В наше трудное время всем нужна вера в чудеса. А настоящие чудеса способен творить только Господь. О настоящем чуде, о силе детской веры и о всеобъемлющей любви Бога к чадам своим — рассказ Сергея Сергеевича Козлова "Хлеб наш насущный".
–Катя, собирайся, в церкву надо!
Маленькая Катя недоуменно посмотрела на бабушку.
— Так поздно уже. Ночь почти, бабуль? Холодно очень…
— Да ты что, Катерина?! Ночь-то на Рождество! Как же не пойти-то? — бабушка суетилась, откапывая в шифоньере старые, заношенные вещи.
— Так мы сегодня в самом храме будем? — Катюша посмотрела на бабушку с надеждой. — Там так красиво, свечи горят, а поют как!..
— Да ты что?! — снова вскинулась Василиса Мироновна, прозванная среди церковных попрошаек просто Мироновной. — Как раз сегодня самый сбор будет! Народ щедрее на праздник! Тебе на компьютер денег насобираем! Чуть осталось-то!..
— Бабушка, — взмолилась Катя, — баба Вася, у нас ведь всё уже есть, ты же говорила, что надо на поесть, а у нас теперь и мебель, и окна вон новые поставили и дверь железную, и телевизор для твоих сериалов вон какой большой! Холодно там стоять, плохо, пойдём прямо в храм?
— Катюша, ну что ты? Я ведь всё для тебя, родная! Мне-то ничего уже не надо, помру — всё тебе и останется. Вырастешь, будешь невеста и всё у тебя будет. Квартира обставленная… Потом ещё мне спасибо скажешь, вот тогда на помин моей души свечку в храме и поставишь. Давай-ка одевайся… Да не, шубку новую не бери, пуховичок тот рваный, в котором всегда ходишь… Лицо-то тебе сегодня марать не буду, праздник всё-таки, но ты там стой — грусти — как всегда! Поняла?
— Поняла, — вздохнула Катя, — мне в этом пуховике зябко очень, а шапка эта колется…
— Ну, потерпи-потерпи, пока подают, надо брать…
— Надо обязательно за маму с папой помолиться и молебен заказать!
— Да о чём ты, милая, обязательно закажем!
Когда-то, после того как родители Кати разбились в автокатастрофе, Мироновна отбила шестилетнюю Катю у государственных опекунов, у всяких там комиссий и омбудсменов, а вот пенсии-то её едва хватало на то, чтоб платить за квартиру да чуть-чуть на еду оставалось. И соседка Варвара Григорьевна, ныне покойная, посоветовала: идите к Крестовоздвиженской церкви — близко, и подают там хорошо. К отцу Тихону много людей ходит и много сердобольных, милостивых.
Мироновна, что всю жизнь привыкла работать и ни у кого ничего не просить, сначала вскипела, накричала на соседку, но потом нужда заставила. В первый же день в Катину кружку насыпалось не только мелочи, но и разных купюр столько, что хватило и в гастроном сходить, и даже купить внучке новый свитерок и ботинки на меху. Об одном предупредила Варвара Григорьевна: бойтесь социальных служб, увидят Катю — могут забрать! Потому Мироновна сначала ходила не часто, но постепенно одна денежка тянула за собой другую, и они стали ходить к храму как на работу. Катя никому не врала, если её спрашивали: «нет, никто не обижает», «нет у нас не всё плохо, просто бабушкиной пенсии нам не хватает чуть-чуть»… И бабушкина пенсия вырастала в один вечер так, что от насущного Мироновна перешла к обновлению «основных средств обеспечения», как она говорила. Сначала холодильник, затем новый телевизор, поменяла сантехнику, заказала ремонт, новую дверь, да и на пластиковые окна удалось насобирать, а понемногу ещё откладывала Кате на будущее. Миловидной Катюше подавали щедро, хоть и делала из неё Василиса Мироновна оборвашку-замарашку.
— Помру, — часто напоминала она Кате, — завещание вон там лежит, в банке денежка для тебя копится, всё тебе!..
— Бабушка, ты же всё время говоришь, что Бог нас не оставит, и меня, значит, не оставит, зачем нам ещё что-то? Я уроки делать не успеваю, — нюнилась всякий раз третьеклассница Катя.
— На Бога надейся, а сам не плошай, — отвечала поговоркой бабушка. — Я войну пережила! А тогда, знаешь, как голодно было?!
–Катя, собирайся, в церкву надо!
Маленькая Катя недоуменно посмотрела на бабушку.
— Так поздно уже. Ночь почти, бабуль? Холодно очень…
— Да ты что, Катерина?! Ночь-то на Рождество! Как же не пойти-то? — бабушка суетилась, откапывая в шифоньере старые, заношенные вещи.
— Так мы сегодня в самом храме будем? — Катюша посмотрела на бабушку с надеждой. — Там так красиво, свечи горят, а поют как!..
— Да ты что?! — снова вскинулась Василиса Мироновна, прозванная среди церковных попрошаек просто Мироновной. — Как раз сегодня самый сбор будет! Народ щедрее на праздник! Тебе на компьютер денег насобираем! Чуть осталось-то!..
— Бабушка, — взмолилась Катя, — баба Вася, у нас ведь всё уже есть, ты же говорила, что надо на поесть, а у нас теперь и мебель, и окна вон новые поставили и дверь железную, и телевизор для твоих сериалов вон какой большой! Холодно там стоять, плохо, пойдём прямо в храм?
— Катюша, ну что ты? Я ведь всё для тебя, родная! Мне-то ничего уже не надо, помру — всё тебе и останется. Вырастешь, будешь невеста и всё у тебя будет. Квартира обставленная… Потом ещё мне спасибо скажешь, вот тогда на помин моей души свечку в храме и поставишь. Давай-ка одевайся… Да не, шубку новую не бери, пуховичок тот рваный, в котором всегда ходишь… Лицо-то тебе сегодня марать не буду, праздник всё-таки, но ты там стой — грусти — как всегда! Поняла?
— Поняла, — вздохнула Катя, — мне в этом пуховике зябко очень, а шапка эта колется…
— Ну, потерпи-потерпи, пока подают, надо брать…
— Надо обязательно за маму с папой помолиться и молебен заказать!
— Да о чём ты, милая, обязательно закажем!
Когда-то, после того как родители Кати разбились в автокатастрофе, Мироновна отбила шестилетнюю Катю у государственных опекунов, у всяких там комиссий и омбудсменов, а вот пенсии-то её едва хватало на то, чтоб платить за квартиру да чуть-чуть на еду оставалось. И соседка Варвара Григорьевна, ныне покойная, посоветовала: идите к Крестовоздвиженской церкви — близко, и подают там хорошо. К отцу Тихону много людей ходит и много сердобольных, милостивых.
Мироновна, что всю жизнь привыкла работать и ни у кого ничего не просить, сначала вскипела, накричала на соседку, но потом нужда заставила. В первый же день в Катину кружку насыпалось не только мелочи, но и разных купюр столько, что хватило и в гастроном сходить, и даже купить внучке новый свитерок и ботинки на меху. Об одном предупредила Варвара Григорьевна: бойтесь социальных служб, увидят Катю — могут забрать! Потому Мироновна сначала ходила не часто, но постепенно одна денежка тянула за собой другую, и они стали ходить к храму как на работу. Катя никому не врала, если её спрашивали: «нет, никто не обижает», «нет у нас не всё плохо, просто бабушкиной пенсии нам не хватает чуть-чуть»… И бабушкина пенсия вырастала в один вечер так, что от насущного Мироновна перешла к обновлению «основных средств обеспечения», как она говорила. Сначала холодильник, затем новый телевизор, поменяла сантехнику, заказала ремонт, новую дверь, да и на пластиковые окна удалось насобирать, а понемногу ещё откладывала Кате на будущее. Миловидной Катюше подавали щедро, хоть и делала из неё Василиса Мироновна оборвашку-замарашку.
— Помру, — часто напоминала она Кате, — завещание вон там лежит, в банке денежка для тебя копится, всё тебе!..
— Бабушка, ты же всё время говоришь, что Бог нас не оставит, и меня, значит, не оставит, зачем нам ещё что-то? Я уроки делать не успеваю, — нюнилась всякий раз третьеклассница Катя.
— На Бога надейся, а сам не плошай, — отвечала поговоркой бабушка. — Я войну пережила! А тогда, знаешь, как голодно было?!
— Ты рассказывала…
— Вот! Запас, он никому никакое место не жмёт, а деньги-то вон уж сколько раз в простые бумажки превращались! Надо вот ещё золота подкупить, — уже сама себя озадачивала Мироновна…
— Баб Вась, а если меня мои одноклассники там увидят, или учительница наша?
