Вышел новый роман Павла Пепперштейна «Бархатная кибитка» — о детстве и опыте его изучения как культурного феномена
На страницах — различные типы детств и отрочеств: английское, французское, позднесоветское, русско-дворянское, скандинавское. Детство осторожно крадется по тонкой линии между мирами — в том числе между мирами литературных традиций и пространством литературного эксперимента.
Подробнее – в материале «Собаки».
На страницах — различные типы детств и отрочеств: английское, французское, позднесоветское, русско-дворянское, скандинавское. Детство осторожно крадется по тонкой линии между мирами — в том числе между мирами литературных традиций и пространством литературного эксперимента.
Подробнее – в материале «Собаки».
Сегодня исполняется 120 лет со дня рождения Джорджа Оруэлла.
Что почитать?
1. Джордж Оруэлл «1984»
Роман-антиутопия прославил автора и остается золотым стандартом жанра. Действие происходит в Лондоне, одном из главных городов тоталитарного супергосударства Океания. Пугающе детальное описание общества, основанного на страхе и угнетении, служит фоном для одной из самых ярких человеческих историй в мировой литературе. В центре сюжета судьба мелкого партийного функционера-диссидента Уинстона Смита и его опасный роман с коллегой.
«1984» и сейчас читается как остроактуальный комментарий к текущим событиям.
В данной книге роман представлен в новом, современном переводе Леонида Бершидского.
2. Джордж Оруэлл «Дневники».
Впервые публикуемые на русском языке дневники Джорджа Оруэлла раскрывают перед нами неизвестную, скрытую от глаз читателей его великих произведений историю обыкновенной жизни необыкновенного человека.
Одиннадцать сохранившихся дневников, написанных им в период с 1931 по 1939 год, описывают его юношеские скитания среди шахтеров и странствующих рабочих, подъем тоталитаризма и ужасную драму Второй мировой войны.
Он записывал все — свои мысли, наброски стихов, наблюдения за погодой, вырезки из газет с рецептами и советами садоводу. Эти ежедневные записи сохранили бесценные «семена» событий и размышлений, из которых впоследствии выросли его литературные шедевры.
3. Томас Рикс «Черчилль и Оруэлл. Битва за свободу»
Два этих непохожих друг на друга человека больше других своих современников повлияли на идеологическое устройство послевоенного западного общества.
Сосредоточившись на самом плодотворном отрезке их жизней — 1930х—1940‑х годах, Томас Рикс не только рисует точные психологические портреты своих героев, но и воссоздает картину жизни Британской империи того периода. Отражены в книге и участие Оруэлла в гражданской войне в Испании, и решающая роль Черчилля в годы Второй мировой войны.
Что почитать?
1. Джордж Оруэлл «1984»
Роман-антиутопия прославил автора и остается золотым стандартом жанра. Действие происходит в Лондоне, одном из главных городов тоталитарного супергосударства Океания. Пугающе детальное описание общества, основанного на страхе и угнетении, служит фоном для одной из самых ярких человеческих историй в мировой литературе. В центре сюжета судьба мелкого партийного функционера-диссидента Уинстона Смита и его опасный роман с коллегой.
«1984» и сейчас читается как остроактуальный комментарий к текущим событиям.
В данной книге роман представлен в новом, современном переводе Леонида Бершидского.
2. Джордж Оруэлл «Дневники».
Впервые публикуемые на русском языке дневники Джорджа Оруэлла раскрывают перед нами неизвестную, скрытую от глаз читателей его великих произведений историю обыкновенной жизни необыкновенного человека.
Одиннадцать сохранившихся дневников, написанных им в период с 1931 по 1939 год, описывают его юношеские скитания среди шахтеров и странствующих рабочих, подъем тоталитаризма и ужасную драму Второй мировой войны.
Он записывал все — свои мысли, наброски стихов, наблюдения за погодой, вырезки из газет с рецептами и советами садоводу. Эти ежедневные записи сохранили бесценные «семена» событий и размышлений, из которых впоследствии выросли его литературные шедевры.
3. Томас Рикс «Черчилль и Оруэлл. Битва за свободу»
Два этих непохожих друг на друга человека больше других своих современников повлияли на идеологическое устройство послевоенного западного общества.
Сосредоточившись на самом плодотворном отрезке их жизней — 1930х—1940‑х годах, Томас Рикс не только рисует точные психологические портреты своих героев, но и воссоздает картину жизни Британской империи того периода. Отражены в книге и участие Оруэлла в гражданской войне в Испании, и решающая роль Черчилля в годы Второй мировой войны.
Книги с героями-детьми: подборка «Альпины.Проза»
Рагим Джафаров «Сато»
На прием к психологу приводят пятилетнего мальчика: Костя утверждает, что он пленный контр-адмирал Сато, командующий карательным корпусом. Его свобода ограничена: он вынужден жить по определенному распорядку дня, носить колготки и есть брокколи. При этом он удивительно собран и эрудирован для своего возраста, а его чувство юмора отнюдь не детское.
