У определённой категории лиц хватание за ствол по любому поводу стало уже нормой. Эти "обезьяны с гранатой" реально представляют серьезнейшую угрозу для окружающих. И она усугубляется ещё и тем, что правовой механизм необходимой самообороны не работает.

Кроме того, к несчастью, у выходцев из некоторых регионов страны и представителей ряда диаспор есть глубокая уверенность в том, что они особенные и их беспредел сойдёт им с рук (иногда так и происходит), старшие порешают. В 90-е это уже было, закончилось очень плохо, мы-то помним.

Поэтому подобного рода "хулиганства" должны заканчиваться только тюрьмой с максимальными сроками. А механизм самообороны, о котором мы говорим уже сколько лет, должен наконец начать работать. Необходимо достижение баланса, а то оборзевших идиотов с пушками стало слишком много на улицах наших городов, в т.ч. тех, кто не боится их применять в центре столицы.

Одно из самых страшных и сатанинских дел Ленина - это вызверение русского человека, попытки превратить его в повязанного кровью и ненавистью животного.

И начал он эту работу далеко не в 1917-ом году. Со всей одержимостью он трудился над этим долгие годы.

Он прекрасно понимал, что без вбесовления человека не сделать революцию. Потому что революция делается только бесами. дьявол - первый революционер.

Ещё в 1902 году, за 15 лет до сползания страны в ад, Ленин пишет: «Нисколько не отрицая в принципе насилия и террора, мы требовали работы над подготовкой таких форм насилия, которые бы рассчитывали на непосредственное участие массы и обеспечивали бы это участие».

Слышите! «Непосредственное участие массы» - то есть когда террористами станут огромные части народа – те, в ком будут разбужены все, самые звериные инстинкты – зависти, мести, ненависти...

Чтобы уничтожить Россию, им нужно было вместо общества - осатаневшее вбесовлённое манипулируемое стадо, в котором все воюют против всех, где все нанавидят друг друга - только такое могло бы снести страну.

А чтобы человека вбесовить, его надо ввергнуть в смертные грехи – в идеале, в блуд и убийство. И всех связать кровью.

Вот как Ульянов инструктировал боевиков в Санкт-Петербурге уже в "репетицию" революции в 1905 году:

"Тут нужна бешеная энергия и еще энергия. Я ей-богу с ужасом, вижу, что о бомбах говорят больше полгода и ни одной не сделали!

Идите к молодежи. Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду и у студентов, и у рабочих особенно… Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога...

Отряды должны тотчас же начать военное обучение на немедленных операциях, тотчас же. Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие — нападение на банк для конфискации средств... третьи — маневр или снятие планов... Но обязательно сейчас же начинать учиться на деле: не бойтесь этих пробных нападений. Они могут, конечно, выродиться в крайность, но это беда завтрашнего дня...

Пусть каждый отряд сам учится хотя бы на избиении городовых: десятки жертв окупятся с лихвой тем, что дадут сотни опытных борцов, которые завтра поведут за собой сотни тысяч".

Перечитайте эту жуткую цитату. Это инструкция по превращению человека в зверя.

И она работала. Самые зверские способы расправы становились нормой. Например, уральский большевик Петр Ермаков - тот самый, что участвовал после в убийстве Царской семьи, когда только вступил в ряды РСДРП, в 1906 году, мало того, что просто убил своего заподозренного в связях с жандармами товарища по партии Николая Ерина, так еще отрезал мёртвому голову пилой.

И таких замученных и убитых большевиками жертв - тысячи и тысячи ещё задолго до 1917 года.

Терроризм считался почти нормальным средством политической борьбы у многих тогдашних партий, но большевики были самыми отвязными и кровожадными. По заветам Ильича они учились убивать при первой же возможности причём - любого, заподозренного в верности царю и России.

Так через кровь, ложь и злость, Ленин вызверял общество.

Конечно, до конца оно не вызверилось, но стоит ли удивляться, что, когда большевики всё же взяли с помощью террора и подготовленного хаоса власть, они, теперь не имея никаких препятствий, стали уничтожать целые классы, топя Россию в крови.

Чтобы не сочиняли прилепины, у этого была одна причина: к власти пришли террористы – опытные, закаленные в долгой борьбе, прошедшие ссылки, обагренные кровью своих жертв, выученные в заграничных и отечественных центрах, хорошо спонсируемые врагами России – головорезы.

Настоящие, предсказанные Достоевским, бесы.
С пентаграмами во лбу и с указанием разрушать "до основанья, а затем".

Поэтому всякий раз, когда нам будут плести очередную чушь про ленина-освободителя или какого-то там борца с колониализмом, империализмом и тп, просто вспомните его цитаты из этого поста и то, как он пытался превратить русского человека в зверя.

