Пока все следят за событиями в Беларуси, Минприроды первым из связанных с экологией ведомств наконец-то опубликовал сведения о доходах своих сотрудников и руководителей подведомственных учреждений за прошлый год. В двух списках – 109 сотрудников министерства и 137 руководителей ФГБУ. Данных федеральных служб в нем списке нет. Как и самого министра природы Дмитрия Кобылкина (он, видимо, будет в компании с правительственными чиновниками).
Мы отранжировали служащих по сумме доходов с учетом заработков их вторых половин.
На первом месте с 57 млн руб. директор департамента госполитики и регулирования в области гидрометеорологии, изучения Арктики, Антарктики и Мирового океана Сергей Хрущев и его супруга. Сам чиновник заработал в прошлом году более 55 млн руб. Сведений об источниках дохода в документах Минприроды, как водится, нет. Департамент был создан в 2018 г. в преддверии 200-летия открытия Антарктиды и помимо продолжения комплексного исследования Арктики и Антарктики отвечает за развитие Арктической зоны России и наполнение Северного морского пути.
За Хрущевым следует заместитель Дмитрия Кобылкина, бывший губернатор Ярославской области Сергей Ястребов. Хотя, не совсем он, а в большей степени его супруга, доход которой в прошлом году превысил 32 млн руб. Надеемся, что переходом Ястребова в федеральное министерство, она довольна в отличие от времен, когда он руководил целым регионом. Такого дохода, как следует из предыдущих деклараций чиновника, у его супруги еще не бывало. В 2016 г., как писал Znak.com, Ольга Ястребова руководила ярославской компанией «Яристок», занимающимся сдачей в аренду собственного недвижимого имущества. По данным «Контур-Фокуса», она не руководила, а была совладелицей компании, но в 2019 г. «Яристок» был ликвидирован, и сейчас за Ястребовой не числится никаких других активов.
На третьем месте – первый заместитель Кобылкина Денис Храмов, заработавший за год почти 24,5 млн руб. Храмов – давний сотрудник ведомства (пришел туда еще в 2008 г.). В 2015 г. он, правда, отлучился для работы в «НОВАТЭКе», но в 2018-м вернулся на прежнюю должность. Тогда, кстати, его доход составил около 294 млн руб.
Ни Росприроднадзор, ни Российский экологический оператор данных о доходах своих сотрудников пока не опубликовали. Надеемся, что слишком затягивать они не станут. Куда уж больше – итак из-за пандемии им позволили не торопиться. А узнать, сколько получает руководство РЭО за свою работу, уж очень интересно.
Мы отранжировали служащих по сумме доходов с учетом заработков их вторых половин.
На первом месте с 57 млн руб. директор департамента госполитики и регулирования в области гидрометеорологии, изучения Арктики, Антарктики и Мирового океана Сергей Хрущев и его супруга. Сам чиновник заработал в прошлом году более 55 млн руб. Сведений об источниках дохода в документах Минприроды, как водится, нет. Департамент был создан в 2018 г. в преддверии 200-летия открытия Антарктиды и помимо продолжения комплексного исследования Арктики и Антарктики отвечает за развитие Арктической зоны России и наполнение Северного морского пути.
За Хрущевым следует заместитель Дмитрия Кобылкина, бывший губернатор Ярославской области Сергей Ястребов. Хотя, не совсем он, а в большей степени его супруга, доход которой в прошлом году превысил 32 млн руб. Надеемся, что переходом Ястребова в федеральное министерство, она довольна в отличие от времен, когда он руководил целым регионом. Такого дохода, как следует из предыдущих деклараций чиновника, у его супруги еще не бывало. В 2016 г., как писал Znak.com, Ольга Ястребова руководила ярославской компанией «Яристок», занимающимся сдачей в аренду собственного недвижимого имущества. По данным «Контур-Фокуса», она не руководила, а была совладелицей компании, но в 2019 г. «Яристок» был ликвидирован, и сейчас за Ястребовой не числится никаких других активов.
На третьем месте – первый заместитель Кобылкина Денис Храмов, заработавший за год почти 24,5 млн руб. Храмов – давний сотрудник ведомства (пришел туда еще в 2008 г.). В 2015 г. он, правда, отлучился для работы в «НОВАТЭКе», но в 2018-м вернулся на прежнюю должность. Тогда, кстати, его доход составил около 294 млн руб.
Ни Росприроднадзор, ни Российский экологический оператор данных о доходах своих сотрудников пока не опубликовали. Надеемся, что слишком затягивать они не станут. Куда уж больше – итак из-за пандемии им позволили не торопиться. А узнать, сколько получает руководство РЭО за свою работу, уж очень интересно.
И правительственные чиновники подоспели. Любят они в пятницу вечером.
Виктория Абрамченко, вице-премьер, курирующий экологию, 26,6 млн руб. Ее супруг – почти 8 млн. В 2018-м – 10,6 и 2,1 млн соответственно. Рост, скорее всего, связан с продажей имущества. Вице-премьер избавилась от земельного участка в 7,5 соток, а супруг – от автомобиля.
Министр природы Дмитрий Кобылкин ничего не продавал. Его доход – 10,2 млн руб., супруга – 1,3 млн. (годом ранее 47,5 и 7,3 млн).
В общем, не бедствуют. И даже обрастают имуществом. У Абрамченко появился жилой дом площадью 359 кв. м., у супруга – легковой и грузовой Mercedes-Benz, а у супруги Кобылкина – квартира на 150 кв. м.
На фото: вице-премьер Виктория Абрамченко и министр природы Дмитрий Кобылкин
Фото: скрин видео с Youtube-канала Минприроды
Виктория Абрамченко, вице-премьер, курирующий экологию, 26,6 млн руб. Ее супруг – почти 8 млн. В 2018-м – 10,6 и 2,1 млн соответственно. Рост, скорее всего, связан с продажей имущества. Вице-премьер избавилась от земельного участка в 7,5 соток, а супруг – от автомобиля.
Министр природы Дмитрий Кобылкин ничего не продавал. Его доход – 10,2 млн руб., супруга – 1,3 млн. (годом ранее 47,5 и 7,3 млн).
В общем, не бедствуют. И даже обрастают имуществом. У Абрамченко появился жилой дом площадью 359 кв. м., у супруга – легковой и грузовой Mercedes-Benz, а у супруги Кобылкина – квартира на 150 кв. м.
На фото: вице-премьер Виктория Абрамченко и министр природы Дмитрий Кобылкин
Фото: скрин видео с Youtube-канала Минприроды
Чтение на выходные для тех, кого интересует электронный мусор.
Эксперты Университета ООН в очередной раз посчитали ежегодные объемы образования e-waste и спрогнозировали, как они будут расти в ближайшее десятилетие (отчет был опубликован в начале месяца). В 2019 г., по их оценкам, человечество произвело рекордные 53,6 млн т электронных отходов (в среднем по 7,3 кг на человека).
Но генерация мусора ускоряется, подчеркивают авторы: ее подстегивают более интенсивное потребление, короткий жизненный цикл техники и слаборазвитая практика ее ремонта. Действительно, в 2016 г., согласно их предыдущему докладу, ежегодный объем составлял 44,7 млн т. К 2030 г. этот показатель вырастет до 74 млн т, полагают эксперты.
Помимо общих прогнозов в докладе содержатся данные по разным странам, в том числе и по России. Она лидирует в Восточной Европе по объему производимого электронного мусора - более 1,6 млн т в год, примерно как в Великобритании. Еще пять лет назад эта цифра была на четверть меньше (1,2 млн т). На каждого жителя нашей страны приходится примерно 11,3 кг (против 8,7 кг пятью годам ранее). При этом лишь 90 000 т перерабатывается - и то только на бумаге, потому что, как отмечают авторы доклада, в стране нет соответствующего законодательства, работающего на общенациональном уровне.
Впрочем, не только в России переработка электронного мусора не развита: в среднем по миру утилизируется только 17,4%. Получается, что золото, серебро, медь, платина и другие ценные материалы, консервативно оцениваемые в $57 млрд, просто закапываются в землю или сжигаются. А эта сумма превышает ВВП большинства стран.
Эксперты Университета ООН в очередной раз посчитали ежегодные объемы образования e-waste и спрогнозировали, как они будут расти в ближайшее десятилетие (отчет был опубликован в начале месяца). В 2019 г., по их оценкам, человечество произвело рекордные 53,6 млн т электронных отходов (в среднем по 7,3 кг на человека).
Но генерация мусора ускоряется, подчеркивают авторы: ее подстегивают более интенсивное потребление, короткий жизненный цикл техники и слаборазвитая практика ее ремонта. Действительно, в 2016 г., согласно их предыдущему докладу, ежегодный объем составлял 44,7 млн т. К 2030 г. этот показатель вырастет до 74 млн т, полагают эксперты.
Помимо общих прогнозов в докладе содержатся данные по разным странам, в том числе и по России. Она лидирует в Восточной Европе по объему производимого электронного мусора - более 1,6 млн т в год, примерно как в Великобритании. Еще пять лет назад эта цифра была на четверть меньше (1,2 млн т). На каждого жителя нашей страны приходится примерно 11,3 кг (против 8,7 кг пятью годам ранее). При этом лишь 90 000 т перерабатывается - и то только на бумаге, потому что, как отмечают авторы доклада, в стране нет соответствующего законодательства, работающего на общенациональном уровне.
Впрочем, не только в России переработка электронного мусора не развита: в среднем по миру утилизируется только 17,4%. Получается, что золото, серебро, медь, платина и другие ценные материалы, консервативно оцениваемые в $57 млрд, просто закапываются в землю или сжигаются. А эта сумма превышает ВВП большинства стран.
The Global E-waste monitor.pdf
7.7 MB
И сам доклад, если кому-то удобнее читать отсюда
Доход руководителя Росприроднадзора Светланы Радионовой за 2019 г. – 27,3 млн руб. Это в 5 раз больше, чем в 2018 г. (5,5 млн). Но вот только значительная часть этой суммы – 24 млн руб. Радионова получила от продажи имущества. Согласно декларациям, в прошлом году она продала квартиру площадью 60,5 кв. м. Нового жилья у Радионовой не появилось, а живет она в чужих апартаментах площадью 121 кв. м. В чьих – съемных или родственников – понятное дело, не указано. Данные о супруге по-прежнему отсутствуют.
