Герой Советского Союза, руководитель подпольной партийной организации в Севастополе в период его обороны и оккупации. В июле 1942 года после эвакуации войск из Севастополя Ревякин продолжал вести бои с немцами, но 6 июля попал в плен. Смог бежать и продолжить подпольную работу. Под его руководством совершенно множество диверсий на расположениях войск противника, выпускалась подпольная газета ”За Родину” на замаскированной типографии, а также расклеивались патриотические плакаты и листовки в поддержку защитников.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
В зоне боевых действий накануне наступательных операций органы "СМЕРШ" прочесывали военные гарнизоны, населенные пункты с прилегающими к ним лесными массивами, производили осмотр заброшенных и нежилых помещений с целью обнаружения возможных диверсантов и дезертиров.
💬Наконец Н. И. Кузнецов предстал перед руководителями подготовки, что называется, в полном блеске.
О том, какое впечатление произвела на него внешность Кузнецова — Грачева, хорошо передает А. Цессарский, которому как-то пришлось уже в отряде «Победители» увидать разведчика вдруг, неожиданно, так сказать без предварительной подготовки:
«…Я просто не верил своим глазам. Он гордо запрокинул голову, выдвинул вперед нижнюю челюсть, на лице его появилось выражение напыщенного презрения.
В первое мгновение мне было даже неприятно увидеть его таким. Чтобы разрушить это впечатление, я шутливо обратился к нему:
— Как чувствуете себя в этой шкурке?
Он смерил меня уничтожающим взглядом, брезгливо опустив углы губ, и произнес лающим, гнусавым голосом:
— Альзо, нихт зо ляут, герр арцт! (Но не так громко, господин доктор!)
Холодом повеяло от этого высокомерного офицера. Я физически ощутил расстояние, на которое он отодвинул меня от себя. Удивительный дар перевоплощения!»
Готовясь к отправке на выполнение ответственного и рискованного задания, Кузнецов пишет письма родным, друзьям, старым знакомым, в которых как бы оглядывается на пройденный им за тридцать лет жизненный путь, взвешивает достигнутое, подводит черту под целым периодом прожитого, вступая в новую, неизведанную жизнь, ведущую тропою гнева во вражеское логово.
Вот одно из них, от 6 сентября 1941 года, в Талицу, Прохоровым, у которых Кузнецов жил на квартире, когда учился в 6-м классе Талицкой семилетки. Письмо написано за несколько дней до его предполагаемой отправки в действующую армию и дышит пламенной любовью патриота к Родине, неистребимой верой в победу над заклятым врагом:
«…Думаю, что вы не все вместе живете, как когда-то, но, не зная адресов, решил я написать вам всем вместе… в моем представлении вы все те же, что были много лет назад. Много событий произошло с тех пор в моей жизни. Есть что вспомнить, есть о чем рассказать, но подробно поговорим, если увидимся после войны, после победы над обнаглевшим врагом, который пытается осквернить нашу священную землю. Но не бывать этому. Все бандитские армии Гитлера найдут свою бесславную смерть на нашей земле, в этом мы все твердо уверены и готовы для выполнения этого отдать свою жизнь…Правда на нашей стороне, и мы победим.
Сейчас я снова в Москве… зачислен в парашютно-десантные части РККА и в ближайшие дни отправляюсь на выполнение специального задания нашего Верховного командования. Сейчас идет усиленная подготовка. Самочувствие прекрасное…
Больше писать о работе не буду. Вы сами понимаете, но могу заверить вас, что каждая кочка, каждый куст далеко в тылу у немцев будут стрелять по ним, земля загорится под ними, не найдут они жизни и у себя в Германии, везде их поджидает лютая смерть и поголовное уничтожение…
Привет всем друзьям.
Ваш Николай Кузнецов…»
📚 К. Закалюк
О том, какое впечатление произвела на него внешность Кузнецова — Грачева, хорошо передает А. Цессарский, которому как-то пришлось уже в отряде «Победители» увидать разведчика вдруг, неожиданно, так сказать без предварительной подготовки:
«…Я просто не верил своим глазам. Он гордо запрокинул голову, выдвинул вперед нижнюю челюсть, на лице его появилось выражение напыщенного презрения.
В первое мгновение мне было даже неприятно увидеть его таким. Чтобы разрушить это впечатление, я шутливо обратился к нему:
— Как чувствуете себя в этой шкурке?
Он смерил меня уничтожающим взглядом, брезгливо опустив углы губ, и произнес лающим, гнусавым голосом:
— Альзо, нихт зо ляут, герр арцт! (Но не так громко, господин доктор!)
Холодом повеяло от этого высокомерного офицера. Я физически ощутил расстояние, на которое он отодвинул меня от себя. Удивительный дар перевоплощения!»
Готовясь к отправке на выполнение ответственного и рискованного задания, Кузнецов пишет письма родным, друзьям, старым знакомым, в которых как бы оглядывается на пройденный им за тридцать лет жизненный путь, взвешивает достигнутое, подводит черту под целым периодом прожитого, вступая в новую, неизведанную жизнь, ведущую тропою гнева во вражеское логово.
Вот одно из них, от 6 сентября 1941 года, в Талицу, Прохоровым, у которых Кузнецов жил на квартире, когда учился в 6-м классе Талицкой семилетки. Письмо написано за несколько дней до его предполагаемой отправки в действующую армию и дышит пламенной любовью патриота к Родине, неистребимой верой в победу над заклятым врагом:
«…Думаю, что вы не все вместе живете, как когда-то, но, не зная адресов, решил я написать вам всем вместе… в моем представлении вы все те же, что были много лет назад. Много событий произошло с тех пор в моей жизни. Есть что вспомнить, есть о чем рассказать, но подробно поговорим, если увидимся после войны, после победы над обнаглевшим врагом, который пытается осквернить нашу священную землю. Но не бывать этому. Все бандитские армии Гитлера найдут свою бесславную смерть на нашей земле, в этом мы все твердо уверены и готовы для выполнения этого отдать свою жизнь…Правда на нашей стороне, и мы победим.
