Теоретики медиа из Англии и Франции опубликовали в журнале New Media & Society статью о том, как фейковые новости внедряются в инфраструктуры социальных медиа и поисковых движков. В Google есть отдельная команда экспертов, удаляющих дезинформацию из поисковой выдачи и Google Ads. То же и в Meta: ее сотрудники утверждают, что препятствуют распространению фейков. Несмотря на это, как утверждают авторы, фейк ньюс все равно нередко оказываются на первых позициях поиска, а в соцсетях зачастую получают больше внимания, чем публикации авторитетных медиа.

Дезинформация — это жуткое современного интернета. Во-первых, неясен сам ее статус: это написал живой человек или бот? Это чье-то заблуждение или проплаченная информационная кампания? Во-вторых — не до конца ясно, почему она зачастую так уверенно замещает авторитетные источники, и как она вообще находит читателя. Кажется, что за гладкими цифровыми интерфейсами скрываются такие же стерильные информационные инфраструктуры; но время от времени они дают сбой и показывают свою призрачную изнанку.

Чтобы осмыслить феномен фейк ньюс, авторы текста обращаются к понятию сценографий, разработанному социологом Бруно Латуром. Сценографии не просто констатируют социологические факты, но высвечивают условия их производства. И если копнуть чуть глубже, то окажется, что жуткое — не случайность, а закономерное следствие устройства цифровых инфраструктур.

Поисковые движки — это эпистемологические машины: они определяют то, какой мы видим реальность. Но сами они исходят из примитивной экономики ссылок: чем больше сайтов ссылаются на тот или иной источник, тем более высокую позицию он получает. Поэтому получается, что сайты, занимающиеся опровержением фейковых новостей, на деле только повышают их видимость. Социальные медиа, в свою очередь, отталкиваются от экономики лайков, или экономики пользовательского внимания; и в них фейк ньюс зачастую играют роль «клея» для малозаметных и маргинальных сообществ.

Наконец, важная часть сценографий, производящих дезинформацию — сама глобальная цифровая экономика. Например, в 2017 году оказалось, что подростки из небольшого македонского городка запустили 140 сайтов с политическими новостями, продвигающих протрампистскую повестку, и делали они это исключительно из экономических соображений. Рекламодатели и пользователи в США приносят гораздо больше денег, чем вне штатов; а агрессивная консервативная повестка всегда находит своих читателей.

Совсем немного времени осталось до начала занятий мастерской по креативному программированию «Процедурный мир. От случайных блужданий к коллективному разуму».

Практические занятия предлагают участникам познакомиться с основами процедурного дизайна — подхода к созданию контента, при котором данные генерируются автоматически с использованием алгоритмов, а не создаются вручную. Этот подход широко используется в различных областях, включая разработку игр, архитектуру, дизайн цифровых и физических продуктов, а также веб-дизайн.

В ходе мастерской участники познакомятся с ретроспективой алгоритмических методов в творчестве в течение XX века, изучат основы веб- и геймдизайна, научатся создавать интерактивные веб-страницы с помощью HTML, CSS, JavaScript, 2D-графику с помощью библиотеки p5.js, нейронные сети с помощью библиотеки brain.js и 3D-пространства с помощью Three.js. 

Старт занятий 2 апреля
Купить абонемент

Сегодня расскажем вам про два свежих онлайн-курса, выпущенных в диалоге с программами Garage Digital! Они доступны онлайн и бесплатно по ссылкам ниже.

💾 Звуковые окружения. Курс продолжает нашу осеннюю мастерскую по звуковым исследованиям. В нем вы сможете узнать о самых новых методах фиксации, описания и анализа окружающих нас звуковых сред. Это четыре аудиолекции, каждая из которых предлагает свою теоретическую рамку для саунд-стадис: искусство полевой звукозаписи, цифровая звуковая картография, постгуманистические расширения музыки и звуковое насилие.

💾 Киберфеминизм и киберкультуры. Три видеолекции от Аллы Митрофановой — о киберфеминистских сетях, появлении и закате Группы Исследователей Кибернетической Культуры, биотехнологиях и освоении новой телесности. Курс продолжает серию исследований архива Кибер-Фемин-Клуба, начатую в Garage Digital этим летом — среди них художественное исследование Ани Соз и четвертый сезон радиошоу «Станция».

