Не стало архитектора Владимира Семёновича Антощенкова (1933-2024)
Во время учебы в СПбГАСУ мы его знали как зав. кафедрой градостроительства, боялись на обходах его ёмких точных замечаний, незабываем его уникальный курс истории градостроительства, и повезло немногим, у кого он вёл архитектурный анализ.
Позже мы узнали, что профессиональные фотографии Владимира Антощенкова входят в собрания музеев, среди которых Русский музей и Музей истории Санкт-Петербурга.
И его работы навсегда останутся частью уходящего, неожиданного и парадоксального, ленинградского Петербурга.
Во время учебы в СПбГАСУ мы его знали как зав. кафедрой градостроительства, боялись на обходах его ёмких точных замечаний, незабываем его уникальный курс истории градостроительства, и повезло немногим, у кого он вёл архитектурный анализ.
Позже мы узнали, что профессиональные фотографии Владимира Антощенкова входят в собрания музеев, среди которых Русский музей и Музей истории Санкт-Петербурга.
И его работы навсегда останутся частью уходящего, неожиданного и парадоксального, ленинградского Петербурга.
Общественные пространства - без общества - ?
Пока все следили и обсуждали один международный форум, в Петербурге прошёл важный для развития города Форум общественных пространств “Место и люди”. В дискуссии, открывшей форум - “Общественные пространства как эликсир роста для больших и малых городов”, говорилось о востребованности в городе таких “третьих мест” - вне дома и работы, о том, что два-три пространства-лидера не восполняют социальный запрос, при этом городская практика показывает: креативные площадки, как драйверы развития, действительно способствуют преображению и благоустройству исторических кварталов - не только в “золотом треугольнике” центра, но и в изрядно запущенной исторической "периферии".
Во время дискуссии назвали, как мне кажется, главную проблему развития петербургских publik space, сдерживающую инвестиции в проекты: у властей города нет стратегии развития общественных пространств и работы с креативными площадками.
Почему же упускается такая выгода? Мне кажется, что помимо в целом отсутствия мотивов у властей к таким преобразованиям, движения навстречу нет и потому, что общественные пространства - это места, где люди чувствуют себя иначе.
Они - нечто большее, чем атмосферность и комфорт “пространств потребления” - с едою, шоппингом и зрелищами - которые, скорее - пространства разделяющие.
Общественные пространства - это про свободу неформального общения. Про культуру и идеи, про места, открытые для всех, вне статуса, доходов и принадлежности сообществам - это пространства объединяющие. И просто места, куда приходят, чтобы побыть с людьми.
Насколько это важно, мы увидели на Прицкеровской премии 2024 года, врученной Рикэну Ямамото. В финальной речи жюри говорилось, что премия архитектору вручается “прежде всего - за напоминание нам, что в архитектуре, как и в демократии, пространства должны создаваться волей людей".
Вот об этом хотелось бы сказать в День России. С праздником!
Пока все следили и обсуждали один международный форум, в Петербурге прошёл важный для развития города Форум общественных пространств “Место и люди”. В дискуссии, открывшей форум - “Общественные пространства как эликсир роста для больших и малых городов”, говорилось о востребованности в городе таких “третьих мест” - вне дома и работы, о том, что два-три пространства-лидера не восполняют социальный запрос, при этом городская практика показывает: креативные площадки, как драйверы развития, действительно способствуют преображению и благоустройству исторических кварталов - не только в “золотом треугольнике” центра, но и в изрядно запущенной исторической "периферии".
Во время дискуссии назвали, как мне кажется, главную проблему развития петербургских publik space, сдерживающую инвестиции в проекты: у властей города нет стратегии развития общественных пространств и работы с креативными площадками.
Почему же упускается такая выгода? Мне кажется, что помимо в целом отсутствия мотивов у властей к таким преобразованиям, движения навстречу нет и потому, что общественные пространства - это места, где люди чувствуют себя иначе.
Они - нечто большее, чем атмосферность и комфорт “пространств потребления” - с едою, шоппингом и зрелищами - которые, скорее - пространства разделяющие.
Общественные пространства - это про свободу неформального общения. Про культуру и идеи, про места, открытые для всех, вне статуса, доходов и принадлежности сообществам - это пространства объединяющие. И просто места, куда приходят, чтобы побыть с людьми.
Насколько это важно, мы увидели на Прицкеровской премии 2024 года, врученной Рикэну Ямамото. В финальной речи жюри говорилось, что премия архитектору вручается “прежде всего - за напоминание нам, что в архитектуре, как и в демократии, пространства должны создаваться волей людей".
Вот об этом хотелось бы сказать в День России. С праздником!