Мироновна на минуту поджимала губы, она тоже этого очень боялась, но потом внутренний бухгалтер брал верх:
— Да я тебя так малюю да в таком старье, кто хоть тебя узнает? А ежели увидишь кого, ты сразу отвертайся, а то и уйди ненадолго, учила же я тебя? То-то!.. Ничего, Бог не выдаст, свинья не съест!
— А что, свинья нас съесть может?
— Свиней нынче, внучка, много! А говорят так, потому как человеку сподручнее на хорошее надеяться…
И обе надеялись на лучшее: Катя на то, что они перестанут побираться, а Василиса Мироновна рассчитывала ещё пожить, поднять Катю, да обустроить ей жизнь, чтоб не пришлось сироте без неё на паперти стоять или — хуже того — прозябать в детдоме, потому хоть и не в храме, а за притвором, Мироновна истово молилась и просила Бога об одном: чтоб продлил её дни. И покуда милостивый Господь продлевал, даже хронические болезни отступили. И социальные работники да школьные комиссии, бывая с проверками у них дома, оставались довольны. А то ведь и в холодильник носы свои совали — мол, чем дитя кормите? «Чем Бог подаст», — сурово отвечала Мироновна, но на рожон тоже не лезла. А от предлагаемой дополнительной помощи не отказывалась.
Мироновна и сама порой не выдерживала… Часто у храма собирались местные алкоголики, что имели соответствующий вид, длинно и густо сквернословили, не обращая внимания на замечания верующих, хотя порой истово крестились и умели принимать жалкий просящий вид, отчего и им перепадало на опохмелку. Но когда этой публики становилось много, Мироновна хватала Катюшу за руку и, обещая алкашам кару небесную, торопливо вела внучку домой.
— Непорядок на рабочем месте, — комментировала она.
Часто к ограде храма, где обычно толпились попрошайки, настоящие и ненастоящие нищие, привозили инвалидную коляску, в которой с отсутствующим взглядом сидел парализованный после травмы четырнадцатилетний Паша. Он никогда ни с кем не разговаривал, а его мать — Валентина Петровна — общалась чаще с алкоголиками, чем с теми, кто имел здесь «благословлённое» рабочее место. Зато она ретиво гоняла новичков с табличками типа «Не хватает на операцию», «Умирает дочь, нужны деньги на лекарства» и т. п. Она подходила к носителям таких картонок, расписанных маркером неровными печатными буквами, и сурово требовала:
— Заключение врача покажи!
Если подобная бумага у претендента на народные деньги имелась, изучала её подробно, а потом выносила справедливый вердикт: «фальшивка», «диагноз тебе проктолог выставлял?», «ты бы ещё печати жилконторы поставила»… По всему было видно, что она либо врач, либо имеет отношение к медицине. Но сама она об этом ни с кем не говорила. Иногда у «табличечников» появлялись защитники, подходили и сквозь зубы рекомендовали Валентине Петровне заткнуться, на что она так же тихо и сквозь зубы отвечала нечто такое, отчего крепкие ребята оглядывались по сторонам, а потом предпочитали ретироваться.
В эту рождественскую ночь Валентина Петровна тоже привезла Пашу к Крестовоздвиженской. Правда, в отличие от Мироновны, закатила коляску сначала в храм, поставила свечи, хоть немного постояла на службе… Паша смотрел на всё происходящее безучастно. Как всегда. Единственная, с кем он мог обменяться парой фраз, кому мог улыбнуться, была Катя. Когда-то он спросил у неё: «Чем ты болеешь?». «Я не болею, просто у бабушки пенсия маленькая, — пояснила Катя и, в свою очередь, задала вопрос: А с тобой что?». Паша рассказал грустную историю о том, как они с ребятами пошли летом в порт и кто-то предложил нырять с пирса, хотя купаться там было запрещено. Но ребятам где запрещено, там, наоборот, больше всего надо. Решили прыгать в воду с пирса. Кто не прыгнет, тот, разумеется, трус.
— Вот! Запас, он никому никакое место не жмёт, а деньги-то вон уж сколько раз в простые бумажки превращались! Надо вот ещё золота подкупить, — уже сама себя озадачивала Мироновна…
— Баб Вась, а если меня мои одноклассники там увидят, или учительница наша?
Мироновна на минуту поджимала губы, она тоже этого очень боялась, но потом внутренний бухгалтер брал верх:
— Да я тебя так малюю да в таком старье, кто хоть тебя узнает? А ежели увидишь кого, ты сразу отвертайся, а то и уйди ненадолго, учила же я тебя? То-то!.. Ничего, Бог не выдаст, свинья не съест!
— А что, свинья нас съесть может?
— Свиней нынче, внучка, много! А говорят так, потому как человеку сподручнее на хорошее надеяться…
И обе надеялись на лучшее: Катя на то, что они перестанут побираться, а Василиса Мироновна рассчитывала ещё пожить, поднять Катю, да обустроить ей жизнь, чтоб не пришлось сироте без неё на паперти стоять или — хуже того — прозябать в детдоме, потому хоть и не в храме, а за притвором, Мироновна истово молилась и просила Бога об одном: чтоб продлил её дни. И покуда милостивый Господь продлевал, даже хронические болезни отступили. И социальные работники да школьные комиссии, бывая с проверками у них дома, оставались довольны. А то ведь и в холодильник носы свои совали — мол, чем дитя кормите? «Чем Бог подаст», — сурово отвечала Мироновна, но на рожон тоже не лезла. А от предлагаемой дополнительной помощи не отказывалась.
Мироновна и сама порой не выдерживала… Часто у храма собирались местные алкоголики, что имели соответствующий вид, длинно и густо сквернословили, не обращая внимания на замечания верующих, хотя порой истово крестились и умели принимать жалкий просящий вид, отчего и им перепадало на опохмелку. Но когда этой публики становилось много, Мироновна хватала Катюшу за руку и, обещая алкашам кару небесную, торопливо вела внучку домой.
— Непорядок на рабочем месте, — комментировала она.
Часто к ограде храма, где обычно толпились попрошайки, настоящие и ненастоящие нищие, привозили инвалидную коляску, в которой с отсутствующим взглядом сидел парализованный после травмы четырнадцатилетний Паша. Он никогда ни с кем не разговаривал, а его мать — Валентина Петровна — общалась чаще с алкоголиками, чем с теми, кто имел здесь «благословлённое» рабочее место. Зато она ретиво гоняла новичков с табличками типа «Не хватает на операцию», «Умирает дочь, нужны деньги на лекарства» и т. п. Она подходила к носителям таких картонок, расписанных маркером неровными печатными буквами, и сурово требовала:
— Заключение врача покажи!
Если подобная бумага у претендента на народные деньги имелась, изучала её подробно, а потом выносила справедливый вердикт: «фальшивка», «диагноз тебе проктолог выставлял?», «ты бы ещё печати жилконторы поставила»… По всему было видно, что она либо врач, либо имеет отношение к медицине. Но сама она об этом ни с кем не говорила. Иногда у «табличечников» появлялись защитники, подходили и сквозь зубы рекомендовали Валентине Петровне заткнуться, на что она так же тихо и сквозь зубы отвечала нечто такое, отчего крепкие ребята оглядывались по сторонам, а потом предпочитали ретироваться.
В эту рождественскую ночь Валентина Петровна тоже привезла Пашу к Крестовоздвиженской. Правда, в отличие от Мироновны, закатила коляску сначала в храм, поставила свечи, хоть немного постояла на службе… Паша смотрел на всё происходящее безучастно. Как всегда. Единственная, с кем он мог обменяться парой фраз, кому мог улыбнуться, была Катя. Когда-то он спросил у неё: «Чем ты болеешь?». «Я не болею, просто у бабушки пенсия маленькая, — пояснила Катя и, в свою очередь, задала вопрос: А с тобой что?». Паша рассказал грустную историю о том, как они с ребятами пошли летом в порт и кто-то предложил нырять с пирса, хотя купаться там было запрещено. Но ребятам где запрещено, там, наоборот, больше всего надо. Решили прыгать в воду с пирса. Кто не прыгнет, тот, разумеется, трус.
Паша считал подобные затеи опасными и безумными глупостями, но как можно отказаться, да ещё быть против, когда все друг друга подначивают. Паша был среди ребят самым младшим, но почему-то в этот раз все стали указывать на него, мол, он должен прыгнуть первым. Паша разделся и прыгнул солдатиком. В полёте его развернуло, и он ударился о воду спиной, что вызвало весёлый смех товарищей, но под водой его ждала обломанная свая, всплыть он ещё смог, а потом потерял сознание. Оказалось, повредил позвоночник так, что не может двигаться. Валентина Петровна продала всё, что у неё было, и свозила его на операцию в Германию.
Операцию сделали. Теперь Павел мог двигать руками, крутить головой, но ноги оставались недвижными. Хотя немцы твердили, что не всё ещё потеряно…
— А сюда меня мама привозит, чтобы Бог видел, как я страдаю…
— Она думает, Он не видит? А деньги тогда зачем?