Социологи Тициано Бонини и Эмилиано Трере написали книгу о том, как цифровые работники со всего мира придумывают способы сопротивления алгоритмам, структурирующим платформенный труд. Она вышла в издательстве MIT Press в этом году и выложена в открытый доступ.

То, что цифровые платформы имеют власть над пользователями — не новость. Алгоритмы ИИ, спрятанные за дружелюбными интерфейсами, одинаково управляют и нашим опытом в соцсетях, и нашими эмоциями в онлайн-дейтинге, и трудом таксистов и курьеров. ИИ решает и сколько внимания получит новый пост инфлюэнсера в Instagram, и когда таксисту из Uber лучше выйти на смену и сколько он заработает.

Новизна работы Бонини и Трере в том, что они не просто констатируют, что алгоритмы имеют власть над работниками, но идут дальше — показывая, как люди используют всевозможные уловки, чтобы сделать условия труда более приемлемыми. Главная цель алгоритмов ИИ — не благосостояние работников, но максимизация прибыли; но при этом они не функционируют отдельно от трудящихся, но образуют с ними своеобразный симбиоз. То есть необычные паттерны поведения могут запутать ИИ и привести к неожиданным результатам.

Попытки обмануть алгоритм становятся эффективнее, когда люди начинают действовать сообща — вместе нащупывая слабости программы и обмениваясь опытом. Как правило, это небольшие группы в WhatsApp и других мессенджерах — стихийно организующиеся и временные. Бонини и Трере для своего исследование как раз внедрялись в такие чаты, а еще — просили их участников вести аудиодневник. Все лето 2020 года они общались с доставщиками еды из Флоренции, Неаполя и Милана.

Что конкретно могут сделать курьеры? Например, установить приложение-бота на телефон, которое само выбирает самые удобные смены — чтобы владельцу не приходилось постоянно быть у экрана. А еще — сговориться и отказаться от доставки в труднодоступные районы города, чтобы приложение увеличило цену. Подобных тактик много: приложения для доставки еды так или иначе пресекают их, но всегда появляются новые.

Авторы утверждают, что тактики алгоритмичиеского сопротивления — это способ проявить свою агентность, находясь внутри заведомо несправедливых цифровых инфраструктур. Агентность не равно власть: Бонини и Трере предостерегают нас от всевозможных иллюзий на этот счет. Такие практики не смогут раз и навсегда сделать жизнь работников лучше. Но в каком-то смысле они все еще дают надежду на лучшее будущее — отличное от пессимизма левых а-ля Марк Фишер: коллективное действие возможно даже в разобщенном мире, где всем управляют безликие алгоритмы.

Культуролог и историк искусства Катя Крылова специально для нас написала небольшой текст о том, как цифровая милота в интернете увеличивает разрыв между животным и человеком. Это своеобразное послесловие к ее выступлению в рамках нашей ридинг-группы по исследованиям животных — Катя провела встречу об «обмилении» животных и одомашнивании людей. С удовольствием делимся с вами ее заметкой — она доступна в notion.

В библиотеке «Гаража» у нас есть отдельная книжная полка — там вы можете прочитать на бумаге то, о чем мы пишем в канале. Например — «Хакерский манифест» МакКензи Уорк, монографию Юка Хуэя о способах существования цифровых объектов или книгу медиа-археолога Юсси Парикки о геологии медиа.

Но сегодня мы хотели бы не рассказывать о книгах, спросить о них у вас! Расскажите, пожалуйста, в комментариях, что вы сейчас читаете из современной теории медиа и связанного. Или о книгах, про которые нам непременно нужно рассказать — а мы о них не знаем или забыли. Ждем ваших предложений 👀

Социолог ИИ Маттео Пасквинелли уверен: алгоритмы не были придуманы на пустом месте, но вдохновлены вполне конкретными социальными практиками. Об этом его новая книга — «Глаз хозяина: социальная история искусственного интеллекта». Недавно она была переведена на русский язык, а еще ее заключительная глава полностью выложена в журнале e-flux.

Цель Пасквинелли — разработать глубокую генеалогию алгоритмов. Идеологи силиконовой долины видят в ИИ поворотный момент в человеческой истории — как если бы случился технологический прорыв, навсегда отрезавший настоящее от прошлого. Но это, уверен Пасквинелли, всего лишь миф: алгоритмы и информационные машины в целом берут свое начало даже не в ранней кибернетике 60-х, а в социальных и материальных человеческих практиках начиная с древности.