Исследовательский проект Город проектировщиков - рассказывающий о ленинградском модернизме 60-х-80-х, и об уникальном (и в общем-то коротком) периоде нетиповой советской архитектуры - возобновляет экскурсии!
Здания и городскую застройку по индивидуальным проектам в то "застойное" время - для прохождения множества бюрократических барьеров называли "экспериментальными", а работали над ними лучшие специалисты - составлявшие пласт научно-технической и художественной интеллигенции.
К сожалению, сейчас эта архитектура недооценена, мы ее теряем - и не от нашего имени стирают память о феномене лениградской школы проектирования, и о людях, её создававших. Последняя утрата - легендарный ЛДМ.
Я рекомендую этот замечательный проект, вовремя взявший на себя труд сохранения памяти о ещё недавнем, но уже прошлом:
Здания и городскую застройку по индивидуальным проектам в то "застойное" время - для прохождения множества бюрократических барьеров называли "экспериментальными", а работали над ними лучшие специалисты - составлявшие пласт научно-технической и художественной интеллигенции.
К сожалению, сейчас эта архитектура недооценена, мы ее теряем - и не от нашего имени стирают память о феномене лениградской школы проектирования, и о людях, её создававших. Последняя утрата - легендарный ЛДМ.
Я рекомендую этот замечательный проект, вовремя взявший на себя труд сохранения памяти о ещё недавнем, но уже прошлом:
Telegram
Город Проектировщиков
Уже на этих выходных возобновляем наши экскурсии после перерыва. Ждем с нетерпением! А пока напомним темы экскурсий.
Оба маршрута взаимодополняют друг друга. Если экскурсия по западной части Васильевского острова — о возведенных «с нуля» кварталах, разнообразии…
Оба маршрута взаимодополняют друг друга. Если экскурсия по западной части Васильевского острова — о возведенных «с нуля» кварталах, разнообразии…
К 70-летию композитора Сергея Курехина (до сих пор эта цифра кажется какой-то мистификацией) строящееся 8 лет здание Центра современного искусства им. С. Курехина на Среднем пр. В. О. 93, показали журналистам.
Этот проект в 2012 году мне очень нравился - как реконструкция типового советского кинотеатра: архитектурная концепция возникла из простой идеи наложения подобных друг другу форм на существующий железобетонный каркас, со смещением и поворотом новых объёмов относительно старого. Конструктивная коробка сохранялась - с усилением и дополнительными опорами, и в интерьерах можно было порезвиться в “старое и новое” и всякий андеграунд - в общем, простор воображения с кусочками советской подлинности.
Получалось движущееся, слегка безбашенное здание, будто спрыгивающее с советского фундамента - как и "механизм" самой "Поп-Механики".
Дальше - как обычно, здание становилось всё более аварийным, его успешно несколько раз перепроектировали другие люди и организации, и вместо реконструкции через 10 лет случилось новое строительство. Объем стал больше, глубже и вместительней. А внешняя форма осталась той, из прежней жизни - неоправданно цепляющейся за уже несуществующие стены.
И ещё. Нигде не называют архитектора - автора концепции. Известны только фирмы-генподрядчики. А жаль. Все-же проект хороший. Автор - Александр Глебович Петров.
#почти_получилось
Этот проект в 2012 году мне очень нравился - как реконструкция типового советского кинотеатра: архитектурная концепция возникла из простой идеи наложения подобных друг другу форм на существующий железобетонный каркас, со смещением и поворотом новых объёмов относительно старого. Конструктивная коробка сохранялась - с усилением и дополнительными опорами, и в интерьерах можно было порезвиться в “старое и новое” и всякий андеграунд - в общем, простор воображения с кусочками советской подлинности.
Получалось движущееся, слегка безбашенное здание, будто спрыгивающее с советского фундамента - как и "механизм" самой "Поп-Механики".
Дальше - как обычно, здание становилось всё более аварийным, его успешно несколько раз перепроектировали другие люди и организации, и вместо реконструкции через 10 лет случилось новое строительство. Объем стал больше, глубже и вместительней. А внешняя форма осталась той, из прежней жизни - неоправданно цепляющейся за уже несуществующие стены.
И ещё. Нигде не называют архитектора - автора концепции. Известны только фирмы-генподрядчики. А жаль. Все-же проект хороший. Автор - Александр Глебович Петров.
#почти_получилось
Дом Корбюзье: внутри и снаружи
(Часть 1, Часть 2)
Дома известных архитекторов всегда под пристальным вниманием, и особенно интересно понять, в какой мере они - "эксперимент на себе", или результат,проверенный на заказчиках выверенный на предыдущих проектах, и насколько жильё и интерьеры отражают архитектурные принципы авторов.