— Деньги она отдаёт на лечение больным детям. Нам ничего не надо.
С этого момента Катя стала очень уважать Валентину Петровну. Только не могла понять, у неё претензии к Богу или надежда, а спросить почему-то боялась.
Иногда Паша вдруг говорил о непонятном для Кати. Например:
— Россию все предали…
— Кто? — удивлённо пугалась Катя.
— Все, даже те, кто думает, что её защищает.
— Что ты такое говоришь?!
— Мне делать нечего, читаю много. Вот Достоевский, к примеру, он всё это предсказал… Да многие…
— И чего теперь?
— Ничего. Господь долготерпит… Но нигде не сказано, что вечно.
— Паш, но ведь Бог всех любит!
Павел отворачивался, отмахивался, мол, мала ещё, не понимаешь. Да Катя на таких разговорах и не настаивала, сама чувствовала, что не по ней они. И понимала, откуда они у Паши, когда видела, как Валентина Петровна прогоняла молодых симулянтов от храма:
— Ты, псевдострадалец, сходи сначала в армию, на заводе поработай, поля распахай. Что — здоровье на дискотеке и от героина потерял? На пивасик не хватает? Из-за таких, как ты, русские скоро вымрут. Мало того, что вы только о своей заднице думаете, так вы ещё и дремучие, тупые!
И говорила им ещё что-то такое, что симулянты, даже самые наглые предпочитали ретироваться. Но никогда не трогала детей, с кем бы они ни приходили.
Других ребят тоже сюда приводили. Чаще — их родители-алкоголики. Так им было проще и быстрее собрать деньги. Детям подавали даже в самые «неурожайные» дни, как говорила баба Вася.
В эту ночь первым заговорил Паша. Он озабоченно посмотрел, как Катя жмётся к церковной ограде и ёжится.
— Ты чего, Катюх? — спросил он.
— Что-то мне сегодня холодно, я на корточки присяду… — Катя присела, поставив перед собой заветную кружку.
Торопившиеся в храм прихожане и «прохожане» щедро сыпали и Паше и Кате мелочь и небольшие купюры. А несколько хорошо одетых мужчин, даже расщедрились: один на пятьсот рублей, а другой дал им по тысяче.
— Спаси Господи, — пролетепетала Катя. — С Рождеством!
Павел молчал. Он тревожно посмотрел в сторону Василисы Мироновны, которая увлечённо разговаривала о чём-то с другими постояльцами-попрошайками. Мама его снова ушла в храм — забыла заказать сорокоуст по умершему мужу, отцу Паши.
— Так ты в пост заказывала, — напомнил Паша.
— Лишним не будет. Может, он там тебя вымолит…
Павел только безнадёжно вздохнул в ответ. А когда она ушла, сказал Кате:
— Вообще, она у меня сильная…
Катя с тоской смотрела на прохожих, на бабушку, которой хотела сказать, что сильно замёрзла, хотела сходить в церковь погреться, но без её разрешения не решалась. А та продолжала обсуждать последние события в стране с другими старушками. Захотелось спать… Очень сильно. А в храме уже кончилось Навечерие Рождества…
Где там звёздочка Вифлеемская? Показалась уже? Небо чистое, морозно, а звёзд почему-то мало… Словно дымкой их закрывает. Да и видно только вдоль улицы. Уж больше двух тысяч лет, как Иисус родился. Такое доброе слово принёс людям, таких чудес подарил…
Операцию сделали. Теперь Павел мог двигать руками, крутить головой, но ноги оставались недвижными. Хотя немцы твердили, что не всё ещё потеряно…
— А сюда меня мама привозит, чтобы Бог видел, как я страдаю…
— Она думает, Он не видит? А деньги тогда зачем?
— Деньги она отдаёт на лечение больным детям. Нам ничего не надо.
С этого момента Катя стала очень уважать Валентину Петровну. Только не могла понять, у неё претензии к Богу или надежда, а спросить почему-то боялась.
Иногда Паша вдруг говорил о непонятном для Кати. Например:
— Россию все предали…
— Кто? — удивлённо пугалась Катя.
— Все, даже те, кто думает, что её защищает.
— Что ты такое говоришь?!
— Мне делать нечего, читаю много. Вот Достоевский, к примеру, он всё это предсказал… Да многие…
— И чего теперь?
— Ничего. Господь долготерпит… Но нигде не сказано, что вечно.
— Паш, но ведь Бог всех любит!
Павел отворачивался, отмахивался, мол, мала ещё, не понимаешь. Да Катя на таких разговорах и не настаивала, сама чувствовала, что не по ней они. И понимала, откуда они у Паши, когда видела, как Валентина Петровна прогоняла молодых симулянтов от храма:
— Ты, псевдострадалец, сходи сначала в армию, на заводе поработай, поля распахай. Что — здоровье на дискотеке и от героина потерял? На пивасик не хватает? Из-за таких, как ты, русские скоро вымрут. Мало того, что вы только о своей заднице думаете, так вы ещё и дремучие, тупые!
И говорила им ещё что-то такое, что симулянты, даже самые наглые предпочитали ретироваться. Но никогда не трогала детей, с кем бы они ни приходили.
Других ребят тоже сюда приводили. Чаще — их родители-алкоголики. Так им было проще и быстрее собрать деньги. Детям подавали даже в самые «неурожайные» дни, как говорила баба Вася.
В эту ночь первым заговорил Паша. Он озабоченно посмотрел, как Катя жмётся к церковной ограде и ёжится.
— Ты чего, Катюх? — спросил он.
— Что-то мне сегодня холодно, я на корточки присяду… — Катя присела, поставив перед собой заветную кружку.
Торопившиеся в храм прихожане и «прохожане» щедро сыпали и Паше и Кате мелочь и небольшие купюры. А несколько хорошо одетых мужчин, даже расщедрились: один на пятьсот рублей, а другой дал им по тысяче.
— Спаси Господи, — пролетепетала Катя. — С Рождеством!
Павел молчал. Он тревожно посмотрел в сторону Василисы Мироновны, которая увлечённо разговаривала о чём-то с другими постояльцами-попрошайками. Мама его снова ушла в храм — забыла заказать сорокоуст по умершему мужу, отцу Паши.
— Так ты в пост заказывала, — напомнил Паша.
— Лишним не будет. Может, он там тебя вымолит…
Павел только безнадёжно вздохнул в ответ. А когда она ушла, сказал Кате:
— Вообще, она у меня сильная…
Катя с тоской смотрела на прохожих, на бабушку, которой хотела сказать, что сильно замёрзла, хотела сходить в церковь погреться, но без её разрешения не решалась. А та продолжала обсуждать последние события в стране с другими старушками. Захотелось спать… Очень сильно. А в храме уже кончилось Навечерие Рождества…
Где там звёздочка Вифлеемская? Показалась уже? Небо чистое, морозно, а звёзд почему-то мало… Словно дымкой их закрывает. Да и видно только вдоль улицы. Уж больше двух тысяч лет, как Иисус родился. Такое доброе слово принёс людям, таких чудес подарил…
А люди? Неужели так сложно быть добрыми и любить друг друга? Недавно Катя прочитала «Рождественскую песнь» Чарльза Диккенса, и хоть Эбинейзер Скрудж был мрачным скрягой, ей всё равно было его жалко с самого начала. Жалко, потому что он не знал любви и был одинок, а всё из-за денег и жадности.
«Вот и мы просим «хлеб наш насущный», а ведь баба Вася просит уже больше, чем насущный…», — думала Катя. Если б можно было просить, вымолить другое… Но такая сила молитв только у святых, наверное… Катя печально посмотрела на Павла. Вспомнилась прочитанная сказка Валентина Катаева «Цветик-семицветик», и очень ей хотелось такой лепесток. Уж она-то из Сибири не помчалась бы на северный полюс! Зачем? А вот Паше… Паше она бы помогла… «Лети, лети, лепесток через запад на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг. Лишь коснёшься ты земли, быть по-моему вели…» Как всё просто в сказках. И Христос, если бы прошёл мимо, Он бы только дотронулся до Павла или по голове бы погладил, и Павел смог бы ходить, бегать, прыгать…
Люди шли мимо. В кружке звенела мелочь, а Катя даже забыла постоянный бабушкин наказ бумажные денежки сразу убирать в карман. Её знобило, и она уже не заметила, как сами собой закрылись глаза. Проснулась она оттого, что кто-то её позвал…
— Холодно тебе?
Катя посмотрела наверх и увидела стройного высокого мужчину в долгополом пальто с непокрытой головой. Длинные, чуть вьющиеся волосы опускались на плечи. Добрые и мудрые глаза, узкий нос, короткая негустая борода… «Ах!», — вскрикнула Катя про себя, так он походил на Него! Дома у них стояла икона «Моление о чаше», и мужчина был точь-в-точь, как Спаситель на той иконе.
— Вы так похожи… — тихо выговорила Катя.
