«Литературный стол был чрезмерно обутылен. Оркестр играл беспрерывно. Рядом был Алексей Толстой. Напротив – Наталья Крандиевская и Есенин… Она что-то говорила… Но Есенин не слыхал. Он вскидывал головой, чему-то улыбался и синими глазами смотрел в пьяное пространство…
Я сказал Есенину:
– Чего вы уставились?
Дальше должна была быть брань, драка, бутылкой в голову. Но Есенин улыбнулся тихо и жалобно… И сказал, протягивая руку:
– Я – ничего. Я – Есенин, давайте познакомимся…»
Роман Гуль,
из воспоминаний.
Я сказал Есенину:
– Чего вы уставились?
Дальше должна была быть брань, драка, бутылкой в голову. Но Есенин улыбнулся тихо и жалобно… И сказал, протягивая руку:
– Я – ничего. Я – Есенин, давайте познакомимся…»
Роман Гуль,
из воспоминаний.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Владивосток.
20-е 20-го…
20-е 20-го…
На излёте Сталинской эпохи, группа советских писателей сидела в ресторане Дома Литераторов и что-то горячо обсуждала.
В этот момент ресторане появился писатель Иосиф Леонидович Прут.
- Ончик! - обратились они к нему. - Мы обсуждаем сценарий фильма о китобоях. Как бы ты его назвал?
- Бей китов - спасай Россию, - тут же ответил Прут.
В этот момент ресторане появился писатель Иосиф Леонидович Прут.
- Ончик! - обратились они к нему. - Мы обсуждаем сценарий фильма о китобоях. Как бы ты его назвал?
- Бей китов - спасай Россию, - тут же ответил Прут.
Герой Советского Союза, полковник авиации и начинающий писатель Генрих Гофман издал свою первую книжку «Сотрудник гестапо» большим тиражом и получил солидный гонорар.
Младший сын Гофмана Александр, который в отличие от старшего брата Виктора никогда не грешил стихами, однажды выдал на людях перл:
Что бы ели мы и папа,
Если б не было гестапо?
Младший сын Гофмана Александр, который в отличие от старшего брата Виктора никогда не грешил стихами, однажды выдал на людях перл:
Что бы ели мы и папа,
Если б не было гестапо?
«Я лег поспать, потом проснулся и вижу, что на соседней кровати лежит человек с явно уголовным лицом. У меня были какие–то деньги, и я начал прятать их под подушку. А он заметил это и сказал: "Вовремя среагировал, так бы денежки могли тю–тю". Я пошел жаловаться администратору, и тогда он рассказал, что это артист».
В. Мережко, воспоминания.
В. Мережко, воспоминания.
«Паниковский у Ильфа и Петрова смешон и гадок. Мне же хотелось показать его иным — смешным и трогательным. Потому что это страшно не приспособленный к миру, одинокий человек. Его ранит буквально все, даже прикосновение воздуха. А хитрости его настолько наивны и очевидны, что не могут никому принести серьезного вреда».
З. Гердт.
З. Гердт.
В 1722 году Пётр I учредил новый государственный орган - прокуратуру, а в качестве одной из главных целей деятельности прокуроров назвал "ограждение населения от неправды чиновников". Прокуратура звалась "оком государевым", а генерал-прокурору повелевалось "сидеть в Сенате и смотреть накрепко".
Первым генеральным прокурором России стал Павел Иванович Ягужинский.
С 1996 года 12 января отмечается в России как День работника прокуратуры.
Первым генеральным прокурором России стал Павел Иванович Ягужинский.
С 1996 года 12 января отмечается в России как День работника прокуратуры.
«Только после того, как всех собак накормили, можно было позаботиться и о себе. Разожгли примус, поставили на него шестилитровый чайник, набитый снегом (когда поблизости был многолетний пресный лед, мы предпочитали его). Вход в палатку плотно закрыли, и вскоре в ней стало так тепло, что можно было снять меховую рубашку и остаться в одном свитере.
Обед, вернее, ужин приготовили из мясных консервов, пеммикана, сливочного масла, риса и сушеных овощей. После кипячения всей массы в течение 10-15 минут получился превосходный, высококалорийный густой суп, о котором в данных условиях можно было только мечтать. Мы так и называли его – «суп-мечта».
Затем пили крепкий чай с сахаром, галетами и маслом, в чай полагалось две чайных ложки коньяку.
Утром разогрели то, что осталось от ужина и выпили особо питательную смесь, приготовленную из сухого молока, какао, сахара и масла, и заваренную крутым кипятком. Этот густой напиток запивали крепким чаем».
Н.Н. Урванцев,
«Таймыр – край мой северный».
Обед, вернее, ужин приготовили из мясных консервов, пеммикана, сливочного масла, риса и сушеных овощей. После кипячения всей массы в течение 10-15 минут получился превосходный, высококалорийный густой суп, о котором в данных условиях можно было только мечтать. Мы так и называли его – «суп-мечта».
Затем пили крепкий чай с сахаром, галетами и маслом, в чай полагалось две чайных ложки коньяку.
Утром разогрели то, что осталось от ужина и выпили особо питательную смесь, приготовленную из сухого молока, какао, сахара и масла, и заваренную крутым кипятком. Этот густой напиток запивали крепким чаем».
Н.Н. Урванцев,
«Таймыр – край мой северный».
