Кажется, кружевные трусики сбылись. Материализация чувственных идей, так сказать.

«Вы получите то, что желали, согласно намеченным контурам».

“Богатоповерхивка».

В Одессе опять-снова на отлично с отличием отработало тамошнее пепео: сбило прямо над многоэтажкой. «Богатоповерхивкой».

Родной язык - это язык, на котором ты думаешь.

Я пытаюсь себе представить хоть одного человека с юго-востока окраинных земель, который думает вот эдаким…

Лет сто назад была я на конференции во Львове. У конференции был статус международной. На самом деле состав не так, чтобы кишел флагами. Но американцы были. И все доклады делались на русском. Потому что синхрониста с украинского на английский не нашлось. Ну и потому что «в зале присутствуют русские коллеги…» И даже тамошний тогдашний упоротый западэнец начоблздрава по акушерству и гинекологии прекрасно отчитал по-русски. И хотя в кулуарах он нарочито-намеренно переходил на ярыжку, но когда после нескольких бокалов на банкете он решил вдруг за мною ухлестнуть - так вдруг полилось из него музыкой Глинки «я помню чудное мгновение…», и весь банкет дружно грохнул. Начоблздрава насилу угомонили, уж так он развеселился, разыскрился, разыгрался… Тамошние шутили: «Вы ж такой ревнитель мовы, что ж так опрастались-то?!» Слава богу, в какой-то момент он забыл про меня и предался публичным воспоминаниям о том, как славно-то было, когда деревья были выше и трава зеленее, и по стране он катался вволю, на «Жигулях» до Байкала!.. А оппонентом кандидатской у него был московский профессор!..

И все эти воспоминания лились из львовского начоблздрава (лет шестидесяти и сто лет назад) по акушерству и гинекологии на чистейшем русском языке.

А что у трезвого на уме…

Родной язык - это язык на котором ты думаешь.

Для того, чтобы родить это чудовище - «богатоповэрхивку», - даже отпетой рагуле сперва придётся подумать: «господи божечки, как же многоэтажка на клятой мове-то, а?!»

⬆️

Иллюстрация к предыдущему.

Больше тридцати лет прошло. Не помогли ни «мовные патрули», ни драконовские законы, ни весь официоз и бюрократия «на сэлянском».

Все ответы исключительно на русском. Даже от пиздюка, очевидно родившегося после сейшна в Беловежской Пуще.

https://yangx.top/zarussia_1/18513

Украина - она как нелеченый сифилис: тридцать лет нихера не делали, а в один день бац - табопаралич, гумозный нейросифилис, висцеральный сифилис, сифилис костей и суставов, необратимые изменения, смерть.

«Мы должны решительно сказать: мы - русские, и Киев - наш». (Иван Сикорский, отец Игоря Сикорского - надо отметить, сын разделял взгляды отца.)

«Этнографический термин «украинцы» за отсутствием самого объекта, т.е. этнографически особого народа, не имеет основания существовать…» (Иван Сикорский)

Много написал профессор психиатрии Иван Алексеевич Сикорский. И знал, о чём писал. И сын его родился в Российской империи. И в США состоял в русской общине.

Это даже не сюр. Это слабоумие и психопатология. Круг научных интересов русского националиста Ивана Алексеевича Сикорского.

https://yangx.top/sharanism/24891

Каждый раз, когда вас ждёт неприятный разговор с кем бы то ни было на какую бы то ни было тему, помните, что Василий Алексеевич Небензя - постоянный представитель Российской Федерации при ООН.

May the force be with you!

Всё ещё никому не нужен сериал «МОСН» (медицинский отряд специального назначения)? Всё ещё никому не интересен уникальный исторический момент и удивительная жизнь героев, воинов, врачей и врачей-воинов?

Мне всё время талдычат, что ЦА это не интересно. Что высокие кабинеты боятся этих тем (так мне говорят; я не знаю, что это за высокие кабинеты). Во мне вскипает Фёдор Иванович Шаляпин (не сериал, а живой человек, могучий гений), его письма, полные отчаяния, его боль по искусству, которое должно образовывать, воспитывать, возвышать человека).

https://yangx.top/zarussia_1/18538

Хохлы - исключительные нелюди, абсолютно утратившие хоть сколько-нибудь человеческое.