Незнакомец улыбнулся:
— Хочешь пойти со мной?
— Куда?
— Там светло и никогда не бывает холодно… Там не надо ни у кого ничего просить.
— В рай? — догадалась Катя. — Посмотреть? Хочу…
«Вот и мы просим «хлеб наш насущный», а ведь баба Вася просит уже больше, чем насущный…», — думала Катя. Если б можно было просить, вымолить другое… Но такая сила молитв только у святых, наверное… Катя печально посмотрела на Павла. Вспомнилась прочитанная сказка Валентина Катаева «Цветик-семицветик», и очень ей хотелось такой лепесток. Уж она-то из Сибири не помчалась бы на северный полюс! Зачем? А вот Паше… Паше она бы помогла… «Лети, лети, лепесток через запад на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг. Лишь коснёшься ты земли, быть по-моему вели…» Как всё просто в сказках. И Христос, если бы прошёл мимо, Он бы только дотронулся до Павла или по голове бы погладил, и Павел смог бы ходить, бегать, прыгать…
Люди шли мимо. В кружке звенела мелочь, а Катя даже забыла постоянный бабушкин наказ бумажные денежки сразу убирать в карман. Её знобило, и она уже не заметила, как сами собой закрылись глаза. Проснулась она оттого, что кто-то её позвал…
— Холодно тебе?
Катя посмотрела наверх и увидела стройного высокого мужчину в долгополом пальто с непокрытой головой. Длинные, чуть вьющиеся волосы опускались на плечи. Добрые и мудрые глаза, узкий нос, короткая негустая борода… «Ах!», — вскрикнула Катя про себя, так он походил на Него! Дома у них стояла икона «Моление о чаше», и мужчина был точь-в-точь, как Спаситель на той иконе.
— Вы так похожи… — тихо выговорила Катя.
Незнакомец улыбнулся:
— Хочешь пойти со мной?
— Куда?
— Там светло и никогда не бывает холодно… Там не надо ни у кого ничего просить.
— В рай? — догадалась Катя. — Посмотреть? Хочу…
Она осмотрелась по сторонам. Павел дремал в своей коляске. Бабушка продолжала разговаривать, оживлённо жестикулируя. Где-то в храме открыли Царские врата.
Катя было протянула незнакомцу руку, но потом смутилась своей дырявой варежки, сняла её и лишь потом вложила свою в его ладонь. Удивительно, но рядом с ним было тепло. Точнее, было вообще тепло и отчего-то легко-легко… Бабушка часто говорила Кате, что с посторонними никуда ходить нельзя, а лучше и не разговаривать, но сейчас Катюша буквально чувствовала исходящее от незнакомца добро и точно знала: с ним можно. И он был так похож…
Они вошли в ворота, но почему-то идя к распахнутым дверям церкви, откуда пахло воском и ладаном, они одновременно поднимались по невидимой лестнице в небо. И вот теперь уже Катя видела звёзды вверху и огни города внизу. Удивительно, но ей ничуточки не было страшно.
— Господи, а Ты сам за мной пришёл? — спросила вдруг Катя. — Надо ещё Пашу, Пашу надо взять. Он хороший. Я сама буду его коляску толкать…
Незнакомец присел на корточки, чтобы быть глазами с нею вровень, а потом взял Катины ладони в Свои и дохнул на них. Так делают родители, чтобы согреть озябшие руки детей, но Кате не было холодно.
— Всё будет хорошо…
— Я знаю, ведь сегодня Рождество, — улыбнулась в ответ Катя. — А у меня, — она смутилась, опустила глаза, — даже подарка вот нет…
— Мама! — услышала она где-то далеко голос Паши, и оба они оглянулись назад и вниз. — Мама! Быстрее, к Кате!..
Валентина Петровна только вышла из храма, подошла к Кате, которая так и сидела на корточках, привалившись к ограде.
— Мироновна! Мироновна! Что ж ты — старая брехунья?! Что ж ты!.. У тебя Катюша!.. Она ж замёрзла!
Василиса Мироновна уже бежала к ним:
— Господи! Прости меня, старую дуру, прости! Да никогда больше!.. — кричала она, а Валентина Петровна несла Катю на руках в храм. И Паша сам крутил колёса инвалидного кресла, едва за ней поспевая.
Прихожане расступились, и отец Тихон, что уже вышел со священной чашей — потиром («Со страхом Божиим и с верою приступите») и другие иереи, все подошли к Валентине Петровне. Кто-то из них читал молитвы, кто-то начал тереть Кате щёки и уши, а отец Тихон властно сказал:
— Отступите! — и, встав на колени, влил в сомкнутые губы Кати Крови Христовой из лжицы.
А Катя смотрела в добрые и глубокие глаза Спасителя. Вот они… Совсем рядом.
— Глаза открыла! — воскликнул кто-то.
— Слава Богу! — выдохнул отец Тихон и поднялся на ноги.
— А с руками у неё что? Отморозила? Аж светятся? Может, «скорую»?
Валентина Петровна взяла Катины руки в свои…
— Нет, просто светятся… Странно… Катя, ты меня слышишь? Как ты всех нас напугала! Ты как?
— Хорошо, — прошептала Катя. — Ко мне Христос приходил, вы разве не видели?
— Что ты такое говоришь, девочка моя?.. Ты же без сознания была.
— Он правда приходил… Даже руки мне грел… — шептала Катя.
— Хорошо, хорошо…
— Катюшенька, ты прости меня, старую… — причитала Василиса Мироновна. — Господи, прости меня… Скупердяйство моё…
А за спинами у них внимательно смотрел на Катю с иконы Спаситель. Будто и не уходил никуда.
— Я хотела Пашу с собой взять.
— Паша-то какой молодец… Если б не он… — причитала баба Вася.
— А руки-то у неё чего светятся? Натёрли чем? — не унималась какая-то старушка.
— Голова не кружится? — это уже Валентина Петровна.
— Да нет, мне хорошо и тепло, можно я встану?
— Давай потихоньку, мы с Мироновной тебя поддержим…
— Не надо, мне, правда, хорошо… Ко мне, правда, Спаситель приходил, не верите? Он красивый такой, и добрый… А руки, — она вытянула вперёд ладони, — Он дышал на них! Папа так делал, когда у меня ручки зимой мёрзли. А сейчас и не мёрзли вовсе.
— Господи, спаси и сохрани… — заплакала Мироновна.
— Не берусь тебя судить, — обратилась к ней вполголоса Валентина Петровна, — но, по-моему, ты уже и сама всё поняла, на всю жизнь тебе урок…
Катя было протянула незнакомцу руку, но потом смутилась своей дырявой варежки, сняла её и лишь потом вложила свою в его ладонь. Удивительно, но рядом с ним было тепло. Точнее, было вообще тепло и отчего-то легко-легко… Бабушка часто говорила Кате, что с посторонними никуда ходить нельзя, а лучше и не разговаривать, но сейчас Катюша буквально чувствовала исходящее от незнакомца добро и точно знала: с ним можно. И он был так похож…
Они вошли в ворота, но почему-то идя к распахнутым дверям церкви, откуда пахло воском и ладаном, они одновременно поднимались по невидимой лестнице в небо. И вот теперь уже Катя видела звёзды вверху и огни города внизу. Удивительно, но ей ничуточки не было страшно.
— Господи, а Ты сам за мной пришёл? — спросила вдруг Катя. — Надо ещё Пашу, Пашу надо взять. Он хороший. Я сама буду его коляску толкать…
Незнакомец присел на корточки, чтобы быть глазами с нею вровень, а потом взял Катины ладони в Свои и дохнул на них. Так делают родители, чтобы согреть озябшие руки детей, но Кате не было холодно.
— Всё будет хорошо…
— Я знаю, ведь сегодня Рождество, — улыбнулась в ответ Катя. — А у меня, — она смутилась, опустила глаза, — даже подарка вот нет…
— Мама! — услышала она где-то далеко голос Паши, и оба они оглянулись назад и вниз. — Мама! Быстрее, к Кате!..
Валентина Петровна только вышла из храма, подошла к Кате, которая так и сидела на корточках, привалившись к ограде.
— Мироновна! Мироновна! Что ж ты — старая брехунья?! Что ж ты!.. У тебя Катюша!.. Она ж замёрзла!
Василиса Мироновна уже бежала к ним:
— Господи! Прости меня, старую дуру, прости! Да никогда больше!.. — кричала она, а Валентина Петровна несла Катю на руках в храм. И Паша сам крутил колёса инвалидного кресла, едва за ней поспевая.
Прихожане расступились, и отец Тихон, что уже вышел со священной чашей — потиром («Со страхом Божиим и с верою приступите») и другие иереи, все подошли к Валентине Петровне. Кто-то из них читал молитвы, кто-то начал тереть Кате щёки и уши, а отец Тихон властно сказал:
— Отступите! — и, встав на колени, влил в сомкнутые губы Кати Крови Христовой из лжицы.