Парижская квартира Ле Корбюзье на ул. Нунгессер и Коли, 24 , известна авангардными интерьерами, но она бы не появилась без уникальной локации и новаторского здания.
В 1931 году Ле Корбюзье получает заказ на строительство жилого здания с исключительным расположением: Парижская окраина, с одной стороны участка - Булонский лес, с другой - формировавшаяся спортивная инфрастуктура - стадионы, корты, легендарный "Ролан Гаросс", бассейны.
Место идеально соответствовало принципам “Лучезарного города” Корбюзье, в 1931 уже сформулированным. Он смог убедить застройщика, что авангардный проект, представляющий новый стиль жизни, вызовет интерес больший, чем традиционные дома. Но для подтверждения идеи потребовались гарантии: за две недели архитектор должен найти покупателей хотя-бы двух квартир! Корбюзье подключил все свои связи, и в итоге сам стал владельцем двух последних этажей - выторговав их в счет строительства крыши за собственные средства. Впрочем, выиграв и в этом: вместо традиционной "османовской" мансарды он создал пентхаус с террасой и садом, вписав силуэт в строгий городской регламент.
Вторым новшеством было перемещение жилья прислуги из-под холодных и сырых (в то время) мансард на первый этаж - хоть и вблизи технических помещений, но снабженные благами цивилизации.
Самым революционным был полностью остеклённый фасад - первый в истории жилых домов. Реализовать его удалось благодаря видам на Булонский лес и стадионы (нет окон в окна). Корбюзье использовал три типа остекления от Сен-Гобен: стеклоблоки, раздвижные двойные окна и двойное армированное стекло - получив прекрасную теплоизоляцию и наполнив квартиры рассеянным светом.
И конечно, инновационным предложением была свободная планировка квартир, “адаптирующаяся под жильцов” - что особо подчеркивалось в рекламной брошюре, наряду с собственными гаражами, лифтами, прачечными, сушильными, и центральным отоплением.
Позже с техническим новаторством не всё шло гладко - застройщик всё-же обанкротился, за десятилетие судов и без ухода здание ветшало, а Корбюзье чуть не лишился своего жилья - но всё закончилось благополучно.
“Перейти и жить в собственной архитектуре было для меня опасным шагом. На самом деле, это великолепно".
(начало, продолжение здесь)
(Часть 1, Часть 2)
Дома известных архитекторов всегда под пристальным вниманием, и особенно интересно понять, в какой мере они - "эксперимент на себе", или результат,
Парижская квартира Ле Корбюзье на ул. Нунгессер и Коли, 24 , известна авангардными интерьерами, но она бы не появилась без уникальной локации и новаторского здания.
В 1931 году Ле Корбюзье получает заказ на строительство жилого здания с исключительным расположением: Парижская окраина, с одной стороны участка - Булонский лес, с другой - формировавшаяся спортивная инфрастуктура - стадионы, корты, легендарный "Ролан Гаросс", бассейны.
Место идеально соответствовало принципам “Лучезарного города” Корбюзье, в 1931 уже сформулированным. Он смог убедить застройщика, что авангардный проект, представляющий новый стиль жизни, вызовет интерес больший, чем традиционные дома. Но для подтверждения идеи потребовались гарантии: за две недели архитектор должен найти покупателей хотя-бы двух квартир! Корбюзье подключил все свои связи, и в итоге сам стал владельцем двух последних этажей - выторговав их в счет строительства крыши за собственные средства. Впрочем, выиграв и в этом: вместо традиционной "османовской" мансарды он создал пентхаус с террасой и садом, вписав силуэт в строгий городской регламент.
Вторым новшеством было перемещение жилья прислуги из-под холодных и сырых (в то время) мансард на первый этаж - хоть и вблизи технических помещений, но снабженные благами цивилизации.
Самым революционным был полностью остеклённый фасад - первый в истории жилых домов. Реализовать его удалось благодаря видам на Булонский лес и стадионы (нет окон в окна). Корбюзье использовал три типа остекления от Сен-Гобен: стеклоблоки, раздвижные двойные окна и двойное армированное стекло - получив прекрасную теплоизоляцию и наполнив квартиры рассеянным светом.
И конечно, инновационным предложением была свободная планировка квартир, “адаптирующаяся под жильцов” - что особо подчеркивалось в рекламной брошюре, наряду с собственными гаражами, лифтами, прачечными, сушильными, и центральным отоплением.
Позже с техническим новаторством не всё шло гладко - застройщик всё-же обанкротился, за десятилетие судов и без ухода здание ветшало, а Корбюзье чуть не лишился своего жилья - но всё закончилось благополучно.
“Перейти и жить в собственной архитектуре было для меня опасным шагом. На самом деле, это великолепно".
(начало, продолжение здесь)