Хелена Побяржина «Валсарб»
Главная героиня — девочка, постоянно играющая со словами. Она живет в мире, который создал для нее Пан Бог Дед. Девочка любознательна и одинока, вероятно, поэтому Они и остановили свой выбор на ней. Они — это люди, которые прежде жили в Валсарбе, но после смерти остались безымянными, без памятников и могил. Они ходят за девочкой по пятам, врываются в ее сны и никуда не исчезают, пока не оказываются услышанными и не возвращают свои имена.
Анна Лукиянова «Это не лечится»
Семнадцатилетняя Аня живет в Кирове в совершенно своем, особенном мире. Она знает наизусть словарь Ожегова и наполняет свои дни множеством странных ритуалов. Слова для нее такие же живые, как и люди, а за близких в буквальном смысле болит душа.
Александра Шалашова «Салюты на той стороне»
В романе Александры Шалашовой одиннадцать рассказчиков — они по-разному переживают и интерпретируют события, не оставляя места сколько-нибудь объективной версии. Это маленькие пациенты и воспитатели санатория на другом берегу реки, куда из Города перед самым началом войны эвакуируют детей. Вскоре взрывают мост, связывавший их с внешним миром, и дети погружаются во тьму.
Ислам Ханипаев «Типа я»
Дебютная повесть сценариста и режиссера Ислама Ханипаева написана от лица восьмилетнего мальчика, живущего в Махачкале. Потеряв мать и подвергаясь нападкам в школе, герой находит поддержку у воображаемого друга — Крутого Али. Он готовится стать «великим воином» и отправляется на поиски своего отца.
Рагим Джафаров «Сато»
На прием к психологу приводят пятилетнего мальчика: Костя утверждает, что он пленный контр-адмирал Сато, командующий карательным корпусом. Его свобода ограничена: он вынужден жить по определенному распорядку дня, носить колготки и есть брокколи. При этом он удивительно собран и эрудирован для своего возраста, а его чувство юмора отнюдь не детское.
Хелена Побяржина «Валсарб»
Главная героиня — девочка, постоянно играющая со словами. Она живет в мире, который создал для нее Пан Бог Дед. Девочка любознательна и одинока, вероятно, поэтому Они и остановили свой выбор на ней. Они — это люди, которые прежде жили в Валсарбе, но после смерти остались безымянными, без памятников и могил. Они ходят за девочкой по пятам, врываются в ее сны и никуда не исчезают, пока не оказываются услышанными и не возвращают свои имена.
Анна Лукиянова «Это не лечится»
Семнадцатилетняя Аня живет в Кирове в совершенно своем, особенном мире. Она знает наизусть словарь Ожегова и наполняет свои дни множеством странных ритуалов. Слова для нее такие же живые, как и люди, а за близких в буквальном смысле болит душа.
Александра Шалашова «Салюты на той стороне»
В романе Александры Шалашовой одиннадцать рассказчиков — они по-разному переживают и интерпретируют события, не оставляя места сколько-нибудь объективной версии. Это маленькие пациенты и воспитатели санатория на другом берегу реки, куда из Города перед самым началом войны эвакуируют детей. Вскоре взрывают мост, связывавший их с внешним миром, и дети погружаются во тьму.
Ислам Ханипаев «Типа я»
Дебютная повесть сценариста и режиссера Ислама Ханипаева написана от лица восьмилетнего мальчика, живущего в Махачкале. Потеряв мать и подвергаясь нападкам в школе, герой находит поддержку у воображаемого друга — Крутого Али. Он готовится стать «великим воином» и отправляется на поиски своего отца.
На этой неделе в издательстве «Альпина.Проза» выходит книга Павла Пепперштейна «Бархатная кибитка». В новом романе автор «Мифогенной любви каст» и «Предателя ада» обращается не только к своему детству, используя автобиографический материал, но и к детству как к феномену. Перед нами калейдоскопическая попытка ухватить за ускользающий хвост свою судьбу и самого себя — яркая, эффектная, сложная, как и полагается такому писателю и художнику как Пепперштейн. Отстается вопрос, на который предстоит ответить читателю: возможно ли это в принципе или из интеллектуально-биографического лабиринта выхода не найти?
«Правила жизни» публикуют первую главу книги.
«Правила жизни» публикуют первую главу книги.
Forwarded from Премия «Большая книга»
✍ «Роман был написан очень быстро, и его путь к читателю тоже оказался стремительным. Я не ориентировалась в книжном рынке России, и интересовалась, в основном, издателями, которые работают с переводной литературой. Это божий промысел, не иначе, что я отправила рукопись в самотёк издательства «Альпина.Проза», а все потому, что на столе лежала книга Лены Элтанг с его логотипом, и я решила рискнуть», — Хелена Побяржина.
