Это хорошо, но и странно. Обычно, когда мы говорим об этом материале, он находится под заголовком “должны ли индексные фонды быть незаконными”? Если все компании в отрасли принадлежат одним и тем же людям, и если эта общая собственность имеет тенденцию побуждать все компании работать вместе, а не конкурировать, то обычно - не сейчас, но обычно - это то, что заставляет антимонопольные регуляторы нервничать. Одно из возражений против этого беспокойства, как правило, звучит так: конечно, теоретические стимулы для снижения конкуренции могут существовать, но нет никакого механизма для их работы; это не похоже на то, что крупные институциональные инвесторы на самом деле звонят всем компаниям в отрасли и говорят им не конкурировать друг с другом. Но ведь именно это и происходит сейчас! Очевидно, что сейчас все странно, и, возможно, это единичный случай, но похоже на доказательство того, что крупные инвесторы иногда звонят компаниям и говорят им, чтобы они не слишком сильно конкурировали.
Есть еще более глубокая странность. Я начал с того, что решение любой крупной социальной проблемы - это, как правило, конкурентная борьба с высокими ставками для коммерческих компаний, стремящихся сделать это, и что это не всегда может быть хорошо для мира. Но это нормальный способ структурирования капиталистического общества, и обычно мы думаем, что это довольно хорошо. Есть вещь, которую хотят люди, и если вы построите ее, вы добавите много ценности миру; вы сможете продать эту вещь по цене, которая отражает эту ценность, и захватить часть этой ценности для себя в виде прибыли. Это хорошо для вас, потому что вы становитесь богатым, но это хорошо для общества, потому что это дает стимулы: вы будете упорно трудиться, чтобы изобрести вещи, которые хотят люди, потому что чем больше они хотят их, тем больше денег вы можете заработать. Это элементарный капитализм.
Однако аргумент, который я здесь привожу, заключается в том, что общая собственность институциональных инвесторов предоставляет компаниям еще один способ получить ценность того, что они делают, помимо продажи с прибылью. Если вы создаете вещь, которую хотят люди, если вы делаете клиентов лучше, если вы добавляете ценность миру, вы можете интернализировать эту ценность не путем взимания платы с людей за нее, а владея всеми своими клиентами, или, скорее, имея тех же владельцев, что и ваши клиенты. Кто-то другой получает выгоду от того, что вы делаете; они захватывают все излишки, а вы не захватываете ничего из этого, но это прекрасно, потому что вы и они в некотором смысле один и тот же человек Вы все работаете на одну и ту же суперкомпанию - компанию индексных фондов - и поэтому мотивированы стремиться к общему благу, а не к собственной индивидуальной прибыли. Может быть, индексные фонды действительно являются авангардом социализма.
@articlebox #bloomberg
Есть еще более глубокая странность. Я начал с того, что решение любой крупной социальной проблемы - это, как правило, конкурентная борьба с высокими ставками для коммерческих компаний, стремящихся сделать это, и что это не всегда может быть хорошо для мира. Но это нормальный способ структурирования капиталистического общества, и обычно мы думаем, что это довольно хорошо. Есть вещь, которую хотят люди, и если вы построите ее, вы добавите много ценности миру; вы сможете продать эту вещь по цене, которая отражает эту ценность, и захватить часть этой ценности для себя в виде прибыли. Это хорошо для вас, потому что вы становитесь богатым, но это хорошо для общества, потому что это дает стимулы: вы будете упорно трудиться, чтобы изобрести вещи, которые хотят люди, потому что чем больше они хотят их, тем больше денег вы можете заработать. Это элементарный капитализм.
Однако аргумент, который я здесь привожу, заключается в том, что общая собственность институциональных инвесторов предоставляет компаниям еще один способ получить ценность того, что они делают, помимо продажи с прибылью. Если вы создаете вещь, которую хотят люди, если вы делаете клиентов лучше, если вы добавляете ценность миру, вы можете интернализировать эту ценность не путем взимания платы с людей за нее, а владея всеми своими клиентами, или, скорее, имея тех же владельцев, что и ваши клиенты. Кто-то другой получает выгоду от того, что вы делаете; они захватывают все излишки, а вы не захватываете ничего из этого, но это прекрасно, потому что вы и они в некотором смысле один и тот же человек Вы все работаете на одну и ту же суперкомпанию - компанию индексных фондов - и поэтому мотивированы стремиться к общему благу, а не к собственной индивидуальной прибыли. Может быть, индексные фонды действительно являются авангардом социализма.
@articlebox #bloomberg
THE WALL STREET JOURNAL
By Greg Ip
Низкие ставки вытягивают жало из большого дефицита
Администрация Трампа сравнила пандемию с войной, поэтому кажется уместным, что она контролирует уровни заимствований, которые в последний раз наблюдались во время Второй мировой войны.
С четвертым пакетом помощи от пандемии, который стоит 484 миллиарда долларов, проходящим через Палату представителей в четверг, дефицит бюджета в этом году должен достичь 3,8 триллиона долларов, или 18,6% валового внутреннего продукта, что является самым высоким показателем с 1945 года, согласно Комитету ответственному за федеральный бюджет, беспартийной наблюдательной группе.