Получается, что, перейдя в РПН с повышением (до этого Радионова была замруководителя Ростехнадзора), чиновница потеряла в зарплате. И довольно прилично. При этом все ее заместители опередили начальницу по доходам. У Амирхана Амирханова – 5,2 млн руб., Рамиля Низамова – 4,9 млн, Марианны Климовой – 4,1 млн, Светланы Жулиной – 6,5 млн.
По доходам Радионову обошли и руководители департамента ЖКХ Москвы, авторы скандальной территориальной схемы обращения с отходами столицы. При этом больше остальных заработал не глава департамента Александр Соловьев (5,9 млн руб.), а его заместитель Денис Синельников (9,7 млн) – тот самый, что, по данным проекта «Ромб», обеспечил «правильное» голосование в Михалях Калужской области, где затем построили крупнейший в стране мусорный полигон.
На фото: Руководитель Росприроднадзора Светлана Радионова
Фото: официальный аккаунт Радионовой в Instagram
Получается, что, перейдя в РПН с повышением (до этого Радионова была замруководителя Ростехнадзора), чиновница потеряла в зарплате. И довольно прилично. При этом все ее заместители опередили начальницу по доходам. У Амирхана Амирханова – 5,2 млн руб., Рамиля Низамова – 4,9 млн, Марианны Климовой – 4,1 млн, Светланы Жулиной – 6,5 млн.
По доходам Радионову обошли и руководители департамента ЖКХ Москвы, авторы скандальной территориальной схемы обращения с отходами столицы. При этом больше остальных заработал не глава департамента Александр Соловьев (5,9 млн руб.), а его заместитель Денис Синельников (9,7 млн) – тот самый, что, по данным проекта «Ромб», обеспечил «правильное» голосование в Михалях Калужской области, где затем построили крупнейший в стране мусорный полигон.
На фото: Руководитель Росприроднадзора Светлана Радионова
Фото: официальный аккаунт Радионовой в Instagram
Кризис кризисом, а подмосковные чиновники не сворачивают проекты по рекультивации полигонов. Согласно объявленным гостендерам, восстановление земель еще 3 свалок («Часцы» в Одинцовском районе, «Парфеново» в Сергиево-Посадском и «Каурцево») в Наро-Фоминском обойдется в более 8,1 млрд руб. (больше, чем столица собиралась потратить на срочное строительство инфекционного центра в Новой Москве). Суммы расходов на каждый объект не рекордные, но самый дорогой – «Часцы» – по стоимости уступает только «Кучино» и «Царево».
Откуда только деньги берутся? У них на всю программу «Экология и окружающая среда» на этот год 8,8 млрд. А там и реки, и воздух и пр. Понятно, что подрядчики не сразу получат всю сумму, но другие, более ранние рекультивации никто не отменял. Их сейчас 9, не считая «Мещерино-1», которую контролируют военные, и 5 из них должны завершиться в этом году.
Посмотрим, кто выиграет конкурсы. Возможно, как и с проектной документацией по химкинскому «Левобережному», цена упадет в 79 раз. Хотя, конечно, такого беспрецедентного демпинга на услуги рекультивации пока замечено не было.
Откуда только деньги берутся? У них на всю программу «Экология и окружающая среда» на этот год 8,8 млрд. А там и реки, и воздух и пр. Понятно, что подрядчики не сразу получат всю сумму, но другие, более ранние рекультивации никто не отменял. Их сейчас 9, не считая «Мещерино-1», которую контролируют военные, и 5 из них должны завершиться в этом году.
Посмотрим, кто выиграет конкурсы. Возможно, как и с проектной документацией по химкинскому «Левобережному», цена упадет в 79 раз. Хотя, конечно, такого беспрецедентного демпинга на услуги рекультивации пока замечено не было.
#удивительноерядом
Вы думали опавшая листва, собираемая столичными дворниками в черные пакеты, – это все растительные отходы, которые вместо компостирования едут на полигоны? Вы ошибались.
Подконтрольный мэрии ГУП «Экотехпром», тот самый, что метит в единоличные региональные операторы, разыскивает косарей на закрытый полигон «Хметьево» в Солнечногорском районе Подмосковья, которым он управляет. Но помимо покоса на площади примерно 51 га ГУП также заказывает вывоз травы (340,7 т) на действующие и санкционированные объекты размещения(!). За все он готов заплатить более 5 млн руб.
Конечно, в техническом задании поминаются все возможные варианты вывоза, включая обрабатывающие предприятия и мусоросжигательные заводы, но это опция, которую можно и не выполнять. И если в случае с дворовой листвой можно было еще как-то списать захоронение на ее загрязненность окурками и фантиками, то тут речь идет о закрытом полигоне, где косить необходимо легкими инструментами и чуть ли не руками собирать скошенное, чтобы не повредить «защитный поверхностный экран».
Кто будет косить траву и вывозить собранное сено, пока неизвестно. А куда оно отправится, мы и вовсе не узнаем. Но согласно инструкции по проектированию, эксплуатации полигонов, разработанной, кстати, с участием самого же «Экотехпрома» и утвержденной федеральным Министерством строительства еще в 1996 г., после рекультивации (а в «Хметьево» после закрытия в 2014 г. были оборудованы системы сбора биогаза и установлены сооружения для очистки фильтрата) земли полигона можно уже через 1-3 года использовать для создания сенокосно-пастбищных угодий.
Это не первая уборка поверхностного слоя «Хметьево». Такие же услуги «Экотехпром» заказывал и в прошлом году, только объединив покос и вывоз. Наводили порядок и на полигоне «Саларьево» на юго-западе города. А вот остальные подконтрольные ГУПу объекты – скандальные «Малинки» в Новой Москве и «Дмитровский» в одноименном городском округе – почему-то не заслужили щадящего покоса. Хотя может там просто трава не растет?
Фото: скрин видео на You-tube-канале leyla Golubev
Вы думали опавшая листва, собираемая столичными дворниками в черные пакеты, – это все растительные отходы, которые вместо компостирования едут на полигоны? Вы ошибались.
Подконтрольный мэрии ГУП «Экотехпром», тот самый, что метит в единоличные региональные операторы, разыскивает косарей на закрытый полигон «Хметьево» в Солнечногорском районе Подмосковья, которым он управляет. Но помимо покоса на площади примерно 51 га ГУП также заказывает вывоз травы (340,7 т) на действующие и санкционированные объекты размещения(!). За все он готов заплатить более 5 млн руб.
Конечно, в техническом задании поминаются все возможные варианты вывоза, включая обрабатывающие предприятия и мусоросжигательные заводы, но это опция, которую можно и не выполнять. И если в случае с дворовой листвой можно было еще как-то списать захоронение на ее загрязненность окурками и фантиками, то тут речь идет о закрытом полигоне, где косить необходимо легкими инструментами и чуть ли не руками собирать скошенное, чтобы не повредить «защитный поверхностный экран».
Кто будет косить траву и вывозить собранное сено, пока неизвестно. А куда оно отправится, мы и вовсе не узнаем. Но согласно инструкции по проектированию, эксплуатации полигонов, разработанной, кстати, с участием самого же «Экотехпрома» и утвержденной федеральным Министерством строительства еще в 1996 г., после рекультивации (а в «Хметьево» после закрытия в 2014 г. были оборудованы системы сбора биогаза и установлены сооружения для очистки фильтрата) земли полигона можно уже через 1-3 года использовать для создания сенокосно-пастбищных угодий.
Это не первая уборка поверхностного слоя «Хметьево». Такие же услуги «Экотехпром» заказывал и в прошлом году, только объединив покос и вывоз. Наводили порядок и на полигоне «Саларьево» на юго-западе города. А вот остальные подконтрольные ГУПу объекты – скандальные «Малинки» в Новой Москве и «Дмитровский» в одноименном городском округе – почему-то не заслужили щадящего покоса. Хотя может там просто трава не растет?
Фото: скрин видео на You-tube-канале leyla Golubev
Все-таки решили написать про Башкирскую содовую компанию (БСК), длительное противостояние экоактивистов с которой и массовые протесты с целью не допустить докатились до самого президента.
Наверняка многие из вас задумывались, почему мы не написали ни об этом конфликте, ни о разливе топлива в Норильске. Все просто: в обоих случаях речь шла не об отходах, а об экологии в целом, а мы четко определили вектор интересов нашего канала. Тем более что происходящее и в Красноярском крае, и в Башкирии, было кому освещать.
Мы и теперь не стали бы писать о, видимо, потерянном БСК месторождении, как бы не были рады победе защитников уникального природного явления. Если бы не одно «но»: от судьбы БСК зависит в том числе и будущее российской мусорной экономики. Каким образом? Объясняем.
1) БСК – крупнейший производитель кальцинированной соды в России: на компанию приходится около 60% рынка. Два ее завода в башкирском Стерлитамаке и пермских Березниках ежегодно производят более 2,2 млн т этого продукта. Мощности на протяжении последних лет загружены почти под завязку, рентабельность по EBITDA превышает 30%.
2) Основной источник сырья для этого производства – известняк, который компания добывает на месторождении Шах-Тау. Но его ресурсы близки к исчерпанию, поэтому-то компания более 10(!) лет назад начала переговоры с местными властями о получении лицензии на разработку нового ресурса – шихана Куш-Тау. В 2017 г., готовясь к выпуску дебютных облигаций на 8 млрд руб., БСК уверяла инвесторов, что запасов Шах-Тау хватит до 2022 г., хотя банки-кредиторы задолго до этого не исключали закрытия кредитных лимитов на компанию из-за нехватки сырья. Инвесторы поверили и, казалось, не ошиблись – в конце прошлого года БСК получила долгожданное и стратегически важное право на 20-летние освоение новой территории; ввод месторождения в эксплуатацию, по данным консолидированной отчетности компании за 2019 г., был запланирован на начало 2023 г. Запасов Шах-Тау, по последним оценкам, должно было хватить до конца 2023 г.