А Катя смотрела в добрые и глубокие глаза Спасителя. Вот они… Совсем рядом.
— Глаза открыла! — воскликнул кто-то.
— Слава Богу! — выдохнул отец Тихон и поднялся на ноги.
— А с руками у неё что? Отморозила? Аж светятся? Может, «скорую»?
Валентина Петровна взяла Катины руки в свои…
— Нет, просто светятся… Странно… Катя, ты меня слышишь? Как ты всех нас напугала! Ты как?
— Хорошо, — прошептала Катя. — Ко мне Христос приходил, вы разве не видели?
— Что ты такое говоришь, девочка моя?.. Ты же без сознания была.
— Он правда приходил… Даже руки мне грел… — шептала Катя.
— Хорошо, хорошо…
— Катюшенька, ты прости меня, старую… — причитала Василиса Мироновна. — Господи, прости меня… Скупердяйство моё…
А за спинами у них внимательно смотрел на Катю с иконы Спаситель. Будто и не уходил никуда.
— Я хотела Пашу с собой взять.
— Паша-то какой молодец… Если б не он… — причитала баба Вася.
— А руки-то у неё чего светятся? Натёрли чем? — не унималась какая-то старушка.
— Голова не кружится? — это уже Валентина Петровна.
— Да нет, мне хорошо и тепло, можно я встану?
— Давай потихоньку, мы с Мироновной тебя поддержим…
— Не надо, мне, правда, хорошо… Ко мне, правда, Спаситель приходил, не верите? Он красивый такой, и добрый… А руки, — она вытянула вперёд ладони, — Он дышал на них! Папа так делал, когда у меня ручки зимой мёрзли. А сейчас и не мёрзли вовсе.
— Господи, спаси и сохрани… — заплакала Мироновна.
— Не берусь тебя судить, — обратилась к ней вполголоса Валентина Петровна, — но, по-моему, ты уже и сама всё поняла, на всю жизнь тебе урок…
— Да что ты… что ты…
— А я верю, что к Кате Христос приходил! — это сказал Паша, которого с коляской оттёрли куда-то за спины окружавших. — Рождество!
И словно ответом ему
прозвучал голос священника:
— Рождество твоё, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума: в нем бо звездам служащие звездою учахуся, Тебе кланятися Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока: Господи, слава Тебе.
Катя подошла к Павлу и взяла его за руки и зашептала:
— Лети, лети, лепесток через запад на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг. Лишь коснёшься ты земли, быть по-моему вели…
— Что ты, Кать?.. — смутился Паша.
— Ты будешь ходить! Честно-честно! Я точно знаю!
— Буду, — Павел прикусил губу, чтобы не заплакать у всех на виду.
— Будешь! — уверенно сказала Катя и потянула его к себе.
Никто не заметил, что руки её в этот момент перестали светиться.
Паша, словно заворожённый, подался вперёд, попытался встать. Валентина Петровна подхватила его, поддерживая.
— Господи! — воскликнула она.
Павел стоял неуверенно и всё время смотрел Кате в глаза. Потом сказал:
— Они не поверят, но я видел… Как вы с Ним поднимались в Небо… А ты продолжала сидеть рядом… И там была одновременно… Они не поверят, но я видел… Он почему-то был в пальто…
— А в чём Ему быть? На наших-то улицах?
— Я вот ещё подумал, Он пройдёт рядом, а мы и не заметим…
Павел попытался шагнуть, но не смог, бессильно повис на руках матери, которая аккуратно усадила его в кресло…
— Я уж думал — чудо будет, — со слезами на глазах он посмотрел на Валентину Петровну.
— Павлик, ты встал… — тихо сказала она, сглатывая слёзы… — Встал, а значит, пойдёшь. Я верю… — она повернулась к образу Спасителя. — Я верю, Господи…
Бедные, разуверившиеся во всём и вся за последние сто лет, русские люди вокруг крестились, кое-кто плакал…
— Сегодня не время горевать, — напомнил молодой дьякон, который в отличие от всех задумчиво улыбался.
— Что делать-то? — спросила себя и всех и, наверное, самого Господа Бога Мироновна.
И голос отца Тихона уже с амвона ответил ей и всем:
— Со страхом Божиим и с верою приступите.
© Сергей Сергеевич Козлов — российский писатель, член Союза писателей России c 1999 года, член Союза журналистов России. С февраля 2011 года — главный редактор журнала «Югра». Сергей Сергеевич — литературный редактор газеты «Тюменская область сегодня» и сопредседатель общества русской культуры Тюменской области.
Подписаться на автора: https://dzen.ru/media/id/63eb3ca2e7e1cc6198f409a9/hleb-nash-nasuscnyi-640c08760a7c6b686e92e6e5?utm_referer=away.vk.com
#ZпрозаСергеяКозлова
#ПрозаСергеяКозлова
#ZПроза
#книгаСилаVправде #КнигаZаРоссиюZаТуву #Тюмень
— А я верю, что к Кате Христос приходил! — это сказал Паша, которого с коляской оттёрли куда-то за спины окружавших. — Рождество!
И словно ответом ему
прозвучал голос священника:
— Рождество твоё, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума: в нем бо звездам служащие звездою учахуся, Тебе кланятися Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока: Господи, слава Тебе.
Катя подошла к Павлу и взяла его за руки и зашептала:
— Лети, лети, лепесток через запад на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг. Лишь коснёшься ты земли, быть по-моему вели…
— Что ты, Кать?.. — смутился Паша.
— Ты будешь ходить! Честно-честно! Я точно знаю!
— Буду, — Павел прикусил губу, чтобы не заплакать у всех на виду.
— Будешь! — уверенно сказала Катя и потянула его к себе.
Никто не заметил, что руки её в этот момент перестали светиться.
Паша, словно заворожённый, подался вперёд, попытался встать. Валентина Петровна подхватила его, поддерживая.
— Господи! — воскликнула она.
Павел стоял неуверенно и всё время смотрел Кате в глаза. Потом сказал:
— Они не поверят, но я видел… Как вы с Ним поднимались в Небо… А ты продолжала сидеть рядом… И там была одновременно… Они не поверят, но я видел… Он почему-то был в пальто…
— А в чём Ему быть? На наших-то улицах?
— Я вот ещё подумал, Он пройдёт рядом, а мы и не заметим…
Павел попытался шагнуть, но не смог, бессильно повис на руках матери, которая аккуратно усадила его в кресло…
— Я уж думал — чудо будет, — со слезами на глазах он посмотрел на Валентину Петровну.
— Павлик, ты встал… — тихо сказала она, сглатывая слёзы… — Встал, а значит, пойдёшь. Я верю… — она повернулась к образу Спасителя. — Я верю, Господи…
Бедные, разуверившиеся во всём и вся за последние сто лет, русские люди вокруг крестились, кое-кто плакал…
— Сегодня не время горевать, — напомнил молодой дьякон, который в отличие от всех задумчиво улыбался.
— Что делать-то? — спросила себя и всех и, наверное, самого Господа Бога Мироновна.
И голос отца Тихона уже с амвона ответил ей и всем:
— Со страхом Божиим и с верою приступите.
© Сергей Сергеевич Козлов — российский писатель, член Союза писателей России c 1999 года, член Союза журналистов России. С февраля 2011 года — главный редактор журнала «Югра». Сергей Сергеевич — литературный редактор газеты «Тюменская область сегодня» и сопредседатель общества русской культуры Тюменской области.
Подписаться на автора: https://dzen.ru/media/id/63eb3ca2e7e1cc6198f409a9/hleb-nash-nasuscnyi-640c08760a7c6b686e92e6e5?utm_referer=away.vk.com
#ZпрозаСергеяКозлова
#ПрозаСергеяКозлова
#ZПроза
#книгаСилаVправде #КнигаZаРоссиюZаТуву #Тюмень
Дзен | Статьи
Хлеб наш насущный
Статья автора «Сергей Сергеевич Козлов. От автора без посредников» в Дзене ✍: –Катя, собирайся, в церкву надо! Маленькая Катя недоуменно посмотрела на бабушку. — Так поздно уже. Ночь почти, бабуль?
Сегодня мы поздравляем с днём рождения подмосковную поэтессу Анну Фуникову!
От всей души желаем ей крепкого здоровья, личного счастья, тепла, света, радостей, вдохновения, любви и, конечно, нашей общей Победы!
И сегодня мы читаем её стихи.
АНГЕЛЫ В СОЛДАТСКОМ КАМУФЛЯЖЕ
Автор — Анна Фуникова
Посеребрит опасностью виски,
Близка ли смерть, Господь уже не скажет.
Спрессованы секунды в марш-броски
Для ангелов в солдатском камуфляже.
Спрессованы в атаку все, кто смел,
За рядом ряд – защитники Отчизны.