Он предсказывает, что федеральный долг, чистая сумма предыдущих дефицитов, достигнет 106% ВВП в 2022 году, что соответствует рекорду, установленному в 1946 году. Это начинает беспокоить некоторых в Вашингтоне.
Дополнительный долг может “угрожать будущему страны". Об этом в среду заявил лидер сенатского большинства Митч Макконнелл.
Обычный страх заключается в том, что высокий государственный долг ведет к кризису или чрезмерной инфляции. Но в первом случае риск невелик, а во втором нет ничего неизбежного. Это зависит от выбора, который будет сделан Федеральной Резервной Системой и, косвенно, мистером Макконнеллом, поскольку он имеет некоторое влияние на тех, кто сидит в ФРС.
В условиях долгового кризиса инвесторы опасаются, что долг достигнет уровня, который страна может оказаться не в состоянии погасить. Они отказываются покупать его облигации, посылая процентные ставки заоблачно высокими, что просто увеличивает бремя долга.
Но прямо сейчас происходит прямо противоположное. Целевая ставка ФРС по федеральным фондам фактически равна нулю, а доходность 10-летних казначейских облигаций впервые ниже 1%. Не ожидайте, что это быстро изменится, когда пандемия закончится.
Частные инвестиции по отношению к сбережениям были слабыми до пандемии, и этот дисбаланс может усугубиться. Через пять лет рынки ожидают, что ставка по фондам ФРС составит всего 1%, что вдвое меньше, чем она ожидала в начале 2019 года, сообщает инвестиционная компания Cornerstone Macro.
Это не означает, что все эти дополнительные долги необходимы и используются наилучшим образом. Это означает, что он не причиняет большого вреда. "Процентные ставки снижались в течение 30 лет", - сказал Дуг Элмендорф, бывший директор бюджетного управления Конгресса, а ныне декан Гарвардской школы Кеннеди. “Это не просто делает возможным иметь больше долгов. Это сигнал о том, что экономические издержки этого долга, с точки зрения вытеснения частных заемщиков, особенно низки”.
В начале марта ЦБ прогнозировал, что долг составит 89% ВВП в 2025 году, а проценты по этому долгу составят около 2% ВВП. Комитет по ответственному федеральному бюджету сейчас прогнозирует, что долг составит 107%, но проценты все равно будут составлять всего около 2%. Никогда не исключайте долгового кризиса, но сейчас он выглядит не более вероятным, чем до пандемии.
Угроза долговых кризисов часто используется для оправдания сокращения расходов или повышения налогов, даже когда экономика слаба. Но это основано на шатких доказательствах того, что существует мало прецедентов, когда развитая экономика, которая контролирует свою собственную валюту, не может заимствовать (члены Еврозоны, такие как Греция, не контролируют свою валюту).
До тех пор, пока ФРС может печатать доллары, она может давать их столько, сколько ей нужно, гарантируя, что федеральное правительство всегда может брать взаймы. До сих пор в этом году ФРС купила около $1,6 трлн казначейского долга, чтобы смягчить стресс на рынках, в процессе эффективного финансирования 40% дефицита этого года. (Он платит за это не бумажными деньгами, а эмиссией резервов - электронных денег- в коммерческие банки). Это радует некоторых левых, которые считают, что ФРС должна финансировать все дефициты таким образом, устраняя необходимость в более высоких налогах. Это приводит в ужас некоторых правых, которые думают, что это устраняет любые ограничения на государственные расходы и приведет к инфляции.
By Greg Ip
Низкие ставки вытягивают жало из большого дефицита
Администрация Трампа сравнила пандемию с войной, поэтому кажется уместным, что она контролирует уровни заимствований, которые в последний раз наблюдались во время Второй мировой войны.
С четвертым пакетом помощи от пандемии, который стоит 484 миллиарда долларов, проходящим через Палату представителей в четверг, дефицит бюджета в этом году должен достичь 3,8 триллиона долларов, или 18,6% валового внутреннего продукта, что является самым высоким показателем с 1945 года, согласно Комитету ответственному за федеральный бюджет, беспартийной наблюдательной группе.
Он предсказывает, что федеральный долг, чистая сумма предыдущих дефицитов, достигнет 106% ВВП в 2022 году, что соответствует рекорду, установленному в 1946 году. Это начинает беспокоить некоторых в Вашингтоне.
Дополнительный долг может “угрожать будущему страны". Об этом в среду заявил лидер сенатского большинства Митч Макконнелл.
Обычный страх заключается в том, что высокий государственный долг ведет к кризису или чрезмерной инфляции. Но в первом случае риск невелик, а во втором нет ничего неизбежного. Это зависит от выбора, который будет сделан Федеральной Резервной Системой и, косвенно, мистером Макконнеллом, поскольку он имеет некоторое влияние на тех, кто сидит в ФРС.
В условиях долгового кризиса инвесторы опасаются, что долг достигнет уровня, который страна может оказаться не в состоянии погасить. Они отказываются покупать его облигации, посылая процентные ставки заоблачно высокими, что просто увеличивает бремя долга.
Но прямо сейчас происходит прямо противоположное. Целевая ставка ФРС по федеральным фондам фактически равна нулю, а доходность 10-летних казначейских облигаций впервые ниже 1%. Не ожидайте, что это быстро изменится, когда пандемия закончится.