Сейчас я снова в Москве… зачислен в парашютно-десантные части РККА и в ближайшие дни отправляюсь на выполнение специального задания нашего Верховного командования. Сейчас идет усиленная подготовка. Самочувствие прекрасное…
Больше писать о работе не буду. Вы сами понимаете, но могу заверить вас, что каждая кочка, каждый куст далеко в тылу у немцев будут стрелять по ним, земля загорится под ними, не найдут они жизни и у себя в Германии, везде их поджидает лютая смерть и поголовное уничтожение…
Привет всем друзьям.
Ваш Николай Кузнецов…»
📚 К. Закалюк
«Грачев-Центру»
Бои в Берлине.
Наше наступление не прекращалось ни днем, ни ночью. Все усилия были направлены на то, чтобы помешать противнику организовать оборону в новых опорных пунктах. Боевые порядки армий были эшелонированы в глубину. Днем они наступали первым эшелоном, ночью вторым. Заранее подготовленной обороне Берлина с его секторами, районами и участками был противопоставлен детально разработанный план наступления в самом городе. Каждой армии, штурмовавшей Берлин, заранее были определены полосы наступления. Частям и подразделениям давались конкретные объекты - районы, улицы, площади. За кажущимся хаосом городских боев стояла стройная, тщательно продуманная система.
Воспоминания Г. К. Жукова
Апрель 1945.Наше наступление не прекращалось ни днем, ни ночью. Все усилия были направлены на то, чтобы помешать противнику организовать оборону в новых опорных пунктах. Боевые порядки армий были эшелонированы в глубину. Днем они наступали первым эшелоном, ночью вторым. Заранее подготовленной обороне Берлина с его секторами, районами и участками был противопоставлен детально разработанный план наступления в самом городе. Каждой армии, штурмовавшей Берлин, заранее были определены полосы наступления. Частям и подразделениям давались конкретные объекты - районы, улицы, площади. За кажущимся хаосом городских боев стояла стройная, тщательно продуманная система.
Воспоминания Г. К. Жукова
💬Ишь бежали, черти! – добавил он с ненавистью. Он быстро пошел вверх по улице. Потом остановился и, обернувшись ко мне, закричал тонким голосом: – Что же вы, товарищ командир? Окружать их надо, гадов! Окружать! Так их окружать, чтоб… Эх! Он махнул своей веревкой и побежал дальше. Уже много писалось о том, каких дел натворили фашисты в Волоколамске, как изломали, пожгли, загадили милый городок, как повесили они там восемь советских патриотов и не снимали их с виселицы сорок пять дней. И когда бы ни вышел волоколамский житель на улицу и куда бы он ни пошел, он никуда не мог уйти от этого страшного зрелища. Я зашел в один из домов, в котором расположился штаб нашей части. В клетушке, примыкавшей к большой комнате, где за картой сидели командиры, я увидел двух женщин и маленькую девочку. Мы разговорились. Я заметил, что люди, избавившиеся от немецкой власти, становятся очень разговорчивы, как будто хотят сразу выговорить все, что собралось у них на душе. Во время разговора одна из женщин, видно, когда-то полная, а теперь дряблая сорокапятилетняя женщина в кофейного цвета платочке, несколько раз принималась плакать. Фашисты застрелили ее сына, четырнадцатилетнего парнишку, когда он пытался проскочить в ближайшую деревню, где стояли тогда передовые части Красной Армии. Женщина обстоятельно перечислила, что забрали у нее немцы. Я занес в блокнот этот список: корова, 8 овец, 2 свиньи, 26 породистых кур, 40 пудов овса, много муки, крупы, сала и масла. Это только продукты. Кроме того, немцы вынесли решительно все вещи, которые были в доме. А их, по рассказу женщины, было немало. – Каждую тряпочку смотрели на свет и, если сгодится, брали. Елочные игрушки – и те взяли. Вот для нее берегла. И женщина кивнула на свою дочурку, которая за время разговора успела взгромоздиться на колени начальника штаба, водила пальчиком по карте и с уважением спрашивала: – А это что, дяденька? – Ну, ну, девочка, спокойненько. Не мешать дяде, – отвечал начальник штаба рассеянно. – За людей нас не считали, – сказала женщина. Она вытерла платком глаза, потом высморкалась. – Их у нас тут в доме много перебывало, немцев-то. Что ребенок? Кому он может помешать? А немец идет по комнате и никого не видит. Наткнется на ребенка, – ребенок в сторону летит. А немец даже не оглядывается. Не замечает. – Вот! Будешь в другой раз знать! – крикнула вдруг вторая женщина, очевидно, соседка, маленькая, простоволосая, с решительным морщинистым лицом. – Будешь теперь знать! Будешь теперь знать, какие твои немцы! Все ходила, все говорила: «Врут газеты, немец нам зла не сделает». Не сделает, не сделает! Дождалась! Тьфу!
📚 Е. Петров
«
📚 Е. Петров
«
фронтовой дневник»
РЖЕВСКАЯ БИТВА.
Задача обезопасить Москву, поставленная в январе 1942 года, была частично достигнута лишь в марте 1943 года. Таким образом, битва, получившая название Ржевская, по "имени" небольшого русского города, продолжалась 15 месяцев. Ее территориальный размах по фронту впечатляет - от 600-700 километров в начале 1942 года до 530 км в марте 1943-го. Другими словами, Ржевская битва была не за один город, был ликвидирован важный немецкий плацдарм.
Задача обезопасить Москву, поставленная в январе 1942 года, была частично достигнута лишь в марте 1943 года. Таким образом, битва, получившая название Ржевская, по "имени" небольшого русского города, продолжалась 15 месяцев. Ее территориальный размах по фронту впечатляет - от 600-700 километров в начале 1942 года до 530 км в марте 1943-го. Другими словами, Ржевская битва была не за один город, был ликвидирован важный немецкий плацдарм.
Предупреждение гестаповцам.
