Вы — источник бессмертья: знавшие вас нагими
сами стали катуллом, статуями, траяном,
августом и другими. Временные богини!
Вам приятнее верить, нежели постоянным.
Славься, круглый живот, лядвие с нежной кожей!
Белый на белом, как мечта Казимира,
летним вечером я, самый смертный прохожий,
среди развалин, торчащих как ребра мира,
нетерпеливым ртом пью вино из ключицы;
небо бледней щеки с золотистой мушкой.
И купола смотрят вверх, как сосцы волчицы,
накормившей Рема и Ромула и уснувшей.


И. Бродский
Римские элегии, отрывок

Давно хотела поделиться этой фотокарточкой, а все руки не доходили. Зинаида и Феликс Юсуповы с Львом Толстым.

Те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли.

Ап. Павла Евреям 11:38

Минута постлопатного снобизма.

В последнее время начинаю понимать, что жизнь у меня достаточно специфическая. Не то, что бы это было для меня новостью, но каждый раз открываются новые грани.
Жизнь такая, знаете, в стиле Владимира Соловьева.
По этой фразе можно определять своих. Кто для вас Владимир Соловьев?

Ну, собственно, вот эта вся мучительная, аскетическая погоня в пустыне за бесконечным вечным и обретение его в итоге, ценой Бог видит каких репутаций арестов и депортаций – это как раз то, на что моя жизнь похожа. Возможно, не только моя, а очень даже наша. И даже фраза "молчи об этом" звучит почти канонически.

Потом, если это будет продолжаться конечно, можно будет говорить, что это все Авангард и вы ничего опять не поняли. И судя по вашему поведению и настрою в этом веке и не поймете. А объяснить могут и не удосужиться. Синие занавески мол, просто синие и занавески. Всего хорошего.

И это будет чистейшая правда.

Рандомный факт обо мне, о котором вы не спрашивали.

Я до 16 лет не верила в существование газонов.

Я родилась в таежном поселке в приполярье, где на тысячи километров вокруг непроходимый дикий лес.
Я потомок репрессированных и военных из печлагов, то есть не носитель этнической северной культуры. Шаманы, Ягморты и зырянство прошли мимо меня. И по крови и духом я русская, как и вся моя семья с окружением. Но тем не менее непроходимый лес это абсолютно органическая, хоть и долго непринимаемая часть меня.
Мой дед строил посреди тайги дома в качестве "дач" и одним из семейных развлечений летом было перекапывать таежный грунт вручную под огород.
То, что земля не бывает ровной, трава зеленой, а лес моментально вырастает заново на свежевскопанном месте, я выяснила в глубоком детстве. Когда по телевизору показывали однотонные, будто вычерченные по линейке лужайки я не верила, ведь на своем опыте знала, что это невозможно. Поле – да, бывает. Даже скошенное. А газон это фантастика, сынок.

Теперь я много лет живу в Царском Селе и поняла такую вещь: есть люди гор, морей, городов.
Каждый любит то, частью чего тайно или явно является его психика.

Я же человек пейзажных парков. Леса, но не дикого и бесконечного, а обработанного тончайшим сознанием. Где-то очевидно обработанного, где-то совершенно незаметно. Павловский парк это лес. Хорошо продуманный, спроектированный и ухоженный темный лес.
Сам факт укрощения необузданных сил природы человеком будоражит мое сознание. Вот это несбыточное советское "повернем реки вспять" кажется мне великим, если не вникать в детали.
В целом идея дикой первородной силы и ограняющего ее сознания, придающего форму тому, что не поддается никакому воздействию, это идея большинства религиозных конфессий. Баланс Хаоса, вот это вот всё.
В Царском Селе это единство противоположностей воплощено в жизнь – лес, тишина и идеальные газоны с геометрическими живыми изгородями.

Меня при этом совершенно не впечатляет финансовый и прочий больной дубайский гигантизм. Стремление построить вавилонскую башню у человечества было всегда. Но физические попытки к этому меня забавляют, если речь идет о зарубежье и раздражают, если о России. Я очень благодарна такой форме мироустройства в которой желающие денег, удовлетворения амбиций и скоростей русские уезжают из страны развлекаться в чужую пустыню, не трогая свои выверенные великими мастерами святыни.

Вообще любое инородное вмешательство в Царскосельскую структуру и культуру я воспринимаю очень болезненно, но об этом как нибудь потом.