Простой человек Анатолий сегодня дошёл в Волновахе до улицы Орлова, оставил старенькой бабушке то, что просил кто-то из подписчиков. Отвёз лекарство, которое просила женщина с видео, где она звонит сыну. И оставил много продуктов во дворах с другого видео, где женщина рассказывает кто в них стрелял. Это ваша помощь - через Анатолия

«Сынок, я жива!», «Мама, мы живы!» - вчера эти слова десятки раз были сказаны в мой телефон. Когда люди поняли, что мы даём со своих телефонов позвонить, они потянулись к нам вереницей. Я сразу заметила мальчика-подростка. Он боялся ко мне подойти, бабушка подталкивала его.
- Папе, - выдохнул он.
Я дала ему свой телефон, у него тряслись руки, он не смог набрать. Я сказала, что наберу сама, пусть диктует. Он не смог, боялся меня и сунул мне свой телефон. Я набрала польский номер, подумав, что отец, наверное, был на заработках. Пошли гудки. Мальчик побледнел. Наконец, мужской голос ответил.
- Сейчас, - сказала я и дала мальчику трубку.
- Папа, я жив, - выдохнул он в трубку. - Бабушка жива.
Когда он поговорил, я спросила, почему у него белая повязка на рукаве.
- Чтоб не убили, - сказал он.
Пока я, зависнув с телефоном в руке, переваривала сказанное им, мальчик исчез в толпе.

Потом я встретила лабрадора. Он подошёл и встал с людьми в гумочередь. Депутат Шишкина позвонила военному прокурору и просила разрешения забрать собаку с собой в его машине. «Нет» - рявкнул прокурор.

Толпа, стоявшая в гумочереди заколыхалась - «Не разрешил. Не разрешил». Тогда позвонила я и сказала - «Василь-Иваныч, вот вы - советский человек. Вы мне и скажите, ну как я могу его предать и уехать!».

Выслушав короткий ответ прокурора, я положила трубку.

- Разрешил? - придвинулись ко мне люди.
- Девушка, скажите, разрешил?
- Да! - сказала я, вспомнив короткое прокуророво - «Предать не можешь! Бери!».
- Слава Богу! - говорили женщины и мужчины.

Но первым ко мне подбежал тот мальчик. Стянул с рукава повязку и обнял лабрадора. «Как хорошо, - говорил он, - как хорошо, что вы его забираете».

Я не знаю, встречу ли я этого мальчика, когда поеду на этой неделе в Волноваху снова. Но мы все равно туда поедем. А Шишкина карту так и не нашла - у неё после прилета 14 марта по Донецку выбило все окна в квартире. Поэтому я даю ту же карту - это на людей. На животных я дам другую. Сбер 4817 7603 0101 7574 Мария Владимировна Пирогова

Не люблю выкладывать такие видео. И мне все равно, за кого жители освобождённой Волновахи - хоть за черта лысого. Это не может иметь значения сейчас, когда людей просто надо накормить и обеспечить лекарствами. Но я записала это видео, и оно отвечает на вопрос - «Кто и как стрелял?». Это врач волновахской больницы. Сотрудники сейчас живут здесь же в подвале. С другой стороны здания свозятся тела. Внизу в подвале - на людей в темноте со стен смотрит длинный-длинный ряд икон в окладах, с цепочками и сережками, которые жертвовали прихожане церквей. Иконы тоже были спасены от обстрела - их, как людей, завели в подвал

Как можно бросить на войне животное? А как можно бросить на войне ребёнка, взятого под опеку? Сегодня с детским омбудсменом ДНР Элеонорой Федоренко навестили детей, привезённых из Мариуполя. Опекуны их оставили - с детьми не эмигрируешь от войны в Европу. Это ничего не говорит о жителях города, в человечестве всегда есть процент таких. Спросила, чего им хочется. Сказали - к приемным родителям. А если не получится, то хотя бы баскетбольный мяч

А это получилось совершенно случайно. Когда я была в Донецке в прошлый раз, зашла в больницу, сфотографировала раненых саперов. Игорь лежал вдали на кровати, видно было только, что у него нет части ноги. Мы поговорили о минах, а когда я уходила, Игорь обмолвился, что ему нужна коляска. «Ну где я ему коляску возьму?» - подумала я. И, кажется, даже не стала об этом в посте писать. Но добрый человек Наталья сама как будто считала слова Игоря с его обрубка, написала мне комментарий - «Свяжитесь со мной по вопросу коляски». Я была занята и подумала - потом. Но потом бы я забыла. И я написала сразу. Прошло, кажется, недели три, и коляска приехала в Донецк. Как раз такая, какая была нужна. Этот канал - какое-то волшебное место

Я смотрю на это фото, и я все ещё не верю. Я помню, как ещё вчера он безнадёжно сидел в очереди за гуманитарном грузом рядом с людьми. Как я тащила его к машине. Как он дрожал от страха в кузове, не зная куда его везут, и я успокаивала его - «Я тебя не брошу». А сегодня - он поел, поиграл и, кажется, счастлив. Но таких ещё много. В том числе раненых.