Частные инвестиции по отношению к сбережениям были слабыми до пандемии, и этот дисбаланс может усугубиться. Через пять лет рынки ожидают, что ставка по фондам ФРС составит всего 1%, что вдвое меньше, чем она ожидала в начале 2019 года, сообщает инвестиционная компания Cornerstone Macro.
Это не означает, что все эти дополнительные долги необходимы и используются наилучшим образом. Это означает, что он не причиняет большого вреда. "Процентные ставки снижались в течение 30 лет", - сказал Дуг Элмендорф, бывший директор бюджетного управления Конгресса, а ныне декан Гарвардской школы Кеннеди. “Это не просто делает возможным иметь больше долгов. Это сигнал о том, что экономические издержки этого долга, с точки зрения вытеснения частных заемщиков, особенно низки”.
В начале марта ЦБ прогнозировал, что долг составит 89% ВВП в 2025 году, а проценты по этому долгу составят около 2% ВВП. Комитет по ответственному федеральному бюджету сейчас прогнозирует, что долг составит 107%, но проценты все равно будут составлять всего около 2%. Никогда не исключайте долгового кризиса, но сейчас он выглядит не более вероятным, чем до пандемии.
Угроза долговых кризисов часто используется для оправдания сокращения расходов или повышения налогов, даже когда экономика слаба. Но это основано на шатких доказательствах того, что существует мало прецедентов, когда развитая экономика, которая контролирует свою собственную валюту, не может заимствовать (члены Еврозоны, такие как Греция, не контролируют свою валюту).
До тех пор, пока ФРС может печатать доллары, она может давать их столько, сколько ей нужно, гарантируя, что федеральное правительство всегда может брать взаймы. До сих пор в этом году ФРС купила около $1,6 трлн казначейского долга, чтобы смягчить стресс на рынках, в процессе эффективного финансирования 40% дефицита этого года. (Он платит за это не бумажными деньгами, а эмиссией резервов - электронных денег- в коммерческие банки). Это радует некоторых левых, которые считают, что ФРС должна финансировать все дефициты таким образом, устраняя необходимость в более высоких налогах. Это приводит в ужас некоторых правых, которые думают, что это устраняет любые ограничения на государственные расходы и приведет к инфляции.
Оба они придают слишком большое значение покупке облигаций ФРС.
Это не экономит казне много денег. А печатание денег само по себе не вызывает инфляции. Это требует затрат и инвестиций, чтобы достичь точки перегрева экономики, что приводит к росту цен и заработной платы. Или же общественность должна ожидать более высокой инфляции, которая может самореализоваться.
Прямо сейчас у нас не так уж много доказательств этого. Защищенные от инфляции ценные бумаги в настоящее время предполагают, что инфляция составит всего 1,5% через 5-10 лет. Но этого нельзя исключать. Компании должны изменить внутренние операции, чтобы уменьшить риск Covid-19 и реконфигурировать цепочки поставок из-за опасений, что США слишком сильно зависят от иностранцев в жизненно важных поставках. Это снижает эффективность и увеличивает затраты.
Прямо сейчас ФРС хотела бы немного увеличить инфляцию, которая упорно не дотягивает до своего целевого показателя в 2%. Но что делать, если он уже давно перевалил за 2%? ФРС знает, что делать: повышать ставки и охлаждать экономику.
Но при таком высоком долге это резко повысило бы стоимость обслуживания долга. Белый дом мог бы оказать давление на ФРС, чтобы сохранить ставки на низком уровне. Есть прецедент. Начиная с 1942 года ФРС установила потолок доходности казначейства, чтобы помочь финансировать войну. Потребовалось девять лет, чтобы выйти из соглашения. Затем, с 1966 по 1973 год, повышение ставок было медленным, отчасти из-за противодействия со стороны президентов Джонсона и Никсона, и инфляция взлетела.
Может ли это случиться снова? “Пока у власти находятся такие люди, как [нынешний председатель ФРС] Джей Пауэлл, я не слишком беспокоюсь”, - сказал Оливье Бланшар, бывший главный экономист Международного Валютного Фонда. "Но предположим, что [президент] Трамп будет переизбран, и он поставит во главе ФРС кого-то, кто более склонен поддаваться давлению. Вы могли бы видеть, как ФРС недостаточно повышает процентные ставки, мы получаем перегрев, инфляцию, снятие якоря инфляционных ожиданий. Вероятность того, что все это произойдет, очень мала. Но это не совсем ноль”.
@articlebox #WSJ
Это не экономит казне много денег. А печатание денег само по себе не вызывает инфляции. Это требует затрат и инвестиций, чтобы достичь точки перегрева экономики, что приводит к росту цен и заработной платы. Или же общественность должна ожидать более высокой инфляции, которая может самореализоваться.
Прямо сейчас у нас не так уж много доказательств этого. Защищенные от инфляции ценные бумаги в настоящее время предполагают, что инфляция составит всего 1,5% через 5-10 лет. Но этого нельзя исключать. Компании должны изменить внутренние операции, чтобы уменьшить риск Covid-19 и реконфигурировать цепочки поставок из-за опасений, что США слишком сильно зависят от иностранцев в жизненно важных поставках. Это снижает эффективность и увеличивает затраты.