Мы поговорили с Хеленой Побяржиной о создании "Валсарба", творческом пути и ближайших планах. Начинающим авторам читать обязательно!
📌 Читать интервью: https://vk.com/@bigbooknews-intervu-s-helenoi-pobyarzhinoi
Мы поговорили с Хеленой Побяржиной о создании "Валсарба", творческом пути и ближайших планах. Начинающим авторам читать обязательно!
📌 Читать интервью: https://vk.com/@bigbooknews-intervu-s-helenoi-pobyarzhinoi
VK
Интервью с Хеленой Побяржиной
Хелена Побяржина родилась в г. Браславе (Беларусь). Училась на филологическом факультете Белорусского государственного университета. С ра..
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
«Прочтение» публикует фрагмент из книги Павла Пепперштейна «Бархатная кибитка».
Я был ребенком высоким и длинным, но до тринадцати лет очень тощим и весил меньше, чем следовало, но это меня не волновало. Почему-то я влюбился в эти весы, они казались мне умопомрачительно прекрасными! Нечто таинственное, нечто совершенно обворожительное чудилось мне в этом объекте. Объект состоял из большого металлического квадрата, на который следовало вставать, причем он слегка пружинил под ногами. Квадрат был снабжен металлическим столбиком, на котором (примерно на уровне глаз стоящего на весах, если взвешиваемому было лет под девять) располагалась подвижная градуированная шкала из толстого и блестящего металла, а по шкале перемещался тяжеловесный цилиндрик из того же металла, настолько гладкого, что он обладал отражающими свойствами. Взвешиваемый мог рассмотреть на поверхности цилиндрика свое исхудалое, вытянутое лицо, а также освещенный неоном закуток поликлиники, где из керамического вазона (прилепившегося к стене, словно ласточкино гнездо) свисали бессильные и печальные стебли традесканции — традиционная меланхолическая флора учреждений, больниц, почтамтов и прочих присутственных мест, — это растение всегда казалось почти безжизненным, растратившим все свои силы в неведомой борьбе, бессильно опустившим руки, — и эти его свойства как нельзя лучше гармонировали с долгими ожиданиями, тусклыми волнениями и томительной скукой.
Я был ребенком высоким и длинным, но до тринадцати лет очень тощим и весил меньше, чем следовало, но это меня не волновало. Почему-то я влюбился в эти весы, они казались мне умопомрачительно прекрасными! Нечто таинственное, нечто совершенно обворожительное чудилось мне в этом объекте. Объект состоял из большого металлического квадрата, на который следовало вставать, причем он слегка пружинил под ногами. Квадрат был снабжен металлическим столбиком, на котором (примерно на уровне глаз стоящего на весах, если взвешиваемому было лет под девять) располагалась подвижная градуированная шкала из толстого и блестящего металла, а по шкале перемещался тяжеловесный цилиндрик из того же металла, настолько гладкого, что он обладал отражающими свойствами. Взвешиваемый мог рассмотреть на поверхности цилиндрика свое исхудалое, вытянутое лицо, а также освещенный неоном закуток поликлиники, где из керамического вазона (прилепившегося к стене, словно ласточкино гнездо) свисали бессильные и печальные стебли традесканции — традиционная меланхолическая флора учреждений, больниц, почтамтов и прочих присутственных мест, — это растение всегда казалось почти безжизненным, растратившим все свои силы в неведомой борьбе, бессильно опустившим руки, — и эти его свойства как нельзя лучше гармонировали с долгими ожиданиями, тусклыми волнениями и томительной скукой.
Forwarded from РДКБРВ (Roma Dekabrev)
"Одиночка" Маргарита Ронжина
В первой половине проблематика романа концентрируется в области конфликта "я - ребёнок", об этой режущей своей откровенностью линии, которая описывает опыт взаимодействия молодой матери-одиночки и ребёнка с особенностями в развитии, сказано уже много и будет сказано ещё больше.
Во второй половине внимание смещается к завуалированной, но не менее острой оппозиции "я - мир".
Здесь читателю представится возможность взглянуть на текст с экзистенциального ракурса и задаться вопросом, что является источником эгоизма, притом не совсем привычного "всё для меня", а эгоизма иной природы - "я всё сам".
Ведь это тоже эгоизм - ревностно утверждаться посредством своего и только своего бремени, не позволяя никому приблизится пусть и даже с благими намерениями, даже с тем, чтобы разделить боль, будто если кто-то приобщится к судьбе, то судьба перестанет быть только своей, а значит и сам герой перестанет быть. И дело тут не только в неудобстве или зависимости - всё это лишь поверхность, маскировка глубоко эгоистичного стремления быть и быть исключительно собой.
