Эклектика

Очередное появление Путина с неким набором букв, из которых он составлял какие-то произвольные слова, уже успели назвать чуть ли не эпохальным и прямо-таки Мюнхенской речью-2. (Кстати, в скобках замечу, что сравнение так себе, если учесть тот феерический провал, который в итоге последовал по всем пунктам выдвинутых в 2007 году в Мюнхене требований Путина).

Эпохальная эклектика — но такому определению соответствует практически любое публичное выступление Путина по одному и тому же унылому в своей одинаковости сценарию: вначале жалобы на «партнеров», затем попытка угроз, затем «мы не такие», в конце — скабрезный анекдот и обязательное ввертывание обсценных или близких к ним слов или фраз.

Бери любое выступление и делай из него консерву — практически не отличишь, если не считать текущих контекстных вопросов по сегодняшним событиям.

Главное отличительное, по чему можно безошибочно узнать выступление именно Путина — полное отсутствие даже формальной логики в том, что он говорит. Заявлена борьба с глобализмом, как вредным для России явлением. Ну ладно, был либералом, потом патриотом, потом консерватором, теперь будет антиглобалистом. Ну не определился человек на восьмом десятке еще, кем ему быть, бывает. Двадцать лет у руля страны, все в раздумьях тяжких — да кем же ему быть-то в конце концов? В следующие двадцать лет, надо понимать. Ачётаково — времени вагон. Авось страна не успеет загнуться раньше меня-то, а там — хоть трава не расти.

Но в то же самое время — мы хотим, чтобы были единые нормы и правила для всех. Одинаковые. Ну так, мил человек, это и есть глобализм — единые нормы и правила. Для всех. Ты уж определись, ты против или за? «...Между прочим, вы меня не так поняли... — Да как же тебя понять, коль ты ничего не говоришь?..»©

Это и есть полный аут в логике и беспредельная эклектика. Когда у тебя одна часть сказанного полностью противоречит другой. «У нас Запад цап-царапнул половину золотовалютных резервов» - для любой страны шоковая ситуация как минимум. Но на вопрос: было ли что-то такое в текущем году, что его разочаровало, отвечает отрицательно — нет, ничего. Всё идет по плану. То есть, пропажа 300 миллиардов — это как, нормально? И никаких претензий к тем, кто допустил и размещал, нет? Если ты ожидал от Запада пакости и Запад тебя не удивил и не разочаровал, то зачем ты держал эти средства на Западе-то?

Можно брать вообще любой тезис, и он будет ровно так же противоречить любому другому. И вот сидит в зале несколько сот человек плюс идет трансляция, и он эту ахинею несет в массы. А потом кто-то в этом находит золотые россыпи мудрости. Песков уже сообщил, что сегодняшняя «речь» Путина даже не программная, а мировоззренческая и обязательно войдет в десятку золотых выступлений президента. Хотелось бы, кстати, весь список этого золота огласить. Ну чтобы понять, что там еще имеется.

Неудивительно, что страна в такой …беде, мягко скажем. Если такую белиберду называть мудростью, а человека с весьма странным содержанием в голове держать столько лет на посту.

В сказанном Путиным есть только одно, что неизменно всегда. Это полное, буквально стерильное, отсутствие хоть какого-то внятного образа будущего. «Все в рай» - это его персональное будущее, как он его хочет представить. Но смысл жизни не в том, чтобы умереть, а в том, что оставить после себя. И пока кроме выжженной земли, в его будущем для страны не проглядывается ничего.

Президент Сербии Вучич заявил, что возможная битва за Херсон будет решающей в конфликте России и Украины. Какое именно отношение Вучич имеет к конфликту, сказать сложно, скорее всего, он сказал это в качестве болельщика, давая прогноз на матч.

Нюанс в том, что «битва за Херсон» - это вещь в себе. Главной ее особенностью является тот факт, что на этом направлении собраны последние боеспособные части российской кадровой армии. Итог сражения может оказаться предсказуемым — кадровая армия закончится. У Кремля есть выбор: окончательно добить российскую армию с крайне неясной перспективой удержать за собой Херсон (вопрос — надолго ли) либо вывести войска и получить новое политическое поражение, но сохранить хоть что-то.

Предполагается, что оставление Херсона может негативно отразиться на рейтингах, глубинный народ будет разочарован и всё такое. На мой взгляд, глупости — мнение населения для Кремля не значит ровным счетом ничего. В конце концов, есть пропаганда, которая всё объяснит. Собственно, даже общее поражение с точки зрения недовольства населения, которое якобы может счесть руководство некомпетентным, точно так же мало беспокоит Кремль: наготове новая тема, которая объясняет всё: 24 февраля мы не хотели, но нам пришлось, так как враг вот-вот был готов напасть, и мы его упредили буквально на день. Мы воевали на Украине потому что иначе нам пришлось бы воевать на своей территории, поэтому слава нам, мы сорвали коварные планы, теперь можно и уходить. А для всех недоуменных вопросов уже есть соответствующие статьи в административном и уголовном кодексах.