Фото только что сделала детский омбудсмен ДНР Элеонора Федоренко

Не дали поспать - сегодня в Донецке было громко. Каждый раз посыпаясь, думала - «Не переместиться ли мне в ванную подальше от стёкол?». Но это была вторая мысль. А первая - типично московская: «Сейчас как позвоню в полицию! Пусть угомонят этих оборзевших соседей».

- Вы меня простите, - сказала официантка, подходя с чашкой кофе. - Но у меня сегодня утро не заладилось.
- А у кого оно заладилось? - спросила я.
- Да. Бахали же всю ночь и бахали. Бахали и бахали… Только у меня и капучино не заладился. Вот, - она поставила чашку, - пенка опала. Но если вам не нравится, я сварю вам другой.
- Мне все нравится, - сказала я.

Сижу, пью и думаю о том, что опавшая пенка - слишком незначительная компенсация за то, что утро началось.

Глава СПЧ Валерий Фадеев выступил в Питере перед студентами:

«Российские военные бьются и гибнут на Донбассе за нашу в будущем полноценную жизнь. Здесь нужен рациональный анализ того, что происходит. Понимание широкого контекста - политического, экономического, военного. Почему президент принял это вынужденное решение? Очень важным пунктом является стратегическая линия обороны».

Также Фадеев напомнил, во время Советского Союза линия обороны проходила через Европу, там располагались основные силы.
«Когда СССР рухнул, у нас исчезла стратегическая линия обороны. Теперь нашей линией пунктирной обороны стал Калининград, западная граница Белоруссии, возможно, Приднестровье и Севастополь. Это ключевая точка на юге в нашей линии обороны».

Кроме того, глава СПЧ рассказал студентам, что понятие «подлетное время» — то время, за которое ракеты преодолевают путь от старта до цели.

«Президент говорил о нем много раз. Это примерно 30 минут, за это время можно принять решение и нанести ответный удар. Он делает ядерную войну бессмысленной. Ответ будет столь силен, что американцы, если ударят первыми, потеряют не меньше, чем мы. Вот в чем смысл военного равновесия.
Если же ракеты будут расположены на территории Украины, то расстояние составит уже 600 километров, а современные, гиперзвуковые ракеты пролетают его за 4-5 минут», — отметил он.
По его словам, за такое время нельзя принять решение. Также может оказаться, что система ПВО не сможет сбить ракеты противника. Фадеев подчеркнул, что это ломает всю систему международной безопасности.
Глава СПЧ уверен, что российские солдаты и офицеры бьются и погибают за будущую полноценную жизнь страны. «Россия отстаивает свое право на создание такой жизни, какую считает правильной. Вот в чем суть сегодняшних чрезвычайно драматичных событий».

Обратите внимание на то, как жизнь Жириновского стала символом. Какой-то самой по себе ценностью. Одни открыто желают ему смерти, это те же люди, которые осуждают операцию на Украине и желают своей стране поражения. Другие ждут, когда им наконец скажут - «Жив. И будет жить». Ждут этого даже те, кто был многие годы к нему равнодушен и считал клоуном. И ждут особенно они этих слов не потому, что очнувшийся Жириновский даст безошибочный прогноз на будущее. Лично для меня и для тех, кто следит за ходом операции, итак все понятно - она практически свершилась, речь сейчас только о сбережении мирного населения. И вот в таких условиях жизнь Жириновского сама по себе приобретает смысл, которого никак не могла нести, заболей он полгода назад, два месяца назад или год назад.

Я задаю себе вопрос - «Почему Жириновский именно сейчас становится символом?». И я прихожу к такому ответу - мы много разбросали камней, разрушая наш старый дом. Время - строить новый. А Жириновский - кажется, камень, который был положен в фундамент.

В ногах правды нет...

