Заметил интересную тенденцию: женщин в медиасфере Казахстана активно продвигал USAID, а не Фонд Сороса. Ту же Джамилю Маричеву тащили совместными усилиями USAID и Институт репортеров войны и мира (пусть последний также связан и с Соросом через Paper Lab и платформу CABAR).

Если это не изменится после трансформации фонда «великого филантропа» в CAPS Unlock, можно будет поспекулировать, что госпожа Айдаркулова не терпит конкуренции — ведь именно она возглавляла Фонд, а теперь рулит новой организацией.

Вот и на «Восточном экспрессе» отмечают организованность «маленького ночного митинга» в Бишкеке.

Не секрет, что осуществить подобное можно через секты: их устройство с беспрекословным подчинением позволяет.

А сект в Центральной Азии предостаточно на любой вкус и цвет — от Свидетелей Иеговы до «Таблиги Джамаат». Вот и Узра Зея пожаловала, и не в первый раз, чтобы удостовериться, что им всем тут живется хорошо и свободно.

Канал Ахметов пишет: очередной активист грозит Кантаром и требует реформ.

Работа по дискредитации образа силовиков у нас ведется систематически — театр «АРТиШОК» и иные соросятки не дадут соврать. И эта системность приносит плоды. В 2018 как раз начинали со спектаклей о беспомощности МВД и требовали той же самой реформы. В 2022 произошли трагические январские события.

Совсем недавно в Алматы те же спонсоры провели выставку, где вообще всех жертв Кантара повесили на силовиков Казахстана. А самих силовиков выставили палачами, садистами и сексуальными извращенцами.

Теперь же активист Курентаев требует опять-таки реформы силовых структур, а иначе грозится повторением Кантара. И даже в расширенном и углубленном варианте. При том, что дело происходит в Алматы, где спонсоры всех этих перформансов подкармливают секты, включая отметившиеся в событиях января 2022, стоит, по меньшей мере, задуматься.

И вот на этом фоне в Казахстане с конца апреля в разных регионах проходят антитеррористические учения. Число подготовительных мероприятий явно увеличилось, в некоторых случаях условия приближены к боевым. То есть силовики готовятся (в то время как очередной активист требует их взять и распустить).

Тем более странно видеть попустительство властей в отношении всех этих художеств «пассионарных групп». Не говоря уже о полном непротиводействии деятельности все тех же спонсоров. Впрочем, в нынешнем «свободном» мире отстаивание интересов страны бывает опасно и даже смертельно опасно.

В связи с этими учениями в областях нельзя не вспомнить Мангистаускую — эту традиционную занозу властей РК. И события в Жанаозене, и Кантар — все начиналось оттуда. Сейчас отставка Ногаева и назначение Килыбая акимом взволновали аналитиков: многие считали возможной кандидатурой на пост руководителя региона Магзума Мирзагалиева, с учетом его опыта в «КазМунайГазе».

Регион по многим причинам неспокойный: лучшие месторождения отданы иностранцам, а у государства остаются истощающиеся, и на таких хороших объемов добычи и больших зарплат ждать не приходится. При этом в Жанаозене рабочих рук вдвое больше, чем требуется, а боевое — Младший жуз, племя адай — местное население давит и через живые протестные акции, и в соцсетях.

Чем активно пользуются местные организации и элиты, под шумок пытаясь получить неконкурентные преимущества на рынке: отжать лакомый контракт у конкурента, выиграть интересующий тендер. Население же не вдается в подробности, просто требует — иногда путем прямого шантажа — чего-нибудь вроде справедливого, но невыполнимого, заранее вброшенного популистами. Например, равных зарплат в отрасли.

А разные размеры зарплаты получаются от того, что подрядные организации, участвуя в конкурсах, снижают цену своих предложений за счет сокращения фонда оплаты труда. Экономят не на технологиях и материалах, а на людях. Так что это вопрос больше к подрядчикам и еще, пожалуй, к профсоюзам. Но и это надо объяснять людям, работать с ними. Есть, конечно, и другие причины выступлений — реальные нарушения и вскрывшиеся факты коррупции, поэтому все протесты разом маргинализировать не стоит.

Часть существующих проблем руководством Мангистауской области уверенно игнорировалась, и это при том, что, помимо выступлений работников предприятий, в самой области ситуация сложная: проблемы с экологией, недостаток пресной воды, высокие цены на продовольствие (продукты везут издалека).

Плюс вечная боль региона — это МАЭК, на который завязаны энергетика и водоснабжение региона. Недавно вскрывшиеся миллиардные нарушения на объекте баллов акиму не прибавили. В целом, область из донора республики превратилась в постоянно требующую дотаций, и Ногаев ситуацию никак не поправил, несмотря на прежние заслуги — он до этого руководил двумя областями и был министром энергетики.