Поэтому «битва за Херсон» - еще очень большой вопрос, будет ли она вообще. Пока впечатление как раз обратное. Более важным является другой вопрос — как заканчивать это недоразумение в принципе? Цели Киева обозначены вполне явно: не просто возвращение на линию соприкосновения 24 февраля, а возвращение к границам 2013 года. То есть, Крым и Донбасс в том числе. Нюанс в том, что если Крым и Донбасс ВСУ будут отвоевывать в ходе боевых действий, то после того, как они решат задачу, может встать вопрос уже и о других целях. Залужный в своей статье вполне явственно поставил вопрос о создании «санитарной зоны» глубиной в несколько сот километров на территории России вдоль границ Украины, которая должна быть демилитаризована, поэтому после Крыма и Донбасса встанет задача формирования такой демилитаризованной санитарной зоны. И это то, что уже явно отнесено на 2023 год.

Поэтому Кремлю всё более срочно нужны хоть какие-то переговоры. Уже не в качестве передышки, а в качестве фиксации хоть чего-то. Американцы вчера посоветовали Киеву (неформально, как сообщается) слегка смягчить риторику и дать некоторую надежду на то, что переговоры возможны. Это не значит, что они будут, но никто не мешает дать надежду. Кстати, умный совет, так как в таком случае можно ожидать активизации противоречий внутри Кремля между сторонниками войны до победного конца и сторонниками мира любой ценой. Сейчас, когда Кремль в положении загнанной в угол крысы, такие противоречия не имеют под собой почву.

Именно поэтому хоть какие-то остатки кадровой армии — это, пожалуй, последний аргумент и последняя позиция Кремля на переговорах. Если, конечно, не считать ядерного оружия, но эту карту так долго мусолили, что теперь ею играть почти бессмысленно. Что, конечно, не исключает, что она появится на столе, но она уже перестала быть козырем. Как всегда, Кремль упустил и этот момент.

Так что «битва за Херсон», если она состоится, действительно, может стать решающей во всей нынешней истории. После нее на руках у Путина не останется вообще ничего. Совсем. Другой вопрос, что никакой рациональной логики за все время конфликта не было продемонстрировано. Авантюризм плюс хаотические рефлекторные решения, принимаемые с колес — говорить о рационализме в такой ситуации попросту нелепо. Именно поэтому в отношении Херсона может быть принято любое решение, это буквально бросание кубика. Никто не знает, какое число выпадет.

Песков сегодня фактически дезавуировал предположения о возможных переговорах с Киевом после сдачи Херсона. Что, кстати, косвенно отрицает наличие «договорных отношений», на которые сейчас усиленно намекают Z-пропагандисты. Нет, выход с правого берега был неизбежен. И даже понятно, почему.

Херсон — это плацдарм для наступления по побережью в сторону Николаева, Одессы и Приднестровья. Возможностей для этого уже нет. Собственно, их не было уже давно, но теперь это, наконец, дошло и до Путина.

Уход из Херсона в определенном смысле аналогичен Курской битве, после которой у вермахта уже не было ни одной наступательной операции стратегического уровня. После нее Гитлер был вынужден переходить к стратегической обороне, которая, как известно, предваряет окончательное поражение.

Путин, как и его коллега, тоже теперь вынужден переходить исключительно к обороне. Масштаб, правда, помельче, но и личности, мягко говоря, тоже не слишком сопоставимы.

Предмет обороны понятен — сухопутный коридор к Крыму.Его утрата неизбежно приводит к утрате Крыма, так как после выхода к побережью ВСУ имеют возможность напрямую прервать снабжение по Крымскому мосту безо всяких дальнобойных ракет из США. Американцы, категорически отказываясь от поставок ракет ATACMS, фактически побудили Киев к таким решениям и такому развитию событий. С непрямым управлением у американцев традиционно хорошо, в отличие от.

Теперь Кремль будет вынужден отказываться от наступательной стратегии (мелкие и сугубо тактические действия вокруг двух-трех сел на Донбассе сложно назвать стратегией) и переходить к обороне, причем ключевым становится сухопутный коридор вдоль побережья Азовского моря. В случае его рассечения хотя бы в одном месте катастрофа окончательно накроет все планы спецоперации, если они, конечно, вообще существуют в природе.

Удастся ли удержать коридор? Скорее всего, нет. Во-первых, оборона — это всегда поражение. Во-вторых, местность такова, что наступать по ней очень удобно, а вот оборонять — напротив. Все завоеватели и все наступления, проходящие по этой территории, проходили мимо, не замечая ее. Степь, что еще можно сказать. Российское наступление в феврале, когда за неделю и был создан этот самый коридор, лишь подтвердило справедливость правила.

Но вариантов нет: Кремль органически неспособен оценивать ситуацию «как есть», живя в иллюзиях и надеждах на чудо. На армию Венка, которая придет и спасет. Поэтому никаких переговоров, думаю, до ликвидации «коридора» не будет. Во всяком случае, вероятность их представляется сомнительной. В Кремле будут пытаться спасти безнадежное положение, пока оно окончательно не превратится в полномасштабную катастрофу.