Прямо сейчас ФРС хотела бы немного увеличить инфляцию, которая упорно не дотягивает до своего целевого показателя в 2%. Но что делать, если он уже давно перевалил за 2%? ФРС знает, что делать: повышать ставки и охлаждать экономику.
Но при таком высоком долге это резко повысило бы стоимость обслуживания долга. Белый дом мог бы оказать давление на ФРС, чтобы сохранить ставки на низком уровне. Есть прецедент. Начиная с 1942 года ФРС установила потолок доходности казначейства, чтобы помочь финансировать войну. Потребовалось девять лет, чтобы выйти из соглашения. Затем, с 1966 по 1973 год, повышение ставок было медленным, отчасти из-за противодействия со стороны президентов Джонсона и Никсона, и инфляция взлетела.
Может ли это случиться снова? “Пока у власти находятся такие люди, как [нынешний председатель ФРС] Джей Пауэлл, я не слишком беспокоюсь”, - сказал Оливье Бланшар, бывший главный экономист Международного Валютного Фонда. "Но предположим, что [президент] Трамп будет переизбран, и он поставит во главе ФРС кого-то, кто более склонен поддаваться давлению. Вы могли бы видеть, как ФРС недостаточно повышает процентные ставки, мы получаем перегрев, инфляцию, снятие якоря инфляционных ожиданий. Вероятность того, что все это произойдет, очень мала. Но это не совсем ноль”.
@articlebox #WSJ
Barron's
By AL ROOT
Вкусная перспектива для акций продовольственных компаний
Пандемия коронавируса изменила большую часть американской жизни, и это вдвойне влияет на то, как мы едим.
С людьми, которые дистанцируются от общества и обедают, даже накапливая продукты, ралли в упакованных продуктах, начавшееся в конце марта, может быть, только начинается.
Трудно было представить себе бычий настрой по отношению к продовольственным компаниям и их акциям еще несколько месяцев назад. Отрасль страдала от стагнации роста продаж, снижения нормы прибыли и высокого уровня долга, используемого для финансирования приобретений. Крупные пищевые компании производящие консервированные продукты и полуфабрикаты регулярно дисконтировали свою продукцию, чтобы сохранить розничные полки и остановить потери рыночной доли для товаров с частными торговыми марками. Прошли те дни, когда инвесторы могли считать продовольственные запасы безопасными или оборонительными, хотя их дивидендная доходность - в среднем около 3,3% - заставляла некоторых покупателей брать их.
Как группа, запасы продуктов питания и напитков в S&P 500 была ниже за последние три года, по сравнению с доходностью 26% в более широком индексе. Некоторые акции были действительно в плохом состоянии; акции Kraft Heinz (тикер: KHC) потеряли почти 70% за этот промежуток времени.
Затем Covid-19 перевернул вверх дном повседневную жизнь, переломив ход событий для стойких сторонников консервов и готовых блюд, таких как Campbell Soup (CPB), Conagra Brands (CAG) и General Mills (GIS).
Внезапно Америка не может купить достаточно продуктов, в частности именных брендов, что делает дорогостоящие приобретения отрасли умной стратегией.
Акции продуктовых компаний выросли почти на 25% после минимумов рынка 23 марта, в соответствии с более широкими индексами, и рост ещё больше для группы может быть в запасе. Продовольственные компании (как группа) торгуются с 13% - ной скидкой к их историческому соотношению цены/прибыли, по сравнению с S&P 500, который получает 15%-ную премию к своему историческому P/E.
Если продовольственные запасы смогут восстановить рыночную оценку, инвесторы получат аппетитные прибыли. И если группа сможет достичь своей исторической премии в размере от 10% до 20% к рынку - что не является надуманной возможностью в мире после Ковид-19 - акции могут вырасти на 30% по сравнению с их недавними уровнями.
За последними достижениями сектора стоит взрывной рост объемов: продажи упакованных продуктов в США, они подскочили на 32% в годовом исчислении за неделю, закончившуюся 28 марта, и на 24% за неделю, закончившуюся 4 апреля. В то время как первоначальный удар Covid-19 исчез, цифры все еще выглядят сильными.
By AL ROOT
Вкусная перспектива для акций продовольственных компаний
Пандемия коронавируса изменила большую часть американской жизни, и это вдвойне влияет на то, как мы едим.
С людьми, которые дистанцируются от общества и обедают, даже накапливая продукты, ралли в упакованных продуктах, начавшееся в конце марта, может быть, только начинается.
Трудно было представить себе бычий настрой по отношению к продовольственным компаниям и их акциям еще несколько месяцев назад. Отрасль страдала от стагнации роста продаж, снижения нормы прибыли и высокого уровня долга, используемого для финансирования приобретений. Крупные пищевые компании производящие консервированные продукты и полуфабрикаты регулярно дисконтировали свою продукцию, чтобы сохранить розничные полки и остановить потери рыночной доли для товаров с частными торговыми марками. Прошли те дни, когда инвесторы могли считать продовольственные запасы безопасными или оборонительными, хотя их дивидендная доходность - в среднем около 3,3% - заставляла некоторых покупателей брать их.