Здесь каждый выбрал непростой удел
Спасти Россию, пусть ценою жизни.
Огонь небесный впредь не скроет мгла,
Карающая поднята десница...
О, как мгновенны ратные дела,
Точны движенья, мужественны лица!
Ждут воинов нелегкая стезя
И долг - не встать пред смертью на колени...
Помолимся всем им, как образам,
И осеним своим благословеньем!
© Анна Фуникова, член Союза писателей России, г. Электросталь
#ZСтихиАнныФуниковой #СтихиАнныФуниковой
#ПоэзияZ #ZДуховная #КнигаZаРоссиюZаТуву #КнигаСилаVПравде #Электросталь #ZПодмосковье
От всей души желаем ей крепкого здоровья, личного счастья, тепла, света, радостей, вдохновения, любви и, конечно, нашей общей Победы!
И сегодня мы читаем её стихи.
АНГЕЛЫ В СОЛДАТСКОМ КАМУФЛЯЖЕ
Автор — Анна Фуникова
Посеребрит опасностью виски,
Близка ли смерть, Господь уже не скажет.
Спрессованы секунды в марш-броски
Для ангелов в солдатском камуфляже.
Спрессованы в атаку все, кто смел,
За рядом ряд – защитники Отчизны.
Здесь каждый выбрал непростой удел
Спасти Россию, пусть ценою жизни.
Огонь небесный впредь не скроет мгла,
Карающая поднята десница...
О, как мгновенны ратные дела,
Точны движенья, мужественны лица!
Ждут воинов нелегкая стезя
И долг - не встать пред смертью на колени...
Помолимся всем им, как образам,
И осеним своим благословеньем!
© Анна Фуникова, член Союза писателей России, г. Электросталь
#ZСтихиАнныФуниковой #СтихиАнныФуниковой
#ПоэзияZ #ZДуховная #КнигаZаРоссиюZаТуву #КнигаСилаVПравде #Электросталь #ZПодмосковье
Нежный плакат Оксаны Москаленко сегодня в рубрике «Поэтические плакаты СВО» Творческой мастерской «Летящее Перо»:
В коробке от патронов спит котейка, —
Не знает, что сейчас идёт война.
Вставай, пушистик, молочка попей-ка!
Сегодня нам, братишка, не до сна.
© Оксана Москаленко, член Союза писателей России, гор. Пушкино Московской области
#ZстихиОксаныМоскаленко #СтихиОксаныМоскаленко
#ZЛирика #ZДухоподъёмная #ПоэтическиеПлакатыСВО
#поэзияZ #ЛетящееПеро #МастерскаяЛетящееПеро
#КнигаСилаVПравде #ZаРоссию
#ZПодмосковье #Пушкино
В коробке от патронов спит котейка, —
Не знает, что сейчас идёт война.
Вставай, пушистик, молочка попей-ка!
Сегодня нам, братишка, не до сна.
© Оксана Москаленко, член Союза писателей России, гор. Пушкино Московской области
#ZстихиОксаныМоскаленко #СтихиОксаныМоскаленко
#ZЛирика #ZДухоподъёмная #ПоэтическиеПлакатыСВО
#поэзияZ #ЛетящееПеро #МастерскаяЛетящееПеро
#КнигаСилаVПравде #ZаРоссию
#ZПодмосковье #Пушкино
14 марта мы поздравляем с днём рождения Геннадия Иванова — российского поэта, первого секретаря правления Союза писателей России, председателя исполнительного комитета Международной литературной премии имени Сергея Есенина «О Русь, взмахни крылами…»
От всей души поздравляем Геннадия Викторовича с праздником! Желаем крепкого здоровья, долголетия, радостей, вдохновения на творческую и общественную деятельность и, конечно, нашей общей Победы.
* * *
Владимиру Крупину
«Прощай, Россия, встретимся в раю», —
Конечно, это сказано красиво.
Но я ещё Россию узнаю
Здесь, на земле, как за окошком иву
Я узнаю и узнаю сарай,
И на перроне сумрачные лица…
Сарай вот этот не годится в рай,
А ива, так мне кажется, годится…
«Прощай, Россия, встретимся в раю».
А может, ещё встретимся в бою…
Как встретились тогда на «Баррикадной»
Той осенью, холодной и блокадной.
© Геннадий Иванов, российский поэт, первый секретарь правления Союза писателей России
#ZСтихиГеннадияИванова #СтихиГеннадияИванова
#ПоэзияZ #ZЛирика #КнигаZаРоссиюZаТуву #КнигаСилаVПравде #ZПодмосковье
От всей души поздравляем Геннадия Викторовича с праздником! Желаем крепкого здоровья, долголетия, радостей, вдохновения на творческую и общественную деятельность и, конечно, нашей общей Победы.
* * *
Владимиру Крупину
«Прощай, Россия, встретимся в раю», —
Конечно, это сказано красиво.
Но я ещё Россию узнаю
Здесь, на земле, как за окошком иву
Я узнаю и узнаю сарай,
И на перроне сумрачные лица…
Сарай вот этот не годится в рай,
А ива, так мне кажется, годится…
«Прощай, Россия, встретимся в раю».
А может, ещё встретимся в бою…
Как встретились тогда на «Баррикадной»
Той осенью, холодной и блокадной.
© Геннадий Иванов, российский поэт, первый секретарь правления Союза писателей России
#ZСтихиГеннадияИванова #СтихиГеннадияИванова
#ПоэзияZ #ZЛирика #КнигаZаРоссиюZаТуву #КнигаСилаVПравде #ZПодмосковье
Поэтический плакат Татьяны Селезневой сегодня представляет Творческая мастерская «Летящее Перо»:
Ради тех, кто держался все восемь мучительных лет,
Ради тех, кто стоял за свободу, за русскую речь,
Мы врагов победим на любимой Донбасской земле
И её обещаем от бед и напастей беречь.
© Татьяна Селезнева, член Союза писателей России, г. Пушкино Московской обл.
#ZстихиТатьяныСелезневой #СтихиТатьяныСелезневой
#ZДухоподъёмная #ZДуховная #ПоэтическиеПлакатыСВО
#поэзияZ #ЛетящееПеро #МастерскаяЛетящееПеро
#КнигаСилаVПравде #ZаРоссию
#ZПодмосковье #Пушкино
Ради тех, кто держался все восемь мучительных лет,
Ради тех, кто стоял за свободу, за русскую речь,
Мы врагов победим на любимой Донбасской земле
И её обещаем от бед и напастей беречь.
© Татьяна Селезнева, член Союза писателей России, г. Пушкино Московской обл.
#ZстихиТатьяныСелезневой #СтихиТатьяныСелезневой
#ZДухоподъёмная #ZДуховная #ПоэтическиеПлакатыСВО
#поэзияZ #ЛетящееПеро #МастерскаяЛетящееПеро
#КнигаСилаVПравде #ZаРоссию
#ZПодмосковье #Пушкино
Иногда поэты в своём творчестве предвидят ситуации, которые потом происходят наяву.
Так получилось и со стихотворением Игоря Витюка "Дед и внук".
Будучи написанным во время контртеррористической операции в Чечне, стихотворение получило вторую жизнь во время Специальной военной операции. А через некоторое время выяснилось, что это — практически реальная история с фронта СВО, что ещё раз говорит о том, что все совпадения в этом мире совершенно не случайны, и есть не что иное, как Божий промысел.
История с фронта:
— Почему твой позывной «Внук»?
— А потому что у меня дед до Берлина дошёл!
Первая линия окопов под Донецком, мобилизованные из России.
«Внук» до мобилизации был нефтяником, работал на буровой установке, качал нефть.
На СВО взял фронтовое фото деда.
Гвозди бы делать из этих людей.
ДЕД И ВНУК
Автор — Игорь Витюк
Он ушёл средь первых ополченцев,
Чтобы защитить Москву собой,
Не убил он никого из немцев, –
Стал последним самый первый бой.
А в степях российского Донбасса
В наше время, уж который год,
Внук – боец элитного спецназа –
Вновь с нацизмом трудный бой ведёт.
Он от смерти, как заговорённый,
Сколько б ни летало пуль вокруг,
На груди, боями опалённой,
Дедов фотоснимок носит внук.
С коих пор воюют два солдата…
Сколько ж воевать ещё им лет?..
Много недобитков-супостатов
Внуку передал в наследство дед.
© Игорь Витюк, редактор военно-художественной студии писателей ЦДРА, член правления Московской областной организации Союза писателей России, заслуженный работник культуры Российской Федерации, ветеран боевых действий, полковник запаса, г. Пушкино Московской обл.
#ZСтихиИгоряВитюка #СтихиИгоряВитюка
#ПоэзияZ #ZЛирика #ZПосвящения #Пушкино #КнигаZаРоссиюZаТуву #КнигаСилаVПравде #ZПодмосковье
Так получилось и со стихотворением Игоря Витюка "Дед и внук".
