😉 Кто ещё сомневается в том, что Крым - российский?

#ОТ_ПОДПИСЧИКА❤️💙

☀️Предлагаю всем послушать эту милую композицию "Улетим"🤗❤️💙💚🙏

⚡Ее автор 10 летняя девочка Арина. Она живёт со своей семьёй в России🇷🇺 в Сибири, в маленьком городе возле Томска.

👍💥Песня получилась про дружбу, про любовь и не оставит равнодушным никого. Так и хочется слушать и слушать🎧

#отЛНО 🤝🙏🤗 Желаем дальнейших успехов Арине в её творчестве🎶🎤 Надеемся в скором будущем услышать ещё песни с ее нежным и красивым голосом🤗😘

#детскоетворчество #народРоссии #Сибирь #ЛНО

https://youtu.be/pFtHJcFDb0k?feature=shared

🚨ДЕЗМАГАРЫЗАЦИЯ

🧟‍♂️️Фанипольский змагар участвовал в беспорядках, шлялся по улицам - зигуя и крича нацистские лозунги. Теперь сидит и мямлит, что раскаялся и осознал.

Через несколько лет посмотрим, как он осознал. После отсидки, в смысле.😉

«– Доченька, ты нам уже не нужна. Уходи.

Она пошла к заграждению. Усач в вышитой сорочке все так же кричал, распоряжался. Он потребовал паспорт, посмотрел графу «национальность» и воскликнул:

– Э, жидивка! Назад!

Тут Дина окончательно поняла: это расстреливают.

Стали пропускать ее группу. Впереди показались цепи солдат с собаками на поводках. И они вступили в длинный проход между двумя шеренгами солдат и собак. И на проходящих людей посыпались удары. Все закричали, женщины завизжали. Обезумевшие люди вываливались на оцепленное войсками пространство. Вся трава была усыпана бельем, обувью, одеждой. Украинские полицаи, судя по акценту – не местные, а явно с запада Украины, грубо хватали людей, лупили, кричали:

– Роздягаться! Швидко! Быстро! Шнель!

Дина решительно подошла к полицаю сказала, что она провожающая, попала случайно.
Он потребовал документы. Она стала доставать из сумочки профсоюзный билет, где национальность не указывается. Он указал на бугорок, где сидела кучка людей:

– Сидай отут. Жидив перестреляем – тоди выпустым.

Дина подошла к бугорку и села. Все тут молчали, ошалелые. Так они сидели, и прямо перед ними, как на сцене, происходил этот кошмар: из коридора партия за партией вываливались визжащие, избитые люди, их принимали полицаи, лупили, раздевали – и так без конца.

Голых людей строили небольшими цепочками и вели в прорезь, наспех прокопанную в обрывистой песчаной стене. Что за ней – не было видно, но оттуда неслась стрельба, и возвращались оттуда только немцы и полицаи, за новыми цепочками.

Вдруг подъехала открытая машина, и в ней офицер.

– Кто такие? – спросил офицер, указывая на бугорок.
– Цэ наши люды, – ответил полицай. – Нэ зналы, треба их выпустыть. Офицер как закричит:
– Немедленно расстрелять! Если хоть один отсюда выйдет и расскажет по городу, завтра ни один жид не придет.

– А ну, пишлы! Ходимо! Поднимайсь! – закричали полицаи.

Люди, как пьяные, поднялись. Время было уже позднее, может, потому эту партию не стали раздевать, а так и повели одетыми в прорезь.

Дина шла примерно во втором десятке. Миновали коридор прокопа, и открылся песчаный карьер с почти отвесными стенами. Было уже полутемно. Всех гуськом, быстро, торопя, послали влево – по очень узкому выступу.
Слева была стена, справа яма, а выступ, очевидно, был вырезан специально для расстрела, и был он такой узкий, что, идя по нему, люди инстинктивно жались к песчаной стенке, чтобы не свалиться.

На противоположной стороне карьера она успела разглядеть установленные ручные пулеметы, и там было несколько немецких солдат. Они жгли костер. Когда всю цепочку загнали на выступ, один из немцев отделился от костра, взялся за пулемет и начал стрелять.
Дина не столько увидела, сколько почувствовала, как с выступа повалились тела и как трасса пуль приближается к ней. У нее мелькнуло: «Сейчас я… Сейчас!» Не дожидаясь, она бросилась вниз, сжав кулаки.

Ей показалось, что она летела целую вечность, вероятно, было действительно высоко. При падении она не почувствовала ни удара, ни боли. Сначала ее обдало теплой кровью, и по лицу потекла кровь, так, словно она упала в ванну с кровью. Она лежала, раскинув руки, закрыв глаза.

Слышала какие-то утробные звуки, стоны, икоту, плач вокруг и из-под себя: было много недобитых. Вся эта масса тел чуть заметно пошевеливалась, оседая, уплотняясь от движения заваленных живых.
Солдаты вошли на выступ и стали присвечивать вниз фонариками, постреливая из пистолетов в тех, кто казался им живым.

Она услышала, как ходят рядом, уже по трупам. Один эсэсовец наткнулся на Дину, и она показалась ему подозрительной. Он приподнял ее и стал бить. Но она висела мешком и не подавала признаков жизни. Он ткнул ее сапогом в грудь, наступил на правую руку, но не выстрелил и пошел по трупам дальше.

Через несколько минут она услышала голос наверху:

– Демиденко! Давай прикидай!

Зазвякали лопаты, послышались глухие удары песка о тела, все ближе, и наконец груды песка стали падать на Дину».

29 сентября 1941 года в Киеве в Бабьем Яру начались массовые расстрелы евреев. За два года было расстреляно около 200 тысяч человек.

⚡Заместитель Председателя Следственного комитета Республики Беларусь Сергей Аземша - о Тихановской и беглых экстремистах.

❗«Участники самопровозглашенных экстремистских и террористических организаций – таких, как Координационный совет, Байпол (Белпол), НАУ и их придатки, совершили огромное количество преступлений на территории Беларуси. Они пытались вернуть в нашу страну полноценную организованную преступность. Разве мы можем оставить все это безнаказанным? Среди этих людей самые настоящие бандиты, предатели и изменники Родины.

Как показывает практика, и мировая в том числе, можно найти преступников, которым удавалось скрываться от уголовного преследования чуть ли не всю жизнь. Принцип неотвратимости должен работать бесперебойно, а наша задача – это обеспечить. Но, отмечу, что беглые не пополнят список преступлений прошлых лет, ведь мы активно используем процедуру специального производства, чтобы решение по этим уголовным делам было принято до их задержания».