3) Длительный конфликт БСК с экоактивистами, обернувшийся в этом августе массовыми протестами с участием ОМОНа и задержанием людей, и последующее обещание главы региона Радия Хабирова присвоить Куш-Тау статус природного заповедника означает, что через 2-3 года производство соды компанией может сойти на нет. И даже если данные советника Хабирова, бывшего руководителя Башнедр Расиха Хамитова о том, что в подземном слое Шах-Тау сырья хватит еще на 50 лет, верны, модернизация производства и новые технологии добычи потребуют значительных инвестиций. Равно как и разработка альтернативных месторождений, на разведку и запуск которых может уйти (не один год).
Продолжение следует
Наверняка многие из вас задумывались, почему мы не написали ни об этом конфликте, ни о разливе топлива в Норильске. Все просто: в обоих случаях речь шла не об отходах, а об экологии в целом, а мы четко определили вектор интересов нашего канала. Тем более что происходящее и в Красноярском крае, и в Башкирии, было кому освещать.
Мы и теперь не стали бы писать о, видимо, потерянном БСК месторождении, как бы не были рады победе защитников уникального природного явления. Если бы не одно «но»: от судьбы БСК зависит в том числе и будущее российской мусорной экономики. Каким образом? Объясняем.
1) БСК – крупнейший производитель кальцинированной соды в России: на компанию приходится около 60% рынка. Два ее завода в башкирском Стерлитамаке и пермских Березниках ежегодно производят более 2,2 млн т этого продукта. Мощности на протяжении последних лет загружены почти под завязку, рентабельность по EBITDA превышает 30%.
2) Основной источник сырья для этого производства – известняк, который компания добывает на месторождении Шах-Тау. Но его ресурсы близки к исчерпанию, поэтому-то компания более 10(!) лет назад начала переговоры с местными властями о получении лицензии на разработку нового ресурса – шихана Куш-Тау. В 2017 г., готовясь к выпуску дебютных облигаций на 8 млрд руб., БСК уверяла инвесторов, что запасов Шах-Тау хватит до 2022 г., хотя банки-кредиторы задолго до этого не исключали закрытия кредитных лимитов на компанию из-за нехватки сырья. Инвесторы поверили и, казалось, не ошиблись – в конце прошлого года БСК получила долгожданное и стратегически важное право на 20-летние освоение новой территории; ввод месторождения в эксплуатацию, по данным консолидированной отчетности компании за 2019 г., был запланирован на начало 2023 г. Запасов Шах-Тау, по последним оценкам, должно было хватить до конца 2023 г.
3) Длительный конфликт БСК с экоактивистами, обернувшийся в этом августе массовыми протестами с участием ОМОНа и задержанием людей, и последующее обещание главы региона Радия Хабирова присвоить Куш-Тау статус природного заповедника означает, что через 2-3 года производство соды компанией может сойти на нет. И даже если данные советника Хабирова, бывшего руководителя Башнедр Расиха Хамитова о том, что в подземном слое Шах-Тау сырья хватит еще на 50 лет, верны, модернизация производства и новые технологии добычи потребуют значительных инвестиций. Равно как и разработка альтернативных месторождений, на разведку и запуск которых может уйти (не один год).
Продолжение следует
Продолжение предыдущего поста
4) Инвестиционный же потенциал у БСК слабый. Деньги уходят в офшоры, подчеркнул позавчера Владимир Путин, и практически не инвестируются, в регионе не остаются. Конечно, готовившие ему справку помощники, могли ошибиться, но после выволочки президента кредиторы задумаются о финансировании опальной компании в прошлых объемах. По крайне мере, до окончания проверки Генпрокуратуры и понимания, что будет с ее структурой собственности.
5) Другое направление бизнеса БСК – производство поливинилхлорида (ПВХ), по которому компания также лидирует в России (примерно ¼ рынка), вряд ли компенсирует потери содового направления. В структуре выручки на продукцию переработки известняка приходится более 61%. К тому же контракты с «ГазпромНефтехимСалаватом», основным поставщиком этилена для производства ПВХ, по данным самой компании, заключены до 2021 г. и будут ли продлены, неизвестно.
6) Кальцинированная сода – важнейшее сырье для стекольной промышленности, продукция которой востребована как на строительном, так и на пищевом рынке. Производители оконного стекла и стеклянной тары – главные клиенты БСК, а реновация жилья и обеспечение продовольственной безопасности в стране – главные драйверы наращивания поставок соды. Истощение запасов Шах-Тау и сокращение объемов производства БСК означают не только передел отечественного рынка соды, но и возобновление заметно сократившихся в последние годы импортных поставок. Результат предсказуем – рост цен на соду, а вместе с ними и на стекло.
Причем же тут отходы? Да при том, что прогноз был бы гораздо оптимистичнее, если бы не высокая зависимость стекольщиков от первичного сырья. Ведь вместо соды можно было бы использовать стекло, бывшее в употреблении. Тем более что переплавлять его в отличие от пластика можно до бесконечности и без потери качества. Можно было бы, но отлаженной системы сбора стеклотары и стеклобоя в России, как это было в СССР, нет. А механизм расширенной ответственности производителя не работает.
По оценкам холдинга «Русджам», ежегодно в России образуется порядка 4 млн т отходов стекла, во вторичный оборот из которых попадает не более 20%. При том, что что все технологии для его стопроцентной переплавки в стране есть.
Что нужно сделать для развития сбора и переработки и почему не работает РОП – отдельная история, но время для исправления ошибок еще есть. По крайней мере до тех пор, пока БСК работает на полную мощность.
На изображении – фрагменты презентации БСК для инвесторов, декабрь 2017 г. Расклад сил на рынке и ключевые моменты не изменились
4) Инвестиционный же потенциал у БСК слабый. Деньги уходят в офшоры, подчеркнул позавчера Владимир Путин, и практически не инвестируются, в регионе не остаются. Конечно, готовившие ему справку помощники, могли ошибиться, но после выволочки президента кредиторы задумаются о финансировании опальной компании в прошлых объемах. По крайне мере, до окончания проверки Генпрокуратуры и понимания, что будет с ее структурой собственности.
5) Другое направление бизнеса БСК – производство поливинилхлорида (ПВХ), по которому компания также лидирует в России (примерно ¼ рынка), вряд ли компенсирует потери содового направления. В структуре выручки на продукцию переработки известняка приходится более 61%. К тому же контракты с «ГазпромНефтехимСалаватом», основным поставщиком этилена для производства ПВХ, по данным самой компании, заключены до 2021 г. и будут ли продлены, неизвестно.
6) Кальцинированная сода – важнейшее сырье для стекольной промышленности, продукция которой востребована как на строительном, так и на пищевом рынке. Производители оконного стекла и стеклянной тары – главные клиенты БСК, а реновация жилья и обеспечение продовольственной безопасности в стране – главные драйверы наращивания поставок соды. Истощение запасов Шах-Тау и сокращение объемов производства БСК означают не только передел отечественного рынка соды, но и возобновление заметно сократившихся в последние годы импортных поставок. Результат предсказуем – рост цен на соду, а вместе с ними и на стекло.
Причем же тут отходы? Да при том, что прогноз был бы гораздо оптимистичнее, если бы не высокая зависимость стекольщиков от первичного сырья. Ведь вместо соды можно было бы использовать стекло, бывшее в употреблении. Тем более что переплавлять его в отличие от пластика можно до бесконечности и без потери качества. Можно было бы, но отлаженной системы сбора стеклотары и стеклобоя в России, как это было в СССР, нет. А механизм расширенной ответственности производителя не работает.
По оценкам холдинга «Русджам», ежегодно в России образуется порядка 4 млн т отходов стекла, во вторичный оборот из которых попадает не более 20%. При том, что что все технологии для его стопроцентной переплавки в стране есть.
Что нужно сделать для развития сбора и переработки и почему не работает РОП – отдельная история, но время для исправления ошибок еще есть. По крайней мере до тех пор, пока БСК работает на полную мощность.
На изображении – фрагменты презентации БСК для инвесторов, декабрь 2017 г. Расклад сил на рынке и ключевые моменты не изменились
Смотрите, какая прелесть!
Минприроды разработало новые нормативы утилизации отходов от использования товаров на 2021-2023 гг. (см. файл в предыдущем сообщении). Судя по результатам, работа была непыльная (по многим группам они будут расти на 5 процентных пунктов в год, по некоторым – на 10 п.п.). Но нервная: более эффективная концепция расширенной ответственности производительности (РОП), над которой в прошлом году трудились подчиненные Дмитрия Кобылкина и которая должна была заменить неработающие ныне требования, рассыпалась буквально за несколько дней до президентского дедлайна. Ну а раз нет новых правил, надо продолжать работать по старым.
Больше всего не повезло, понятное дело, производителям и импортерам упаковки. Если новый механизм РОП так и не появится, то уже через 2 года им придется самостоятельно утилизировать или платить за утилизацию не менее половины произведенных/ввезенных товаров. Не повезло, конечно, громко сказано: 100%-ная РОП, нависшая над их головами во время зимне-весенних баталий чиновников и бизнеса, – проблема куда посерьезнее.
Но оставим нормативы, тем более что пока это только проект. В документе есть более важный сюжет.
Обратите внимание на пояснительную записку (начиная со стр. 6), в которой чиновники природоохранного министерства объясняют предлагаемый ими рост нормативов. В качестве главного аргумента они предъявляют позитивную динамику уровня утилизации отходов от использования товаров за 2016-2019 гг.
Динамика и впрямь фантастическая: 859%(!) по компьютерам и электронике и 586%(!) по пластиковым товарам и упаковке в 2018 г. или 511%(!) по аккумуляторам в 2017-м (см. график; мы даже не поленились набить данные таблицы, чтобы его нарисовать). «Показатели утилизации, значение которых превышает 100%, указывают на рост активности сбора отходов от лиц, которые не участвуют в федеральном статистическом наблюдении, в том числе от населения», – подчеркивают авторы анализа. Восторг, да и только!