В конечном итоге сквозь тернии проскальзывает идея, что особенный ребёнок - это ещё и дар, позволяющий обнаруживать свет в суетливом мраке и идти к нему, отбрасывая всё лишнее, и что весь путь преодоления своего эго, пролегающий через принятие мира вокруг, - тяжёлый, болезненный, полный лишений - это путь к благу.
#лис #альпина
В первой половине проблематика романа концентрируется в области конфликта "я - ребёнок", об этой режущей своей откровенностью линии, которая описывает опыт взаимодействия молодой матери-одиночки и ребёнка с особенностями в развитии, сказано уже много и будет сказано ещё больше.
Во второй половине внимание смещается к завуалированной, но не менее острой оппозиции "я - мир".
Здесь читателю представится возможность взглянуть на текст с экзистенциального ракурса и задаться вопросом, что является источником эгоизма, притом не совсем привычного "всё для меня", а эгоизма иной природы - "я всё сам".
Ведь это тоже эгоизм - ревностно утверждаться посредством своего и только своего бремени, не позволяя никому приблизится пусть и даже с благими намерениями, даже с тем, чтобы разделить боль, будто если кто-то приобщится к судьбе, то судьба перестанет быть только своей, а значит и сам герой перестанет быть. И дело тут не только в неудобстве или зависимости - всё это лишь поверхность, маскировка глубоко эгоистичного стремления быть и быть исключительно собой.
В конечном итоге сквозь тернии проскальзывает идея, что особенный ребёнок - это ещё и дар, позволяющий обнаруживать свет в суетливом мраке и идти к нему, отбрасывая всё лишнее, и что весь путь преодоления своего эго, пролегающий через принятие мира вокруг, - тяжёлый, болезненный, полный лишений - это путь к благу.
#лис #альпина
Forwarded from Tintoretto_coffee
Воскресная РАСПРОДАЖА издательства Альпина @alpinaru!
Нон-фикшн, художественная и детская литература по самым приятным ценам.
Привезут много прозы для летнего чтения. Будут бестселлеры и фестивальные новинки, вошедшие в лонг и шорт-листы премии «Книга года».
Приходите и проведите этот день с хорошей книгой за чашкой вкусного кофе, никуда не спеша📚☕️🛋️
•2 июля с 12 до 20:00
•Tintoretto x Lulu space
•Малый казённый переулок, 2
До встречи!
Нон-фикшн, художественная и детская литература по самым приятным ценам.
Привезут много прозы для летнего чтения. Будут бестселлеры и фестивальные новинки, вошедшие в лонг и шорт-листы премии «Книга года».
Приходите и проведите этот день с хорошей книгой за чашкой вкусного кофе, никуда не спеша📚☕️🛋️
•2 июля с 12 до 20:00
•Tintoretto x Lulu space
•Малый казённый переулок, 2
До встречи!
30 июня — 1 июля в Екатеринбурге пройдёт Межрегиональный литературный фестиваль «Читай, страна огромная!»
В рамках фестиваля состоится встреча с лауреатом премии «Лицей» Екатериной Манойло, которая представит свой роман «Отец смотрит на запад» и финалистом Рагимом Джафаровым, он расскажет о романе «Сато».
Адрес: Свердловская областная межнациональная библиотека,
г. Екатеринбург, ул. Академика Бардина, стр. 28.
В рамках фестиваля состоится встреча с лауреатом премии «Лицей» Екатериной Манойло, которая представит свой роман «Отец смотрит на запад» и финалистом Рагимом Джафаровым, он расскажет о романе «Сато».
Адрес: Свердловская областная межнациональная библиотека,
г. Екатеринбург, ул. Академика Бардина, стр. 28.
«Одиночка» — дебютный роман Маргариты Ронжиной. В его названии заключены сразу несколько смыслов. Это книга о матери, которая остается с ребенком одна и для которой квартира фактически становится камерой одиночного заключения. Это книга о том, как важно найти поддержку и опору, но прежде всего — понять, что главный источник не только сил, но и собственного счастья — внутри тебя самой. Или самого. По названию и аннотации есть искушение отнести этот роман к разряду сугубо женских, но на самом деле он преодолевает специфически гендерное восприятие. Так или иначе он про каждого из нас. Про то, как не сломаться, когда положение кажется безвыходным, когда надежды нет, когда долг давит на тебя слишком сильно. Прослеживая путь двадцатипятилетней Саши, читатель обретает надежду и веру в собственные силы. Главный редактор издательства «Альпина. Проза» Татьяна Соловьева поговорила с Маргаритой Ронжиной об авторской интонации, прототипах и сложных темах в литературе.
Интервью публикует «Прочтение».
Интервью публикует «Прочтение».