С этим, в основном, связывали резонансную отставку и возлагали надежды на Мирзагалиева: при нем, дескать, «КазМунайГаз» работал с протестами конструктивно, хотя и с долей популизма — допуская, например, закупку госкомпанией техники для частных компаний. Но с работниками, действительно, там договориться удалось, равно как и провести разъяснительные работы по подрядчикам.

Сказ о том, как сотрудники казахстанского уголовного розыска своим российским коллегам криминального авторитета выдали

Человек с почти комиссарской фамилией Степан Фурман, он же Степа Мурманский, находился в бегах с 2019 года, когда против него было возбуждено дело по статье 210.1 УК РФ (Занятие высшего положения в преступной иерархии). Криминальный элемент бежал в Португалию, в 2021 был там задержан, а в 2022 — экстрадирован.

По прибытии взят под локоток и отправлен на заседание суда присяжных в Мурманске, которые его (однако, каков поворот) оправдали. Прокуратура сочла такое решение недальновидным и подала обжалование, апелляционная инстанция решение мурманского суда отменила и 20 мая вернула Фурману статус обвиняемого. Однако тот, обладая не иначе как паучьим чутьем, убыл за пределы РФ за сутки до отмены оправдательного решения.

Так бы эта история и закончилась, кабы не бравые казахстанские силовики. Они задержали беглеца на границе и передали российской стороне, которая водворила его в Саратовское СИЗО, где криминальный авторитет пробудет до вынесения приговора.

Пост посвящается блогу Секс, картели, Фрида Кало

Это не рейд департамента по противодействию наркопреступности МВД РК, это батальон патрульной полиции ДП СКО обнаружил в сыром после паводка лесу палатку продрогшего мексиканского велопутешественника.

Энрике Рамирез, 57 лет от роду, из России ехал в Астану к другу, а далее планировал проследовать на музфестиваль в Саратов. Ни согреться, ни обсушиться в палатке ему толком не удавалось, и полицейские, напоив путешественника чаем на своем КПП, оперативно подыскали ему съемное жилье в Петропавловске.

На следующий день неутомимый Энрике продолжил путь, благодаря казахстанских силовиков за сердечность и смартфон за наличие веб-переводчика.

На Asia Today рассказывают, как создатель ютуб-канала «Басе» Айдос Садыков стремительно начал политкарьеру, будучи осужден по статье «Хулиганство». Тут-то выяснилось, что он не просто любитель распускать руки, а оппозиционер, узник совести и зоны общего режима (просто за неимением замка Иф).

Советуем присмотреться к следующему потенциальному политику: Канат Бимырзаев, арестован за вождение в пьяном виде с выключенными фарами и спущенным колесом. Конечно, сам активист, отказавшийся пройти медицинское освидетельствование, утверждает, что чист как стеклышко, а все это гнусные инсинуации.

Журналисты «Азаттык» уже успели представить как митинг в поддержку Бимырзаева собрание нескольких сотен людей в Кульсары по поводу размера компенсаций за поврежденное паводками имущество. К слову о пьяных за рулем, «Азаттык», а других активистов не теряли?

В Павлодарском лицее подрались ученики, и эту новость понесли все, от ZTB до «Азаттыка».

Понимаю, сам шокирован, ведь драка в Казахстане — это событие из ряда вон выходящее, прямо просится на первую полосу. Всем известно, что у нас исключены потасовки на дорогах, избиения на детских площадках металлическими трубами, да и массовых драк не случается, особенно, на юге страны.

Вообще, советую сходить в мечеть, там тоже так безопасно.

Тут рассказывают о росте объемов продаж урана «Казатомпромом» как будто это что-то хорошее. И еще и новые, мол, месторождения найдем и разработаем. Все что можно — наскребем и продадим.

Уран у нас залегает удобно для добычи, что делает его себестоимость низкой, а разработку месторождений — очень активной. Когда вы в следующий раз услышите о первом месте Казахстана на рынке экспорта урана, просто знайте, что это означает на самом деле: месторождения Казахстана — первые в мире кандидаты на истощение.

И вот об этом стоит подумать, раз уж в стране есть необходимость строить АЭС и долгие десятилетия снабжать ее топливом. Иностранным же компаниям, которые прочно вцепились в разработку месторождений, интересы Казахстана в сохранении части запасов как раз безразличны. Они-то тут ведут добычу в рамках диверсификации и уже отбирают следующих кандидатов.

Правда, там не все и не всегда проходит гладко: у Франции и Канады были месторождения в Нигере, где компании из самых демократичных, внимательных к свободам человека, стран забирали у беднейшей страны мира не 49% как у нас, а 80—90%. Как так получилось? — А вот представителям стран «цивилизованного Запада», чьи чиновники и НКО рассказывают нам об ужасах коррупции, удалось договориться о таких условиях с местными властями.

Как бы то ни было, урана у нас от добычи не прибавляется, и нам пора бы не слепо радоваться продаже наших ресурсов белым господам и росту прибыли (делимой пополам с означенными господами), а подумать о реальных интересах страны.