Послушайте, господа-аналитики Минприроды, вы серьезно? Вы разве не понимаете, что утилизация в 859% (по крайней мере, как это у вас звучит) – абсурд и что вы сравниваете несопоставимые показатели? Норматив утилизации – это доля утилизированного к объему произведенных товаров и упаковки, а уровень утилизации в вашем варианте – соотношение утилизированных отходов и объема(!) образованных отходов. При этом вы сами указываете, что анализировали отчетность не производителей, а ИП и юрлиц, работающих в сфере обращения с отходами. То есть условных переработчиков вторсырья, полученного от заготовителей, полигонных сортировок и, между прочим, импортеров(!).
А хаотичность показателей и вовсе делает даже анализ динамики некорректным. Резкий рост по ряду товаров был в 2018 г., а в 2019 г. «уровень утилизации» также резко опустился почти до прежних значений. По вашей логике получается, что в 2018 г. сортировки и заготовительные пункты были завалены, а в 2019 г., с запуском мусорной реформы, склады почему-то опустели. Кстати, нельзя ли посмотреть на абсолютные значения? Может, вы и про эффект базы ничего не слышали? И 10 разобранных гаджетов в 2018 г. на 1 пластиковую бутылку из-под воды, выпитой сотрудником перерабатывающего предприятия, и принес те самые 859%?
И смешно, и грустно одновременно. И нет слов, чтобы поставить верный диагноз таким горе-аргументам.
Минприроды разработало новые нормативы утилизации отходов от использования товаров на 2021-2023 гг. (см. файл в предыдущем сообщении). Судя по результатам, работа была непыльная (по многим группам они будут расти на 5 процентных пунктов в год, по некоторым – на 10 п.п.). Но нервная: более эффективная концепция расширенной ответственности производительности (РОП), над которой в прошлом году трудились подчиненные Дмитрия Кобылкина и которая должна была заменить неработающие ныне требования, рассыпалась буквально за несколько дней до президентского дедлайна. Ну а раз нет новых правил, надо продолжать работать по старым.
Больше всего не повезло, понятное дело, производителям и импортерам упаковки. Если новый механизм РОП так и не появится, то уже через 2 года им придется самостоятельно утилизировать или платить за утилизацию не менее половины произведенных/ввезенных товаров. Не повезло, конечно, громко сказано: 100%-ная РОП, нависшая над их головами во время зимне-весенних баталий чиновников и бизнеса, – проблема куда посерьезнее.
Но оставим нормативы, тем более что пока это только проект. В документе есть более важный сюжет.
Обратите внимание на пояснительную записку (начиная со стр. 6), в которой чиновники природоохранного министерства объясняют предлагаемый ими рост нормативов. В качестве главного аргумента они предъявляют позитивную динамику уровня утилизации отходов от использования товаров за 2016-2019 гг.
Динамика и впрямь фантастическая: 859%(!) по компьютерам и электронике и 586%(!) по пластиковым товарам и упаковке в 2018 г. или 511%(!) по аккумуляторам в 2017-м (см. график; мы даже не поленились набить данные таблицы, чтобы его нарисовать). «Показатели утилизации, значение которых превышает 100%, указывают на рост активности сбора отходов от лиц, которые не участвуют в федеральном статистическом наблюдении, в том числе от населения», – подчеркивают авторы анализа. Восторг, да и только!
Послушайте, господа-аналитики Минприроды, вы серьезно? Вы разве не понимаете, что утилизация в 859% (по крайней мере, как это у вас звучит) – абсурд и что вы сравниваете несопоставимые показатели? Норматив утилизации – это доля утилизированного к объему произведенных товаров и упаковки, а уровень утилизации в вашем варианте – соотношение утилизированных отходов и объема(!) образованных отходов. При этом вы сами указываете, что анализировали отчетность не производителей, а ИП и юрлиц, работающих в сфере обращения с отходами. То есть условных переработчиков вторсырья, полученного от заготовителей, полигонных сортировок и, между прочим, импортеров(!).
А хаотичность показателей и вовсе делает даже анализ динамики некорректным. Резкий рост по ряду товаров был в 2018 г., а в 2019 г. «уровень утилизации» также резко опустился почти до прежних значений. По вашей логике получается, что в 2018 г. сортировки и заготовительные пункты были завалены, а в 2019 г., с запуском мусорной реформы, склады почему-то опустели. Кстати, нельзя ли посмотреть на абсолютные значения? Может, вы и про эффект базы ничего не слышали? И 10 разобранных гаджетов в 2018 г. на 1 пластиковую бутылку из-под воды, выпитой сотрудником перерабатывающего предприятия, и принес те самые 859%?
И смешно, и грустно одновременно. И нет слов, чтобы поставить верный диагноз таким горе-аргументам.
Очередной facepalm от Российского экологического оператора, который сначала потратил огромное количество времени на скрещивание разнородных и неактуальных региональных схем обращения с коммунальными отходами и изготовление на их основе такой же неактуальной Федеральной схемы, а затем еще и заказал изготовление «прототипов отдельных модулей ее электронной модели» у компании «ТКО-Информ», связанной с одним из крупных участников рынка, создав тем самым очевидный конфликт интересов.
На этот раз публично-правовая компания ищет подрядчика для расширения функционала финансовой модели, разработанной, видимо, в недрах РЭО и основанной на данных Федсхемы.
На выходе, как следует из технического задания, улучшенная модель должна будет не только вычислять оптимальные(!) по затратам и эффектам сценарии достижения целей Федерального проекта (речь, видимо, идет о нацпроекте «Комплексная система обращения с ТКО»), рассчитывать и проверять размер необходимых инвестиционных программ регионов с учетом необходимых к вводу мощностей и определять целесообразность финансовой поддержки инвестпроектов, но и прогнозировать риски банкротства и неудовлетворительного финансового состояния региональных операторов с последующим расчетом мер по его стабилизации.
Анализировать требования, предъявляемые к расширенному функционалу модели (читай, подрядчику) об учете показателей влажности и усушки массы отходов, объемов сортировки, направлений переработки и оценке тарифных последствий для рынка электроэнергии и пр., мы даже не будем. И сумму, которую РЭО готов заплатить за столь непростой труд. Не видим в этом смысла.
Заметим только, что источников данных, которые заказчик собирается передать подрядчику, явно недостаточно для выполнения всех поставленных перед ним задач. А анализировать, и, тем более прогнозировать банкротство операторов, среди которых есть пользующиеся поддержкой местных властей ГУПы и МУПы, по данным российской, неконсолидированной отчетности – верх некомпетентности. Да и сроки уж слишком подозрительно коротки – на все про все три месяца. Хотя чего только не сделаешь за деньги! А полетит ли такая модель, не имеет значения.
И еще немного странно, что моделирование (не программирование) РЭО отдает на аутсорсинг. Неужели у высокооплачиваемых сотрудников компании не хватает квалификации? Хотя чего это мы: обещанных сведений о доходах для таких выводов никто до сих пор так и не видел.
На рисунке: один из листов будущей модели в Excel, на базе которой она создается
На этот раз публично-правовая компания ищет подрядчика для расширения функционала финансовой модели, разработанной, видимо, в недрах РЭО и основанной на данных Федсхемы.
На выходе, как следует из технического задания, улучшенная модель должна будет не только вычислять оптимальные(!) по затратам и эффектам сценарии достижения целей Федерального проекта (речь, видимо, идет о нацпроекте «Комплексная система обращения с ТКО»), рассчитывать и проверять размер необходимых инвестиционных программ регионов с учетом необходимых к вводу мощностей и определять целесообразность финансовой поддержки инвестпроектов, но и прогнозировать риски банкротства и неудовлетворительного финансового состояния региональных операторов с последующим расчетом мер по его стабилизации.
Анализировать требования, предъявляемые к расширенному функционалу модели (читай, подрядчику) об учете показателей влажности и усушки массы отходов, объемов сортировки, направлений переработки и оценке тарифных последствий для рынка электроэнергии и пр., мы даже не будем. И сумму, которую РЭО готов заплатить за столь непростой труд. Не видим в этом смысла.
Заметим только, что источников данных, которые заказчик собирается передать подрядчику, явно недостаточно для выполнения всех поставленных перед ним задач. А анализировать, и, тем более прогнозировать банкротство операторов, среди которых есть пользующиеся поддержкой местных властей ГУПы и МУПы, по данным российской, неконсолидированной отчетности – верх некомпетентности. Да и сроки уж слишком подозрительно коротки – на все про все три месяца. Хотя чего только не сделаешь за деньги! А полетит ли такая модель, не имеет значения.
И еще немного странно, что моделирование (не программирование) РЭО отдает на аутсорсинг. Неужели у высокооплачиваемых сотрудников компании не хватает квалификации? Хотя чего это мы: обещанных сведений о доходах для таких выводов никто до сих пор так и не видел.
На рисунке: один из листов будущей модели в Excel, на базе которой она создается
Подмосковные чиновники, хотя и не признаются, но, похоже, все-таки осознали, что поторопились с обещаниями оперативно закрыть старые свалки и построить новые технологичные комплексы по переработке отходов. Иначе как объяснить масштабное расширение мощностей сразу у нескольких действующих КПО?
Первой ласточкой стало июльское соглашение между областью, Российским экологическим оператором и «РТ-Инвестом» об удвоении пропускной способности сразу 3-х комплексов группы («Дона» в Каширском районе, «Севера» – в Сергиево-Посадском и «Юга» – в Коломенском) при финансовой поддержке РЭО, согласившегося инвестировать в совместный бизнес 2,5 млрд руб. Тогда мы, правда, решили, что это партнерство – очередной пиар-ход, который может быть просто пустым звуком.
