Солдаты забытой войны
Тема Донбасса ушла с передовиц – но война не прекратилась. Мы убеждены, что бойцы Донбасса заслуживают, чтобы их портреты были сохранены для истории. Всмотритесь в их лица – даже у молодых солдат совсем другой взгляд, чем у людей на "гражданке": война накладывает неизгладимый отпечаток. Продолжение следует.
Тема Донбасса ушла с передовиц – но война не прекратилась. Мы убеждены, что бойцы Донбасса заслуживают, чтобы их портреты были сохранены для истории. Всмотритесь в их лица – даже у молодых солдат совсем другой взгляд, чем у людей на "гражданке": война накладывает неизгладимый отпечаток. Продолжение следует.
«Хочешь мира - готовься к войне» - эта латинская пословица была лозунгом Моторолы: поэтому ОРБ «Спарта» регулярно проводит учения на тактическом поле. В день разведчика публикуем серию фото с полигона.
На грани: анатомия страха на передовой
Страх – естественный спутник войны. Но у людей, готовых пожертвовать жизнью ради Родины и Идеи, которые ходят по грани – особый взгляд на смерть, иное восприятие страха. Офицер, чью отвагу и бесстрашное упорство мы длительно наблюдали при съемках фильма – так описывает эту "патологию":
"Главная цель – всё сделать четко, чтобы всё ты довел до конца, что наметил. Ну, и чтобы все живы были, все здоровы. Порой даже ловишь себя на мысли, что перестаешь обостренно воспринимать чувство страха. Скорее всего, грани какие-то уже стерты. Это нехорошо. Когда работаешь в зоне риска слишком часто, слишком долго – уже как бы не видишь разницы… Ощущаешь, конечно, что, да, тебя могут и убить, застрелить, ранить, можешь подорваться – но чувство страха притупляется. Наверное, какой-то азарт, адреналин свое дело делает.
Инвалидом остаться, наверное, страшнее, чем погибнуть. Хорошо ещё, если рядом достойная женщина, семья, но это редкость. А так… Если что-то и происходит – лучше пускай сразу.
У меня был момент, когда ранения получили мы втроем. Сильное кровотечение было, в ротовой полости – под скулу дало мне осколком и артерию зацепило, так заливало в глотку, что я понимал, что я стеку, не вытяну. А там так получилось: укропы подошли до ста метров и начали нас отрабатывать. Мы гранатометом их ушатали там, восемь выстрелов осколочными, хорошо им поддали. Но получилось, что нас пятеро было и троих ранило – одного в руку, в плечо, а одного в легкое – под броник залетел осколок от АГС-17, и меня вот, под бороду. И на фоне всех, ну, самый тяжелый был: в сознании, но захлебывался кровью. Я понимал, что надо выходить – у меня времени очень мало. Честно говоря – страха не было, вот абсолютно не было. Разве, мысли такие крутились в голове – что будет… рано ещё, что будет моя дочка делать без меня? Вот до сих пор помню. Больше ничего.
Единственное, когда я через месяц заходил туда же, по необходимости – ну, все-таки, это наши позиции – мысли такие были странные: «ты же выходил отсюда, казалось без пяти минут труп, и опять сюда же лезешь!» …. Ну, я думаю, это нормальные мысли для человека. Выходил – лишь бы выжить, а тут – опять сюда идешь. Вроде бы только отошел от ранения – но опять идешь. Но это ненадолго всё, потом ушло. Стал по-другому реагировать, когда выходы АГС-17 – дёрганье какое-то – все-таки подсознание, мышечная память. Реакция – сразу в укрытие куда-то дернуть, потому что ты пострадал именно от этого оружия. Ну, нормально, попустило всё. Многие говорили: мы думали, ты уже не вернешься. Обычно после таких ранений люди стараются отойти от этого всего. Ну, я не отошел. Не знаю, почему. Правильно это или неправильно – я не знаю. Скорее всего, от склада характера. Не хочу себя нахваливать, но считаю, что я на своем месте. Какие-то сверхзадачи, может, и не выполняются, но эту работу надо кому-то делать, в любом случае".