Forwarded from Band — место творческой силы
Из самотёка в авторы «Альпина.Проза»
Хелена Побяржина — финалистка премии «Большая книга»-2023. В лонг-лист вошёл её дебютный роман «Валсарб», о котором мы и поговорили в интервью.
Читать интервью >>
Хелена Побяржина — финалистка премии «Большая книга»-2023. В лонг-лист вошёл её дебютный роман «Валсарб», о котором мы и поговорили в интервью.
Читать интервью >>
Forwarded from Иван обыкновенный
Дочитал роман «Отец смотрит на Запад» Екатерины Манойло. Я все время говорю (как настоящий писатель, тут же перевожу разговор на себя), что нужно смотреть на вещи «просто и прямо», по-толстовски, или «трезво». Но я никогда не смогу написать о своём детстве и о своей маленькой родине трезво. Я обязательно придумаю красивые ложные воспоминания, чтобы приукрасить, присыпать ими тоску и страх.
Катя написала именно трезво: безжалостно и страшно.
Меня немного удивляли некоторые этнографические детали, но основа была понятна. Основа эта – провинция (я дома говорю: «деревня»), и я не видел провинцию казахскую или американскую, но что-то мне подсказывает, что они похожи на провинцию русскую или, не знаю, китайскую. Там бьют детей и женщин, а взрослые и мужчины должны поскорее умереть, а то это как-то неловко – просто жить. Ещё более не принято жить нормально, а если заговорить о том, чтобы жить радостно и приятно, от тебя тут же осторожно отойдут, как от поехавшего.
Там насмехаются над необычной одеждой, издеваются над проявлениями любовной, родительской и дружеской нежности, придумывают дурацкие прозвища, если кто любит читать книжки или любоваться вечерним светом. Много ещё всего интересного происходит в провинции, деревне, «регионах» у «населения». Сделать с этим пока ничего нельзя, можно только уехать оттуда. И я очень рад за каждого, кто нашел смелость – и деньги – уехать, чтобы просто жить свою единственную жизнь, а не есть это патриархальное говно большой ложкой и без хлеба.
Возможно, вам показалось, что я хочу обидеть «грязную» провинцию и воспеть чистенькие столицы. Я отвечу тривиальной мыслью: провинция не в провинции, а в головах. Я хорошо знаю провинцию, и в последние 15 лет там происходили те же оздоровительные процессы, что и везде: пропускать пешеходов на переходе становилось нормой, бить детей и женщин начинало казаться дикостью и вот это вот все, скучное, незаметное, нормальное. И так бы оно шло-шло и куда-нибудь бы и пришло. И мой глубочайший респект тем, кто не смиряется и не рационализирует абсурд и бессмысленную жестокость, а спасает себя и нагло отстаивает свое право жить, и причем жить так, как хочется ему, а не тетеньке в халате из села или дяденьке в пиджаке из телевизора.
На такие несложные Мысли Ивана навел меня сложный роман Екатерины Манойло «Отец смотрит на Запад» 🤓
Рекомендую его всем, кто готов смотреть на вещи просто и прямо, трезво и безжалостно.
Катя написала именно трезво: безжалостно и страшно.
Меня немного удивляли некоторые этнографические детали, но основа была понятна. Основа эта – провинция (я дома говорю: «деревня»), и я не видел провинцию казахскую или американскую, но что-то мне подсказывает, что они похожи на провинцию русскую или, не знаю, китайскую. Там бьют детей и женщин, а взрослые и мужчины должны поскорее умереть, а то это как-то неловко – просто жить. Ещё более не принято жить нормально, а если заговорить о том, чтобы жить радостно и приятно, от тебя тут же осторожно отойдут, как от поехавшего.
Там насмехаются над необычной одеждой, издеваются над проявлениями любовной, родительской и дружеской нежности, придумывают дурацкие прозвища, если кто любит читать книжки или любоваться вечерним светом. Много ещё всего интересного происходит в провинции, деревне, «регионах» у «населения». Сделать с этим пока ничего нельзя, можно только уехать оттуда. И я очень рад за каждого, кто нашел смелость – и деньги – уехать, чтобы просто жить свою единственную жизнь, а не есть это патриархальное говно большой ложкой и без хлеба.
Возможно, вам показалось, что я хочу обидеть «грязную» провинцию и воспеть чистенькие столицы. Я отвечу тривиальной мыслью: провинция не в провинции, а в головах. Я хорошо знаю провинцию, и в последние 15 лет там происходили те же оздоровительные процессы, что и везде: пропускать пешеходов на переходе становилось нормой, бить детей и женщин начинало казаться дикостью и вот это вот все, скучное, незаметное, нормальное. И так бы оно шло-шло и куда-нибудь бы и пришло. И мой глубочайший респект тем, кто не смиряется и не рационализирует абсурд и бессмысленную жестокость, а спасает себя и нагло отстаивает свое право жить, и причем жить так, как хочется ему, а не тетеньке в халате из села или дяденьке в пиджаке из телевизора.