Любое лицо, виновное в дурном обращении, или допустившее дурное обращение с любым союзным военнопленным, будь то в зоне боев, на линии коммуникаций, в лагере, в госпитале, в тюрьме или в другом месте, будет подвергнуто беспощадному преследованию и наказанию.
Газета «Правда» от 23 апреля 1945
Любое лицо, виновное в дурном обращении, или допустившее дурное обращение с любым союзным военнопленным, будь то в зоне боев, на линии коммуникаций, в лагере, в госпитале, в тюрьме или в другом месте, будет подвергнуто беспощадному преследованию и наказанию.
Газета «Правда» от 23 апреля 1945
Талантливый маршал отличался еще и остроумием. С ним связана такая забавная история. На первом заседании Верховного Совета Латвийской ССР председательствующий заговорил на латышском языке, а за ним и все остальные стали выступать по-латышски. Присутствующий на заседании как депутат Баграмян взял слово, произнес речь на армянском языке. После этого все заседания велись на русском языке, который понимали все присутствующие.
Поколение Победителей
Поколение Победителей
ДУМЫ.
💬В этом бою погибло пятнадцать человек, четверых тяжело покалечило, у одного были раздроблены ноги, и он уже умирал и надрывно кричал, и все втайне ждали, чтоб он скорее умер, до базы отряда с полсотни верст, он был все равно не жилец на белом свете.Скворцов знал, почему сейчас в этом трудном задании он не отказал Юрке Петлину и взял его с собой. И все-таки хорошо дышалось в лесу летом, когда лист еще не упал, и земля вся зеленая, и лес зеленый, шумит. Редко к концу дня не бывает ветра, и настойчивый мягкий шум леса успокаивает, как будто вбирает в себя, думать не хочется, а в голову лезет «всякая ерунда, вспоминается даже тот высокий эсэсовец, которого приволок недавно из разведки Рогов.Да, фюрер приказал им воевать — тысячелетний рейх до Волги, до Урала, а там, где шумят сибирские кедры, — русский муравейник, работающий на империю, фюрер приказал, ах, какой гениальный человек фюрер, от ефрейтора до провидца, вершителя судеб мира — хайль фюрер! Нах Остен! Зиг хайль! Ну, нет, в это невозможно поверить, я не верю. За что же меня расстреливать? Я честно служу фюреру и Германии, это мой долг, я солдат. Я служу великой партии в мире, умереть за фюрера — великая честь! Хайль фюрер!Так умирал сын галантерейщика из Ганновера Пауль Зеебом, эсэсовец двадцати семи лет, чистокровный ариец, и Батурин, переводивший его слова Трофимову и Глушову, не улыбался, Владимир Скворцов тоже вышел смотреть, как он будет умирать, — и Пауль Зеебом презрительно глядел на поднятые дула автоматов; Глушов, отвернувшись, сквозь зубы сказал, что его нужно бы повесить, Пауля Зеебома, рядового эсэсовца, прикопали в лесной лощине, дня через три какой-то зверек разрыл землю, и между раздувшимися пальцами Пауля Зеебома густо ползали мелкие муравьи. Кто-то из «партизан сходил за лопатой и привалил могилу землей, толстым слоем. «Воняет, — сказал. — Надо было дальше отнести».От Пауля Зеебома осталось несколько фотографий и писем, два из них Глушов приказал Фольгисону напечатать в «Ржанском партизане».«Дорогой Пауль! — писала Зеебому жена Мери Зеебом из Ковелера, куда она уехала на время к своим родителям. — Ты должен забирать в России все, что только возможно. Даже если начальство это запрещает, лишь бы не голодать. Бери пример с Питти Клаппен. Он никогда не считается с начальством. Вы в последнее время ведь были лишены чего-нибудь вкусного, пользуйся всем, что только возможно: Россия ведь — большая страна».Второе письмо — самого Пауля Зеебома (не успел дописать и отослать), он через каждую строчку целовал жену и приказывал ждать. «Дорогая Мери, — обещал он, — в следующей посылке я пришлю тебе прославленное донское шампанское, чтобы ты могла выпить его за мое здоровье. А потом, как только закончится эта адская русская кампания, мы построим себе чудесную виллу на берегу Ржаны, есть здесь такая чудесная река, и будем щебетать под солнцем, как пташки. «Скворцов думал обо всем сразу и ни о чем, шел быстро, слегка прихрамывая; Юрка старался не отставать, иногда он забегал вперед поглядеть, что там шевельнулось под листом папоротника или в кустах.— Не дури, — сердито сказал ему Скворцов. — Побереги ноги.— Куда их беречь, хватит на мой век, — отозвался Юрка. — Знаете, Владимир Степанович, самолет бы нам, и на парашюте р-раз!— Да уж конечно, — засмеялся Скворцов. — Дешево и сердито.— Владимир Степанович!— Говори, что еще надумал.— Нет, не придумал. Говорят, баба тут одна ходит…— Женщина, — машинально поправил Скворцов.— Ну, женщина. Вот это да! Она убивает их топором, не могут ее поймать уже второй год. Говорят, она оберштурмфюрера в городе зарубила. Прямо ночью пробралась к нему на квартиру — и тюк! — остался в постели, черепок надвое.— Перестань, кто ее видел?— Никто. Говорят, ее нельзя увидеть. — Юрка смутился и проговорил неразборчиво: — Старухи говорят, что она дух господень.