«Встретился Илья Григорьевич на Западном фронте со старшиной Степаном Лебедевым. Тот показал писателю письмо двенадцатилетнего сына из блокадного Ленинграда. Мальчик писал: «Папа, ты, наверное, знаешь, что зима у нас была тяжёлая. Я тебе пишу всю чистую правду, что мамочка умерла 14 февраля. Она очень ослабла, последние дни не смогла даже подняться. Папа, я её похоронил. Я достал салазки и отвёз, а один боец мне помог, мы до ночи рыли могилу, и я её пометил. Папа, ты обо мне не беспокойся, у нас теперь полегчало, я крепкий, я учусь дома, как ты приказал, и работаю. Мы помогаем на ремонте машин. А Ленинград они не взяли и не возьмут. Ты, папа, счастливый, что можешь бить их, ты отомсти за мамочку…»

Эренбург обнародовал это письмо в статье о Ленинграде и прокомментировал: «Я заглянул в глаза старшины Степана Лебедева. Они горели суровым огнём, и я понял - это глаза России…»

И сегодня мы - суровый огонь. Это не отменяет Нового года. Потому и особенно необходима сегодня священная минута: облить сердце кровью.

Одесса и Киев утратили право называться городами-героями. Когда десятого апреля и на День Победы мы несём цветы в Александровский сад на Аллею Городов-Героев, мы отдаём дань истории, почести Молодцову-Бадаеву и доблестным разведчикам, командирам, солдатам - защитникам тех времён.

В новейшей истории на Аллее должен быть Белгород.

Белгород - Город-Герой.

Здравствуй, дорогой Дедушка Мороз (он же Великий Старец Севера)! Я выучила стихотворение, тебе понравится. И ты уйдёшь, не тронув мой дом. И пойдёшь со справедливыми «подарками» ко всем водолазкиным-яхиным, ко всем колям-с-уренгоя, ко всем тем «деятелям культуры», кто снова допустил это.

Садись, Дед! Слушай!.. Константин Симонов (он же Кирилл, к слову, Оболенский, Рюриковичи мы, чудесное остервенение, изумлявшее византийцев…) Сиди тихо, Великий Старец Севера, внимай!

***

УБЕЙ ЕГО!

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;

Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы;
Если мил тебе бедный сад

С майским цветом, с жужжаньем пчёл
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;

Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал…

Если мать тебе дорога —
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть;

Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;

Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель…

Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,

Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевертывался в гробу,

Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал…

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел,— так ее любил,—

Чтоб фашисты ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;

Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви…

Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,—

Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.

И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.

Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,—
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.

За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат,—
Это он, а не ты солдат.

Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.

Так хотел он, его вина,—
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.

Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.

Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!

С наступающим, дамы и господа! Свободы, воли, чистой совести, горячего сердца и холодной головы! 🥂

Я в принципе не люблю шампанское. Время сейчас крепкое. Время живых и мёртвых.

Всегда время живых и мёртвых.

И всегда время подонков, блядей и шушеры.

За ярость благородную!

С Новым годом, дамы и господа! С Новым годом, товарищи и братья! Храни вас Господь, здравый смысл и стакан крепкого бухла!

Вот и Путину военный госпиталь интересен. В первый день Нового года! (А киношникам пока никак нет… Или сейчас ветер поменяется, и на коленке «из того же материала» будут говно лепить. Напоминаю: у меня есть идея-заявка-разработка и две серии «МОСН» (Медицинский Отряд Специального Назначения) с первых дней СВО думаю-ношусь, но все двери закрыты.🤷‍♀️)

https://yangx.top/denazi_UA/55520

Иногда я пугаю себя размышлениями на тему: пойди моя жизнь иначе и останься я в Одессе. Останься я в живых, положим. Чтобы я делала сейчас? Мне пятьдесят два года. Я просыпаюсь… вряд ли в комфортабельном загородном доме. Оки, в городской квартире. Иду на работу. Иду, потому что на Украине я вряд ли писатель и сценарист. Я вижу сны, думаю и пишу на родном языке: русском. Там же сейчас официальный язык ярыжка. И напиши я «Энеиду» или «Вечера на хуторе…» - меня посадят, это же насмешка над селюками. Великоимперское это всё. Кем же я работаю?.. Врачом… Может быть и не иду на работу, а уже на ней - где-то невдалеке от ЛБС, я врач хирургической специальности. Но «аттестата» тоже нет, в стране нет денег. Что с моей личной жизнью?.. Счастлива ли я? Замужем ли я? Есть ли у меня дети? И если есть - где они? Что с ними?!