На такие несложные Мысли Ивана навел меня сложный роман Екатерины Манойло «Отец смотрит на Запад» 🤓
Рекомендую его всем, кто готов смотреть на вещи просто и прямо, трезво и безжалостно.
Сегодня у нас для вас подборка умных книг с увлекательным сюжетом. Идеально для летних выходных!
✅ Юлия Яковлева «Нашествие»: В новой книге Юлия Яковлева мастерски переосмысляет традицию русской прозы XIX века, сочетая большой русский роман и фантастический триллер. Представленный ею мир 1812 года — «мир пока скрытого, но страшного социального напряжения в обществе. Война выпустит это напряжение наружу и покажет, кто есть кто на самом деле».
✅Рагим Джафаров «Марк и Эзра 2.0»: Книга о лавке чудес, лишь притворяющейся антикварным магазином. Ее хозяин Марк Кауфман изучает историю последних 70 лет по подшивкам старых газет, не зная ничего о современности. Войти в это место можно из любой точки мира, и многочисленные посетители приходят сюда, чтобы исполнить свои мечты, — но далеко не всегда это приводит их к счастью. Эзра, сирота из приюта, помогает Марку и постигает азы его работы, чтобы однажды оказаться на его месте.
✅Рагим Джафаров «Его последние дни»: Новая книга лауреата премий «НОС» и «Новые горизонты» — это роман о писателе. Чтобы добиться художественной достоверности книги, над которой работает, и правдоподобно описать пребывание в психиатрической клинике, он имитирует психическое расстройство. Но попасть в клинику оказывается гораздо проще, чем выйти из нее.
✅Ислам Ханипаев «Холодные глаза»: В дагестанское горное село, где только что произошло жестокое убийство, волей случая попадает молодой журналист из Махачкалы. Поначалу увлеченный расследованием страшного преступления, он все больше осознает, как погружается в мрачную, холодную и враждебную атмосферу села N, будто покрывающего убийцу.
✅Ислам Ханипаев «Большая суета»: Несколько человек вступают в противоборство с крупной строительной компанией, силовыми структурами и городской администрацией, защищая дерево — самый высокий в Европе бук, который должны срубить, чтобы построить на его месте офисный центр. Удастся ли горстке смельчаков отстоять дерево и как за эти несколько дней изменится жизнь героев истории?
✅ Юлия Яковлева «Нашествие»: В новой книге Юлия Яковлева мастерски переосмысляет традицию русской прозы XIX века, сочетая большой русский роман и фантастический триллер. Представленный ею мир 1812 года — «мир пока скрытого, но страшного социального напряжения в обществе. Война выпустит это напряжение наружу и покажет, кто есть кто на самом деле».
✅Рагим Джафаров «Марк и Эзра 2.0»: Книга о лавке чудес, лишь притворяющейся антикварным магазином. Ее хозяин Марк Кауфман изучает историю последних 70 лет по подшивкам старых газет, не зная ничего о современности. Войти в это место можно из любой точки мира, и многочисленные посетители приходят сюда, чтобы исполнить свои мечты, — но далеко не всегда это приводит их к счастью. Эзра, сирота из приюта, помогает Марку и постигает азы его работы, чтобы однажды оказаться на его месте.
✅Рагим Джафаров «Его последние дни»: Новая книга лауреата премий «НОС» и «Новые горизонты» — это роман о писателе. Чтобы добиться художественной достоверности книги, над которой работает, и правдоподобно описать пребывание в психиатрической клинике, он имитирует психическое расстройство. Но попасть в клинику оказывается гораздо проще, чем выйти из нее.
✅Ислам Ханипаев «Холодные глаза»: В дагестанское горное село, где только что произошло жестокое убийство, волей случая попадает молодой журналист из Махачкалы. Поначалу увлеченный расследованием страшного преступления, он все больше осознает, как погружается в мрачную, холодную и враждебную атмосферу села N, будто покрывающего убийцу.
✅Ислам Ханипаев «Большая суета»: Несколько человек вступают в противоборство с крупной строительной компанией, силовыми структурами и городской администрацией, защищая дерево — самый высокий в Европе бук, который должны срубить, чтобы построить на его месте офисный центр. Удастся ли горстке смельчаков отстоять дерево и как за эти несколько дней изменится жизнь героев истории?
Forwarded from Во весь голос
Дорогие друзья! Мы рады сообщить, что в следующее воскресенье, 9 июля, в нашем магазине на улице Маяковского, 19 состоится встреча с писателями Анной Лукияновой и Ромой Декабревым, дебютировавшими в этом году с книгами «Это не лечится» и «Гнездо синицы».