Алгоритмическое мышление предполагает наличие конечного набора инструкций, позволяющих из исходных данных получить желаемый результат. И оно встречается, например, в ритуале Агничаяна, который с древнейших времен проводят в Индии. Во время ритуала возводился алтарь в форме птицы, состоящий из тысячи кирпичиков, уложенных в пять слоев. При этом кирпичики должны были быть упорядочены строго определенным образом — и инструкции о том, как их следует укладывать, передавались из уст уста в форме мантр.

Выражение «глаз хозяина» в названии книги — не случайно. Индустриальные машины и принцип разделения труда, возникший с их введением в производство, берут свое начало в механизированной бюрократии колониальных империй. Свое богатство империи черпали из природных и человеческих ресурсов колоний — но чтобы эффективно распорядиться этим ресурсом, его нужно уметь измерить и упорядочить.

Всевозможные психометрики труда и бюрократические алгоритмы, подчиняющие тела — вот где начинается ИИ, утверждает Пасквинелли. И принципы измерения и разделения труда легли в основу первых «умных» машин, манипулирующих информацией — начиная с разностной машины Бэббиджа, и заканчивая машинами кибернетическими, включая современные компьютеры.

Глубокая генеалогия ИИ, которую пытается построить Пасквинелли, позволяет поставить под сомнение фундамент информационной эпохи, в которой мы оказались сегодня. Ведь если у ИИ есть реальный социальный базис, то некритичное его использование может привести к тому, что алгоритмы проецируют в будущее наши ошибки из прошлого. И это правда нередко происходит — чем прочнее ИИ входит в нашу жизнь, тем больше мы узнаем историй про всевозможные общественные предрассудки, которые он воспроизводит.

Мы продолжаем серию онлайн-встреч с создателями экспериментального альманаха-огня — его первый номер, «Пангея Ультима», вышел в прошлом году при поддержке Garage Digital. Совсем скоро у нас пройдут две дискуссии:

💿 24 апреля, 19:30 — «Антропологики утопического: ни одного без другого» (Иван Курбаков, Катя Хан, thus sang kukushka). Разберем тактики преодоления оппозиции «природа ↔ культура»: антинарциссический мультиперспективизм, ускользающие тактики повседневности и метафизически-лингвистические кодировки случая. Регистрация

💿 29 апреля, 19:30 — «Экопоэтика и травелоги: контурная карта» (Лена Скрипкина, Анна Родионова, Евгения Суслова). Распутаем сложные отношения языка и ландшафта — и узнаем, как поэзия может трансформировать физическое пространство. Регистрация

Более подробный анонс — на сайте. На каждую встречу нужно регистрироваться отдельно по ссылкам выше.

Cобрали для вас новую подборку опен-коллов и возможностей для художников!

💾 Processing Foundation предоставит несколько стипендий в 10000$ на 2024 год. Подаваться могут цифровые художники, активисты и разработчики — с веб-проектами, имеющими общественное измерение (open-source, открытый ИИ и т.д.). До 2 мая

💾 Фестиваль искусства и технологий Mesh (Базель, Швейцария) объявил опен-колл для художественных работ в новых медиа. Победители примут участие в фестивале, который пройдет осенью. До 5 мая

💾 S+T+ARTS (Science, Technology and Arts) предоставят резиденцию и финансирование художникам с проектами о еде и медицине. Подать пропоузал можно до 14 мая

💾 Prospect Art (artist-run организация из Лос Анджелеса) поддержит создание новой художественной работы грантом в 1000$. Для подачи нужно оплатить административный сбор в 10$. До 26 мая

Что общего между структурной антропологией Леви-Стросса, исследованиями шизофрении Грегори Бейтсона и американской либеральной технократией? Медиа-теоретик Бернард Дионисиус Гэйган уверен: связующее звено между этими элементами — кибернетическая теория. Сегодня мы расскажем вам про его новую книгу — «Код: от теории информации к французской теории».

Американские филантропы середины 20 века искали способ изменить мир — не отказываясь при этом от капитализма и индивидуалистских либеральных ценностей. С их точки зрения, причина всех социальных зол — плохая ментальная и социальная гигиена А поддержание гигиены — это вопрос техники: нужны только ученые, которые смогут перевести гуманитарное знание на технический язык.