Постановка задачи командирам чеченских штурмовых групп. Парни реально толковые, всё поняли и сделали, как требовалось. Пусть диванные аналитики поумолкнут: когда решается общая задача - должно быть полное взаимопонимание и отсутствие даже малейших трений.

Меня прямо два дня уже долбят вопросом - «Кто стрелял по домам и людям на освобождённых территориях?». Одним хочется убедиться в том, что сторона, которую они поддерживают, такого сотворить не могла. И это - в основном люди, поддерживающие Украину. Другим хочется понять, какую степень вины вместе со своей страной они будут делить. Это в основном россияне. А у современной Украины все кругом неправы, одна Украина права. А, между тем, именно способность отдельно взятого человека разделять ответственность за действия своей страны - признак взрослости самой страны, ее серьёзности и наличия у неё души.

Но что могу ответить на вопрос «Кто стрелял?» я - гражданский человек и никакой не военный стратег? Меня вообще этот вопрос меньше всего занимает, когда я в разрушенном городе. Как и вопрос - кого поддерживает местное население, оказавшееся в беде. Но я - все-таки не маленький ребёнок, который не понимает, что война - это когда стреляют с двух сторон. Вопрос только в том, как стреляют.

Я же, как простой наблюдатель, не могу не видеть, как низко Украина ведёт войну. Прикрывались ли украинские военные и нацбаты гражданскими? По словам жителей Волновахи - да. По тому, как стоит в городах уничтоженная украинская техника - да. По тому, как не давали выйти мирным, а кому-то заваривали в квартирах двери - да. Но!

Но вот тут и происходит этот странный эффект. Ты - как будто не маленький, и не только теоретически разбираешься в людских пороках. Ты уже все видел в 14-м и 15-м. Но ты - все равно как маленький на войне. Ты умом понимаешь, что все это возможно - например, развернуть дула и стрелять по жилым домам - но в душе ты в это все равно не веришь. Душа не верит глазам. И ты ещё раз убеждаешься: между пониманием и верой есть большая разница. Так вот поверить - гораздо сложнее, чем понять. И ты тыкаешься во всех как маленький с вопросами - «А зачем они стреляли по домам? А зачем они минировали трупы? А зачем они отрезали людям пальцы?». То есть ты видишь эти отрезанные пальцы и понимаешь, что это было. Было и есть. Но душой все равно не веришь и ищешь какие-то лазейки для того, чтобы оправдать другое живое существо и остаться со своей сладкой верой в то, что человек на такое неспособен.

Но, увы, говорят твои глаза - способен. Местные рассказали: украинцы уже стреляли просто по домам, чтобы камня на камне не оставить. Чтобы лишить на будущее регион производства. Чтобы Россия мучилась, восстанавливая все это. А Россия будет восстанавливать, и это - тоже признак взрослости страны. Но на это уйдёт время. И силы. В Киеве это прекрасно понимают и пакостят просто напоследок. Ради пакости России кидают в топку жизни своих гражданских людей.

Вы мне задаете вопрос «Кто стрелял?», а у меня самой тоже вопрос - «Будут ли украинцы вот так же стрелять в Киеве и других городах?». Если да, то эти города, политическая судьба которых уже предрешена, окажутся в таком же аду, как Мариуполь и Волноваха. И я не думаю, что нынешняя украинская власть возьмёт на себя за это ответственность хоть на грамм. И это тоже, к моему сожалению и даже мучительным страданиям, предрешает судьбу этих городов.

Взяли сегодня под контроль здание, обнаружили гражданских - больше пятидесяти человек, из которых трое лежачих и один раненый. Передали им воды, и давай ломать голову, как их вытаскивать. Проблема в том, что здание напротив во дворе контролирует противник, и как говорят узники подвала - он их не выпустит: каждый раз при попытке покинуть подвал азовцы открывали по ним огонь. Договорились подождать, пока мы противника не выбьем.

Вы знаете, что я не отношусь к категории классических пропагандистов, и даже выгодные слухи, если они слухи, не транслирую. Но когда я получаю информацию из первых рук - это гарантия. Как назвать этих людей, - и люди ли они, - которые так поступают? Вот мы вывезли позавчера группу страдальцев: мы разбили им дом, лишили их жилья, средств к существованию, - а они обнимают нас, как спасителей. Слушая такое про азовцев понимаешь, почему...