Зловонное кровавое чудовище этот Ленин, которого за его зло не то что небо, даже земля не принимает до сих пор.

Изнасилованная Россия...

Сергий Радонежский, Александр Пересвет и Родион Ослябя, где же вы?
Кто остановит завоевание России басурманами?

О жизни добезцаря

То, что называли голодом до большевиков и после - это две большие разницы. При царе скелеты, обтянутые кожей, не возили на телегах чтобы тайно хоронить во рвах, людоедства не было, у голодающих последнее не забирали и блокады районов армией против подвоза продуктов не устраивали.

"Исчезновение" хлеба в Петрограде в феврале 17 года - это исчезновение дешевого черного хлеба. Белый лежал в достатке, да и черный подвезли буквально сразу, организовав (судя по всеми силами военно-думских заговорщиков) перебои всего на несколько дней.

Рациону и обеспеченности русского солдата до 1917 г. позавидует солдат Красной\Советской\Российской армии любого времени и любой военной части (разве что говорят при Сердюкова стало лучше). О том как относились офицеры к снабжению своих войск можно почитать например в воспоминаниях кн. Трубецкого или ген. Деникина.

Обращу особое внимание на то какие дома строились в русских деревнях до 17 г. и какие при большевиках. Это сравнение хором с сараем. Можно посмотреть на фотографии крестьян в хороших костюмах, кожаных сапогах, с часами на цепочке и сравнить с тем как одевались советские крепостные в 20-30-40 да и даже 50 годах ХХ века.

Я встречал в архивах документы по 1916-1917 годам, такого рода: "в полку зреет недовольство из-за того что последнюю неделю солдат кормили стерлядью и мясными консервами, потому что свежего мяса не звезли". Те кто в СА служил, думаю адекватно оценят ситуацию. А между тем шёл 3-й год тяжелой войны.

Или приведу тот факт что в русской армии так до 1917 года почти все части проходили в качественных кожаных сапогах, а не в советской кирзе.

Или, что русское обмундирование до 1917 года почти не знало эрзаца, который активно использовали все - от англичан до немцев. Все ткани были натуральные, теплая шерстяная одежда даже у нижних чинов (немцы и австрийцы порой использовали русские солдатские шинели, т.к. они лучше грели), брезентовой амуниции у войск почти не было (у англичан, у всех, кроме офицеров, только такая и была), почти исключительно кожаная. И т.д. и т.п.

Да, слаба была старая Россия и бедна!😉

Заявление Патриарха, которое нашло отклик — почему позицию Святейшего разделяет не только народ, но и власть

Патриарх Кирилл публично высказался о проблеме бесконтрольной миграции в Россию. Лидер православного мира подчеркнул, что замещение коренного населения приезжими грозит культурным дисбалансом и утратой своего лица нашей страной. Патриарх заговорил в тоне, от которого мы почти отвыкли. Он высказался, как хозяин у себя дома. Очень важно слышать это именно от человека, олицетворяющего всю православную общину нашего титульного народа.

Мы привыкли быть гостеприимными хозяевами — настолько, что почти забыли в этом словосочетании слово «хозяин». Но надо помнить, что Россия — в первую очередь страна русского народа. Русский народ — православный. У нас есть титульная православная нация. Это мы, русские. И как хозяева именно мы должны решить, кто и в каком количестве будет в нашу страну приезжать.

Безусловно, такая позиция существует не только в РПЦ, но и в верхних эшелонах власти. И хотя, например, президент в силу статуса главы светского государства озвучить этого не может, но, как мы знаем, Святейший близко общается с Владимиром Путиным и не мог не обмениваться с ним взглядами и мнением. И потому, скорее всего, эта позиция находит отражение и во внутренней политике нашей страны, ведь нам как государству важно знать, кто и с какими намерениями едет к нам домой.

У нас практически каждая семья строит благополучие за счет убийства своих детей, потому что если бы детей не убивали, а рожали, то, конечно, жили бы победней. Поэтому нам незачем обижаться на то, что те детки, которые остались в живых, теперь превратились в преступников. Это совершенно научный факт, подтвержденный статистикой: очень часто преступником становится именно тот, чья мать, нося дитя во чреве, колебалась, убить его или не убить. Ведь ребенок в утробе все чувствует, и абсолютно научно поставленные опыты доказывают, что он узнает те книги, которые мать читала вслух, будучи беременной, и ту музыку, которую она слушала.

У нас в стране ежегодно убивается десять миллионов человек — это же население Москвы! Гитлер за четыре года убил двадцать восемь миллионов, а мы за четыре года убили бы сорок миллионов, то есть по сравнению с Гитлером, который не убивал собственных детей, потому что был бездетным, мы представляем собой гораздо более страшное чудовище. Гитлер хотя бы веровал, что дети, которых он убивал, — это потомство неполноценных народов, что евреи, цыгане, славяне — люди второго сорта, то есть у него было хотя бы идеологическое оправдание. Но какое может быть идеологическое оправдание у матери, убивающей собственное дитя?