… И я просыпаюсь в холодном поту. Несколько мгновений на осознание: фууф!…«Милая, где же мы?! - Дома, под Москвою…»

***

Если не по звездам — по сердцебиенью
Полночь узнаешь, идущую мимо…
Сосны за окнами — в черном оперенье,
Собаки за окнами — клочьями дыма.
Все, что осталось!
Хватит! Довольно!
Кровь моя, что ли, не ходит в теле?
Уши мои, что ли, не слышат вольно?
Пальцы мои, что ли, окостенели?..
Видно и слышно: над прорвою медвежьей
Звезды вырастают, в кулак размером!
Буря от Волги, от низких побережий
Черные деревни гонит карьером…
Вот уже по стеклам двинуло дыханье
Ветра, и стужи, и каторжной погоды…
Вот закачались, загикали в тумане
Черные травы, как черные воды…
И по этим водам, по злому вою,
Крыльями крыльца раздвигая сосны,
Сруб начинает двигаться в прибое,
Круглом и долгом, как гром колесный…
Словно корабельные пылают знаки,
Стекла, налитые горячей желчью,
Следом, упираясь, тащатся собаки,
Лязгая цепями, скуля по-волчьи…
Лопнул частокол, разлетевшись пеной…
Двор позади… И на просеку разом
Сруб вылетает! Бревенчатые стены
Ночь озирают горячим глазом.
Прямо по болотам, гоняя уток,
Прямо по лесам, глухарей пугая,
Дом пролетает, разбивая круто
Камни и кочки и пни подгибая…
Это черноморская ночь в уборе
Вологодских звезд — золотых баранок;
Это расступается Черное море
Черных сосен и черного тумана!..
Это летит по оврагам и скатам
Крыша с откинутой назад трубою,
Так что дым кнутом языкатым
Хлещет по стволам и по хвойному прибою.
Это, стремглав, наудачу, в прорубь,
Это, деревянные вздувая ребра,
В гору вылетая, гремя под гору,
Дом пролетает тропой недоброй…
Хватит! Довольно! Стой!
‎На разгоне
Трудно удержаться! Еще по краю
Низкого забора ветвей погоня,
Искры от напора еще играют,
Ветер от разбега еще не сгинул,
Звезды еще рвутся в порыве гонок…
Хватит! Довольно! Стой!
‎На перину
Падает откинутый толчком ребенок…
Только за оконницей проходят росы,
Сосны кивают синим опереньем…
Вот они, сбитые из бревен и теса,
Дом мой и стол мой: мое вдохновенье!
Прочно установлена косая хвоя,
Врыт частокол, и собака стала.
— Милая! Где же мы?
— Дома, под Москвою;
Десять минут ходьбы от вокзала…

(Эдуард Багрицкий, «Бессонница», 1927 год.)ь

Луи Каравак. Эммануил Францевич Сен-При. Арман Эммануэль дю Плесси Ришельё. Граф де Ланжерон, маркиз де ла Косс, барон де Куньи, де ла Ферте и де Сасси (Александр Фёдорович Ланжерон). Анри Луи Огюст Рикар де Монферран. Марсель Альбер.

Не будь безграмотен исторически и опасен диалектически, как Дмитрий Анатольевич.

Отношения между Францией и Россией давние. Мы помогали им. Они помогали нам.

Анна Ярославна…

Напомню о ещё одном французе, которого знали в каждой советской семье. Во всяком случае в каждой семье врачей, инженеров, физиков и лириков.

Берегите себя. Берегите себя от опрометчивых высказываний. И от последствий чужих опрометчивых высказываний. Не будьте стадом. Очень тонкий лёд между «не люблю Ивана Ивановича Иванова» и «русню на ножи, москаляку на гиляку!»

Нам же внятно всё, а?! И острый галльский смысл.

Лично я готова простить ситуативную пургу, и сказанное в оной по горячке утраты ориентиров, только тому, кто привык хватать под уздцы играющих коней ретивых. Или хотя бы внёс огромный вклад в медицину катастроф. Внёс собственной жопой. Как, например, это сделал француз Ален Бомбар.