Страх – естественный спутник войны. Но у людей, готовых пожертвовать жизнью ради Родины и Идеи, которые ходят по грани – особый взгляд на смерть, иное восприятие страха. Офицер, чью отвагу и бесстрашное упорство мы длительно наблюдали при съемках фильма – так описывает эту "патологию":
"Главная цель – всё сделать четко, чтобы всё ты довел до конца, что наметил. Ну, и чтобы все живы были, все здоровы. Порой даже ловишь себя на мысли, что перестаешь обостренно воспринимать чувство страха. Скорее всего, грани какие-то уже стерты. Это нехорошо. Когда работаешь в зоне риска слишком часто, слишком долго – уже как бы не видишь разницы… Ощущаешь, конечно, что, да, тебя могут и убить, застрелить, ранить, можешь подорваться – но чувство страха притупляется. Наверное, какой-то азарт, адреналин свое дело делает.
Инвалидом остаться, наверное, страшнее, чем погибнуть. Хорошо ещё, если рядом достойная женщина, семья, но это редкость. А так… Если что-то и происходит – лучше пускай сразу.
У меня был момент, когда ранения получили мы втроем. Сильное кровотечение было, в ротовой полости – под скулу дало мне осколком и артерию зацепило, так заливало в глотку, что я понимал, что я стеку, не вытяну. А там так получилось: укропы подошли до ста метров и начали нас отрабатывать. Мы гранатометом их ушатали там, восемь выстрелов осколочными, хорошо им поддали. Но получилось, что нас пятеро было и троих ранило – одного в руку, в плечо, а одного в легкое – под броник залетел осколок от АГС-17, и меня вот, под бороду. И на фоне всех, ну, самый тяжелый был: в сознании, но захлебывался кровью. Я понимал, что надо выходить – у меня времени очень мало. Честно говоря – страха не было, вот абсолютно не было. Разве, мысли такие крутились в голове – что будет… рано ещё, что будет моя дочка делать без меня? Вот до сих пор помню. Больше ничего.
Единственное, когда я через месяц заходил туда же, по необходимости – ну, все-таки, это наши позиции – мысли такие были странные: «ты же выходил отсюда, казалось без пяти минут труп, и опять сюда же лезешь!» …. Ну, я думаю, это нормальные мысли для человека. Выходил – лишь бы выжить, а тут – опять сюда идешь. Вроде бы только отошел от ранения – но опять идешь. Но это ненадолго всё, потом ушло. Стал по-другому реагировать, когда выходы АГС-17 – дёрганье какое-то – все-таки подсознание, мышечная память. Реакция – сразу в укрытие куда-то дернуть, потому что ты пострадал именно от этого оружия. Ну, нормально, попустило всё. Многие говорили: мы думали, ты уже не вернешься. Обычно после таких ранений люди стараются отойти от этого всего. Ну, я не отошел. Не знаю, почему. Правильно это или неправильно – я не знаю. Скорее всего, от склада характера. Не хочу себя нахваливать, но считаю, что я на своем месте. Какие-то сверхзадачи, может, и не выполняются, но эту работу надо кому-то делать, в любом случае".
Взгляд боевых
О боевом братстве от фронтового офицера:
"Неприятная вещь, которую я прослеживаю в городах (республик), что ближе к тылу… Идет военный по улице, и ты идешь – и ловишь его взгляд, чтобы просто, ради приличия, махнуть, мол, “здорово, братец!” – а он проходит полметра-метр от тебя, и даже не смотрит! Вот этих людей, ряженных – их сразу чувствуешь, это не боевые люди. Может, они военные, но они не прошли через войну.
Даже по этим признакам понимаешь, что это “сырые” вояки сегодняшнего дня. Вот на 9 мая в Луганске ребята, которые еще в 14-м воевали, были по гражданке. Но ты их видишь среди толпы, всех. Они как волчата, взгляд у нас одинаковый. Они сами с тобой здороваются. Еще то осталось, как в 14-м году – братские рукопожатия, скажем так.
Бывает, в общественный транспорт зайдешь – сидит офицер… Хочется подойти и поздороваться – “здорово, братец!” Некоторые аж ошарашены этим. Смотрят в недоумении – что ты хочешь? Хотя я тоже по форме. Не очень это приятно".
О боевом братстве от фронтового офицера:
"Неприятная вещь, которую я прослеживаю в городах (республик), что ближе к тылу… Идет военный по улице, и ты идешь – и ловишь его взгляд, чтобы просто, ради приличия, махнуть, мол, “здорово, братец!” – а он проходит полметра-метр от тебя, и даже не смотрит! Вот этих людей, ряженных – их сразу чувствуешь, это не боевые люди. Может, они военные, но они не прошли через войну.