Кибернетика, возникшая в середине 40-х, стала тем самым мостиком, соединяющим гуманитарное знание и технологизированную бюрократию. Статья Клода Шеннона «Математическая теория связи» положила начало теории информации — которая была достаточно общей, чтобы включить в себя самые разнородные дисциплины. Она позволяла компактно описывать любые символические системы: это могли быть и фонемы естественного языка, и узлы родовых систем в этнографии, и семейные роли в нуклеарной семье. То есть содержание символов — не важно; важны их системные отношения друг с другом.

И социальные, и гуманитарные науки сливались в единую науку о коммуникации, использующую (в той или иной форме) теоретический аппарат кибернетики: петли обратной связи, кодирование и декодирование, информация и энтропия. Например, антрополог Грегори Бейтсон утверждал (1956), что шизофрения у детей развивается из-за коммуникативного парадокса. Мать посылает ребенку двойное послание, то есть взаимоисключающие сообщения на разных уровнях — например, на вербальном уровне просит о заботе, но при этом физически его отталкивает. Шизофрения, в таком случае — это тактика, позволяющая согласовать эти противоречия (например, смешивая буквальные и метафорические смыслы в одном языковом плане).

Другой пример: лингвист Роман Якобсон, эмигрировавший в США в 1941 году, переводит структурную лингвистику на язык кибернетики. Совместно с Морисом Халле, лингвистом из MIT, Якобсон описывает фонемы русского языка как наборы бинарных оппозиций — звонкие/глухие, мягкие/твердые и т.д. В результате весь фонологический инвентарь оказался вписан в Шенноновскую теорию информации — и можно было, например, посчитать в битах «вес» каждого элемента.

Гуманитарные науки, вдохновленные кибернетикой, могут показаться холодными и нейтральными. Но это, как не устает напоминать Геогеган, лишь видимость. Над кибернетической антропологией Маргарет Мид и Грегори Бейтсона витает призрак колониальной этнографии: сложные общества колониальная власть превращает в живые музеи с туземцами, проницаемые для взгляда исследователей. Психологические исследования Бейтсона тоже прочно связаны с государственной биовластью. Их основные герои — субальтерны: пациенты психиатрических лечебниц и члены «неблагополучных» семей.

На протяжении всей своей истории кибернетика была не только наукой о контроле и управлении; она была и наукой для контроля и управления. Нужные им данные ученые получали, наблюдая за наиболее уязвимыми людьми — даже не людьми, а целями; но полученные ими выводы распространялись на все общество в целом. Закономерным итогом этого процесса стала тотальная датификация каждого и каждой: сегодня все мы — ходячие датасеты для тренировки ИИ.

Против цифры

На канале программы Garage Digital Музея «Гараж» @againstthedigital выходят материалы о цифровом искусстве, теории и философии технологий.

Мы следим за материалами канала, поэтому решили поделиться любимыми из них:

● Поэзия кода
О переосмыслении языков программирования в художественной практике; о коде как перформативном высказывании и партитуре.

● Сопротивление алгоритмам
Как проявить свою агентность, находясь в заведомо несправедливых цифровых структурах — конспект книги издательства MIT Press.

● Манифест скрейпизма
Методы и примеры того, как сбор данных из инструмента слежки и контроля становится основой для активизма.

● Приложения для брейк-апа
Зачем нужны цифровые сервисы для расставания, чем западные приложения отличаются от китайских, почему мы так мало о них знаем и что этот феномен говорит о состоянии технологий.

● Цифровая социальность
Создание связей и коллективное производство знания — на примере плагина для браузера с заметками и аннотациями.

● Расследовательское искусство
Чем художники отличаются от журналистов? И что происходит, когда искусство заходит на территорию расследований?

● Видеоигры от заключенных
История геймдизайнера, который преподает в тюрьме, и цели творчества в местах заключения.

@contemporaryartbbe

Сегодня мы делимся короткой заметкой Ильи Смирнова, в которой он рассуждает о сложностях в дизайне устройств, предназначенных одновременно и для людей, и для животных. Она доступна в нашем notion.