💭отрывок из книги П. Проскурина «исход»
💬В этом бою погибло пятнадцать человек, четверых тяжело покалечило, у одного были раздроблены ноги, и он уже умирал и надрывно кричал, и все втайне ждали, чтоб он скорее умер, до базы отряда с полсотни верст, он был все равно не жилец на белом свете.Скворцов знал, почему сейчас в этом трудном задании он не отказал Юрке Петлину и взял его с собой. И все-таки хорошо дышалось в лесу летом, когда лист еще не упал, и земля вся зеленая, и лес зеленый, шумит. Редко к концу дня не бывает ветра, и настойчивый мягкий шум леса успокаивает, как будто вбирает в себя, думать не хочется, а в голову лезет «всякая ерунда, вспоминается даже тот высокий эсэсовец, которого приволок недавно из разведки Рогов.Да, фюрер приказал им воевать — тысячелетний рейх до Волги, до Урала, а там, где шумят сибирские кедры, — русский муравейник, работающий на империю, фюрер приказал, ах, какой гениальный человек фюрер, от ефрейтора до провидца, вершителя судеб мира — хайль фюрер! Нах Остен! Зиг хайль! Ну, нет, в это невозможно поверить, я не верю. За что же меня расстреливать? Я честно служу фюреру и Германии, это мой долг, я солдат. Я служу великой партии в мире, умереть за фюрера — великая честь! Хайль фюрер!Так умирал сын галантерейщика из Ганновера Пауль Зеебом, эсэсовец двадцати семи лет, чистокровный ариец, и Батурин, переводивший его слова Трофимову и Глушову, не улыбался, Владимир Скворцов тоже вышел смотреть, как он будет умирать, — и Пауль Зеебом презрительно глядел на поднятые дула автоматов; Глушов, отвернувшись, сквозь зубы сказал, что его нужно бы повесить, Пауля Зеебома, рядового эсэсовца, прикопали в лесной лощине, дня через три какой-то зверек разрыл землю, и между раздувшимися пальцами Пауля Зеебома густо ползали мелкие муравьи. Кто-то из «партизан сходил за лопатой и привалил могилу землей, толстым слоем. «Воняет, — сказал. — Надо было дальше отнести».От Пауля Зеебома осталось несколько фотографий и писем, два из них Глушов приказал Фольгисону напечатать в «Ржанском партизане».«Дорогой Пауль! — писала Зеебому жена Мери Зеебом из Ковелера, куда она уехала на время к своим родителям. — Ты должен забирать в России все, что только возможно. Даже если начальство это запрещает, лишь бы не голодать. Бери пример с Питти Клаппен. Он никогда не считается с начальством. Вы в последнее время ведь были лишены чего-нибудь вкусного, пользуйся всем, что только возможно: Россия ведь — большая страна».Второе письмо — самого Пауля Зеебома (не успел дописать и отослать), он через каждую строчку целовал жену и приказывал ждать. «Дорогая Мери, — обещал он, — в следующей посылке я пришлю тебе прославленное донское шампанское, чтобы ты могла выпить его за мое здоровье. А потом, как только закончится эта адская русская кампания, мы построим себе чудесную виллу на берегу Ржаны, есть здесь такая чудесная река, и будем щебетать под солнцем, как пташки. «Скворцов думал обо всем сразу и ни о чем, шел быстро, слегка прихрамывая; Юрка старался не отставать, иногда он забегал вперед поглядеть, что там шевельнулось под листом папоротника или в кустах.— Не дури, — сердито сказал ему Скворцов. — Побереги ноги.— Куда их беречь, хватит на мой век, — отозвался Юрка. — Знаете, Владимир Степанович, самолет бы нам, и на парашюте р-раз!— Да уж конечно, — засмеялся Скворцов. — Дешево и сердито.— Владимир Степанович!— Говори, что еще надумал.— Нет, не придумал. Говорят, баба тут одна ходит…— Женщина, — машинально поправил Скворцов.— Ну, женщина. Вот это да! Она убивает их топором, не могут ее поймать уже второй год. Говорят, она оберштурмфюрера в городе зарубила. Прямо ночью пробралась к нему на квартиру — и тюк! — остался в постели, черепок надвое.— Перестань, кто ее видел?— Никто. Говорят, ее нельзя увидеть. — Юрка смутился и проговорил неразборчиво: — Старухи говорят, что она дух господень.
💭отрывок из книги П. Проскурина «исход»
КАША.
💬 Сразу по прибытии в полк подполковник Маргелов попросил всех офицеров отказаться от личной кухни и повара. В то время офицеры гвардии получали дополнительный паек к питанию: животное масло, консервы рыбные, галеты (печенье), табак «Золотое Руно» или «Казбек», некурящим выдавался шоколад. Это и было поводом, чтобы офицеры питались отдельно от солдат. Вот этот-то доппаек и позволил завести каждому офицеру своего повара, а отсюда — растаскивание солдатской нормы общего котла.
Так и завелись личные повара при общем пищеблоке. Но так как кроме офицеров с ними еще питались (доедали недоеденное) адъютанты и прочие, то для общего объема доппайка этого было мало, и часть мясного пайка из солдатского котла уходила в офицерские кухни. Что, естественно, и было обнаружено командиром полка при обходе подразделений…
Он начинал его с батальонных кухонь и пробы солдатского еды… Уже на второй день все должны были питаться из общей кухни вместе с солдатами. Кое-кто воспринял его просьбу по-своему, недоброжелательно: «Новая метла по-своему метет», «Мели, Емеля — твоя неделя»…
Наутро после вчерашнего вечернего совещания заместители и начальники служб полка были приглашены на завтрак в расположении полковой роты. Только успели устроиться за столом с котелками, как прибыл солдат и что-то шепнул повару. Повар побледнел, в руках его ковш-раздатка дрожал, как при приступе малярии. Как потом оказалось, что в первом батальоне повар кормил солдат пригоревшей кашей. Новый комполка с утра прибыл в этот батальон, зашел на кухню и спросил повара, чем тот кормит солдат.
— Пшенной кашей с говяжей тушенкой, — ответил повар.
— Ну и как, все солдаты довольны? — последовал вопрос командира.
— Так точно, едят — аж ушами шелестят! — слишком уж лихо отрапортовал повар.
— Ну-ка, тогда налей и мне, — попросил командир.
Повар зачерпнул каши, стараясь поймать побольше мяса, и налил ее в круглый котелок, который поставил перед командиром полка, а сам присел рядышком. После первой ложки лицо командира перекосилось, шрам на щеке налился кровью.
— Ты сам-то кашу пробовал? — спросил он повара.
— Никак нет, — почуяв недоброе и понурившись ответил повар.