«…Этот Пузатый Пацюк был точно когда-то запорожцем; но выгнали его или он сам убежал из Запорожья, этого никто не знал. Давно уже, лет десять, а может, и пятнадцать, как он жил в Диканьке. Сначала он жил, как настоящий запорожец: ничего не работал, спал три четверти дня, ел за шестерых косарей и выпивал за одним разом почти по целому ведру; впрочем, было где и поместиться, потому что Пацюк, несмотря на небольшой рост, в ширину был довольно увесист. Притом шаровары, которые носил он, были так широки, что, какой бы большой ни сделал он шаг, ног было совершенно не заметно, и казалось – винокуренная кадь двигалась по улице…»

Николай Васильевич Гоголь, «Ночь перед Рождеством», повесть из цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки». Екатерина Вторая, соблюдая формальности, принимает последнюю депутацию запорожцев в рамках работы комиссии по упразднению Запорожской Сечи. Пользуясь случаем, хуторянин выпрашивает у Российской императрицы поношенные башмаки…

Каждый раз, когда мне начинает казаться, что хохлы - тоже люди, из плоти и крови, с высшей нервной деятельностью, и им бывает страшно и больно, а это развивает сочувствие и понимание, улучшает и укрепляет эмоциональную составляющую личности - я захожу в украинские паблики. Почитать комментарии. Где они на безграмотном русском (с пэрэляку они забывают включать внутренний пэрэкладач на сэлюковську) пишут такое!.. - что всякие иллюзии на предмет того, что хохлы тоже люди - исчезают.

1994 год. Мы с Ильёй возвращаемся в Москву из Крыма. Мы были в Одессе, затем проехались по ЮБК. Из Одессы я везу томик Беранже из библиотеки деда. И ложки-вилки, завещанные мне бабушкой. В приступе материнской любви (или же под влиянием безграничного обаяния Ильи) матушка моя внезапно отдаёт мне эти вещи. Украинские таможенники в симферопольском аэропорту отбирают томик Беранже и ложки-вилки. Незадекларированный антиквариат. Формально не придерёшься, и книга и столовые приборы старше ста лет. Но СССР только недавно разрушился, никто ничего толком не понимает, даже декларировать ничего не предлагает, никаких особых форм. Книга и столовые приборы не представляют никакой ценности. Собственно, если на то пошло - они возвращаются на историческую Родину: в Одессу они некогда попали из Москвы. Но их отбирают, грубо. Даже не холодно-равнодушно исполняя, а именно что грубо, нагло. Я расплакалась (глупо! доставила удовольствие хамам!). Эти предметы для них - ничто. Для меня - единственная память о моих бабушке и дедушке.

Илья спокоен внезапно. Это пугает больше его гнева и проч. Мы прилетаем в Москву. Он отвозит меня домой и уходит.

- Ты куда?
- В Крым.

Он возвращается на следующий день. С этим долбанным томиком Беранже, и долбанными вилками-ложками. Я не знаю, кого и как он там поставил «в ружьё». Но если он решил не озвучивать подробности - он их никогда не озвучит. Подробности я узнала много лет спустя, от всё ещё бодрого и хорошо выпившего персонажа (назовём его «Иваныч»), тогдашнего главы Балаклавской администрации. Кратко: Беранже и вилок-ложек не оказалось в конфискате. Просто захотелось «на карман».

Я не знаю, сколько это стоило Илье (помимо билетов туда-обратно-нахер надо!), такси, разъездов, взяток и бутылок дорогого бухла. Наверное не один томик Беранже и столовых приборов можно было накупить. Но в подобных случаях моему мужу плевать на деньги-усилия, включается режим «посёлок Тру-ля-ля».

Я эту давно (казалось бы!) позабытую историю рассказала только затем, чтобы самой в очередной раз убедиться: кое-что не имеет срока давности. Например, унижение, ощущение бессилия от того, что у тебя отбирают память. Слава Богу, в моём случае это невозможно. И я вовсе не о книге и столовых приборах.

Как?.. Как мне тогда сказали в «украинском» Крыму? Ах да!.. Рассказали анекдот про «нехуй шастать». Очень они его тогда любили.

Что-то там о жерновах/мельницах господних.

Я не злопамятная. Я даже не злая. Но память у меня хорошая. Отличная просто. Очень многое хотелось бы и позабыть. «Если мог бы - забыл давно! Да не выходит из головы оно!» Целая пропасть маленьких чудовищных сюжетов про всратую Украину, в лице дряней, которых коробило, что я «вышла замуж в Москву».

Нехай щастыть!

https://yangx.top/grafynia/18605