19 марта Илья стал спикером нашей ридинг-группы по исследованиям животных — он социальный исследователь техники из Европейского, преподаватель центра цифровой гуманитаристики ИТМО и автор канала Versia. Встреча с ним была построена вокруг статьи «Треугольник одомашнивания»: ее авторы предлагают взглянуть на взаимоотношения технологии, человека и животного с точки зрения философии постгуманизма и социальных исследований науки и техники. Центральный кейс — активное внедрение автоматических систем для доения коров (или milking robots) на норвежских фермах.

В журнале Syntax вышло интервью с Джошуа Ситареллой — художником, теоретиком интернет-культуры и фаундером нью-йоркской платформы Do Not Research. В начале 2010-х он делал успешное институциональное искусство — но вскоре решил сменить формат и стать инфлюэнсером. Сейчас он и придумывает инсталляции в смешанных медиа (почитайте наш пост про выставку в KW Berlin, где он тоже участвовал), и проводит политически ангажированные стримы на Twitch, и записывает подкасты об интернет-идеологиях. Интервьюер называет его «левым Эндрю Тейтом».

Ситарелла много рассуждает о принципах работы самоорганизованных институций. Начиная с 60-х в искусстве принято критиковать институции — можно вспомнить, например, расследования Ханса Хааке, вскрывающие коррупцию галерейных спонсоров. Но, с другой стороны, институции могут быть и убежищем для художников и работников культуры — местом, где можно хотя бы на время укрыться от логики ускоряющегося рынка.

Цифровые платформы, конкурирующие за пользовательское внимание, зарождающийся рынок инфлюэнсеров в социальных медиа, где каждый сам себе предприниматель, экономический кризис 2008 года — вот контекст, в котором Ситарелла начинал свою художественную карьеру. Рынки культурного производства перестраивались на ходу и были нестабильны, текучи и перенасыщены. Эти противоречия привели Ситареллу к мысли о том, что нужно создать собственную платформу — финансируемую как спонсорами, так и напрямую читателями.

Так появился проект Do Not Research — сервер в Discord, регулярная рассылка и зарождающееся издательство. А еще — что-то среднее между агрегатором искусства, группой психологической поддержки и просветительским проектом; одновременно и когнитивная карта сегодняшнего интернет-пространства, и попытка его теоретизации, и ирония на этот счет.

У нас спрашивают записи второго сезона обсуждений альманаха-огня «Пангея Ультима» — и сегодня мы с радостью ими делимся! Четыре встречи, прошедшие в апреле, выложены в открытый доступ на нашем сайте.

Меня интересует извечный вопрос о том, что значит быть человеком, и что значит чувствовать себя в мире. Думаю, технология всегда отражала то, как мы живем-в-мире, кто мы сами по себе и как соотносимся с другими, с самими собой и с нашим прошлым, — рассуждает художник Джон Рафман. Зимой у него открылась выставка Player Character в центре современного искусства Basement Roma, и по этому поводу он дал небольшое интервью.

В центре работы Рафмана — отношения игроков и их цифровых аватаров. Главный герой его работы — буквально player character, или герой игрока, застрявший в замкнутом цифровом пространстве. В этом мире время не течет, замерев в вечном настоящем — нет ни прошлого, ни памяти о прошлом; в каком-то смысле это пространство наших социальных медиа, где тоже есть только настоящее. Идентичности в этом мире одновременно текучи и дисциплинированы логикой цифры, а главная движущая сила — абстрактное насилие.

Рафман — одна из ключевых фигур в пост-интернет искусстве. Это течение окончательно оформилось к середине 2010-х, но стремительно достигло своего заката: текучая эстетика цифры сначала казалась эмансипаторной, но быстро коммодифицировалась и перешла в область дизайна. Сегодняшние работы работы Рафмана исходят из тех же этических и эстетических посылок, что и десять лет назад. Грубо говоря, он обживает цифровые не-места, для жизни не приспособленные — от Google Street View до игры Second Life. Но сейчас это звучит скорее ностальгически, и вместе с тем зловеще — можете сами убедиться, посмотрев документацию его выставки.

Куда делась вся контркультура в интернет-эпоху? Этим вопросом задается Кэролин Баста — художественный критик и основатель подкаста NEW MODELS. В американском контексте 60-х быть контркультурным значило бунтовать против фигуры Мужчины — с короткими волосами, белой кожей и белым воротничком. Это работало вплоть до начала 90-х, когда панк Кевин Аллин испражнялся на сцене, а нойз-музыкант Бойд Райс участвовал в съемках фоторепортажа об американских неонацистах в роли одного из героев.

