Z- ПОЭЗИЯ

ВЕЧНОЕ ЗАРЕВО

Несмотря на двадцать семь лет, отделяющих меня от Дня Победы, ею до сих пор пропитано всё моё существо.

Уставшие от её светового потока, уже лет пятнадцать как пустили в ход словечко «победобесие», начав тем самым переход на противоположную сторону.

С того берега – а в огне брода как не было, так и нет – эсесовцы, фельд-полиция, «солдаты» вермахта, люфтваффе и кригсмарин, «военнослужащие» зондеркоманд и других карательных батальонов, те самые «власовцы», «бандеровцы» и «лесные братья» уже не кажутся изуверами и садистами. С того берега вождь нацистской Германии Адольф Гитлер – обычный (очередной) европейский властитель, вынужденный развязать боевые действия против России, грозившей всему миру.

Даже среди верующих людей регулярно находятся те, что очаровываются русским антибольшевистским движением вплоть до русской фашистской партии, созданной где-то в Азии, сперва вроде бы безобидно любуются Мамонтовым, Дроздовым и Шкуро, а затем спокойно называют Великую Отечественную не сбывшимся крестовым походом против большевизма.

С того берега видно – так. И бесконечные вереницы бомб, обрушившиеся на мирные сёла утром 22 июня 1941 года, и горящие избы, и обрушающиеся на глазах дома, комбинаты, фабрики, и обгоревшие тела людей, стариков, женщин, детей – могут быть по воле Христовой.

Так – нет же.

Христос был на нашей стороне.

В белом ли венчике из роз, по пророчеству Блока, в ином ли мученическом венце, Он был – с нами.

Были ли наши деды и прадеды насквозь советскими или на малую часть, верили ли потаённо, не верили ли совсем, разговор отдельный, но под алым флагом они бились с захватчиками до того самого момента, как он, алый флаг, был водружён над рейхстагом. И сбылась – воля Христова.

А те, на чьих пряжках было написано «Gottmituns» вошли в историю как убийцы, варвары и мучители, были прокляты и осуждены всем человечеством.

Странно, что такие очевидные вещи нужно сегодня проговаривать, но видя, какое страшное брожение происходит в умах до сих пор, проговаривать, видимо, стоит.

***

Праздник вошёл в мою жизнь рано. Его звезда разгорелась не так на тот момент и давно: первые двадцать лет День Победы праздновали вполголоса, и лишь при Хрущёве он был превращён в самый великий государственный день. В нём – всё, и радость, и горе, и единство, и согласие. Год от года день этот – пасхальной радости, Георгия Победоносца, и по значимому и вряд ли случайному совпадению – маршала Победы Георгия Константиновича Жукова.

Мне рано досталось ощущение настоящего торжества: великолепный, строгий, грозный утренний военный парад, безупречные «коробки» строевого шага, окутывающиеся сизым дизельным дымом танки и ракетные тягачи на Красной площади, непрерывные, знакомые до ноты марши над ними, и панорама города в неизменно погожий день – трубы МОГЭСа и тысячи тысяч крыш…

Мне неслыханно повезло быть близко к параду, Красной площади, жить в Москве. Уже во время мирной манифестации трудящихся (море колонн с транспарантами, шарами, флагами, голоса дикторов, периодическое «ура!») мы с отцом начинали собираться туда. Ехали на электричке, потом на метро, стояли на эскалаторе с радостными согражданами, покупали цветы, выходили вАлександровский парк. Тамдолго стояли в очереди к Вечному огню, к могиле Неизвестного солдата, и мне казалось, что я чувствую, как лицо опаляют языки пламени. Мы возлагали цветы деду, лежащему в Будапеште. Цветы клал я, отец подталкивал меня к груде цветов высотой в мой рост, а сам оставался стоять на гранитных плитах вместе со всеми. Я старался не оборачиваться. В лицо отца я старался в эти минуты не смотреть.

Кроме деда, я потерял на войне дядю, матроса-подводника Андрея Ганцева, а его брат, лейтанант-артиллерист, Володя Ганцев, лишился рук.

Из Александровского выходили тихо, как с кладбища, и шли на Площадь, смотрели, как меняется караул у мавзолея, и потом шли к набережной, садились на речной трамвайчик или шли пешком.

106 views08:59