Как группа, запасы продуктов питания и напитков в S&P 500 была ниже за последние три года, по сравнению с доходностью 26% в более широком индексе. Некоторые акции были действительно в плохом состоянии; акции Kraft Heinz (тикер: KHC) потеряли почти 70% за этот промежуток времени.
Затем Covid-19 перевернул вверх дном повседневную жизнь, переломив ход событий для стойких сторонников консервов и готовых блюд, таких как Campbell Soup (CPB), Conagra Brands (CAG) и General Mills (GIS).
Внезапно Америка не может купить достаточно продуктов, в частности именных брендов, что делает дорогостоящие приобретения отрасли умной стратегией.
Акции продуктовых компаний выросли почти на 25% после минимумов рынка 23 марта, в соответствии с более широкими индексами, и рост ещё больше для группы может быть в запасе. Продовольственные компании (как группа) торгуются с 13% - ной скидкой к их историческому соотношению цены/прибыли, по сравнению с S&P 500, который получает 15%-ную премию к своему историческому P/E.
Если продовольственные запасы смогут восстановить рыночную оценку, инвесторы получат аппетитные прибыли. И если группа сможет достичь своей исторической премии в размере от 10% до 20% к рынку - что не является надуманной возможностью в мире после Ковид-19 - акции могут вырасти на 30% по сравнению с их недавними уровнями.
За последними достижениями сектора стоит взрывной рост объемов: продажи упакованных продуктов в США, они подскочили на 32% в годовом исчислении за неделю, закончившуюся 28 марта, и на 24% за неделю, закончившуюся 4 апреля. В то время как первоначальный удар Covid-19 исчез, цифры все еще выглядят сильными.
Переход от ресторанных расходов в значительной степени ответственен за этот всплеск. По словам Джеффа Фармера, аналитика компании Gordon Haskett, после вспышки коронавируса в США посещаемость ресторанов упала примерно на 60%. До вспышки болезни Ковид-19, вызванной вирусом, американцы питались примерно пять раз в неделю вдали от дома. Если предположить, что теперь у них есть только два ресторанных блюда каждую неделю из общего числа, то количество блюд, приготовленных дома, выросло до 19 с 16, увеличившись примерно на 20%.
Продукты питания также стали дороже, поскольку спрос вырос, а предложение в некоторых местах стало ограниченным. “Никто ничего не продвигает”,- говорит Карен Шорт, аналитик в Barclays, которая охватывает крупные продуктовые магазины, в том числе оптовые Costco Wholesale (COST), Walmart (WMT), и Target (TGT). - Здесь все по полной цене.”
И, в еще одном удивительном повороте, крупные бренды вытесняют частные марки, которые выросли почти до 25% от общего объема продаж в США за последние годы. Отчасти это связано с тем, что крупные продовольственные компании имеют ресурсы, чтобы помочь сетям супермаркетов пополнить свои полки, поскольку поставки продуктов на дом стремительно растут.
"Розничные торговцы полагаются на крупные продовольственные компании”, - говорит Алексия Говард, аналитик компании Bernstein, которая просматривает сложные цепочки поставок таких производителей, как Campbell Soup и Mondelez International (MDLZ).
Говард повысила свои инвестиционные рейтинги 18 марта до эквивалента удержания от продажи продовольственных компаний, включая Campbell, Conagra, General Mills и J. M. Smucker (SJM), основываясь на “огромном всплеске [продуктового] трафика”, говорит она.
Но она воздержалась от повторной покупки каких-либо акций, учитывая вопросы о том, окажет ли внезапный скачок продаж отрасли длительное влияние.
Среди крупнейших американских компаний, производящих упакованные продукты питания, Campbell Soup, Conagra, Kraft Heinz, General Mills и Kellogg (K) выглядят как лучшие ставки. Этот квинтет имеет правильное сочетание оценки и потенциала роста, вытекающего из изменения потребительского поведения. Все они продают продукцию, пользующуюся в настоящее время высоким спросом, от замороженных овощей до консервов и выпечки, и могут похвастаться более чем средним профилем продукции, основанным на их рейтингах от Access to Nutrition, некоммерческой организации, которая ранжирует пищевые компании, отчасти, по полезности того, что они продают. Другими словами, ассортимент всех пяти компаний должен позволить им извлечь выгоду из тенденции к здоровому питанию в домашних условиях.
Ожидается, что доходы отрасли будут расти в среднем на скромные 3% в год в течение следующих двух лет. Это значительно ниже 20%-ного темпа роста прибыли S&P 500, но сравнение не совсем уместно. В момент начала 2020 года для S&P 500 оценки были сокращены примерно на 15% за последние четыре недели, в то время как оценки для пяти продовольственных компаний от Баррон'с выросли на 12% за тот же период. А прогнозы на 2021 и 2022 годы для компаний, производящих упакованные продукты питания, пока не отражают каких-либо долгосрочных выгод, вытекающих из последних тенденций.
Campbell, Kraft, и Conagra торгуют в среднем примерно в 15 раз больше ожидаемой прибыли в этом году, что указывает на P/E меньше, чем у более широкой продовольственной группы, кратной 18, а рынка - 20.
Уолл-Стрит ожидает, что Campbell получит $ 2,78 за акцию, Kraft Heinz - $ 2,34, а Conagra - $2,24. Если тенденция к еде дома сохранится, как и ожидалось, оценки могут подскочить примерно на 10%.
