Жертвы Priжима

В 2017 году русский философ Андрей Коробов-Латынцев переехал на Донбасс, в Донецк. И с тех пор живёт и работает там. Несколько фрагментов его интервью.

- России как реальности никогда нет. Либо ее уже нет, потому что мы ее потеряли и оставили в прошлом, либо ее еще нет, потому что мы ее пока не построили.

- Мое личное впечатление от Донецкой Народной Республики можно, конечно же, передать словом «вольница», но это такая философская вольница. Применительно к ДНР я бы употребил выражение писателя Андрея Платонова — «страна философов». Жители Донбасса склонны к некоему природному, стихийному философствованию. Им и вправду нравится рассуждать на тему, как нам обустроить Россию, Украину, да и вообще — как обустроить весь мир.

- Могу засвидетельствовать, что философы имеют прямое отношение к образованию новой государственности в Донбассе. Вспомним, что первый председатель совета министров ДНР Александр Бородай — выпускник философского факультета МГУ, родившийся в семье известного советского философа Юрия Мефодьевича Бородая (Бородай-старший тоже выступал с достаточно консервативных, имперских позиций). Между прочим у преемника Бородая, Александра Захарченко, среди советников тоже был философ — Александр Юрьевич Казаков.

- После Второй мировой войны правая идея потерпела поражение, и на сцене истории, согласно Фукуяме, осталось две идеи — западная либерально-демократическая и левая социалистическая, главным носителем которой выступала историческая Россия. Но, в отличие от Фукуямы, я думаю, что либеральная идея подспудно подчинила себе правое мировоззрение и воскресила его, чтобы «живой труп» правой идеи, как и прежде, служил капиталистической системе. Мы это видим на примере украинского неонацизма. Он мертворожденный, он ничего не может создать — во всяком случае никакого национального возрождения на Украине не последовало после воцарения бандеровщины, а наоборот, началась национальная деградация и истерика. Поэтому в любом сегодняшнем оголтелом национализме и неонацизме мы должны искать западные корни, поскольку он глубоко инструментален. Если говорить об его украинской версии, то инструментальность и несамостоятельность здесь очевидны. Цель — нанести наибольший урон России и русской идее в целом. Однако противопоставлять русскую идею украинскому неонацизму неправильно, поскольку последний несубъектен, а первая — серьезный и сложный концепт с исторической судьбой и великим будущим. И противопоставлять русскую идею следует вовсе не бандеровщине, а тем, кто этот украинский неонацизм против нас направил, — глобалистскому коллективному Западу.

- В восприятии украинцев декоммунизацию, наверное, можно назвать «исправлением имен», но с нашей точки зрения они занимаются не исправлением, а извращением имен. Что касается самого «великого исправления имен», это пока что самое адекватное рабочее название для того, чему надлежит осуществиться. Такая реформа должна быть глобальной, в том числе и на уровне просветительском, чтобы вернуть нашим поколениям, считающимся потерянными, имена из нашего общего прошлого. Подросток должен знать Ленина, что он написал и почему во всем мире он до сих пор считается «самым известным русским», а также большим философом и политиком. Мы не должны отказываться от советского цивилизационного проекта, который оставил нам свои важнейшие дары и на развалинах которого мы до сих пор живем. Вы помните, как писал Эдуард Лимонов: «СССР — наш Древний Рим! Над нами нависает хмуро Его тверда мускулатура. И мавзолей — неистребим!» И от дореволюционной России нельзя отказываться — это, если продолжить мысль Лимонова, наша Атлантида. Мы должны все это наследие принять и в себе примирить.

- Для исламского мира нынешний конфликт представляется чем-то вроде священной войны — благодаря грамотному пиар-менеджменту со стороны Рамзана Кадырова. Я знаю, что за счет этого мусульмане нас очень поддерживают. Как говорит Рамзан Ахматович, это война «против нациков и шайтанов», и многим эта риторика близка, и я ее тоже разделяю.

825 views21:13