Ты хочешь есть? Тогда роди, выкорми его, а потом зарежь — по крайней мере мяса будет больше. И это же правда! Зачем убивают детей? Дети мешают жить, их надо кормить, им нужна жилплощадь и так далее. То есть человек хочет жить родовой жизнью, получать от этого удовольствие, а рожать не хочет, потому что он не хочет подвига. Он хочет брать от жизни все и не хочет за это платить. Что это, как не преступность? Кто такой преступник? Человек, который хочет жить хорошо и совсем над этим не трудиться.

💭 Протоиерей Димитрий Смирнов

🍁Православие и дети🍁

Стремление к национальному самопознанию, раскрытию и анализу народного «я» — неотъемлемая часть формирования развитой личности.

Национальное русское «я» исторически родилось в незапамятном прошлом и сохранилось до наших дней неизменным в своей глубине.

Интернационализм долгие годы, напротив, подавлял в нашей стране почвенные национальные чувства, во многом содействовал потере национальной самоидентификации русского народа, способствовал его психологической деградации, потере чувства родства с предками.

Быть самим собой в современном мире очень непросто. При всём разнообразии предлагаемых вариантов отсутствуют или находятся под идеологическим табу как раз нормативные, традиционные, национальные пути развития.

«Национализм, мне кажется, — писал русский публицист Михаил Меньшиков, — есть народная искренность, в отличие от притворства партий и всякого их кривляния и подражания. Есть люди искренние, которые не терпят, чтобы казаться чем-то другим и которым хочется всегда быть лишь самими собой. Наоборот, есть люди, как бы боящиеся самих себя, внутренне не уважающие себя, которые готовы быть чем угодно, только не тем, что они есть. Эта странная трусость напоминает так называемый миметизм в природе, стремление слабых пород — особенно среди насекомых — подделывать свою наружность под окружающую среду, например, принимать очертания и цвета растений.

Чувство национальное обратно этому малодушному инстинкту. Национализм есть полное развитие личности и стойкое бережение всех особенностей, отличающих данный вид от смежных ему. Национализм есть не только полнота самосознания, но полнота особенного — творческого самосознания, а не подражательного. Национализм всегда чувствуется как высшее удовлетворение, как “любовь к отечеству и народная гордость”. Нельзя любить и нельзя гордиться тем, что считаешь дурным. Стало быть национализм предполагает полноту хороших качеств, или тех, что кажутся хорошими» (Меньшиков М.О. Письма к ближним 1910 год. СПб., 1911. С. 65).

В нас же целенаправленно воспитывают ту общественную трусость, о которой пишет Михаил Меньшиков. Склоняли к малодушной мимикрии при коммунистах в некий «советский народ» (или в каких-нибудь украинцев), а при демократах — в столь же искусственных «россиян».

Национальная психология — великая биологическая сила, выработанная веками исторической борьбы, побед и поражений. Нация — духовное единство в вере; нация — психологическое единство в характере поведения; нация — душевное единство в культуре, языке; нация — физическое единство в кровном родстве.

Симпатии и антипатии — это психологические границы нации, которыми она оберегает от проникновения в своё тело всего чуждого и, напротив, восприятия всего близкого. Этими психическими определениями своего и чужого нация формирует как саму себя, так и вырабатывает отношение к психическим типам, не принадлежащим к своему родному.

Симпатии и антипатии — это психологическое оружие национальной обороны. «Мы, — писал Михаил Меньшиков, — не восстаем против приезда к нам и даже против сожительства некоторого процента иноплеменников, давая им охотно среди себя почти все права гражданства. Мы восстаем лишь против массового их нашествия, против заполонения ими важнейших наших государственных и культурных позиций. Мы протестуем против идущего завоевания России нерусскими племенами, против постепенного отнятия у нас земли, веры и власти. Мирному наплыву чуждых рас мы хотели бы дать отпор» (Меньшиков М.О. Письма к ближним 1912 год. СПб, 1913. С. 123-124).

У других народов черты русскости не могут быть прирождёнными, а только благоприобретёнными вследствие обрусения.

Даже общность исторической судьбы у инородцев без принятия православной веры и русской идентичности не делает их русскими в полном смысле этого слова. Понимание общности судьбы с русскими, разделяемый общий государственный патриотизм — это лишь тот минимум лояльности, делающий народы или личности союзными, дружескими, но это вовсе не отменяет ни их национальной культуры, ни их веры, ни их психологических стереотипов поведения.