Консенсус-прогнозы по прибыли зерновых гигантов Kellogg и General Mills за этот год составили $3,86 и $3,47 на акцию соответственно. Дивидендная доходность группы колеблется от 2,5% для Conagra до 5,6% для Kraft Heinz.
Продукты питания также стали дороже, поскольку спрос вырос, а предложение в некоторых местах стало ограниченным. “Никто ничего не продвигает”,- говорит Карен Шорт, аналитик в Barclays, которая охватывает крупные продуктовые магазины, в том числе оптовые Costco Wholesale (COST), Walmart (WMT), и Target (TGT). - Здесь все по полной цене.”
И, в еще одном удивительном повороте, крупные бренды вытесняют частные марки, которые выросли почти до 25% от общего объема продаж в США за последние годы. Отчасти это связано с тем, что крупные продовольственные компании имеют ресурсы, чтобы помочь сетям супермаркетов пополнить свои полки, поскольку поставки продуктов на дом стремительно растут.
"Розничные торговцы полагаются на крупные продовольственные компании”, - говорит Алексия Говард, аналитик компании Bernstein, которая просматривает сложные цепочки поставок таких производителей, как Campbell Soup и Mondelez International (MDLZ).
Говард повысила свои инвестиционные рейтинги 18 марта до эквивалента удержания от продажи продовольственных компаний, включая Campbell, Conagra, General Mills и J. M. Smucker (SJM), основываясь на “огромном всплеске [продуктового] трафика”, говорит она.
Но она воздержалась от повторной покупки каких-либо акций, учитывая вопросы о том, окажет ли внезапный скачок продаж отрасли длительное влияние.
Среди крупнейших американских компаний, производящих упакованные продукты питания, Campbell Soup, Conagra, Kraft Heinz, General Mills и Kellogg (K) выглядят как лучшие ставки. Этот квинтет имеет правильное сочетание оценки и потенциала роста, вытекающего из изменения потребительского поведения. Все они продают продукцию, пользующуюся в настоящее время высоким спросом, от замороженных овощей до консервов и выпечки, и могут похвастаться более чем средним профилем продукции, основанным на их рейтингах от Access to Nutrition, некоммерческой организации, которая ранжирует пищевые компании, отчасти, по полезности того, что они продают. Другими словами, ассортимент всех пяти компаний должен позволить им извлечь выгоду из тенденции к здоровому питанию в домашних условиях.
Ожидается, что доходы отрасли будут расти в среднем на скромные 3% в год в течение следующих двух лет. Это значительно ниже 20%-ного темпа роста прибыли S&P 500, но сравнение не совсем уместно. В момент начала 2020 года для S&P 500 оценки были сокращены примерно на 15% за последние четыре недели, в то время как оценки для пяти продовольственных компаний от Баррон'с выросли на 12% за тот же период. А прогнозы на 2021 и 2022 годы для компаний, производящих упакованные продукты питания, пока не отражают каких-либо долгосрочных выгод, вытекающих из последних тенденций.
Campbell, Kraft, и Conagra торгуют в среднем примерно в 15 раз больше ожидаемой прибыли в этом году, что указывает на P/E меньше, чем у более широкой продовольственной группы, кратной 18, а рынка - 20.
Уолл-Стрит ожидает, что Campbell получит $ 2,78 за акцию, Kraft Heinz - $ 2,34, а Conagra - $2,24. Если тенденция к еде дома сохранится, как и ожидалось, оценки могут подскочить примерно на 10%.
Консенсус-прогнозы по прибыли зерновых гигантов Kellogg и General Mills за этот год составили $3,86 и $3,47 на акцию соответственно. Дивидендная доходность группы колеблется от 2,5% для Conagra до 5,6% для Kraft Heinz.
Campbell, Kraft, и Conagra - все они имеют относительно высокий уровень долга. Чистый долг Кэмпбелла - долг за вычетом денежных средств - составляет около $ 6 млрд, или 50% активов, по сравнению с отношением долга к активам примерно 10% для S&P 500. Компания приобрела производителя снеков Snyder's-Lance в 2018 году в рамках сделки с долговым финансированием в размере $ 6 млрд.
Чистый долг Conagra в размере $ 10 млрд в основном связан с ее покупкой Pinnacle Foods в 2018 году; ее долг составляет около 50% активов. У Kraft есть чистый долг в размере 28 миллиардов долларов или около того, равный 25% от общего объема активов, что является наследием сделки с частным капиталом, которая объединила Heinz и Kraft Foods в 2015 году.
Как ни странно, долг может быть плюсом, поскольку он фокусирует управление и облегчает принятие решений о распределении капитала - как развернуть денежный поток. Погашение долгов - это хороший способ повысить стоимость собственного капитала, перенеся общую корпоративную стоимость обратно к акционерам от владельцев облигаций.
Все пять продовольственных компаний генерируют свободный денежный поток, значительно превышающий их платежи по обслуживанию долга.