Тогда командир полка надел котелок с кашей повару на голову. Каша полилась… Хохот бойцов потряс округу. И вот тогда-то и понеслись «посыльные» со «страшной вестью» — Батя повара в котел бросил… От этой-то новости и побледнел ротный повар. А командир полка далее поинтересовался — чем будут кормить комбата. Принесли большую кастрюлю рисовой каши с мясом. На вопрос командира полка: «Он, что, все съедает?» — ему ответили: «Там у него и помощников достаточно».
Так первая проверка командира полка отучила всех офицеров полка от персональных поваров. Кроме чая (с заварной травой) ничего сверх нормы они себе не позволяли.
💭вспоминал Н. А. Шевченко
💬 Сразу по прибытии в полк подполковник Маргелов попросил всех офицеров отказаться от личной кухни и повара. В то время офицеры гвардии получали дополнительный паек к питанию: животное масло, консервы рыбные, галеты (печенье), табак «Золотое Руно» или «Казбек», некурящим выдавался шоколад. Это и было поводом, чтобы офицеры питались отдельно от солдат. Вот этот-то доппаек и позволил завести каждому офицеру своего повара, а отсюда — растаскивание солдатской нормы общего котла.
Так и завелись личные повара при общем пищеблоке. Но так как кроме офицеров с ними еще питались (доедали недоеденное) адъютанты и прочие, то для общего объема доппайка этого было мало, и часть мясного пайка из солдатского котла уходила в офицерские кухни. Что, естественно, и было обнаружено командиром полка при обходе подразделений…
Он начинал его с батальонных кухонь и пробы солдатского еды… Уже на второй день все должны были питаться из общей кухни вместе с солдатами. Кое-кто воспринял его просьбу по-своему, недоброжелательно: «Новая метла по-своему метет», «Мели, Емеля — твоя неделя»…
Наутро после вчерашнего вечернего совещания заместители и начальники служб полка были приглашены на завтрак в расположении полковой роты. Только успели устроиться за столом с котелками, как прибыл солдат и что-то шепнул повару. Повар побледнел, в руках его ковш-раздатка дрожал, как при приступе малярии. Как потом оказалось, что в первом батальоне повар кормил солдат пригоревшей кашей. Новый комполка с утра прибыл в этот батальон, зашел на кухню и спросил повара, чем тот кормит солдат.
— Пшенной кашей с говяжей тушенкой, — ответил повар.
— Ну и как, все солдаты довольны? — последовал вопрос командира.
— Так точно, едят — аж ушами шелестят! — слишком уж лихо отрапортовал повар.
— Ну-ка, тогда налей и мне, — попросил командир.
Повар зачерпнул каши, стараясь поймать побольше мяса, и налил ее в круглый котелок, который поставил перед командиром полка, а сам присел рядышком. После первой ложки лицо командира перекосилось, шрам на щеке налился кровью.
— Ты сам-то кашу пробовал? — спросил он повара.
— Никак нет, — почуяв недоброе и понурившись ответил повар.
Тогда командир полка надел котелок с кашей повару на голову. Каша полилась… Хохот бойцов потряс округу. И вот тогда-то и понеслись «посыльные» со «страшной вестью» — Батя повара в котел бросил… От этой-то новости и побледнел ротный повар. А командир полка далее поинтересовался — чем будут кормить комбата. Принесли большую кастрюлю рисовой каши с мясом. На вопрос командира полка: «Он, что, все съедает?» — ему ответили: «Там у него и помощников достаточно».
Так первая проверка командира полка отучила всех офицеров полка от персональных поваров. Кроме чая (с заварной травой) ничего сверх нормы они себе не позволяли.
💭вспоминал Н. А. Шевченко
СПОРЯЩИЕ ГОЛОСА.
💬...Та запись, о которой идет речь, была нелегкой, рассказ блокадницы был тяжелым, и, видимо, младшим все эти подробности о бедах их семьи были неизвестны. Они хотели все знать и не хотели. Сами они никогда не стали бы расспрашивать, но тут слушали внимательно, напряженно. Первым не выдержал зять. Не такой уж и молодой, не ленинградец, он воскликнул:
— Зачем, ну зачем нужны были такие страдания? Сдать надо было город. Избежать всего этого. Для чего людей было губить?
Так просто, естественно вырвалось у него, с досадой на нелепость, на странность того, минувшего.
Поначалу мы не совсем поняли, что он имел в виду. Ему было лет тридцать пять, бородатый, вполне солидный мужчина, казалось, он не мог не знать. Потом мы сообразили, что мог. То есть, вероятно, он где-то когда-то слыхал, читал о приказах гитлеровского командования, о планах фюрера уничтожить, выжечь, истребить, но ныне все это стало выглядеть настолько безумным, фантастичным, что наверняка потеряло реальность.
В западной литературе мы встретились с рассуждением уже иным, где не было недоумения, не было ни боли, ни искренности, а сквозило скорее самооправдание капитулянтов, мстительная попытка перелицевать бездействие в доблесть… чужие голоса пропаганды сочувственным тоном вопрошают: нужны ли были такие муки безмерные, страдания и жертвы подобные? Оправданы ли они военными и прочими выигрышами? Человечно ли это по отношению к своему населению? Вот Париж объявили же открытым городом… И другие столицы, капитулировав, уцелели. А потом фашизму сломали хребет, он все равно был побежден — в свой срок…
Когда европейские столицы объявляли очередной открытый город, была, оставалась тайная надежда: у Гитлера впереди еще Советский Союз. И Париж это знал. А вот Москва, Ленинград, Сталинград знали, что они, может быть, последняя надежда планеты…
«Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли… — так гласила секретная директива 1-а 1601/41 немецкого военно-морского штаба «О будущности города Петербурга» от 22 сентября 1941 года. Далее следовало обоснование —…После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населенного пункта. Финляндия точно так же заявила о своей незаинтересованности в дальнейшем существовании города непосредственно у ее новой границы. Предложено тесно блокировать город и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сровнять его с землей. Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты…
С нашей стороны нет заинтересованности в сохранении хотя бы части населения этого большого города».