Однако оказалось, что еще один крупный игрок – «Эколайн» тоже собирается наращивать объемы на своем КПО «Восток» под Егорьевском. И пока «РТ-Инвест» ждет обещанного финансирования, компания уже провела общественные слушания и начинает подготовку к строительству 2-х новых линий сортировки бытовых отходов и дробления крупногабаритного мусора, после запуска которых мощности комплекса увеличатся вдвое – до 1,2 млн т. Финансовую помощь от области, в прошлом году выделившей на строительство КПО гранты на 10 млрд руб., «Эколайн» не комментирует, но ввод оборудования в эксплуатацию намечен на декабрь.
Что ж, теперь это не пиар, а тенденция. И логика региононачальников, форсирующих проекты, понятна: объекты уже работают, жители «проглотили» их появление и объемы теперь не имеют особого значения. А пропускная способность при этом вырастет почти на 1,6 млн т. Немало, но вот только мусорной проблемы столичного региона это «удвоение» все равно не решит. И дефицит мощностей, о чем мы регулярно пишем, сохранится.
Почему? Да потому что из 11 КПО, которые, согласно последней версии терсхемы, должны были в этом году работать на полную катушку, функционируют лишь 7, модернизация 3-х действующих полигонов задерживается, судьба остальных КПО под вопросом, а выбор новых площадок осложнен сопротивлением местного населения.
Объемы мусора при этом только растут: пандемия и изоляция москвичей на загородных дачах привели к незапланированному росту отходов. И даже если не принимать в расчет эти непредвиденные излишки и не вспоминать прошлогодние признания зампреда областного правительства Евгения Хромушина о превышении реальных показателей над расчетными, и в этом, и в следующем году Подмосковье должно принять, обработать и разместить 4 млн т собственного и 3,2 млн т столичного мусора.
Но это невозможно. Мощности сортировок, согласно терсхеме, без сгоревшей в начале июля станции «Велеса» составляют всего 1,2 млн т. Все ли они работают, неизвестно. Мощности КПО – около 5,2 млн, но это на бумаге. Реально же они способны обработать за год только 3 млн т, а с учетом того, что некоторые комплексы были запущены не так давно, годовой результат вряд ли превысит 2 млн. Получается, что почти 4 млн т отходов останутся не обработанными и, значит, не смогут отправиться на полигоны (или смогут?).
Расчеты в таблице (про отставание строительства МСЗ мы писали тут). И три главных вопроса, ответов на которые от чиновников мы вряд ли услышим:
1) Куда едет несортированный столичный и подмосковный мусор в этом году (в какие регионы, овраги, леса)?
2) Где все-таки будут построены новые мощности по обработке и захоронению?
3) Когда терсхема будет соответствовать действительности и станет инструментом, позволяющим контролировать перемещение отходов на территории Подмосковья?
Первой ласточкой стало июльское соглашение между областью, Российским экологическим оператором и «РТ-Инвестом» об удвоении пропускной способности сразу 3-х комплексов группы («Дона» в Каширском районе, «Севера» – в Сергиево-Посадском и «Юга» – в Коломенском) при финансовой поддержке РЭО, согласившегося инвестировать в совместный бизнес 2,5 млрд руб. Тогда мы, правда, решили, что это партнерство – очередной пиар-ход, который может быть просто пустым звуком.
Однако оказалось, что еще один крупный игрок – «Эколайн» тоже собирается наращивать объемы на своем КПО «Восток» под Егорьевском. И пока «РТ-Инвест» ждет обещанного финансирования, компания уже провела общественные слушания и начинает подготовку к строительству 2-х новых линий сортировки бытовых отходов и дробления крупногабаритного мусора, после запуска которых мощности комплекса увеличатся вдвое – до 1,2 млн т. Финансовую помощь от области, в прошлом году выделившей на строительство КПО гранты на 10 млрд руб., «Эколайн» не комментирует, но ввод оборудования в эксплуатацию намечен на декабрь.
Что ж, теперь это не пиар, а тенденция. И логика региононачальников, форсирующих проекты, понятна: объекты уже работают, жители «проглотили» их появление и объемы теперь не имеют особого значения. А пропускная способность при этом вырастет почти на 1,6 млн т. Немало, но вот только мусорной проблемы столичного региона это «удвоение» все равно не решит. И дефицит мощностей, о чем мы регулярно пишем, сохранится.
Почему? Да потому что из 11 КПО, которые, согласно последней версии терсхемы, должны были в этом году работать на полную катушку, функционируют лишь 7, модернизация 3-х действующих полигонов задерживается, судьба остальных КПО под вопросом, а выбор новых площадок осложнен сопротивлением местного населения.
Объемы мусора при этом только растут: пандемия и изоляция москвичей на загородных дачах привели к незапланированному росту отходов. И даже если не принимать в расчет эти непредвиденные излишки и не вспоминать прошлогодние признания зампреда областного правительства Евгения Хромушина о превышении реальных показателей над расчетными, и в этом, и в следующем году Подмосковье должно принять, обработать и разместить 4 млн т собственного и 3,2 млн т столичного мусора.
Но это невозможно. Мощности сортировок, согласно терсхеме, без сгоревшей в начале июля станции «Велеса» составляют всего 1,2 млн т. Все ли они работают, неизвестно. Мощности КПО – около 5,2 млн, но это на бумаге. Реально же они способны обработать за год только 3 млн т, а с учетом того, что некоторые комплексы были запущены не так давно, годовой результат вряд ли превысит 2 млн. Получается, что почти 4 млн т отходов останутся не обработанными и, значит, не смогут отправиться на полигоны (или смогут?).
Расчеты в таблице (про отставание строительства МСЗ мы писали тут). И три главных вопроса, ответов на которые от чиновников мы вряд ли услышим:
1) Куда едет несортированный столичный и подмосковный мусор в этом году (в какие регионы, овраги, леса)?
2) Где все-таки будут построены новые мощности по обработке и захоронению?
3) Когда терсхема будет соответствовать действительности и станет инструментом, позволяющим контролировать перемещение отходов на территории Подмосковья?
Ай да бывший гендиректор РЭО Денис Буцаев! После почти годового молчания со своей отставки как рояль из кустов. Хотя какой рояль? Теперь он не просто первый замгубернатора Белгородской области, а еще и при ушедшем в отставку руководителе. Неплохое трудоустройство. Про «недостаток аппаратного веса», видимо, все уже забыли. Глядишь, и на место бессменного Савченко сядет.
На какие кнопки кто нажимал, мы, конечно, не знаем. Но новый для Буцаева регион, как отчитывался в марте президенту теперь уже бывший губернатор, три года подряд занимал 5-место в рейтинге качества жизни (что это за рейтинг, мы, правда, тоже не знаем).
Хотя какой новый? За пару недель до увольнения тогда еще гендиректор РЭО с рабочей поездкой посетил благодатную землю. Высокопоставленный гость отметил, что область является лидером по работе в новых условиях обращения с отходами, подчеркнул сбалансированность территориальной схемы и пожурил только в одном – недостаточном количестве заявленных на софинансирование в РЭО инвестпроектов. После чего Буцаеву показали новый автоматизированный мусоросортировочный комплекс в Губкине с небывалым (90-95%) уровнем отбора полезных фракций.
Не будем сейчас вдаваться в производственные способности предприятия, но заметим, что принадлежит «чудо техники» белгородской компании «Флагман». Той самой, что на днях подписала соглашение ни с кем иным как с ИнфраВЭБом, «дочкой» ВЭБ.РФ, одного из главных кредиторов мусорной отрасли. В рамках соглашения партнеры договорились о создании инфраструктуры по обработке, обезвреживанию(!), утилизации и захоронению бытовых отходов на территории 10 регионов с использованием механизмов государственно-частного партнерства. Общий перспективный объем привлекаемых инвестиций оценивается в размере порядка 20(!) млрд руб. Никому кроме «РТ-Инвеста» такое и не снилось.
Совпадение? Возможно. Но как бы там ни было, с областью Буцаев вполне знаком: если знаешь, что в регионе с мусором – считай, знаешь почти все.
На фото: Бывший гендиректор РЭО, а ныне первый замгубернатора Белгородской области Денис Буцаев и его начальник на час, экс-губернатор региона Евгений Савченко
Фото: belregion.ru
#отставкиназначения
На какие кнопки кто нажимал, мы, конечно, не знаем. Но новый для Буцаева регион, как отчитывался в марте президенту теперь уже бывший губернатор, три года подряд занимал 5-место в рейтинге качества жизни (что это за рейтинг, мы, правда, тоже не знаем).
Хотя какой новый? За пару недель до увольнения тогда еще гендиректор РЭО с рабочей поездкой посетил благодатную землю. Высокопоставленный гость отметил, что область является лидером по работе в новых условиях обращения с отходами, подчеркнул сбалансированность территориальной схемы и пожурил только в одном – недостаточном количестве заявленных на софинансирование в РЭО инвестпроектов. После чего Буцаеву показали новый автоматизированный мусоросортировочный комплекс в Губкине с небывалым (90-95%) уровнем отбора полезных фракций.
Не будем сейчас вдаваться в производственные способности предприятия, но заметим, что принадлежит «чудо техники» белгородской компании «Флагман». Той самой, что на днях подписала соглашение ни с кем иным как с ИнфраВЭБом, «дочкой» ВЭБ.РФ, одного из главных кредиторов мусорной отрасли. В рамках соглашения партнеры договорились о создании инфраструктуры по обработке, обезвреживанию(!), утилизации и захоронению бытовых отходов на территории 10 регионов с использованием механизмов государственно-частного партнерства. Общий перспективный объем привлекаемых инвестиций оценивается в размере порядка 20(!) млрд руб. Никому кроме «РТ-Инвеста» такое и не снилось.
Совпадение? Возможно. Но как бы там ни было, с областью Буцаев вполне знаком: если знаешь, что в регионе с мусором – считай, знаешь почти все.
На фото: Бывший гендиректор РЭО, а ныне первый замгубернатора Белгородской области Денис Буцаев и его начальник на час, экс-губернатор региона Евгений Савченко
Фото: belregion.ru
#отставкиназначения
Новости из Подмосковья. Вы не поверите, но областные чиновники снова шлифуют территориальную схему. Проект был опубликован еще на прошлой неделе, но, как и в столице, мусор любит тишину.