Но сегодня даже такие провокации вряд ли можно назвать контркультурными. Все дело в том, пишет Баста, что современный истеблишмент — это владельцы цифровых платформ, которые определяют наши жизни даже поперек государственных границ. Скандальная известность — тоже известность, а для пользователей — лишний повод зайти в социальные сети и продать свое внимание техногигантам. Грубо говоря, бесполезно протестовать против Илона Маска в X — скорее всего, вы все равно принесете ему прибыль; а отказаться от X практически невозможно, если вы хотите сохранять связь с глобальной аудиторией.

Поэтому поколение digital natives в США видит протест против гегемонии иначе. Для зумеров интернет — это естественная среда обитания, то, что сопровождает их с самого рождения. В нем все имеют право на самовыражение: это норма, а не исключение из правил, как раньше. Поэтому молодые люди, скорее, выбирают себе политические идентичности, исходя из собственных (и зачастую утопических) представлений о будущем — наподобие выбора персонажа в видеоигре. И в этом слышится эффект медленной отмены будущего, как написал бы Марк Фишер. Политическое действие превращается в игру с идентичностями, потому что на самом деле будущ-ие давно отменены неолиберальным капитализмом.

Что такое мем с технической точки зрения? Этим вопросом задаются исследователи медиа Ричард Роджерс и Джулия Джорджи: они уверены, что мемы могут многое рассказать и о цифровой социальности, и о дизайне платформ, где они распространяются.

Сам термин «мем» придумал биолог Ричард Докинз: это буквально культурный аналог гена. «Точно так же, как гены распространяются в генофонде, переходя из одного тела в другое с помощью сперматозоидов или яйцеклеток, мемы распространяются в том же смысле, переходя из одного мозга в другой», — писал он в своей книге «Эгоистичный ген» (1976). Распространение «из мозга в мозг» происходит, по Докинзу, посредством “носителей”: по сути, это любые медиа-объекты.

Такое происхождение теории мемов для многих выглядит сомнительным. В теории Докинза отдельные люди — это что-то типа биологических автоматов, в мозги которых может проникнуть мем — независимо от их воли. То есть мемы — это такие паразиты для наших умов. Прямые аналогии с биологией настораживают антропологов — например, Тима Ингольда, который высмеивал механистический дискурс Докинза в своей книге «Эволюция и социальная жизнь» (1986).

Чтобы понять природу мемов в интернете, нужно уточнить абстрактную теорию Докинза — если не отказаться от нее полностью. Переосмысляя мемы, Роджерс и Джорджи предлагают относиться к ним как к техническим сборкам контента. Природа мемов — техносоциальная, то есть смешанная. То, как они выглядят, и то, по каким каналам циркулируют, определяется и особенностями партиципаторной культуры в интернете, и дизайном конкретных платформ.

Сервис Imgur, например, работает одновременно и как хостинг для мемов, и как их конструктор. И технические ограничения конструктора работают как стабилизатор для формы мемов. Новые жанры рождаются и за счет того, что пользователи повторяют друг за другом, и потому, что в софте появляются новые шаблоны. А инфраструктура TikTok — от начала и до конца меметичная, то есть поощряющая возникновение и перепроизводство мемов. Основные движущие силы для коммуникации на этой платформе — это имитация и заимствование.

Подборку наших постов собрали в школе Bang Bang Education! За последний год мы рассказывали о расследовательском искусстве, играх, сделанных заключенными в Аргентине, способах сопротивления алгоритмам и сборе данных как основе для цифрового активизима. Если вы пропустили что-то из этого — прочитайте их в журнале школы «Точка зрения».

В прошлом году мы рассказывали о том, как интернет стал местом всеобщего переутомления, если не вымирания — об этом писал теоретик медиа Герт Ловинк.

А уже завтра можно будет послушать Герта в московском книжном «Пиотровский»: его последнюю книгу, «В плену у платформы», в этом году перевели на русский язык. Исследовательница сетевой культуры Катя Колпинец расспросит его о том, как все-таки вырваться из плена социальных медиа, можем ли мы оставаться вместе, не обогащая техногигантов и в чем разница между ранним интернетом и сетью двадцатых.