Документ этот напечатан в материалах Нюрнбергского процесса (изд. 3-е, М., 1955, т. 1, с. 783).
📚 А. Адамович Д. Гранин
💬...Та запись, о которой идет речь, была нелегкой, рассказ блокадницы был тяжелым, и, видимо, младшим все эти подробности о бедах их семьи были неизвестны. Они хотели все знать и не хотели. Сами они никогда не стали бы расспрашивать, но тут слушали внимательно, напряженно. Первым не выдержал зять. Не такой уж и молодой, не ленинградец, он воскликнул:
— Зачем, ну зачем нужны были такие страдания? Сдать надо было город. Избежать всего этого. Для чего людей было губить?
Так просто, естественно вырвалось у него, с досадой на нелепость, на странность того, минувшего.
Поначалу мы не совсем поняли, что он имел в виду. Ему было лет тридцать пять, бородатый, вполне солидный мужчина, казалось, он не мог не знать. Потом мы сообразили, что мог. То есть, вероятно, он где-то когда-то слыхал, читал о приказах гитлеровского командования, о планах фюрера уничтожить, выжечь, истребить, но ныне все это стало выглядеть настолько безумным, фантастичным, что наверняка потеряло реальность.
В западной литературе мы встретились с рассуждением уже иным, где не было недоумения, не было ни боли, ни искренности, а сквозило скорее самооправдание капитулянтов, мстительная попытка перелицевать бездействие в доблесть… чужие голоса пропаганды сочувственным тоном вопрошают: нужны ли были такие муки безмерные, страдания и жертвы подобные? Оправданы ли они военными и прочими выигрышами? Человечно ли это по отношению к своему населению? Вот Париж объявили же открытым городом… И другие столицы, капитулировав, уцелели. А потом фашизму сломали хребет, он все равно был побежден — в свой срок…
Когда европейские столицы объявляли очередной открытый город, была, оставалась тайная надежда: у Гитлера впереди еще Советский Союз. И Париж это знал. А вот Москва, Ленинград, Сталинград знали, что они, может быть, последняя надежда планеты…
«Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли… — так гласила секретная директива 1-а 1601/41 немецкого военно-морского штаба «О будущности города Петербурга» от 22 сентября 1941 года. Далее следовало обоснование —…После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населенного пункта. Финляндия точно так же заявила о своей незаинтересованности в дальнейшем существовании города непосредственно у ее новой границы. Предложено тесно блокировать город и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сровнять его с землей. Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты…
С нашей стороны нет заинтересованности в сохранении хотя бы части населения этого большого города».
Документ этот напечатан в материалах Нюрнбергского процесса (изд. 3-е, М., 1955, т. 1, с. 783).
📚 А. Адамович Д. Гранин
«блокадная книга»ПРИЗВАНИЕ РАЗВЕДКА.
💬Описание геройских действий разведчика Николая Габова содержится в реляции к наградному листу:
«10 марта 1944 г. во время подготовки к наступлению, находясь на НП, лично сам обнаружил и засек три артбатареи противника, 12 пулеметных точек, 8 блиндажей, в результате чего нашей артиллерией огневые средства противника были уничтожены.
Во время наступления тов. Габов лично командовал передовой группой разведки и точно определял замысли врага. Так, например, 11 марта 1944 г. противник при отходе из села Ястребицы оставил боковой заслон – до батальона пехоты. Тов. Габов с группой разведчиков пробрался на выгодный НП и вовремя вызвал артогонь на дороге отступления противника, в результате чего было уничтожено до взвода солдат, 28 повозок с военным имуществом.
24 марта 1944 г. при форсировании р. Днестр тов. Габов первым форсировал реку и с группой разведчиков завязал бой с противником в д. Латочницы, где лично сам уничтожил 12 немцев и взял в плен 4 солдат.
27 марта в районе д. Бабино группа разведчиков неожиданно столкнулась с батальоном противника, переправившимся из-за реки Днестр. Противник открыл сильнейший ураганный огонь. Тов. Габов принял смелое решение: подобравшись к пулемету противника, очередью из автомата уничтожил трех солдат, захватил ручной пулемет и из него же стал уничтожать наступающего противника. В результате на поле боя противник оставил 36 убитых и 35 раненых солдат. Тов. Габов взял в плен 6 солдат».
Об этом подвиге советского воина ходили легенды даже среди врагов.
📕Поколение Победителей
💬Описание геройских действий разведчика Николая Габова содержится в реляции к наградному листу:
«10 марта 1944 г. во время подготовки к наступлению, находясь на НП, лично сам обнаружил и засек три артбатареи противника, 12 пулеметных точек, 8 блиндажей, в результате чего нашей артиллерией огневые средства противника были уничтожены.
Во время наступления тов. Габов лично командовал передовой группой разведки и точно определял замысли врага. Так, например, 11 марта 1944 г. противник при отходе из села Ястребицы оставил боковой заслон – до батальона пехоты. Тов. Габов с группой разведчиков пробрался на выгодный НП и вовремя вызвал артогонь на дороге отступления противника, в результате чего было уничтожено до взвода солдат, 28 повозок с военным имуществом.
24 марта 1944 г. при форсировании р. Днестр тов. Габов первым форсировал реку и с группой разведчиков завязал бой с противником в д. Латочницы, где лично сам уничтожил 12 немцев и взял в плен 4 солдат.
27 марта в районе д. Бабино группа разведчиков неожиданно столкнулась с батальоном противника, переправившимся из-за реки Днестр. Противник открыл сильнейший ураганный огонь. Тов. Габов принял смелое решение: подобравшись к пулемету противника, очередью из автомата уничтожил трех солдат, захватил ручной пулемет и из него же стал уничтожать наступающего противника. В результате на поле боя противник оставил 36 убитых и 35 раненых солдат. Тов. Габов взял в плен 6 солдат».
Об этом подвиге советского воина ходили легенды даже среди врагов.
📕Поколение Победителей
Метод окружения.