Сразу напишем, количество КПО не увеличилось, а, наоборот, уменьшилось: теперь в схеме их не 14, а всего 11, причем в большинстве – на известных местах. Но, как мы и писали, заметно выросли их мощности: в следующем году они смогут пропускать более чем в 2 раза больше, чем в 2020 г. (см. таблицу). Причем расширение коснется не только «Юга», «Севера», «Дона» (группа «РТ-Инвест») и «Востока» («Эколайн), но и комплексов, в которые в следующем году превратятся три оставленных жить старых полигона. Все еще работающие свалки («Ядрово» и «Лесная») будут закрыты до конца года, следует из проекта терсхемы.
Единственный КПО с пока не определенным местонахождением – «Солнечногорск», кочующий из одной версии терсхемы в другую уже в нескольких итерациях. Впрочем, его точного месторасположения в документе по-прежнему нет. Три КПО – «Озерная» (предполагался в Ликино-Дулево), «Экотехнопарк (в Рузском районе) и «14» (в Воскресенской зоне) – из терсхемы исчезли.
Еще одно, не менее важное изменение: сроки ввода в эксплуатацию МСЗ, даже наиболее продвинувшегося в строительстве завода в Свистягино Воскресенского района, как мы тоже писали, перенесены на 2023 г.
Ну и чтобы завершить с мусорной инфраструктурой: из списка объектов по зонам (Таблица В.2) почему-то исчезли все сортировочные станции. Вместо них появились две новые. Обе – МСК «Щелково» и МСК «Орехово-Зуево» – в Ногинской зоне. Причем мощность «Щелково» - целых 700 тыс. т в год. Не означает ли это передел рынка подмосковной сортировки отходов?
Сразу напишем, количество КПО не увеличилось, а, наоборот, уменьшилось: теперь в схеме их не 14, а всего 11, причем в большинстве – на известных местах. Но, как мы и писали, заметно выросли их мощности: в следующем году они смогут пропускать более чем в 2 раза больше, чем в 2020 г. (см. таблицу). Причем расширение коснется не только «Юга», «Севера», «Дона» (группа «РТ-Инвест») и «Востока» («Эколайн), но и комплексов, в которые в следующем году превратятся три оставленных жить старых полигона. Все еще работающие свалки («Ядрово» и «Лесная») будут закрыты до конца года, следует из проекта терсхемы.
Единственный КПО с пока не определенным местонахождением – «Солнечногорск», кочующий из одной версии терсхемы в другую уже в нескольких итерациях. Впрочем, его точного месторасположения в документе по-прежнему нет. Три КПО – «Озерная» (предполагался в Ликино-Дулево), «Экотехнопарк (в Рузском районе) и «14» (в Воскресенской зоне) – из терсхемы исчезли.
Еще одно, не менее важное изменение: сроки ввода в эксплуатацию МСЗ, даже наиболее продвинувшегося в строительстве завода в Свистягино Воскресенского района, как мы тоже писали, перенесены на 2023 г.
Ну и чтобы завершить с мусорной инфраструктурой: из списка объектов по зонам (Таблица В.2) почему-то исчезли все сортировочные станции. Вместо них появились две новые. Обе – МСК «Щелково» и МСК «Орехово-Зуево» – в Ногинской зоне. Причем мощность «Щелково» - целых 700 тыс. т в год. Не означает ли это передел рынка подмосковной сортировки отходов?
Наконец хоть кто-то на пальцах доказал, что вся система учета отходов в России – полная профанация, и количество образуемого предприятиями мусора в разы больше, чем они декларируют в своих отчетах. Причем не только безобидного, но и опасного.
Эксперты ВШЭ взяли и альтернативным методом посчитали то, что лежит на поверхности, а именно – свиной навоз и птичий помет. Вернее, их ежегодные объемы, образуемые в отечественных агрокомплексах. А что, все гениальное, как говорится, просто: если знать поголовье и примерный вес ежедневного «естественного следа» животного и птицы, то, соответственно, можно прикинуть, сколько отходов III класса опасности (именно к нему относится экскременты свиней, кур и гусей) они образуют.
Результаты не просто отрезвляют. В 2018 г., по расчетам ВШЭ, только крупные свиноводческие и птицеводческие хозяйства должны были выгрести из помещений 45,9 млн т навоза и помета, что в 2 с лишним раза больше, чем все зарегистрированные Росприроднадзором отходы III класса опасности (20,4 млн т).
Удивительно, а что мешало подчиненным Светланы Радионовой, принимающих от предприятий отчеты по форме 2-ТП, поинтересоваться, сколько животных содержится на ферме? И математическая операция-то совсем несложная. Кстати, похожие расчеты есть в терсхеме Тверской области, составители которой не просто оценили текущие, но еще и спрогнозировали будущие объемы навоза и помета в регионе. Респект, что тут скажешь: но вот с отчетами тверских аграриев свои цифры, видимо, не сравнили.
Ну и навоз навозом, а эксперты ВШЭ обнаружили недостачу и у добытчиков нефти. По их расчетам, объем отходов III класса у них в 2018 г. мог составлять 12,8-17,5 млн т. Это при 20,4 млн т всего зафиксированных Росприроднадзором. Страшно представить, что происходит в других отраслях, и каким мог бы быть реальный объем отходов этой категории. А всех остальных категорий?
Фото: flickr
Эксперты ВШЭ взяли и альтернативным методом посчитали то, что лежит на поверхности, а именно – свиной навоз и птичий помет. Вернее, их ежегодные объемы, образуемые в отечественных агрокомплексах. А что, все гениальное, как говорится, просто: если знать поголовье и примерный вес ежедневного «естественного следа» животного и птицы, то, соответственно, можно прикинуть, сколько отходов III класса опасности (именно к нему относится экскременты свиней, кур и гусей) они образуют.
Результаты не просто отрезвляют. В 2018 г., по расчетам ВШЭ, только крупные свиноводческие и птицеводческие хозяйства должны были выгрести из помещений 45,9 млн т навоза и помета, что в 2 с лишним раза больше, чем все зарегистрированные Росприроднадзором отходы III класса опасности (20,4 млн т).
Удивительно, а что мешало подчиненным Светланы Радионовой, принимающих от предприятий отчеты по форме 2-ТП, поинтересоваться, сколько животных содержится на ферме? И математическая операция-то совсем несложная. Кстати, похожие расчеты есть в терсхеме Тверской области, составители которой не просто оценили текущие, но еще и спрогнозировали будущие объемы навоза и помета в регионе. Респект, что тут скажешь: но вот с отчетами тверских аграриев свои цифры, видимо, не сравнили.
Ну и навоз навозом, а эксперты ВШЭ обнаружили недостачу и у добытчиков нефти. По их расчетам, объем отходов III класса у них в 2018 г. мог составлять 12,8-17,5 млн т. Это при 20,4 млн т всего зафиксированных Росприроднадзором. Страшно представить, что происходит в других отраслях, и каким мог бы быть реальный объем отходов этой категории. А всех остальных категорий?
Фото: flickr
И еще о навозе. Мы захотели посмотреть, а что в своих публичных отчетах пишут отечественные свиноводы? Индивидуальные формы 2-ТП, понятное дело, публике недоступны. Но крупные международные и российские компании, ставшие на путь устойчивого развития, посвящают экологии, выбросам и образованию отходов чуть ли не отдельные документы.
Кто у нас там крупнейшие производители свинины? У лидера – «Мираторга» данные публикует только дочернее ООО, выпустившее облигации, и в его годовом отчете указано лишь, что холдинг «оснащает собственные предприятия высокотехнологичными очистными сооружениями, исключающими попадание в окружающую среду вредных веществ, а также неизменно придерживается существующих санитарных норм и стандартов утилизации отходов производства». У Великолукского свиноводческого комплекса мы не нашли даже сайта. У «Черкизово» в годовом отчете экологии посвящены 2 страницы, включая поминание о раздельном сборе мусора в центральном офисе компании, но вот разбивки образованных отходов по типу и классам нет.
«Русагро» на фоне конкурентов выглядит более солидно. «Навоз вывозится на сельскохозяйственные земли в качестве удобрений», – указывает компания в своем годовом отчете за 2019 г. Но не сразу. Далее она довольно подробно объясняет, как работает ее система утилизации:
«В процессе жизнедеятельности животных навоз накапливается в ваннах в производственных корпусах. Там его смешивают с водой и по системе канализации спускают в лагуны, в которых происходит накопление жидких стоков и обезвреживание до IV класса опасности. Затем по согласованию с владельцами полей навоз вносится вглубь почвы на поля на глубину не менее 20 см. Использование закрытого типа внесения навоза в почву, т. е. метода инъектирования, позволяет сократить концентрацию аммиака в воздухе. В зимний период внесение запрещено…».
Звучит экологично и технологично, особенно с учетом масштаба проблемы со свиным навозом в стране, где его выливают на поля и сливают в реки. И все было бы прекрасно, если бы не другой пассаж:
«В 2019 г. объем твердых и жидких отходов на всех предприятиях компании составил 4,6 млн тонн, что на 6% выше уровня 2018 г. Рост произошел за счет увеличения объемов жидких отходов, что было частично компенсировано сокращением объемов твердых отходов. К жидким отходам относится навоз: в отчетном периоде его объем вырос с 3,4 млн до 3,7 млн тонн (+9 %) в результате увеличения поголовья в мясном бизнесе… Почти все отходы компании относятся к IV (малоопасному) и V (практически не опасному) классу воздействия на окружающую среду…».
И прилагаемая к нему табличка образованных компанией отходов в разбивке по классам, из которой следует, что и впрямь «Русагро» относит навоз к IV, а не к III классу опасности. Нестыковочка, господа фермеры! Разберитесь все-таки, чем там ваши свиньи, извините, какают.
На фото: скрин стр. 116 годового отчета «Русагро» за 2019 г.