Друзья,
не пропустите увлекательную историческую лекцию
С. Корнилова 😉
Встреча состоится во вторник
16.01.24 в 19:00
Картотека 🥸
Ключевая, 5
https://yangx.top/kartoteka_vl
Билеты/инфо
+79147032805
Ценность 500₽
🎭места ограничены🎭
❗посещение по заранее
оформленным билетам❗
12+
не пропустите увлекательную историческую лекцию
С. Корнилова 😉
Встреча состоится во вторник
16.01.24 в 19:00
Картотека 🥸
Ключевая, 5
https://yangx.top/kartoteka_vl
Билеты/инфо
+79147032805
Ценность 500₽
🎭места ограничены🎭
❗посещение по заранее
оформленным билетам❗
12+
«Дорогой Василий Александрович!
А меня все эти отзывы о моих "Свинках" забавляют, как смешной анекдот. С хохотом я вспоминаю, что Гублит запретил мне книжку "Мухина Свадьба" на том основании, что муха на картинке будто бы слишком близко помещена к пауку - и это может вызвать у ребенка эротические мысли!
Когда-нибудь на страницах "30 дней" мы соберем все эти анекдоты - и читатель назовет нас лгунами.
Но все это к черту. Завтра вышлю Вам вещь Некрасова и Достоевского, - если не подойдет, верните мне ее тихонько. Я не хочу разглашать ее раньше времени.
<…>
Все забыли, что когда-то я был критиком - кажется, не хуже Воронского. Я готов бить кулаками тех мамаш, которые, слюняво улыбаясь, сообщают мне, что их Тамарочка знает наизусть мою "Путаницу". А вы, - спрашиваю я, - знаете ли вы наизусть мою книгу об Уоте Уитмене? - О чем? - Об Уоте Уитмене. - А вы разве для взрослых тоже пишете?
Сволочи!
Ваш Чуковский»
К. Чуковский В.А. Регинину,
10 апреля 1927 год,
Ленинград.
А меня все эти отзывы о моих "Свинках" забавляют, как смешной анекдот. С хохотом я вспоминаю, что Гублит запретил мне книжку "Мухина Свадьба" на том основании, что муха на картинке будто бы слишком близко помещена к пауку - и это может вызвать у ребенка эротические мысли!
Когда-нибудь на страницах "30 дней" мы соберем все эти анекдоты - и читатель назовет нас лгунами.
Но все это к черту. Завтра вышлю Вам вещь Некрасова и Достоевского, - если не подойдет, верните мне ее тихонько. Я не хочу разглашать ее раньше времени.
<…>
Все забыли, что когда-то я был критиком - кажется, не хуже Воронского. Я готов бить кулаками тех мамаш, которые, слюняво улыбаясь, сообщают мне, что их Тамарочка знает наизусть мою "Путаницу". А вы, - спрашиваю я, - знаете ли вы наизусть мою книгу об Уоте Уитмене? - О чем? - Об Уоте Уитмене. - А вы разве для взрослых тоже пишете?
Сволочи!
Ваш Чуковский»
К. Чуковский В.А. Регинину,
10 апреля 1927 год,
Ленинград.
«
— Как могли вы подать мне этот платок?
— Как могли вы обронить этот платок?
— Я уже сказал, сударь, и повторяю, что платок этот выпал не из моего кармана.
— Я предполагаю, сударь, что вы не глупец и вам, хоть вы и прибыли из Гаскони, должно быть известно, что без причины не наступают ногой на носовой платок. Париж, черт возьми, не вымощен батистовыми платочками».
А. Дюма,
«Три мушкетера».
На фотографии -
Владивосток, Верхнепортовая,
позапрошлое лето…
— Как могли вы подать мне этот платок?
— Как могли вы обронить этот платок?
— Я уже сказал, сударь, и повторяю, что платок этот выпал не из моего кармана.
— Я предполагаю, сударь, что вы не глупец и вам, хоть вы и прибыли из Гаскони, должно быть известно, что без причины не наступают ногой на носовой платок. Париж, черт возьми, не вымощен батистовыми платочками».
А. Дюма,
«Три мушкетера».
Владивосток, Верхнепортовая,
позапрошлое лето…
Нигде в мире не существовало Театра поэзии и чудаковатый поэт Виктор Урин решил его сделать на Плющихе.
На первый спектакль позвал Алексея Суркова, кандидата в члены ЦК КПСС, секретаря Союза писателей.
В потемках Урин провел его на сцену. Когда свет вспыхнул и заиграла музыка знаменитой песни, то Сурков понял, что Урин оборудовал на сцене некое подобие фронтовой землянки. Сурков заметался в поисках выхода. В это время в зале загремело «Бьется в тесной печурке огонь». Зрители хорошо видели, что кто-то мечется в землянке, и стали хохотать. Сурков, наконец, нашел выход из этого сооружения и свирепо произнес:
- Чтоб я об этом театре и этом Урине больше никогда не слышал!
На первый спектакль позвал Алексея Суркова, кандидата в члены ЦК КПСС, секретаря Союза писателей.
В потемках Урин провел его на сцену. Когда свет вспыхнул и заиграла музыка знаменитой песни, то Сурков понял, что Урин оборудовал на сцене некое подобие фронтовой землянки. Сурков заметался в поисках выхода. В это время в зале загремело «Бьется в тесной печурке огонь». Зрители хорошо видели, что кто-то мечется в землянке, и стали хохотать. Сурков, наконец, нашел выход из этого сооружения и свирепо произнес:
- Чтоб я об этом театре и этом Урине больше никогда не слышал!