Вечерний МХАТ—3.

Полы и потолки.
Сложно сказать, что больше пострадало. Интерьер МХАТа был очень насыщенным эмоционально – к примеру, в потолки фойе первого этажа светильники были встроены как некие скульптуры, объемы со впадинами и «кожухами» выступов. То есть это не был скучный потолок. Он был покрыт, как и некоторые стены, штукатурной «шубой». Однако уже до 2018 года потолок фойе сочли нужным сгладить – что-то слишком был шершав – и оживить рельефными «волнами»: да-да, эти скобочки совсем недавнего времени. Потолок был белым. Но теперь (2022) его еще и позолотили. Он сияет.

Что-то подобное случилось и на третьем этаже. Стереометрические «сталактиты», абстрактные скульптуры, которые свешиваются с потолка в кафе – их тоже позолотили. Они были светлыми, белыми, «пробивали» зигзаги потолка. Казалось бы детали, – как сказал классик. И между тем, как много золота. И тут, и там. Но отмыть – будем честны – можно. Поскольку никакое золото не характерно для модернизма 1970-х.

И потолки потемнели, на 1 и 2 этаже точно. Были белыми, отражали свет, а теперь какие-то темно-бурые с яркими росчерками света. Режет глаз, давит сверху вниз, утяжеляет всё. И вот что интересно: судя по интервью Владимира Кехмана, задачей ремонта было сделать интерьер светлее, и между тем – темнее как-то получилось.

Признаем между тем, что простые латунные меандры на потолках 3 этажа – интересный, теперь уже ушедший в историю способ отчасти прятать коммуникации потолка – предтеча модных кафе современности, – сохранен. Можно идти и смотреть. Очень живая, вибрирующая поверхность.

И полы. Исторически на них был ковролин, но далеко не везде, только перед входами в театральный зал. Теперь же он повсеместно, даже в фойе 1 этажа, где изначально полы был и каменными, гранитными, в авторским рисунком. Теперь посетители вытирают ноги сразу – о ковер, что созвучно удобным креслам в обновленном театральном зале.

Еще о полах: в театральном зале тоже был ковролин. Теперь дерево, каблуки стучат по нему, надо идти на цыпочках.

#модернизм #вандализм

Наш экспериментальный формат изучения ремонта здания МХАТ через отдельные фрагменты оправдывает себя. С каждым шагом становятся, увы, заметны все новые изменения – поверхностным взглядом их отследить не получилось, а так – в самый раз.

К примеру, теперь мы знаем, что в западном углу фойе 3 этажа исчезла конструкция из камня и гальки, которая была расположена под стереометрическими «сталактитами», свисающими с потолка. Называть ее «сухим фонтаном» не вполне верно, поскольку воды там не было никакой. Это, скорее, был аналог римского имплювия – если представить себе, что из «сталактитов» мог бы литься не только свет, аналогия была бы полной. В двух углах фойе располагались, в северном – настоящий фонтан, он цел, а в западном, как его пара, вот такой «имплювий» – и его больше нет. Видимо, авторы ремонта не поняли, зачем эта штуковина нужна была вообще. Вопрос понимания.

Попутно заметим, что и «имплювий», и настоящий фонтан были окружены каменной выстилкой, нужной хотя бы для того, чтобы вода не падала на ковролин – а также чтобы подчеркнуть соседство визуально «внешней» поверхности камня и «теплого» домашнего ковролина. Каменных выстилок теперь тоже нет. Точнее, их части еще сохраняются в самых дальних углах, перед витражами. Нет и «Чаек» на стенах и на потолке, и светящихся кубиков с номерами пространств.

Для фойе общественных зданий модернизма было характерно обилие зелени – иногда они прямо «зимние сады»; есть такой в Доме пионеров, в КДС, да и в Зарьядье. Во МХАТе вся зелень после ремонта исчезла, абсолютно вся.

Ну и сравниваем пол и кресла в театральном зале: до ремонта 2022 года и после.

PS Дорогие читатели, некоторые из вас говорят, что если мы постим картинку – значит она нам нравится. Это было бы слишком просто, это не всегда так.

#модернизм #вандализм

В петербургском Росфото на выставке «Град Петров» показывают архитектурную фотографию 120-летней давности. Здесь возникает два противоречивых ощущения. С одной стороны кажется, что город не изменился, по крайней мере, его особенный дух все еще присутствует: места узнаваемы, легко почувствовать влажность воздуха и услышать крик чайки. Те же вывески на парадных фасадах, те же рыбаки под сенью сфинксов и портовых кранов. То же чувство величия, окутывающее улицы. Господа в котелках и дамы в капорах выглядят как статисты кино. И от всего этого кажется, что Петербург вечный.

Чувство это, конечно, обманчиво: на других фотографиях исчезнувшие церкви и деревянные домики, а если мысленно расширить панораму — увидишь много нового и совсем другого масштаба.

Во втором зале, где представлена графика «мирискусников», ощущения такие же: вот Литовский замок, на месте которого теперь элитный дом. А вот Исаакиевская площадь, заметенная снегом — совсем такая, как ты видел ее полчаса назад, подходя к галерее.