Сегодня в Донецке светило пронзительное весеннее солнце и весело щебетали птицы. И я решила прогуляться. Прогулка в зоне поражения рождает совершенно новые чувства. Такие не дано испытать в мегаполисе, в котором не идёт война. Ты идёшь, и прямо ощущаешь как каждым шагом переступаешь шов, соединяющий неумолимую весну, которая наступает всегда и при любых обстоятельствах, с пустым городом, где высотные здания, рассчитанные на миллион жителей. Это как канат у тебя под ногами. Ты его не видишь, но вынужден о нем постоянно думать. Ты смотришь на редких людей - в веселых куртках, шапках, их маленьких собачек. И видишь, что и у них под ногами канат. И думаешь: вот человек есть, а через секунду может не быть. Но, скорее всего, будет. И ты, скорее всего, будешь. Так я гуляла сегодня, а потом не смогла вызвать такси, села в сквере на лавку, разложила пакеты с игрушками для детей. И постаралась успокоиться. Ко мне подошла собака. Нет, она сначала шла мимо, а потом обернулась, кинула на меня тоскливый взгляд, и мы встретились глазами. Она подошла и заскулила. Это было очень похоже на плачь. Я вскочила, понеслась в ближайшее кафе с криком - «Собака! Не уходи!». Выдернула там у официантки булку, выбежала назад. Собака, конечно, меня не дождалась, но под ногами у меня уже не было никакого каната. Это - к вопросу о том, почему люди добровольно работают на войне. Есть что-то сильнее страха.

В Донецке работают и Facebook и Instagram. И вот я по старой памяти все ещё захожу в Facebook. Что и не странно - за годы работы в нем я привыкла к тем людям - моей аудитории. И мне может не хватать человека, даже если он был просто моим подписчиком.

И вот читаю я в ленте стенания наших людей, совершившись после 24 февраля «акт самосожжения», ой, нет, «героический акт увольнения с помпой» из государственных структур и сми. Причём люди эти в этих структурах получали зарплату в 4-5 раза больше моей обычной журналистской. Сейчас они клянут страну, извиняются за то, что их угораздило в ней родиться. За то, что говорят на русском. Стенают, что у них отняли Толстого и Достоевского. На этом месте я даже представляю себе реакцию Толстого, если б он все это видел - с чувством гаденькой жалости погладил бы по головкам и сказал - «Ну будет вам, будет».

Но самое удивительно, что именно эти люди становятся такими козлами отпущения для украинцев и украинствующих собратьев по гражданству. Те их лупят почем зря. А эти все извиняются и в ногах виртуальных валяются. Я же смотрю на это все - тоже, как и, наверное, Толстой, с чувством гадливой жалости - и начинаю понимать: вот он корень проблем этих людей - не умеют уважать свои поступки, свои выборы и решения, сделанные в прошлом. А это важно - уважать себя и свои выборы. Даже распаиваясь в них, уважать как факт прошлого.

А наши активисты ждали, что их после увольнения возведут в герои, простят и умаслят. Но не произошло. А почему? Потому что не умеют уважать себя. И кем же им быть, как ни козлами отпущения, если чувство собственного достоинства напрочь отсутствует?

День прошёл не зря - ещё восемь гражданских вытащили. Остальные, пока идёт стрельба, побаиваются, но ничего - скоро вызволим всех.

В общей сложности сегодня спасено из подвала двадцать три человека, один из них - инвалид-колясочник. Состояние всех удовлетворительное: истощенные физически и морально, но относительно здоровые. Над спасением остальных работаем.

Пишут - «Вы врете, что в подвал занесли иконы! Люди о таких вещах не думают, когда бомбят». Ну почему сразу я вру?

Вообще, придумывать - сложней, чем замечать символические детали. У более или менее нормального рассказчика взгляд заточен на то, чтобы вытаскивать глазами из окружающего мира символические детали. Как, например, эти иконы. Придумать их мне было бы гораздо сложнее, чем увидеть.

Например, мой глаз рассказчика увидел, что главврач этой больницы в Волновахе, которого я на видео выше спрашиваю, кто стрелял - глубокий человек, с ним можно побеседовать на важные темы. И я жалею, что не остановилась рядом с ним и подробно не поговорила. Но мы договорились привезти ему пакет препаратов. Позже я выложу отчёт по поступлениям на карту. Мы объявим на площади в Волновахе, чтобы люди обращались за медпрепаратами к этому врачу. Он сформирует для нас список. Мы закупим его на ваши деньги. Отвезём и вот тогда, если все сложится, и поговорим. А иконы… Пусть она сами посмотрят на вас из этого видео