Президент прав. С юристами без полбанки не разберёшься. У нас есть эти самые юридические полбанки, и мы хотели бы быть полезными.
Не нас одних гложет мысль, как круто все стартанули с поправками к Конституции. Такая спешка не добавляет стройности рассуждениям, но мы мыслим медленными мыслями, и вот к чему пришли немного вкось от общей беговой дорожки и позади всех убежавших.
Поскольку у нас представительная демократия, то базовым условием власти народа является её разделение на две несмешиваемые формы:
(1) непосредственное выражение власти
и
(2) опосредованное, представительское, т.е. через органы государственной власти и местного самоуправления.
Непосредственное и высшее выражение власти народом – это исключительно референдум и свободные выборы. Ничего другого. Это Статья 3 Конституции. Никакого плебисцита Конституция не предусматривает. Более того, есть специальный закон (федеральный, конституционный) относительно всенародного голосования, т.е. волеизъявления народа по вопросам государственного значения. Называется он Закон О референдуме в Российской Федерации. Так вот, этот закон прямо запрещает выносить на народное голосование вопросы, отнесённые к исключительной компетенции высших органов государственной власти (статья 6, часть 5, пункт 10). Как это голосование ни назови: все-народное, обще-народное, обще-российское и т.п. Поправки к Конституции как раз такой вопрос. Процедура их принятия исчерпывающе описана в самой Конституции в Статье 136, и никакого референдума, а тем более плебисцита там нет. В отличие от плебисцита, референдум в Конституции хотя бы существует.
Прагматика такого запрета ясна: чтобы не смешивать фундаментальные формы выражения власти народом (прямую и представительную), а, следовательно, и ответственность. Высшие органы власти можно избрать новые. Народ набрать новый нельзя. Кстати, в любом представительстве голос принципала (суверена) и представителя никогда не учитываются вместе, потому что это один голос, а не больше. Иначе одно голосование обессмысливает другое. Зачем нужен представитель, если сам принципал пришёл? А если голосует представитель, зачем приходить принципалу?
Волшебное, по скорости исполнения, изобретение якобы возможного плебисцита, как заменителя референдума, может сыграть со всеми нами не очень хорошую шутку. И вот какую. Никакие юридические конструкции и изыски, никакие ссылки на чужеземные обычаи, мол, у них всегда плебисциты проходят, и всё нормально – не могут отменить того, что следует из самого названия плебисцита. А именно: в своей начальной идее, в своем существе плебисцит – это опрос плебеев, а также закон, принятый ими для себя в результате такого опроса. В праве есть понятие конклюдентные действия. Юристам пояснять не надо, но кратко – это когда действиями выражается воля и за ней сразу статус. Например, вы платили жкх-расходы за наследную квартиру, значит, согласились вступить в наследство. Всё, вы наследник, если прямо не указали обратное. Ну и т.д.
Теперь наши тихие вопросы. Понимала ли команда юристов, которая вложила в уста Президента слово плебисцит (в обход референдума), в какие семантические тенета и смысловые силки они втягивают главу государства и, самое главное, гражданина этого же государства? Сто лет пройдёт, изменится право, а это останется: гражданин, избранный своим народом главой государства (кстати, императором по функции) предложил со-гражданам (!) плебисцит, имея при этом правомочие, а граждане – право на референдум.
Император, референдум, плебисцит (добавьте поправку о сенаторах), это слова одного хронологического свода. В четвёртом деепричастном обороте преамбулы Конституции Российской Федерации «чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость» мы видим слово Patria, а в нём и свое достоинство в логике империи. Тут либо Patria либо plebs, развилка.
Имея конституционное (Статьи 3 и 84) право на референдум, как со-достойное гражданству, не хочется становиться персонажами плебисцита. Мы граждане. Мы, составляя наш многонациональный народ, не составляем плебса.
Не нас одних гложет мысль, как круто все стартанули с поправками к Конституции. Такая спешка не добавляет стройности рассуждениям, но мы мыслим медленными мыслями, и вот к чему пришли немного вкось от общей беговой дорожки и позади всех убежавших.
Поскольку у нас представительная демократия, то базовым условием власти народа является её разделение на две несмешиваемые формы:
(1) непосредственное выражение власти
и
(2) опосредованное, представительское, т.е. через органы государственной власти и местного самоуправления.
Непосредственное и высшее выражение власти народом – это исключительно референдум и свободные выборы. Ничего другого. Это Статья 3 Конституции. Никакого плебисцита Конституция не предусматривает. Более того, есть специальный закон (федеральный, конституционный) относительно всенародного голосования, т.е. волеизъявления народа по вопросам государственного значения. Называется он Закон О референдуме в Российской Федерации. Так вот, этот закон прямо запрещает выносить на народное голосование вопросы, отнесённые к исключительной компетенции высших органов государственной власти (статья 6, часть 5, пункт 10). Как это голосование ни назови: все-народное, обще-народное, обще-российское и т.п. Поправки к Конституции как раз такой вопрос. Процедура их принятия исчерпывающе описана в самой Конституции в Статье 136, и никакого референдума, а тем более плебисцита там нет. В отличие от плебисцита, референдум в Конституции хотя бы существует.
Прагматика такого запрета ясна: чтобы не смешивать фундаментальные формы выражения власти народом (прямую и представительную), а, следовательно, и ответственность. Высшие органы власти можно избрать новые. Народ набрать новый нельзя. Кстати, в любом представительстве голос принципала (суверена) и представителя никогда не учитываются вместе, потому что это один голос, а не больше. Иначе одно голосование обессмысливает другое. Зачем нужен представитель, если сам принципал пришёл? А если голосует представитель, зачем приходить принципалу?
Волшебное, по скорости исполнения, изобретение якобы возможного плебисцита, как заменителя референдума, может сыграть со всеми нами не очень хорошую шутку. И вот какую. Никакие юридические конструкции и изыски, никакие ссылки на чужеземные обычаи, мол, у них всегда плебисциты проходят, и всё нормально – не могут отменить того, что следует из самого названия плебисцита. А именно: в своей начальной идее, в своем существе плебисцит – это опрос плебеев, а также закон, принятый ими для себя в результате такого опроса. В праве есть понятие конклюдентные действия. Юристам пояснять не надо, но кратко – это когда действиями выражается воля и за ней сразу статус. Например, вы платили жкх-расходы за наследную квартиру, значит, согласились вступить в наследство. Всё, вы наследник, если прямо не указали обратное. Ну и т.д.
Теперь наши тихие вопросы. Понимала ли команда юристов, которая вложила в уста Президента слово плебисцит (в обход референдума), в какие семантические тенета и смысловые силки они втягивают главу государства и, самое главное, гражданина этого же государства? Сто лет пройдёт, изменится право, а это останется: гражданин, избранный своим народом главой государства (кстати, императором по функции) предложил со-гражданам (!) плебисцит, имея при этом правомочие, а граждане – право на референдум.
Император, референдум, плебисцит (добавьте поправку о сенаторах), это слова одного хронологического свода. В четвёртом деепричастном обороте преамбулы Конституции Российской Федерации «чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость» мы видим слово Patria, а в нём и свое достоинство в логике империи. Тут либо Patria либо plebs, развилка.
Имея конституционное (Статьи 3 и 84) право на референдум, как со-достойное гражданству, не хочется становиться персонажами плебисцита. Мы граждане. Мы, составляя наш многонациональный народ, не составляем плебса.