Будучи написанным во время контртеррористической операции в Чечне, стихотворение получило вторую жизнь во время Специальной военной операции. А через некоторое время выяснилось, что это — практически реальная история с фронта СВО, что ещё раз говорит о том, что все совпадения в этом мире совершенно не случайны, и есть не что иное, как Божий промысел.
История с фронта:
— Почему твой позывной «Внук»?
— А потому что у меня дед до Берлина дошёл!
Первая линия окопов под Донецком, мобилизованные из России.
«Внук» до мобилизации был нефтяником, работал на буровой установке, качал нефть.
На СВО взял фронтовое фото деда.
Гвозди бы делать из этих людей.
ДЕД И ВНУК
Автор — Игорь Витюк
Он ушёл средь первых ополченцев,
Чтобы защитить Москву собой,
Не убил он никого из немцев, –
Стал последним самый первый бой.
А в степях российского Донбасса
В наше время, уж который год,
Внук – боец элитного спецназа –
Вновь с нацизмом трудный бой ведёт.
Он от смерти, как заговорённый,
Сколько б ни летало пуль вокруг,
На груди, боями опалённой,
Дедов фотоснимок носит внук.
С коих пор воюют два солдата…
Сколько ж воевать ещё им лет?..
Много недобитков-супостатов
Внуку передал в наследство дед.
© Игорь Витюк, редактор военно-художественной студии писателей ЦДРА, член правления Московской областной организации Союза писателей России, заслуженный работник культуры Российской Федерации, ветеран боевых действий, полковник запаса, г. Пушкино Московской обл.
#ZСтихиИгоряВитюка #СтихиИгоряВитюка
#ПоэзияZ #ZЛирика #ZПосвящения #Пушкино #КнигаZаРоссиюZаТуву #КнигаСилаVПравде #ZПодмосковье
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
🇷🇺🎸Поэт-песенник, певец и композитор Юрий Лоза всегда был принципиален и жесток в отстаивании традиционных духовных ценностей России. Эта душевная и искренняя песня Лозы была написана весной 2022 года, и с каждым днем её слова становятся всё более актуальными и волнующими
...Ложатся под танки и мёрзнут в окопах,
Чтоб нас не тревожила всякая мразь,
И чтобы чумная нацистская копоть
По Родине не расползлась.
Воюют, себя отдавая,
Их кровью пропитаны рвы!
Бывает, ребят убивают -
И полнится перечень Вечно живых...
🎼"Ребята воюют"
Музыка, вокал – Юрий Лоза.
Слова – Светлана Мережковская.
Бас-гитара, рояль – Александр Трохин (мл.)
📻Слушайте "Песню на войне" на "Радио Крым".
На радио "Таврия" - 103.6, Геническ и Скадовск 104.2.
В Донецке - 107.6 и 100.0 FM.
В Ростовской области - на Ataman.fm в 8 и 16 ч.
В Брянске - на "32 радио" (87.9 FM) по субботам в 13 ч.
При поддержке новостного агрегатора СМИ2 👈
👩💻Присылайте работы в наш чат-бот
📲Подписывайтесь на телеграм-канал @radiocrimea
...Ложатся под танки и мёрзнут в окопах,
Чтоб нас не тревожила всякая мразь,
И чтобы чумная нацистская копоть
По Родине не расползлась.
Воюют, себя отдавая,
Их кровью пропитаны рвы!
Бывает, ребят убивают -
И полнится перечень Вечно живых...
🎼"Ребята воюют"
Музыка, вокал – Юрий Лоза.
Слова – Светлана Мережковская.
Бас-гитара, рояль – Александр Трохин (мл.)
📻Слушайте "Песню на войне" на "Радио Крым".
На радио "Таврия" - 103.6, Геническ и Скадовск 104.2.
В Донецке - 107.6 и 100.0 FM.
В Ростовской области - на Ataman.fm в 8 и 16 ч.
В Брянске - на "32 радио" (87.9 FM) по субботам в 13 ч.
При поддержке новостного агрегатора СМИ2 👈
👩💻Присылайте работы в наш чат-бот
📲Подписывайтесь на телеграм-канал @radiocrimea
Поэтический плакат Сергея Лобанова сегодня представляет Творческая мастерская «Летящее перо»:
Zемля дрожит — то мы идём вперёд!
Сверкает степь — то мы клинки достали!
Народы вновь слились в один народ,
Как лёд и пламя в самой прочной стали!
© Сергей Лобанов, член Союза писателей России, участник СВО
#ZСтихиСергеяЛобанова
#СтихиСергеяЛобанова
#ПоэтическиеПлакатыСВО
#поэзияZ #ZПлакаты #ЛетящееПеро #МастерскаяЛетящееПеро
#КнигаСилаVПравде #КнигаZаРоссиюZаТуву #ZаРоссию #ZПодмосковье
Zемля дрожит — то мы идём вперёд!
Сверкает степь — то мы клинки достали!
Народы вновь слились в один народ,
Как лёд и пламя в самой прочной стали!
© Сергей Лобанов, член Союза писателей России, участник СВО
#ZСтихиСергеяЛобанова
#СтихиСергеяЛобанова
#ПоэтическиеПлакатыСВО
#поэзияZ #ZПлакаты #ЛетящееПеро #МастерскаяЛетящееПеро
#КнигаСилаVПравде #КнигаZаРоссиюZаТуву #ZаРоссию #ZПодмосковье
АЛЛЕЯ АНГЕЛОВ
Автор — Оксана Москаленко
Невинно убиенным детям Донбасса
В горячем мороке страданий,
Где невозможно сделать вдох,
Вы стали пеплом средь рыданий,
И вместе с нами плачет Бог...
И смерть, и боль, и жарит пекло,
И в бездну мiр готов упасть,
И Небо над Землёй поблекло,
И тьма захватывает власть.
Нет больше слёз, и слов не нужно...
И белый свет давно померк,
И в Царстве Божьем ваши души
Летят, что Ангелы, наверх.
© Оксана Москаленко, член Союза писателей России, гор. Пушкино Московской обл.
Художник — © Машины рисовашки
#ZстихиОксаныМоскаленко
#СтихиОксаныМоскаленко
#ZЛирика #ZПосвящения
#поэзияZ #книгаСилаVправде #КнигаZаРоссиюZаТуву #ZПодмосковье #Пушкино
Автор — Оксана Москаленко
Невинно убиенным детям Донбасса
В горячем мороке страданий,
Где невозможно сделать вдох,
Вы стали пеплом средь рыданий,
И вместе с нами плачет Бог...
И смерть, и боль, и жарит пекло,
И в бездну мiр готов упасть,
И Небо над Землёй поблекло,
И тьма захватывает власть.
Нет больше слёз, и слов не нужно...
И белый свет давно померк,
И в Царстве Божьем ваши души
Летят, что Ангелы, наверх.
© Оксана Москаленко, член Союза писателей России, гор. Пушкино Московской обл.
Художник — © Машины рисовашки
#ZстихиОксаныМоскаленко
#СтихиОксаныМоскаленко
#ZЛирика #ZПосвящения
#поэзияZ #книгаСилаVправде #КнигаZаРоссиюZаТуву #ZПодмосковье #Пушкино
***
Ни надышаться, ни наговориться –
Мгновения летят за горизонт.
И ты, на день вернувшийся в столицу,
Опять уедешь на восточный фронт.
Здесь вишня будет плакать снегом белым,
И станет обнимать поля туман…
…А там – земля от крови почернела,
И кто-то гибнет от смертельных ран.
И я запоминаю каждый отзвук
Мелодии сгорающего дня.
Пока вокруг дрожит от взрывов воздух,
Мне кажется, что целились – в меня.
Мне кажется, я задохнусь от боли,
Едва представив в мареве зари,
Как в выжженную степь уходит воин,
Как гаснет небо, как трава горит.
И мне, живущей пламенем молитвы,
Молиться с каждым днём всё тяжелей:
Я вижу списки раненых, убитых,
И становлюсь и яростней, и злей,
Ни вскрикнуть, ни смолчать, ни отвернуться:
Мне кажется, мир навсегда во мгле.
…но брызги мать-и-мачехи зажгутся
На опалённой битвами земле.
© Татьяна Селезнева, г. Пушкино Московской области
#ZСтихиТатьяныСелезневой
#СтихиТатьяныСелезневой
#ZЛирика
#поэзияZ #книгаСилаVправде #КнигаZаРоссиюZаТуву #Пушкино
#ZПодмосковье
Ни надышаться, ни наговориться –
Мгновения летят за горизонт.
И ты, на день вернувшийся в столицу,
Опять уедешь на восточный фронт.
Здесь вишня будет плакать снегом белым,
И станет обнимать поля туман…
…А там – земля от крови почернела,
И кто-то гибнет от смертельных ран.
И я запоминаю каждый отзвук
Мелодии сгорающего дня.