Возможно, что даже после ликвидации «коридора» переговоры тоже будут затягиваться, пока Крымский мост не получит такие разрушения, которые сделают ситуацию понятной даже для Путина. И вот только тогда, с наихудших позиций (а по-другому там просто не умеют) и возможно начало переговоров.

Парадокс заключается в том, что ранее существовала принципиально иная очередность: вначале Киев надеялся решить проблему Донбасса через Минские договоренности, а уже затем приступать к проблеме Крыма. Сейчас ситуация кардинально развернулась: ВСУ имеют возможность решить проблему вначале Крыма, а уже затем — приступать к Донбассу. Или, если переговоры все-таки начнутся, то одновременно. И с совершенно иных позиций, чем они были до 24 февраля. Все-таки талант Путина и его окружения нельзя не признать — он сделал за Киев больше, чем Киев мог сделать за себя. Все возможные ошибочные решения, и даже сверх того, в Кремле принимали целыми пакетами. В задачу Киева лишь входило не утонуть в этих подарках.

В одном из Z-каналов встретил интересную мысль. Интересную не своим содержанием, а попыткой хоть что-то изобрести, чтобы остаться в той картине мира, которая сейчас необратимо разрушается.

Так вот, мысль. Дескать, Россия почти всегда во всех войнах сначала «огребала», после чего суровела лицом, встряхивалась и возвращала обидчикам всё по полной программе. Так что и в этот раз сценарий будет скрепным и полностью отвечать традициям.

Аналогии — вещь сомнительная. Любая аналогия всегда упирается в узкое место — контекст. Всегда есть особенности и отличия, которые могут любую аналогию перечеркнуть. Но здесь есть и еще один момент. В оборонительных войнах — да, бывало такое, когда огребали, после чего с трудом, но возвращали всё назад. Иногда даже — слишком назад. Но сейчас-то война не оборонительная. Более того — Кириенко призывает сделать ее народной, что помимо всего прочего означает: народной она не является. Ее только призывают сделать такой. Причем люди с руками из известного места, живущие в стране, которую они не знают.

Под определение народной войны подпадает как раз противоположная сторона. Это на нее напали и ее разрушают и убивают. Нюанс в том, что до 24 февраля именно Киев находился в позиции, скажем так, сомнительного свойства. Как ни крути, но именно Киев давил восстание на своей территории, а потому был в не самом уверенном положении. Но после 24 февраля всё, что было до того, зачеркнулось, и осталось только одно — освободительная война, которая по определению является народной.

Это всё довольно непросто на самом деле. Я уже много раз говорил, что в событиях до 24 февраля нет однозначности и быть не может. Каждый народ (или часть народа) имеет право на восстание. Это естественное право, его нельзя формализовать, оно просто есть. Поэтому Майдан, как революция (да, революция мелкобуржуазная, перехваченная крупной олигархией — но все равно революция) против режима Януковича — абсолютно нормальная история, которые встречаются сплошь и рядом. Проблема в том, что когда победители стали властью, у другой части народа появилось ровно такое же естественное право на восстание уже против новой власти. У каждого Национального конвента есть своя Вандея, и Донбасс ею стал. Украинская мифология говорит о том, что «мы жили тихой пасторальной жизнью, выращивали кавуны, но тут пришли русские загарбныки и понеслась». Любая революция создает свои мифы, и украинский Майдан — не исключение. Восстание на Донбассе и АТО были почти неизбежны, так как новая власть решала задачу сброса и утилизации революционных кадров. Задача, которую решает любая постреволюционная власть — Иран, к примеру, сходу после победы революции бросил на убой свою революционную молодежь в мясорубку ирано-иракской войны, в чем режиму аятолл любезно помог партнер Саддам Хусейн.

То, что Кремль в силу природной тупости решил вмешаться в чужой внутренний конфликт, да еще и умудрился сделать это наиболее проблемным способом, никак не отрицает исходной внутренней составляющей самого конфликта. Именно поэтому позиции Киева все восемь лет были, мягко говоря, небесспорны. Именно поэтому и пришлось создавать мифологию, так как правду сказать было невозможно. Но после 24 февраля всё это утратило смысл и было зачеркнуто. Теперь осталась только народная освободительная борьба, уже нет никаких восставших, а есть пособники и коллаборационисты. У власовцев, возможно, тоже были претензии к режиму большевиков, и даже обоснованные. Но принадлежность их к агрессору зачеркнуло все претензии, превратив их в предателей и врагов. И в этом смысле после 24 февраля люди на Донбассе утратили возможность называться «донбасским восстанием», его зачеркнула спецоперация.

Поэтому я не очень понимаю, как именно Россия в этот раз может реализовать концепцию «сначала огребаем — затем побеждаем». Особенно в условиях, когда даже в Кремле за девять месяцев так и не смогли сформулировать критерии победы.