Кто у нас там крупнейшие производители свинины? У лидера – «Мираторга» данные публикует только дочернее ООО, выпустившее облигации, и в его годовом отчете указано лишь, что холдинг «оснащает собственные предприятия высокотехнологичными очистными сооружениями, исключающими попадание в окружающую среду вредных веществ, а также неизменно придерживается существующих санитарных норм и стандартов утилизации отходов производства». У Великолукского свиноводческого комплекса мы не нашли даже сайта. У «Черкизово» в годовом отчете экологии посвящены 2 страницы, включая поминание о раздельном сборе мусора в центральном офисе компании, но вот разбивки образованных отходов по типу и классам нет.
«Русагро» на фоне конкурентов выглядит более солидно. «Навоз вывозится на сельскохозяйственные земли в качестве удобрений», – указывает компания в своем годовом отчете за 2019 г. Но не сразу. Далее она довольно подробно объясняет, как работает ее система утилизации:
«В процессе жизнедеятельности животных навоз накапливается в ваннах в производственных корпусах. Там его смешивают с водой и по системе канализации спускают в лагуны, в которых происходит накопление жидких стоков и обезвреживание до IV класса опасности. Затем по согласованию с владельцами полей навоз вносится вглубь почвы на поля на глубину не менее 20 см. Использование закрытого типа внесения навоза в почву, т. е. метода инъектирования, позволяет сократить концентрацию аммиака в воздухе. В зимний период внесение запрещено…».
Звучит экологично и технологично, особенно с учетом масштаба проблемы со свиным навозом в стране, где его выливают на поля и сливают в реки. И все было бы прекрасно, если бы не другой пассаж:
«В 2019 г. объем твердых и жидких отходов на всех предприятиях компании составил 4,6 млн тонн, что на 6% выше уровня 2018 г. Рост произошел за счет увеличения объемов жидких отходов, что было частично компенсировано сокращением объемов твердых отходов. К жидким отходам относится навоз: в отчетном периоде его объем вырос с 3,4 млн до 3,7 млн тонн (+9 %) в результате увеличения поголовья в мясном бизнесе… Почти все отходы компании относятся к IV (малоопасному) и V (практически не опасному) классу воздействия на окружающую среду…».
И прилагаемая к нему табличка образованных компанией отходов в разбивке по классам, из которой следует, что и впрямь «Русагро» относит навоз к IV, а не к III классу опасности. Нестыковочка, господа фермеры! Разберитесь все-таки, чем там ваши свиньи, извините, какают.
На фото: скрин стр. 116 годового отчета «Русагро» за 2019 г.
Про нашумевший вчера отчет Счетной палаты. Собственно, а чего все так возбудились? Там что-то новое и неожиданное? Давно понятно, что выбранная тарифная модель с непрозрачным ценообразованием не решает проблему ни с образованием отходов, ни с развитием инфраструктуры. Тарифы легли на плечи населения, но оно не может оплачивать и вывоз мусора, и строительство современных комплексов по его обработке. Тем более, в условиях пандемии, потери работы и непредсказуемого будущего. А любое повышение платы грозит социальными волнениями и может стоить руководителям регионов их кресел. Приходится субсидировать, иначе «в сад» отправятся не только регоператоры.
Так что выводы Счетной палаты всего лишь повторяют то, что все итак знают. Знают, но, к сожалению, ничего толком не предпринимают. Менять придуманную и уже запущенную систему чиновники вряд ли решатся. Рецепты самих аудиторов выглядят как дополнительные бюрократические процедуры с непонятным эффектом. Ну расширят меры финансовой поддержки, и чего? Попытки Минприроды с помощью налоговых поблажек (нулевой ставки НДС, льгот на транспортный налог, страховые взносы и пр.) увеличить инвестиционную привлекательность отрасли вызывают ухмылку. Какая разница, какие у операторов налоги, если их регулируют как монополистов и прибыль при любом раскладе ограничена 5%? Пересмотр концепции расширенной ответственности производителей, который позволил бы привлечь в переработку отходов средства бизнеса, затянулся, и когда появится хоть какое-то решение, неизвестно.
Ну а цифры, которые приводит Счетная палата, – низкий уровень переработки (не превышает 10%), почти исчерпанные полигонные мощности в 32 регионах (в 17 их хватит только на год), отсутствие раздельного сбора в более чем половине субъектов федерации и т.д. – могут впечатлить только тех, кто далек от проблемы с отходами в стране. Бедственное положение 22 регоператоров, которые уже завтра могут приостановить работу (приложение 14), – вообще отдельная песня. Особенно без указания на то, как их вычисляли. И почему только 22, а не все 170 с лишним? Значит, кто-то вполне справляется?
Забавно разве что аудитор Счетной палаты Михаил Мень, презентовавший труд коллег и сам принимавший участие в исследовании, был главным кандидатом на пост гендиректора Российского экологического оператора, который в отчете представлен не в самом радужном свете. Интересно, а если бы Мень все-таки занял кресло главы РЭО, результаты были бы другими?
И еще забавны оценки необходимых инвестиций в отрасль. Аудиторы насчитали 428 млрд руб., как водится, не раскрывая методологии. А вот гендиректор «РТ-Инвеста» Андрей Шипелов берет выше: по его мнению, пишет Forbes, без 1 трлн руб. не обойтись. Не кисло. Почти как Олимпиада в Сочи. Откуда такие расчеты? Все просто. «РТ-Инвест» уже строит 5 мусоросжигательных заводов в Подмосковье и Татарстане, каждый из которых оценивается в 32 млрд руб. И собирается строить еще 25. 30 заводов × 32 млрд – вот вам и 1 трлн.
Только 30 МСЗ не решат проблему. В таком количестве дорогой электроэнергии, которую они будут вырабатывать, на внутреннем рынке просто нет необходимости. Не говоря уже о выбросах и золошлаках, требующих особых мест для захоронения. Введение обязательного раздельного сбора с отделением пищевых отходов, запрет одноразового пластика, перевод мусоровозов на менее опасное топливо и(!) развитие переработки при участии производителей первичных товаров, – вот более эффективные пути решения.
Ну а пока можно еще раз перечитать отчет команды Меня о медленной ликвидации свалок, переполненности официальных полигонов, дублировании функций чиновников и необходимости пересмотра параметров федерального проекта по созданию комплексной системы обращения с отходами. Перечитать и отложить в сторону.
Так что выводы Счетной палаты всего лишь повторяют то, что все итак знают. Знают, но, к сожалению, ничего толком не предпринимают. Менять придуманную и уже запущенную систему чиновники вряд ли решатся. Рецепты самих аудиторов выглядят как дополнительные бюрократические процедуры с непонятным эффектом. Ну расширят меры финансовой поддержки, и чего? Попытки Минприроды с помощью налоговых поблажек (нулевой ставки НДС, льгот на транспортный налог, страховые взносы и пр.) увеличить инвестиционную привлекательность отрасли вызывают ухмылку. Какая разница, какие у операторов налоги, если их регулируют как монополистов и прибыль при любом раскладе ограничена 5%? Пересмотр концепции расширенной ответственности производителей, который позволил бы привлечь в переработку отходов средства бизнеса, затянулся, и когда появится хоть какое-то решение, неизвестно.
Ну а цифры, которые приводит Счетная палата, – низкий уровень переработки (не превышает 10%), почти исчерпанные полигонные мощности в 32 регионах (в 17 их хватит только на год), отсутствие раздельного сбора в более чем половине субъектов федерации и т.д. – могут впечатлить только тех, кто далек от проблемы с отходами в стране. Бедственное положение 22 регоператоров, которые уже завтра могут приостановить работу (приложение 14), – вообще отдельная песня. Особенно без указания на то, как их вычисляли. И почему только 22, а не все 170 с лишним? Значит, кто-то вполне справляется?
Забавно разве что аудитор Счетной палаты Михаил Мень, презентовавший труд коллег и сам принимавший участие в исследовании, был главным кандидатом на пост гендиректора Российского экологического оператора, который в отчете представлен не в самом радужном свете. Интересно, а если бы Мень все-таки занял кресло главы РЭО, результаты были бы другими?
И еще забавны оценки необходимых инвестиций в отрасль. Аудиторы насчитали 428 млрд руб., как водится, не раскрывая методологии. А вот гендиректор «РТ-Инвеста» Андрей Шипелов берет выше: по его мнению, пишет Forbes, без 1 трлн руб. не обойтись. Не кисло. Почти как Олимпиада в Сочи. Откуда такие расчеты? Все просто. «РТ-Инвест» уже строит 5 мусоросжигательных заводов в Подмосковье и Татарстане, каждый из которых оценивается в 32 млрд руб. И собирается строить еще 25. 30 заводов × 32 млрд – вот вам и 1 трлн.
Только 30 МСЗ не решат проблему. В таком количестве дорогой электроэнергии, которую они будут вырабатывать, на внутреннем рынке просто нет необходимости. Не говоря уже о выбросах и золошлаках, требующих особых мест для захоронения. Введение обязательного раздельного сбора с отделением пищевых отходов, запрет одноразового пластика, перевод мусоровозов на менее опасное топливо и(!) развитие переработки при участии производителей первичных товаров, – вот более эффективные пути решения.
Ну а пока можно еще раз перечитать отчет команды Меня о медленной ликвидации свалок, переполненности официальных полигонов, дублировании функций чиновников и необходимости пересмотра параметров федерального проекта по созданию комплексной системы обращения с отходами. Перечитать и отложить в сторону.
А вот небольшой позитив.
Кремльнаш.
В том смысле, что прошлогодний саботаж раздельного сбора отходов в столице со стороны высокопоставленных чиновников, а, вернее, обслуживающего их Управделами президента, останется в прошлом. Как следует из новой закупки Управления по эксплуатации зданий высших органов власти, подконтрольного УДП, с 1 января следующего года раздельное накопление мусора будет предусмотрено на всех объектах, за которые оно отвечает: и в Кремле, и в Белом доме (правительство), и на Старой площади (администрация президента).