Ставка немцев на широкое применение истребителей-штурмовиков терпит крах. Наши истребители, как правило, вынуждают противника сражаться над его же территорией. После изучения методов врага и их применения, в воздушном бою, советские летчики использовали метод воздушного окружения. Вокруг вражеских самолетов они образовывали плотный круг и, зажав со всех сторон, наносили разительные удары. Но выход из такого "воздушного окружения" был невозможен по той причине, что наши истребители были дополнены специальными ударными группами, которые занимали позиции выше и ниже "воздушного кольца".
Газета«Красная звезда» апрель 1945 года.
Ставка немцев на широкое применение истребителей-штурмовиков терпит крах. Наши истребители, как правило, вынуждают противника сражаться над его же территорией. После изучения методов врага и их применения, в воздушном бою, советские летчики использовали метод воздушного окружения. Вокруг вражеских самолетов они образовывали плотный круг и, зажав со всех сторон, наносили разительные удары. Но выход из такого "воздушного окружения" был невозможен по той причине, что наши истребители были дополнены специальными ударными группами, которые занимали позиции выше и ниже "воздушного кольца".
Газета«Красная звезда» апрель 1945 года.
Войска 4-го Украинского фронта вели ожесточенные бои в районе Севастополя. Противник продолжал эвакуацию своих войск, оказывая упорное сопротивление. 26.04.1944
📕Поколение Победителей
📕Поколение Победителей
Официальная встреча советских и англо-американских сил произошла 25 апреля 1945 г. на реке Эльбе недалеко от города Торгау. В 15.30 передовые части 58-й гвардейской стрелковой дивизии встретились с разведчиками американской 60-й пехотной дивизии. Стоит отметить, что надежды на эту встречу были и у Гитлера, который уповал на то, что союзники откроют друг по другу огонь и начнут новую войну. Однако расчеты нацистов не оправдались.
💬Конечно же моторизованную орду голыми руками не возьмешь. Технике нужно противопоставить только не менее эффективную технику, а она у нас к тому времени уже была - наши танки, самолеты. Правда в количестве мы значительно уступали противнику. И это сказывалось на боевых действиях. Представьте себе, три штурмовика вышли на цель - колонну вражеских моторизованных войск, протяженностью до пятнадцати километров. Способны ли они уничтожить или хотя бы остановить ее? Ясно, что об этом не может идти и речи. Остается одно - нанести удар по наиболее чувствительному месту и тем самым рассеять, задержать продвижение противника. Мы подобные задачи решали, обрушивая на врага бомбы, а затем обстреливая колонну реактивными снарядами, пушечно-пулеметным огнем. Били, как правило по головам колонн.
Недостаток сил для поражения крупных целей наши летчики в какой-то мере компенсировали неожиданностью, дерзостью атак, точностью ударов, приводивших в смятение до зубов вооруженного врага. Не случайно гитлеровцы прозвали наш штурмовик "черной смертью". Короче говоря, мы, как умели, изыскивали скрытые резервы. Где выручала смекалка, где боевой опыт и мастерство. Иван Докукин, например, частенько водил свою группу предельно низко над землей, мог спрятать самолет в низине, пойме реки, за перелеском и скрытно подкрасться к цели. В полете виртуозно огибал наземные препятствия. Внезапно появившись над вражеским объектом, нанеся по врагу удар, также внезапно, на "бреющем" уходил.
💭из мемуаров И. Пстыго
Недостаток сил для поражения крупных целей наши летчики в какой-то мере компенсировали неожиданностью, дерзостью атак, точностью ударов, приводивших в смятение до зубов вооруженного врага. Не случайно гитлеровцы прозвали наш штурмовик "черной смертью". Короче говоря, мы, как умели, изыскивали скрытые резервы. Где выручала смекалка, где боевой опыт и мастерство. Иван Докукин, например, частенько водил свою группу предельно низко над землей, мог спрятать самолет в низине, пойме реки, за перелеском и скрытно подкрасться к цели. В полете виртуозно огибал наземные препятствия. Внезапно появившись над вражеским объектом, нанеся по врагу удар, также внезапно, на "бреющем" уходил.
💭из мемуаров И. Пстыго
Батарея располагалась на вершине холма, откуда открывался впечатляющий вид на окрестности. В бинокль лейтенант Костенко видел приближающиеся немецкие самолеты, они летели в сторону позиций аэродрома и замаскированные зенитки не замечали. Костенко приказывал батарее стрелять по самолетам, как только они стали в пределах досягаемости. За последние дни
Меткие зенитчики сбили 17 самолётов врага.
27.04. 1943. Кубань.
📕Поколение Победителей
Меткие зенитчики сбили 17 самолётов врага.
27.04. 1943. Кубань.
📕Поколение Победителей
ТЁМНОЕ ЗДАНИЕ.