Анна Лукиянова в повести «Это не лечится» описала героиню с обсессивно-компульсивным расстройством. 17-летняя Аня выстраивает свою жизнь согласно сложной системе ритуалов и необоримых условий. Что не мешает ей быть обычной выпускницей обычной школы, влюбляться, принимать важные решения, строить планы на будущее и отпускать прошлое.
Рома Декабрев в книге «Гнездо синицы» придумал метафору творчества длиной в 300 страниц, которую можно выразить отчаянным: «Память, что ты делаешь, прекрати!». В романе реальность, подлинные и мнимые воспоминания ведут с читателем странную игру, а его главный герой в попытке придать смысл навязчивой сцене из детства отправляется вглубь лабиринта прошлого.
Начало встречи в 19:30. Вход свободный!
Анна Лукиянова в повести «Это не лечится» описала героиню с обсессивно-компульсивным расстройством. 17-летняя Аня выстраивает свою жизнь согласно сложной системе ритуалов и необоримых условий. Что не мешает ей быть обычной выпускницей обычной школы, влюбляться, принимать важные решения, строить планы на будущее и отпускать прошлое.
Рома Декабрев в книге «Гнездо синицы» придумал метафору творчества длиной в 300 страниц, которую можно выразить отчаянным: «Память, что ты делаешь, прекрати!». В романе реальность, подлинные и мнимые воспоминания ведут с читателем странную игру, а его главный герой в попытке придать смысл навязчивой сцене из детства отправляется вглубь лабиринта прошлого.
Начало встречи в 19:30. Вход свободный!
Forwarded from Nika’s Tsundoku Club
Есть такие книги, которые мы зачем-то продолжаем читать, хотя иногда очень хочется кинуть их об стену*, грязно выругаться (не единожды) или просто приняв соответствующее решение, захлопнуть и больше не открывать. Возможно, мы** продолжаем, потому что ждём, что рано или поздно повествование упростится, загадки разгадаются, а автор сжалится и скажет «это не с вами что-то не так, это же я специально!»
«Гнездо синицы» Ромы Декабрева может стать для вас такой книгой, однако, при всём при этом текст этот интригующий и цепляющий – примерно в той же степени, в какой нам могут нравиться фильмы Чарли Кауфмана, потоки сознания случайных попутчиков или детские воспоминания, прорывающиеся иногда во взрослую реальность – мощные дежавю, на несколько секунд изменяющие окружающий мир.
В одной песне, которая мне необъяснимо нравится, есть такие строчки:
Doing your best while you die inside
Apathy and irony, postmodern anxiety
Для меня это неофициальный гимн «Гнезда». Дед инсайды, о которых пишет Декабрев, это, в общем-то, время от времени – все мы. И те ребята из «Нелюбви» Звягинцева, и те, у кого есть (до сих пор!) страничка в ВК, и те, кто ходит в офис и держат пальцы над альт-табом, на случай, если кто-то пройдёт мимо. Дед инсайдом может быть кто угодно, если этому кому-то слишком грустно жить эту жизнь. Предлагает ли Рома что-то с этим сделать? Да упаси вас б-г.
«Гнездо синицы» – книга непокоя. От неё чувствуешь себя глупышом***, который никак не соберёт все лоскуты-сюжеты воедино. Перечитываешь, но они рассыпаются как пазл, который кропотливо собирал, но вдруг перевернул столик с заготовкой. Б-же, опять всё сначала?
Вот вроде есть знакомое – соцсети, в которых все не те, кем кажутся, полицейские, стирающие кровь с погонов коллег, снаряды, летающие над чужими головами, вязкие офисные будни, дачные посёлки – но нет, это все декорации несуществующей истории. Это книга-иллюзия, обрывки чужой памяти, в которой читателю не на что опереться. Твёрдой почвы под ногами нам**** ощутить не дадут.
Возможно, этот текст при всей своей запутанности настолько читабелен благодаря самоиронии автора. Рома как бы говорит – ребята, сейчас я вам выдал околофилософскую главу, но вы, пожалуйста, не напрягайтесь, вот вам сноска 172***** - с неё нужно орнуть. Потому что, во-первых, why so serios, а, во-вторых (в конце концов) felt emo again, might delete.
А что современный читатель и как он отреагирует? Это человек требовательный. Он «законно желает, чтобы у твоего повествования была какая-нибудь задумка, необязательно указывать на неё прямо, главное – пусть она там будет». И если читатель ничего не понял, не позволил повествованию быть самим собой, ожидал от него логики, пытался отыскать арку героя (или хотя бы его самого), шумно пыхтел и теребил книгу от нетерпения – он точно останется недовольным. А с «Гнездом» так нельзя. Его взял на ручки, посмотрел, покрутил, отметил какая любопытная цацка, почитал, хихикнул, приуныл и отложил до следующего подхода. Никакого, пожалуйста, давления.