Установят ли по несколько урн прямо в кабинетах, в документах закупки не указано, но вывозить отходы победитель конкурса будет раздельно – вторсырье из синих контейнеров синими мусоровозами, смешанный и крупногабаритный мусор – серыми из серых. А интересно было бы посмотреть, как премьер Михаил Мишустин или, чего уж, сам президент Владимир Путин выбрасывают ненужные предметы в разные емкости. Хотя, скорее всего, разбирать мусор будут специально обученные уборщики.
В любом случае новость неплохая. Жаль только, что, по данным заказчика, Кремлю отведена последняя роль в благородном деле: как следует из документации, раздельно накапливаться будет лишь 10% образуемых на его территории отходов. Для комплекса правительственных зданий во главе с Белым домом цифра противоположная – 90% отходов должны быть распределены по разным бакам, для Администрации президента – 58%. Если бы еще исполнитель отчитался публично о том, сколько из всего этого поедет на переработку, а сколько – на МСЗ и полигоны, и какой морфологический состав этого мусора, тогда с учетом огромного чиновничьего аппарата в стране можно было бы экстраполировать данные на весь госсектор.
И еще одна печаль: в целом объем образуемых высокопоставленными чиновниками отходов не сократился, а, наоборот, немного вырос по сравнению с прошлым годом (с 20 500 куб. м до предварительно 20 843). То есть в будущем году удаленной работы чиновникам, видимо, не видать, а цифровизация документооборота не приводит к сокращению бумажных отходов.
Но первый шаг сделан, и это главное. Надеемся, федеральные телеканалы не преминут рассказать об этом в эфире. А региональные чиновники последуют примеру федеральных. И не только они – еще бы сотрудников силовых структур приобщить, хотя бы тех, кто патрулирует по центральным улицам рядом со зданиями высших органов власти, но пока не проникся гуманным обращением с отходами.
Фото: Максим Стулов / «Ведомости» / ТАСС
P.S. Лучшего изображения для такой новости мы не нашли, поэтому дублируем прошлогоднюю иллюстрацию. Если кто-нибудь запечатлеет разноцветные мусоровозы или баки на территории указанных в посте объектов, не сочтите за труд, пришлите. Исторические же кадры.
Кремльнаш.
В том смысле, что прошлогодний саботаж раздельного сбора отходов в столице со стороны высокопоставленных чиновников, а, вернее, обслуживающего их Управделами президента, останется в прошлом. Как следует из новой закупки Управления по эксплуатации зданий высших органов власти, подконтрольного УДП, с 1 января следующего года раздельное накопление мусора будет предусмотрено на всех объектах, за которые оно отвечает: и в Кремле, и в Белом доме (правительство), и на Старой площади (администрация президента).
Установят ли по несколько урн прямо в кабинетах, в документах закупки не указано, но вывозить отходы победитель конкурса будет раздельно – вторсырье из синих контейнеров синими мусоровозами, смешанный и крупногабаритный мусор – серыми из серых. А интересно было бы посмотреть, как премьер Михаил Мишустин или, чего уж, сам президент Владимир Путин выбрасывают ненужные предметы в разные емкости. Хотя, скорее всего, разбирать мусор будут специально обученные уборщики.
В любом случае новость неплохая. Жаль только, что, по данным заказчика, Кремлю отведена последняя роль в благородном деле: как следует из документации, раздельно накапливаться будет лишь 10% образуемых на его территории отходов. Для комплекса правительственных зданий во главе с Белым домом цифра противоположная – 90% отходов должны быть распределены по разным бакам, для Администрации президента – 58%. Если бы еще исполнитель отчитался публично о том, сколько из всего этого поедет на переработку, а сколько – на МСЗ и полигоны, и какой морфологический состав этого мусора, тогда с учетом огромного чиновничьего аппарата в стране можно было бы экстраполировать данные на весь госсектор.
И еще одна печаль: в целом объем образуемых высокопоставленными чиновниками отходов не сократился, а, наоборот, немного вырос по сравнению с прошлым годом (с 20 500 куб. м до предварительно 20 843). То есть в будущем году удаленной работы чиновникам, видимо, не видать, а цифровизация документооборота не приводит к сокращению бумажных отходов.
Но первый шаг сделан, и это главное. Надеемся, федеральные телеканалы не преминут рассказать об этом в эфире. А региональные чиновники последуют примеру федеральных. И не только они – еще бы сотрудников силовых структур приобщить, хотя бы тех, кто патрулирует по центральным улицам рядом со зданиями высших органов власти, но пока не проникся гуманным обращением с отходами.
Фото: Максим Стулов / «Ведомости» / ТАСС
P.S. Лучшего изображения для такой новости мы не нашли, поэтому дублируем прошлогоднюю иллюстрацию. Если кто-нибудь запечатлеет разноцветные мусоровозы или баки на территории указанных в посте объектов, не сочтите за труд, пришлите. Исторические же кадры.
Обсуждение пресловутой концепции совершенствования института расширенной ответственности производителя (РОП), перенесенное с весны на осень, похоже, принимает не совсем дискуссионный характер. Сентябрьские дебаты рабочей группы и специально сформированных в июле подгрупп (об этом можно почитать здесь) вылились не в продолжение беседы, а в жесткие поручения вице-премьера Виктории Абрамченко. Собиралась группа еще 11 сентября, а вчера участники встречи получили протокол заседания. Получили и обомлели: расшифровки обсуждения в документе нет, а у поручений весьма сжатые сроки.
Уже завтра на стол Абрамченко должны лечь предложения к концепции от чиновников Минпромторга, Минприроды, Минэкономразвития и Росприроднадзора. Минпромторг также должен представить предложения по использованию имеющихся в его распоряжении информационных ресурсов для установления факта производства товаров, утилизация которых должна быть обеспечена в рамках РОП. Очень интересно, как чиновники выполнят задание, если пока до конца непонятно, что именно будет подлежать ответственности – какие товары и какая упаковка.
Отдуваться завтра придется и Российскому экологическому оператору, который «должен представить анализ практики организации раздельного сбора ТКО и при необходимости конкретные предложения по ее совершенствованию в целях повышения объема утилизации ТКО». Надеемся, что у господина Гудкова и его команды есть достойные заготовки. Но не исключаем, что это будет анализ зарубежной, а не российской практики, ведь в терсхемах регионов никаких практических и фактических данных по раздельному сбору нет.
Остальные поручения должны быть выполнены несколько позже, но все равно довольно оперативно – до конца октября. Изучить их можно в протоколе (см. следующее сообщение), но мы обратим внимание на одно из них.
Подгруппе «Обращение с отходами упаковки и их утилизации» (куратор – Минпромторг) до 23 октября необходимо представить информацию о существующих мощностях по переработке вторичных материальных ресурсов, извлекаемых из отходов от использования товаров, и (мы немного переформулируем, потому что написано витиевато) предложения по вводу мощностей, необходимых для переработки 100% вторресурсов из отходов упаковки к 2023 г., а из отходов товаров – к 2030 г. То есть, если мы правильно понимаем, то: 1) речь идет не о ТКО, пропущенных через сортировки, а об отходах от использования товаров (старинная проблема с определениями отходов), 2) 2023 г. и 2030 г. могут стать сроками введения 100%-ной РОП для производителей упаковки и товаров соответственно.
Мы, конечно, подождем предложений подгруппы и прочих решений рабочей группы, но вот само задание нам кажется поручением из серии «миссия невыполнима». Ну невозможно за 2 недели собрать такие данные. Во-первых, огромное количество переработчиков работает в «серой» зоне и предпочитают не делиться информацией о своем бизнесе. А, во-вторых, многие переработчики не только перерабатывают вторресурсы, но и производят товары, используя эти ресурсы в качестве сырья. Мешать одних с другими – неправильно. А корректная классификация – отдельная и довольно трудоемкая задача.
Уже завтра на стол Абрамченко должны лечь предложения к концепции от чиновников Минпромторга, Минприроды, Минэкономразвития и Росприроднадзора. Минпромторг также должен представить предложения по использованию имеющихся в его распоряжении информационных ресурсов для установления факта производства товаров, утилизация которых должна быть обеспечена в рамках РОП. Очень интересно, как чиновники выполнят задание, если пока до конца непонятно, что именно будет подлежать ответственности – какие товары и какая упаковка.
Отдуваться завтра придется и Российскому экологическому оператору, который «должен представить анализ практики организации раздельного сбора ТКО и при необходимости конкретные предложения по ее совершенствованию в целях повышения объема утилизации ТКО». Надеемся, что у господина Гудкова и его команды есть достойные заготовки. Но не исключаем, что это будет анализ зарубежной, а не российской практики, ведь в терсхемах регионов никаких практических и фактических данных по раздельному сбору нет.
Остальные поручения должны быть выполнены несколько позже, но все равно довольно оперативно – до конца октября. Изучить их можно в протоколе (см. следующее сообщение), но мы обратим внимание на одно из них.
Подгруппе «Обращение с отходами упаковки и их утилизации» (куратор – Минпромторг) до 23 октября необходимо представить информацию о существующих мощностях по переработке вторичных материальных ресурсов, извлекаемых из отходов от использования товаров, и (мы немного переформулируем, потому что написано витиевато) предложения по вводу мощностей, необходимых для переработки 100% вторресурсов из отходов упаковки к 2023 г., а из отходов товаров – к 2030 г. То есть, если мы правильно понимаем, то: 1) речь идет не о ТКО, пропущенных через сортировки, а об отходах от использования товаров (старинная проблема с определениями отходов), 2) 2023 г. и 2030 г. могут стать сроками введения 100%-ной РОП для производителей упаковки и товаров соответственно.
Мы, конечно, подождем предложений подгруппы и прочих решений рабочей группы, но вот само задание нам кажется поручением из серии «миссия невыполнима». Ну невозможно за 2 недели собрать такие данные. Во-первых, огромное количество переработчиков работает в «серой» зоне и предпочитают не делиться информацией о своем бизнесе. А, во-вторых, многие переработчики не только перерабатывают вторресурсы, но и производят товары, используя эти ресурсы в качестве сырья. Мешать одних с другими – неправильно. А корректная классификация – отдельная и довольно трудоемкая задача.