💬26 апреля командир дивизии вручил мне красное знамя и сказал:– Ваша задача заключается в том, чтобы это знамя Победы развевалось над рейхстагом.Я радостно ответил:– Есть, товарищ генерал! Приказ товарища Сталина будет выполнен.Нам не терпелось увидеть этот рейхстаг. Надо сказать, что у всех нас, по вполне понятным причинам, был исключительно большой интерес к нему.К этому времени мой полк, шедший впереди дивизии, уже подходил к центру Берлина и вёл бои в районе Моабитской тюрьмы.28 апреля на рассвете мы прорвались к Шпрее, к мосту Мольтке Младший. Мост немцы не успели взорвать, они преградили его баррикадами и надолбами. Мы попробовали с хода взять этот мост. Только небольшая группа бойцов и офицеров добралась до второй баррикады, но она вынуждена была повернуть назад. Сколько мы ни бились, нам в этот день не удалось переправиться на тот берег. Дело в том, что я со своими пехотинцами проскочил к Шпрее через узкий проход и технику продвинуть сюда было трудно. Лишь к ночи 28 апреля, когда район Моабита был расчищен, к берегу потянулись танки и самоходная артиллерия. Артиллеристам была дана эадача разрушить до основания сильно укреплённые здания на набережной Кронприкцен и Шлиффенуфер, «откуда немцы вели обстрел берега реки и моста.На следующее утро мы начали форсирование Шпрее. Один из моих батальонов под командованием капитана Неустроева устремился на мост и ползком, перебежками перебрался на тот берег. Следом за ним под прикрытием сильного артиллерийского огня прошёл второй батальон Клименкова. Батальоны захватили на том берегу сначала только один подвал белого здания. Рядом, в красном здании, немцы продолжали сопротивляться. Мой наблюдательный пункт помещался в каменном здании в 120-150 метрах от реки. Когда командиру корпуса генералу Перевёрткину доложили, что два батальона форсировали Шпрее, он приказал перебраться туда и мне, чтобы самому руководить этими батальонами.Командир дивизии, передав этот приказ, пожал мне руку и сказал:– Смотрите, будьте осторожнее, бой идёт горячий. Примите все меры, чтобы обеспечить свой переход.Со мной пошло всё управление полка. Я приказал артиллеристам и танкистам сделать короткий, пятиминутный налёт по тем точкам, по которым они били раньше. В этот момент мы и проскочили через мост. Я обосновался в подвале белого дома. Батальоны в это время вели бои за расширение плацдарма. К 8 часам утра мне доложили, что квартал очищен и в наших руках каменное здание 104, которое немцы особенно упорно защищали.– Я вижу перед собой большое тёмное здание, – докладывает мне по телефону капитан Неустроев. «Когда он это сказал, я сейчас же пошёл к ним, в здание 104, чтобы принять решение, ознакомившись с обстановкой на месте.Я взял план, сопоставил его с тем, что видел, – явно рейхстаг! Спрашиваю своих командиров:– Как вы думаете, далеко ли рейхстаг? Они говорят:– Метров триста.– Ну так вот, товарищи, это мрачное здание и есть рейхстаг!Тут поднялось ликование. Красноармейцы бросились к окнам посмотреть на рейхстаг, – еще за минуту до того это было для них просто тёмное здание.– Рейхстаг наш, ура, ура!..
💭воспоминания полковника Зинченко.
💬26 апреля командир дивизии вручил мне красное знамя и сказал:– Ваша задача заключается в том, чтобы это знамя Победы развевалось над рейхстагом.Я радостно ответил:– Есть, товарищ генерал! Приказ товарища Сталина будет выполнен.Нам не терпелось увидеть этот рейхстаг. Надо сказать, что у всех нас, по вполне понятным причинам, был исключительно большой интерес к нему.К этому времени мой полк, шедший впереди дивизии, уже подходил к центру Берлина и вёл бои в районе Моабитской тюрьмы.28 апреля на рассвете мы прорвались к Шпрее, к мосту Мольтке Младший. Мост немцы не успели взорвать, они преградили его баррикадами и надолбами. Мы попробовали с хода взять этот мост. Только небольшая группа бойцов и офицеров добралась до второй баррикады, но она вынуждена была повернуть назад. Сколько мы ни бились, нам в этот день не удалось переправиться на тот берег. Дело в том, что я со своими пехотинцами проскочил к Шпрее через узкий проход и технику продвинуть сюда было трудно. Лишь к ночи 28 апреля, когда район Моабита был расчищен, к берегу потянулись танки и самоходная артиллерия. Артиллеристам была дана эадача разрушить до основания сильно укреплённые здания на набережной Кронприкцен и Шлиффенуфер, «откуда немцы вели обстрел берега реки и моста.На следующее утро мы начали форсирование Шпрее. Один из моих батальонов под командованием капитана Неустроева устремился на мост и ползком, перебежками перебрался на тот берег. Следом за ним под прикрытием сильного артиллерийского огня прошёл второй батальон Клименкова. Батальоны захватили на том берегу сначала только один подвал белого здания. Рядом, в красном здании, немцы продолжали сопротивляться. Мой наблюдательный пункт помещался в каменном здании в 120-150 метрах от реки. Когда командиру корпуса генералу Перевёрткину доложили, что два батальона форсировали Шпрее, он приказал перебраться туда и мне, чтобы самому руководить этими батальонами.Командир дивизии, передав этот приказ, пожал мне руку и сказал:– Смотрите, будьте осторожнее, бой идёт горячий. Примите все меры, чтобы обеспечить свой переход.Со мной пошло всё управление полка. Я приказал артиллеристам и танкистам сделать короткий, пятиминутный налёт по тем точкам, по которым они били раньше. В этот момент мы и проскочили через мост. Я обосновался в подвале белого дома. Батальоны в это время вели бои за расширение плацдарма. К 8 часам утра мне доложили, что квартал очищен и в наших руках каменное здание 104, которое немцы особенно упорно защищали.– Я вижу перед собой большое тёмное здание, – докладывает мне по телефону капитан Неустроев. «Когда он это сказал, я сейчас же пошёл к ним, в здание 104, чтобы принять решение, ознакомившись с обстановкой на месте.Я взял план, сопоставил его с тем, что видел, – явно рейхстаг! Спрашиваю своих командиров:– Как вы думаете, далеко ли рейхстаг? Они говорят:– Метров триста.– Ну так вот, товарищи, это мрачное здание и есть рейхстаг!Тут поднялось ликование. Красноармейцы бросились к окнам посмотреть на рейхстаг, – еще за минуту до того это было для них просто тёмное здание.– Рейхстаг наш, ура, ура!..
💭воспоминания полковника Зинченко.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
22 января 1945 года, действуя в разведке в районе населенного пункта Нове-Място (50 км западнее города Радом, Польша) гвардии старший сержант Сергеев огнем своего орудия вывел из строя 2 танка «пантера», стоявших в засаде, уничтожил 2 орудия, 3 пулеметные точки и до 30 гитлеровских солдат и офицеров. В конце боя заменил выбывшего из строя командирa танка. Всего в наступательных боях с 15 по 26 января 1945 года экипаж танка, в котором был гвардии старший сержант Сергеев уничтожил 5 орудий, 7 пулеметов, дзот, 4 автомашины, минометную батарею и свыше 50 гитлеровцев.Полный кавалер ордена «Слава»
📕Поколение Победителей
📕Поколение Победителей