Ковид-19 поразил многие секторы экономики, и неизвестно, как американцы будут путешествовать, ходить по магазинам и питаться в посткоронавирусном мире. Новообретенная популярность компаний, производящих упакованные продукты, может исчезнуть по мере отлива социальной дистанции и открытия ресторанов, но до этого момента у крупнейших игроков отрасли будет достаточно времени, чтобы обеспечить достойный рост продаж и прибыли, а также рост цен на акции.
@articlebox #barron's
Чистый долг Conagra в размере $ 10 млрд в основном связан с ее покупкой Pinnacle Foods в 2018 году; ее долг составляет около 50% активов. У Kraft есть чистый долг в размере 28 миллиардов долларов или около того, равный 25% от общего объема активов, что является наследием сделки с частным капиталом, которая объединила Heinz и Kraft Foods в 2015 году.
Как ни странно, долг может быть плюсом, поскольку он фокусирует управление и облегчает принятие решений о распределении капитала - как развернуть денежный поток. Погашение долгов - это хороший способ повысить стоимость собственного капитала, перенеся общую корпоративную стоимость обратно к акционерам от владельцев облигаций.
Все пять продовольственных компаний генерируют свободный денежный поток, значительно превышающий их платежи по обслуживанию долга.
Ковид-19 поразил многие секторы экономики, и неизвестно, как американцы будут путешествовать, ходить по магазинам и питаться в посткоронавирусном мире. Новообретенная популярность компаний, производящих упакованные продукты, может исчезнуть по мере отлива социальной дистанции и открытия ресторанов, но до этого момента у крупнейших игроков отрасли будет достаточно времени, чтобы обеспечить достойный рост продаж и прибыли, а также рост цен на акции.
@articlebox #barron's
Bloomberg Opinion
Нормальная жизнь не исчезла полностью. Эта неделя напоминает нам об этом, с одной из тех календарных комбинаций, которые в обычное время доминировали бы на международных рынках. В скором времени три крупнейших центральных банка мира - Федеральная резервная система, Европейский Центральный банк и Банк Японии — встречаются для обсуждения денежно-кредитной политики.
Банк Японии начал эту неделю, а ФРС и ЕЦБ должны будут последовать в среду, четверг и пятницу. Поскольку пятница также является Первомаем (что может иметь некоторые неприятные резонансы в этом году), мы также получаем начало загрузки экономических данных за апрель, в котором Covid-19 фактически закрыл экономики Западной Европы и США на время. Опросы менеджеров по снабжению, которые должны состояться в конце недели, позволят нам узнать, насколько экономика Китая сумела восстановиться; а также должны дать самые серьезные доказательства масштабов экономического удара на Западе. Кроме того, у нас самая напряженная неделя в первом квартале сезона отчётностей.
Все это отодвинет на задний план обостряющуюся дискуссию о том, как быстро отказаться от мер социальной дистанцированности, которые, как представляется, спасли мир от катастрофы общественного здравоохранения, но за счет возможной экономической катастрофы. Никогда не бывает безопасно полностью игнорировать объявления Центрального банка, но эта неделя, скорее всего, будет неутешительной.
Заявление Банка Японии, которое было сосредоточено на снятии верхнего предела для его покупки облигаций, выглядело практически обещанием бесконечных действий. Но этого следовало ожидать. В результате реакция на валютном рынке была едва заметна. Это иена по отношению к доллару за последний месяц, с объявлением Банка Японии в конце года:👇
От Джона ОтерсаНормальная жизнь не исчезла полностью. Эта неделя напоминает нам об этом, с одной из тех календарных комбинаций, которые в обычное время доминировали бы на международных рынках. В скором времени три крупнейших центральных банка мира - Федеральная резервная система, Европейский Центральный банк и Банк Японии — встречаются для обсуждения денежно-кредитной политики.
Банк Японии начал эту неделю, а ФРС и ЕЦБ должны будут последовать в среду, четверг и пятницу. Поскольку пятница также является Первомаем (что может иметь некоторые неприятные резонансы в этом году), мы также получаем начало загрузки экономических данных за апрель, в котором Covid-19 фактически закрыл экономики Западной Европы и США на время. Опросы менеджеров по снабжению, которые должны состояться в конце недели, позволят нам узнать, насколько экономика Китая сумела восстановиться; а также должны дать самые серьезные доказательства масштабов экономического удара на Западе. Кроме того, у нас самая напряженная неделя в первом квартале сезона отчётностей.
Все это отодвинет на задний план обостряющуюся дискуссию о том, как быстро отказаться от мер социальной дистанцированности, которые, как представляется, спасли мир от катастрофы общественного здравоохранения, но за счет возможной экономической катастрофы. Никогда не бывает безопасно полностью игнорировать объявления Центрального банка, но эта неделя, скорее всего, будет неутешительной.
Заявление Банка Японии, которое было сосредоточено на снятии верхнего предела для его покупки облигаций, выглядело практически обещанием бесконечных действий. Но этого следовало ожидать. В результате реакция на валютном рынке была едва заметна. Это иена по отношению к доллару за последний месяц, с объявлением Банка Японии в конце года:👇
Банк Японии уже давно давит на пределы того, что может сделать Центральный банк. Фискальная политика в Японии уже начинает набирать обороты, и это очень хорошо, поскольку баланс Банка Японии сейчас больше, чем ВВП Японии. Это был на сегодняшний день самый активный из трех крупнейших центральных банков:
Возможно, и это очень необычно, давление на ФРС еще меньше. Это потому, что Центральный банк США уже предпринял такие радикальные меры, что рыночная конъюнктура значительно успокоилась:
Это не значит, что ФРС нечего обсуждать. Он так тесно сотрудничает с Министерством Финансов, что его долгосрочная независимость ставится под сомнение. Расширяя свои операции по покупке высокодоходных облигаций, ФРС также должна решить вопрос о том, следует ли следовать этой политике до ее логического завершения и попытаться купить акции. Но самое большое внимание сейчас, по праву, уделяется Конгрессу, который контролирует финансовую политику.