Если вы так сможете – то рекомендую почитать. А если нет, то ничего страшного. Может, это не ваша нора, а вы не её Алиса.
*Одна приятельница рассказывала мне, что её знакомая так делала с «Домом листьев». Не осуждаю
**Тут Декабрев сказал бы «кто мы, за себя говори»
***Еще так бывает, когда хочешь говорить с турками на турецком, но можешь сказать только «чаю, пожалуйста»
****См. вторую сноску
*****Лучшая!
«Гнездо синицы» Ромы Декабрева может стать для вас такой книгой, однако, при всём при этом текст этот интригующий и цепляющий – примерно в той же степени, в какой нам могут нравиться фильмы Чарли Кауфмана, потоки сознания случайных попутчиков или детские воспоминания, прорывающиеся иногда во взрослую реальность – мощные дежавю, на несколько секунд изменяющие окружающий мир.
В одной песне, которая мне необъяснимо нравится, есть такие строчки:
Doing your best while you die inside
Apathy and irony, postmodern anxiety
Для меня это неофициальный гимн «Гнезда». Дед инсайды, о которых пишет Декабрев, это, в общем-то, время от времени – все мы. И те ребята из «Нелюбви» Звягинцева, и те, у кого есть (до сих пор!) страничка в ВК, и те, кто ходит в офис и держат пальцы над альт-табом, на случай, если кто-то пройдёт мимо. Дед инсайдом может быть кто угодно, если этому кому-то слишком грустно жить эту жизнь. Предлагает ли Рома что-то с этим сделать? Да упаси вас б-г.
«Гнездо синицы» – книга непокоя. От неё чувствуешь себя глупышом***, который никак не соберёт все лоскуты-сюжеты воедино. Перечитываешь, но они рассыпаются как пазл, который кропотливо собирал, но вдруг перевернул столик с заготовкой. Б-же, опять всё сначала?
Вот вроде есть знакомое – соцсети, в которых все не те, кем кажутся, полицейские, стирающие кровь с погонов коллег, снаряды, летающие над чужими головами, вязкие офисные будни, дачные посёлки – но нет, это все декорации несуществующей истории. Это книга-иллюзия, обрывки чужой памяти, в которой читателю не на что опереться. Твёрдой почвы под ногами нам**** ощутить не дадут.
Возможно, этот текст при всей своей запутанности настолько читабелен благодаря самоиронии автора. Рома как бы говорит – ребята, сейчас я вам выдал околофилософскую главу, но вы, пожалуйста, не напрягайтесь, вот вам сноска 172***** - с неё нужно орнуть. Потому что, во-первых, why so serios, а, во-вторых (в конце концов) felt emo again, might delete.
А что современный читатель и как он отреагирует? Это человек требовательный. Он «законно желает, чтобы у твоего повествования была какая-нибудь задумка, необязательно указывать на неё прямо, главное – пусть она там будет». И если читатель ничего не понял, не позволил повествованию быть самим собой, ожидал от него логики, пытался отыскать арку героя (или хотя бы его самого), шумно пыхтел и теребил книгу от нетерпения – он точно останется недовольным. А с «Гнездом» так нельзя. Его взял на ручки, посмотрел, покрутил, отметил какая любопытная цацка, почитал, хихикнул, приуныл и отложил до следующего подхода. Никакого, пожалуйста, давления.
Если вы так сможете – то рекомендую почитать. А если нет, то ничего страшного. Может, это не ваша нора, а вы не её Алиса.
*Одна приятельница рассказывала мне, что её знакомая так делала с «Домом листьев». Не осуждаю
**Тут Декабрев сказал бы «кто мы, за себя говори»
***Еще так бывает, когда хочешь говорить с турками на турецком, но можешь сказать только «чаю, пожалуйста»
****См. вторую сноску
*****Лучшая!
Приглашаем вас на прямой эфир с писателями, лауреатами и финалистами крупных литературных премий Верой Богдановой и Исламом Ханипаевым. Вместе с литературным критиком и редактором Анастасией Шевченко авторы обсудят романы "Сезон отравленных плодов" Веры Богдановой и "Типа я" Ислама Ханипаева, попробуют разобраться, как прошлое влияет на последующие поступки героев, всегда ли уместно говорить о "травме" и как преодолеть негативный опыт. Трансляция пройдёт в ВК журнала «Юность».
ссылка на трансляцию
ссылка на трансляцию
Санкт-Петербург, приём, приём!
Ждём в субботу на «Фонаре», где выступят трое наших авторов и много друзей!
Подробная программа тут.
Ждём в субботу на «Фонаре», где выступят трое наших авторов и много друзей!
Подробная программа тут.