Даже по этим признакам понимаешь, что это “сырые” вояки сегодняшнего дня. Вот на 9 мая в Луганске ребята, которые еще в 14-м воевали, были по гражданке. Но ты их видишь среди толпы, всех. Они как волчата, взгляд у нас одинаковый. Они сами с тобой здороваются. Еще то осталось, как в 14-м году – братские рукопожатия, скажем так.
Бывает, в общественный транспорт зайдешь – сидит офицер… Хочется подойти и поздороваться – “здорово, братец!” Некоторые аж ошарашены этим. Смотрят в недоумении – что ты хочешь? Хотя я тоже по форме. Не очень это приятно".
Майдан как начало гражданской войны
Прочел сегодня в материале, посвященном годовщине майдана эпические "откровения" разочаровавшегося адепта "гидности": "Что мы имеем? Минус Крым и минус Донбасс. (...) Экономика рухнула, а политика внутренняя и внешняя - это даже не политика. Даже наши хозяева нас начали шугаться, имею в виду США. Собственно, они этот Майдан и начали - ради войны с Россией. Мы не оправдали ожиданий США. У нас очень низкий уровень управленцев, и мы даже не смогли разжечь войну на Донбассе так, как это было им нужно. Наш восточный сосед не отвечает так, как этого ждали. Это не то, на что надеялись наши западные партнеры".
Еще первого декабря 2013 года, после одного из первых столкновений на Банковой, я сказал жене, что скоро начнется война – она отмахнулась.
— Да какая война, мы же не в Ливии живем, у нас народ нормальный. Ну, скинут Януковича, выберут в президенты этого, как его там, Кличка, переживем как-нибудь и его, Ющенку вон пережили...
Я не стал ничего доказывать, и на следующий день начал собирать вещи для "тревожного рюкзака". Хотя, если бы мне тогда сказали, что это случится всего лишь через полгода, да еще, считай, у меня дома - не поверил бы...
Еще года за два до "революции достоинства" в подсознание начали откуда-то проникать картинки войны. Часто ходил по городу, насвистывая звук падающих мин, а где-то на фоне крутился сюжет виртуальных СМИ, где дикторы на разных языках повторяли одну и ту же фразу: “В результате боевых действий на Юго-Востоке Украины погибло более 10 000 тысяч человек”. Не знаю, что это было… Скачал и начал изучать пособие по партизанской борьбе, а все свободные средства вкладывал в оборудование для видеосъемки, тактическое снаряжение и экипировку...
Прочел сегодня в материале, посвященном годовщине майдана эпические "откровения" разочаровавшегося адепта "гидности": "Что мы имеем? Минус Крым и минус Донбасс. (...) Экономика рухнула, а политика внутренняя и внешняя - это даже не политика. Даже наши хозяева нас начали шугаться, имею в виду США. Собственно, они этот Майдан и начали - ради войны с Россией. Мы не оправдали ожиданий США. У нас очень низкий уровень управленцев, и мы даже не смогли разжечь войну на Донбассе так, как это было им нужно. Наш восточный сосед не отвечает так, как этого ждали. Это не то, на что надеялись наши западные партнеры".
Еще первого декабря 2013 года, после одного из первых столкновений на Банковой, я сказал жене, что скоро начнется война – она отмахнулась.
— Да какая война, мы же не в Ливии живем, у нас народ нормальный. Ну, скинут Януковича, выберут в президенты этого, как его там, Кличка, переживем как-нибудь и его, Ющенку вон пережили...
Я не стал ничего доказывать, и на следующий день начал собирать вещи для "тревожного рюкзака". Хотя, если бы мне тогда сказали, что это случится всего лишь через полгода, да еще, считай, у меня дома - не поверил бы...
Еще года за два до "революции достоинства" в подсознание начали откуда-то проникать картинки войны. Часто ходил по городу, насвистывая звук падающих мин, а где-то на фоне крутился сюжет виртуальных СМИ, где дикторы на разных языках повторяли одну и ту же фразу: “В результате боевых действий на Юго-Востоке Украины погибло более 10 000 тысяч человек”. Не знаю, что это было… Скачал и начал изучать пособие по партизанской борьбе, а все свободные средства вкладывал в оборудование для видеосъемки, тактическое снаряжение и экипировку...