Осетинский пирог

Недавнее выступление декана юрфака Ингушского университета Мовлат-Гирея Дзагиева на мероприятии во Владикавказе, посвященном развитию туризма, вызвало в Ингушетии негодование. Причиной тому два тезиса из речи Дзагиева. Во-первых, он сказал, что кобанская археологическая культура относится к осетинам (в контексте найденного под Назранью материала, "осетины и здесь побывали"), и, во-вторых, отметил многонациональность Северной Осетии-Алании в противовес мононациональности Ингушетии. Человеку со стороны сложно понять, почему ингушские социальные сети буквально взорвались от слов, которые не носят оскорбительного характера и легко верифицируются. Кобанская культура безусловно относится и к осетинам (определять ее этническую принадлежность бессмысленно и вряд ли возможно, но крупнейшая коллекция кобанской бронзы находится в Национальном Музее Южной Осетии), а мононациональность Ингушетии – свершившийся факт. Реакция на слова Дзагиева хорошо подсвечивает сугубо этнический и реактивный характер ингушского национализма, а также его иррациональность.

В отношении численности русского населения современный Северный Кавказ четко делится на Западный вместе с Осетией (доля русских в общей численности населения КЧР, КБР и РСО-Алания по последней переписи составляет соответственно 31%, 22,5% и 21%) и Восточный (в Ингушетии, Чечне и Дагестане соответственно 0,8%, 1,9% и 3,5%). В исследовании 2017 года, которое в рамках проекта "Проблемы демографического и социально-экономического развития южного макрорегиона" осуществлял ростовский ученый С.Сущий, численность русских в КЧР называется явно завышенной, но тенденция так или иначе налицо: за Осетией начинается "провал". Нужно отметить, что численность русских несколько десятилетий поступательно сокращается во всех республиках Северного Кавказа, что связано не только с этнизацией социального пространства и невысокой рождаемостью, но и с деиндустриализацией региона и его экономическим неблагополучием. Убыль началась еще в 70-х годах, основной отток и тогда формировали Дагестан и ЧИ АССР. Резкое его ускорение произошло в 90-х, и если на Западном Кавказе и в Осетии причины в основном были экономическими, а сам отток не носил резкого характера, то из Чечни и Ингушетии миграция русских приобрела форму этнического исхода.

Ингушетия с ее 0,8% (немного больше 3 тысяч человек в 2010 году, сейчас цифра явно меньше) русского населения и 94% ингушей сегодня является регионом с наименьшей в России долей русского населения. Поэтому не совсем понятно, о чем ломают копья критики Дзагиева. Он просто констатировал факт, который заключается в том, что в Ингушетии помимо ингушей практически никто не живет (за исключением ингушей, чеченцев и трех тысяч русских нет больше ни одной национальной группы численностью больше 800 человек), а Северная Осетия Алания является многонациональной республикой, в которой живут тысячи армян, грузин, ингушей, греков, кабардинцев, азербайджанцев итп. В цитируемом исследовании ситуация в Ингушетии охарактеризована достаточно ясно: "С начала 2005 года в республике действовала программа "Возвращение и обсутройство русскоязычного населения". Ее нулевые результаты стали очевидным доказательством того, что дерусификация Ингушетии стала свершившимся фактом".

Осуществленная дерусификация будет толкать власти Ингушетии к завышению численности русского населения в 2020 году, потому что десять лет назад федеральный дискурс только начинал крен в сторону русского национализма, и никакого внимания 0,8% русских в Ингушетии не привлекли. Так или иначе, на сегодняшний день ингушское социокультурное пространство этнизировано практически до предела, а ингушский национализм носит крайний этнический характер. Отсюда постоянные фантомные боли по "исконному": это понятие в гражданском национализме современных государств вообще отсутствует. Отсюда же и болезненный акцент на крови, генетике, уникальных отличиях ингушей от всех остальных, лучшем менталитете, неприятии "смешивания" с кем бы-то ни было и так далее, - иными словами, на биологических и природных факторах.

1 view07:13