Наибольший интерес будет проявляться в последнюю очередь к ЕЦБ. С того дня в августе 2007 года, когда ЕЦБ вмешался в замороженные европейские денежные рынки, впоследствии названные"днем, когда мир изменился" руководителями Northern Rock, британского Сберегательного банка, который потерпел катастрофический крах в следующем месяце, мир изменился намного больше. Взгляд на масштаб баланса ЕЦБ показывает, что с тех пор он дважды пытался нормализовать и сократить свои активы, но только для того, чтобы быть вынужденным к развороту. Соразмерно этому, ему еще предстоит предпринять какие-либо действия, подобные столь же агрессивным, как у ФРС:
Наибольший интерес будет проявляться в последнюю очередь к ЕЦБ. С того дня в августе 2007 года, когда ЕЦБ вмешался в замороженные европейские денежные рынки, впоследствии названные"днем, когда мир изменился" руководителями Northern Rock, британского Сберегательного банка, который потерпел катастрофический крах в следующем месяце, мир изменился намного больше. Взгляд на масштаб баланса ЕЦБ показывает, что с тех пор он дважды пытался нормализовать и сократить свои активы, но только для того, чтобы быть вынужденным к развороту. Соразмерно этому, ему еще предстоит предпринять какие-либо действия, подобные столь же агрессивным, как у ФРС:
ЕЦБ сталкивается с двумя проблемами, которых нет у других центральных банков. Один из них - это риск для целостности еврозоны. Другая причина - слабость Европейской банковской системы. Эти проблемы связаны между собой, поскольку Еврозона остается гораздо более зависимой от банковского финансирования, чем США, где рынок облигаций играет более важную роль.
Следующая диаграмма, составленная Чарльзом Далом из Гавекала, наглядно демонстрирует эту проблему. Акции банков еврозоны неуклонно снижались после кризиса, примерно в соответствии с соотношением итальянских акций и облигаций. Когда итальянские акции выглядят так плохо, это означает, что экономика слаба, что еще больше давит на итальянские банки, что оказывает давление на все европейские банки. Италия, как крупнейшая экономика на южной периферии еврозоны, также является лучшим резервом для риска того, что зона развалится:
Следующая диаграмма, составленная Чарльзом Далом из Гавекала, наглядно демонстрирует эту проблему. Акции банков еврозоны неуклонно снижались после кризиса, примерно в соответствии с соотношением итальянских акций и облигаций. Когда итальянские акции выглядят так плохо, это означает, что экономика слаба, что еще больше давит на итальянские банки, что оказывает давление на все европейские банки. Италия, как крупнейшая экономика на южной периферии еврозоны, также является лучшим резервом для риска того, что зона развалится:
Предполагается, что фискальная политика будет набирать обороты. Но на прошлой неделе, на прошедшей конференции европейских лидеров не удалось достичь согласия по какому-либо всеобъемлющему плану совместного привлечения долга через так называемые “корона-облигации”, что стало бы важным шагом на пути к общей фискальной политике, которой не хотят страны северной зоны евро. Это оставляет ЕЦБ возможность попытаться уговорить правительства принять фискальные меры, а также предотвратить катастрофу, пока они ждут.
Еще более неловко для президента ЕЦБ Кристин Лагард и ее коллег то, что их встреча состоится сразу же после данных по ВВП еврозоны за первый квартал. Как видно из графика, прогнозы, как сообщили в #Bloomberg, есть везде. Но все согласны, что первая четверть была очень и очень плохой:
Еще более неловко для президента ЕЦБ Кристин Лагард и ее коллег то, что их встреча состоится сразу же после данных по ВВП еврозоны за первый квартал. Как видно из графика, прогнозы, как сообщили в #Bloomberg, есть везде. Но все согласны, что первая четверть была очень и очень плохой:
Таким образом, ЕЦБ находится под большим давлением, чтобы что-то сделать. Доверие к банковскому сектору тревожно ослабевает. Но совершенно не очевидно, что он может сделать.
В первый день мая данные по индексу деловой активности в обрабатывающей промышленности США должны дать первое достойное представление о степени вирусного поражения американской промышленности. Опять же, эти оценки беспрецедентно широки. Все согласны, что исход будет ужасным. Некоторые готовятся к чему-то худшему, чем даже глубокая Великая рецессия:
В первый день мая данные по индексу деловой активности в обрабатывающей промышленности США должны дать первое достойное представление о степени вирусного поражения американской промышленности. Опять же, эти оценки беспрецедентно широки. Все согласны, что исход будет ужасным. Некоторые готовятся к чему-то худшему, чем даже глубокая Великая рецессия: