупе с высоким уровнем активности и скорости реагирования на возникающие угрозы. Попытка же реализовать данную концепцию в условиях морской и воздушной войны подобна попытке одержать верх в хоккейном матче силами одного лишь вратаря, играющего без задействования остальных членов команды. Как итог – мы наблюдаем пусть и не систематические, но регулярные атаки российской военной и гражданской инфраструктуры в Крыму.

В отсутствии организованной активности морских и воздушных сил ЧФ РФ украинские вооруженные силы, напротив, стали поддерживать высокую интенсивность «москитных» атак на черноморском направлении – агрессивный напор позволил ВМСУ и ВВСУ в моменте нивелировать количественную и качественную разницу в военных активах Украины и РФ; ряд локальных операций позволил изменить стратегическую картину морского противостояния, как это было, например, с островом Змеиным и вышками Бойко – потеря формально незначительных опорных пунктов лишила РФ возможности оказывать прямое давление на оставшийся в распоряжении Киева участок побережья и обеспечило украинские силы оперативными базами в море, с опорой на которые стали возможными действия диверсионных групп на катерах и штурмовых лодках.

Продолжение ниже...

@atomiccherry 💯

Начало выше...

Второй важный вопрос (или урок?) для обсуждения – вопрос организации работы сил ПВО. В первые же часы после атаки штаба я видел множество несправедливых претензий, высказывавшихся в адрес дивизионов противовоздушной обороны Севастополя.

Несправедливы они по причине факта, известного военной науке еще со времен Битвы за Британию – наземное ПВО имеет боевую устойчивость и высокую эффективность лишь тогда, когда ее действия обеспечиваются поддержкой истребительной авиации, которая служит первым, вынесенным рубежом обороны от воздушных угроз. В Севастополе в тот день, к сожалению, дело обстояло иначе – наземные комплексы в силу своих конструктивных особенностей (и в силу существования физики, влияющей на работу радиолокации) смогли обнаружить крылатые ракеты лишь тогда, когда Storm Shadow начали делать «горку» для набора высоты и последующей атаки в пикировании. Избежать этого было возможно лишь в том случае, если бы подходы к Крыму плотно патрулировались авиацией – это обеспечивало бы противовоздушную оборону возможностью раннего обнаружения низколетящих целей и большим количеством времени на подготовку к их поражению. Имея же 2-3 минуты на реагирование, вы можете рассчитывать на успешный перехват крылатых ракет лишь благодаря большой удаче.

Storm Shadow и SCALP не являются неким технически совершенным сверхоружием – безусловно, это современные и высокотехнологичные крылатые ракеты, однако главный секрет их эффективности заключается в проработанной концепции применения и грамотном планировании атак, учитывающих, помимо прочего, понимание слабых мест российской противовоздушной обороны.

Впрочем, несправедливо было и заявить, что российское командование в Крыму не сделало выводов из произошедшего – спустя пару дней после атаки на Севастополь авиация Черноморского флота (и, вероятно, ВКС) начали активно действовать в регионе, ведя патрулирование акватории вблизи Крыма – такой шаг, само собой, не только положительно влияет на возможности противовоздушной обороны полуострова, но и позволяет организовать противодействие украинским морским безэкипажным брандерам на дальних рубежах (использование гражданских двигателей делает украинские БЭК-и довольно шумными аппаратами, которые без существенного труда обнаруживаются противолодочными самолетами Бе-12).

Привлечение авиации уже обеспечило заметные результаты – при сохранившейся интенсивности украинских атак на полуостров, их результативность ощутимо снизилась.

P.S.: если говорить о личных впечатлениях, то стоило бы отметить поразительную скорость реагирования севастопольских городских служб и силовых структур. Это чрезвычайно важный аспект боевых действий, который часто упускается из поля зрения – профессиональная ликвидация последствий ударов по городам играет ничуть не меньшее значение, чем обеспечение их противовоздушной обороны, и у севастопольцев в данном отношении определенно есть, чему учиться (впрочем, тема работы городских служб в условиях войны – отдельный большой разговор).

@atomiccherry 💯

👆Облегчу задачу для тех, кто затрудняется выносить основную мысль из длинных текстов: широкое распространение оперативно-тактических (то есть дальнобойных) вооружений в лице крылатых и баллистических ракет, а также различных типов беспилотников, стирают как таковые привычные понятия «фронта» или «тыла» – фактически, безопасной территории теперь нет нигде.

И для противодействия возможностям врага необходимо как можно жестче и как можно активнее работать на территории противника, принуждая его замыкаться в защите собственных военных активов и инфраструктуры. «Выстраивать оборону по вражеским базам», если переиначивать слова Черчилля.

В противном же случае любая и пассивность и неуверенность ведет к тому, что противник получает полный карт-бланш для работы уже вашей территории – по вашим собственным военным активам, инфраструктуре и городам.

@atomiccherry 💯

«Как мы убедились во Вьетнаме, высокотехнологическое оружие настолько подавляет рациональное мышление, что может считаться сродни психостимуляторам. Как ЛСД, который способен убедить наркоманов, будто они умеют летать, заставляя их выпрыгивать из окон, так оружие может внушить людям излишнюю самоуверенность. Исказить их оценку ситуации».

Нил Стивенсон, «Лавина».

@atomiccherry 💯