Пока вокруг дрожит от взрывов воздух,
Мне кажется, что целились – в меня.
Мне кажется, я задохнусь от боли,
Едва представив в мареве зари,
Как в выжженную степь уходит воин,
Как гаснет небо, как трава горит.
И мне, живущей пламенем молитвы,
Молиться с каждым днём всё тяжелей:
Я вижу списки раненых, убитых,
И становлюсь и яростней, и злей,
Ни вскрикнуть, ни смолчать, ни отвернуться:
Мне кажется, мир навсегда во мгле.
…но брызги мать-и-мачехи зажгутся
На опалённой битвами земле.
© Татьяна Селезнева, г. Пушкино Московской области
#ZСтихиТатьяныСелезневой
#СтихиТатьяныСелезневой
#ZЛирика
#поэзияZ #книгаСилаVправде #КнигаZаРоссиюZаТуву #Пушкино
#ZПодмосковье
Поэтический плакат Михаила Козина сегодня представляет Творческая мастерская "Летящее Перо":
Десант всегда поддержит наступленье,
Ведь в битву шёл уже он сотни раз.
И в новом веке наше поколенье
Спасёт Луганск, Донецк и весь Донбасс!
© Михаил Козин, член Союза писателей России, г. Москва
#ZСтихиМихаилаКозина
#СтихиМихаилаКозина
#ПоэтическиеПлакатыСВО #ZДухоподъёмная
#поэзияZ #ЛетящееПеро #МастерскаяЛетящееПеро
#КнигаСилаVПравде #КнигаZаРоссиюZаТуву #ZаРоссию #Москва
Десант всегда поддержит наступленье,
Ведь в битву шёл уже он сотни раз.
И в новом веке наше поколенье
Спасёт Луганск, Донецк и весь Донбасс!
© Михаил Козин, член Союза писателей России, г. Москва
#ZСтихиМихаилаКозина
#СтихиМихаилаКозина
#ПоэтическиеПлакатыСВО #ZДухоподъёмная
#поэзияZ #ЛетящееПеро #МастерскаяЛетящееПеро
#КнигаСилаVПравде #КнигаZаРоссиюZаТуву #ZаРоссию #Москва
БОЦМАН ЛЁНЬКА
Автор — Светлана Алексеева
Боцман призван был в Новороссийске
После рейда на Мадагаскар.
В СВО ещё весной просился,
Но тогда сказали: "Слишком стар!",
А сейчас заслуги боевые
И медаль за город Гудермес
Вдруг учли: "Готов служить России?",
Лёнька без затей ответил "Йес!"
Боцман по-английски шпарит часто:
"Изи-пизи", "оки-доки", "сэнкс".
Мне привычно с Боцманом общаться -
Мы играли вместе в "Ворд оф тэнкс",
Но сейчас, пока я всё играю
В цифровые "танчики" свои,
Боцман ходит по такому краю,
Где другие рейды и бои,
Где опасно обозначить, где ты.
Лёнька пишет изредка в игре,
Про затишье "градов" до рассвета,
Про котят, живущих во дворе.
Он не пишет слов "опасно", "трудно"
Пишет, мол, в атаку скоро нам.
Верю кратким весточкам оттуда
Больше, чем центральным новостям.
Мне бросать товарища неловко
В настоящих танковых боях,
Только нет военной подготовки,
И в тылу тружусь для фронта я.
А, когда плывут, скрывая солнце,
Облака породы кучевой,
Представляю - это Лёнька Боцман
Курит трубку Третьей Мировой.
© Светлана Алексеева, гор. Клин
#ZСтихиСветланыАлексеевой #СтихиСветланыАлексеевой
#ПоэзияZ #ZЛирика #ZПосвящения #Клин #КнигаZаРоссиюZаТуву #КнигаСилаVПравде #ZПодмосковье
Автор — Светлана Алексеева
Боцман призван был в Новороссийске
После рейда на Мадагаскар.
В СВО ещё весной просился,
Но тогда сказали: "Слишком стар!",
А сейчас заслуги боевые
И медаль за город Гудермес
Вдруг учли: "Готов служить России?",
Лёнька без затей ответил "Йес!"
Боцман по-английски шпарит часто:
"Изи-пизи", "оки-доки", "сэнкс".
Мне привычно с Боцманом общаться -
Мы играли вместе в "Ворд оф тэнкс",
Но сейчас, пока я всё играю
В цифровые "танчики" свои,
Боцман ходит по такому краю,
Где другие рейды и бои,
Где опасно обозначить, где ты.
Лёнька пишет изредка в игре,
Про затишье "градов" до рассвета,
Про котят, живущих во дворе.
Он не пишет слов "опасно", "трудно"
Пишет, мол, в атаку скоро нам.
Верю кратким весточкам оттуда
Больше, чем центральным новостям.
Мне бросать товарища неловко
В настоящих танковых боях,
Только нет военной подготовки,
И в тылу тружусь для фронта я.
А, когда плывут, скрывая солнце,
Облака породы кучевой,
Представляю - это Лёнька Боцман
Курит трубку Третьей Мировой.
© Светлана Алексеева, гор. Клин
#ZСтихиСветланыАлексеевой #СтихиСветланыАлексеевой
#ПоэзияZ #ZЛирика #ZПосвящения #Клин #КнигаZаРоссиюZаТуву #КнигаСилаVПравде #ZПодмосковье
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Книга "Zа Россию! Zа Туву!" (составитель и редактор -- поэт, член Союза писателей России Игорь Витюк) - значимое событие в культуре России.
Автор идеи, поэт и переводчик на тувинский язык Чечена Монгуш провела презентацию в Кызыле (Тува).
Съёмочная группа телеканала "Россия 1" программы "Вести - Тыва" побывала на мероприятии.
Смотрим репортаж с события!
#ZСтихи #КнигаZаРоссиюZаТуву #ZСтихиИгоряВитюка #ZСтихиЧеченыМонгуш #СтихиИгоряВитюка #СтихиЧеченыМонгуш #ZПодмосковье #Тува #Пушкино
Автор идеи, поэт и переводчик на тувинский язык Чечена Монгуш провела презентацию в Кызыле (Тува).
Съёмочная группа телеканала "Россия 1" программы "Вести - Тыва" побывала на мероприятии.
Смотрим репортаж с события!
#ZСтихи #КнигаZаРоссиюZаТуву #ZСтихиИгоряВитюка #ZСтихиЧеченыМонгуш #СтихиИгоряВитюка #СтихиЧеченыМонгуш #ZПодмосковье #Тува #Пушкино
***
Автор — Лаура Цаголова
Как снежинка в рукаве
душу рана холодит...
Ты боялась овдоветь.
Я не понял, что убит.
Лай собачий – тоже звон,
если некому звонить.
Отженил бы он ворон
приземлившихся язвить!
Ты привыкла отпускать.
Я споткнулся и полëг.
Станешь сердцем выкликать,
отзовусь в пасхальный срок.
Постучусь в твои виски.
Отворишь для слëз глаза.
Станем праведно близки.
А пока под образа
уходить не перестань,
перестанешь - не взлечу!
Разбуди в такую рань
поминальную свечу...
Город нервный, что дитя
заплутавшее во снах,
будет слушать, как гудят
сквозняки на этажах,
как ступени скрип-поскрип
в ожидании шагов.
Твой хранитель сделал скрин
вечной мысли про любовь.
Мой хранитель, как умел
взял подранка на буксир...
Может, Бог ему велел.
Может, это я просил.
© Лаура Цаголова, член Союза писателей России, г. Москва
#ZстихиЛаурыЦаголовой
#СтихиЛаурыЦаголовой
#ZДуховная #ZЛирика
#поэзияZ #книгаСилаVправде #Москва
Автор — Лаура Цаголова
Как снежинка в рукаве
душу рана холодит...
Ты боялась овдоветь.
Я не понял, что убит.
Лай собачий – тоже звон,
если некому звонить.
Отженил бы он ворон
приземлившихся язвить!
Ты привыкла отпускать.
Я споткнулся и полëг.
Станешь сердцем выкликать,
отзовусь в пасхальный срок.
Постучусь в твои виски.
Отворишь для слëз глаза.
Станем праведно близки.
А пока под образа
уходить не перестань,
перестанешь - не взлечу!
Разбуди в такую рань
поминальную свечу...
Город нервный, что дитя
заплутавшее во снах,
будет слушать, как гудят
сквозняки на этажах,
как ступени скрип-поскрип
в ожидании шагов.
Твой хранитель сделал скрин
вечной мысли про любовь.
Мой хранитель, как умел
взял подранка на буксир...
Может, Бог ему велел.
Может, это я просил.
© Лаура Цаголова, член Союза писателей России, г. Москва
#ZстихиЛаурыЦаголовой
#СтихиЛаурыЦаголовой
#ZДуховная #ZЛирика
#поэзияZ #книгаСилаVправде #Москва