Вчера я была в Шереметьево В - вылетала в Южно-Сахалинск работать наблюдателем на выборах. У стоек регистрации собрали невменяемые очереди, я стояла больше часа и от скуки начала разглядывать пассажиров. Заметила двух военных с вещмешками. Они скромно стояли у стойки, как будто даже стеснялись своего присутствия среди яркой толпы. Наверное, ротация, летят домой - подумала я. И тут же заметила упитанного мужчину примерно их возраста - он шёл мимо них вальяжно в облегающем белом костюме. Я даже засмотрелась на это чувство собственного достоинства, гордо несущее себя в белоснежных штанах. И подумала - какие разные мужчины живут у нас в стране.
Вчера в той же очереди я листала разные соцсети и натыкалась на мужские стоны о том, что «вот мы опять отступаем, а почему отступаем, а что будем с местным населением, вы подумали, опять не подумали, все понятно, но неужели нельзя по-другому?». И мне захотелось сказать - «А ты чего не идёшь воевать, если умеешь лучше? Пойди на фронт и тогда ты поймёшь, что, если и отступают, то не по злому умыслу, а потому, что очень им нелегко». Но тут я вспомнила эту сценку у стойки, и желание сделать высказывание улетучилось. Ведь мужчины у нас в стране разные - кто-то воюет, кто-то молча работает, а кто-то - в белых штанах
Вчера в той же очереди я листала разные соцсети и натыкалась на мужские стоны о том, что «вот мы опять отступаем, а почему отступаем, а что будем с местным населением, вы подумали, опять не подумали, все понятно, но неужели нельзя по-другому?». И мне захотелось сказать - «А ты чего не идёшь воевать, если умеешь лучше? Пойди на фронт и тогда ты поймёшь, что, если и отступают, то не по злому умыслу, а потому, что очень им нелегко». Но тут я вспомнила эту сценку у стойки, и желание сделать высказывание улетучилось. Ведь мужчины у нас в стране разные - кто-то воюет, кто-то молча работает, а кто-то - в белых штанах
В топе информационного всего остаётся смерть королевы Елизаветы. Оказывается, у нас в стране очень много фанатов монархии. Парадокс, но те же самые люди выступают против долгого пребывания Путина у власти.
Forwarded from СПЧ
«Лепестки» и британский фейк с видео Марины Ахмедовой: Совет рассылает за рубеж очередную подборку материалов о преступлениях ВСУ и нацбатальонов против мирного населения
Сегодня Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека начал рассылку уже девятой по счету подборки материалов о преступлениях ВСУ и нацбатальонов против гражданского населения: письма направляются в международные организации, диппредставительства, напрямую политикам, дипломатам, журналистам и общественникам.
«К сожалению, в течение последних месяцев войска Украины существенно усилили артиллерийские и ракетные обстрелы мирных городов и населенных пунктов. Именно для этих целей используются также средства, поставленные Украине странами НАТО. Жилые кварталы обстреливаются из всех видов вооружений, а также забрасываются запрещенными противопехотными минами «Лепесток». Преступные действия украинских военных ведут к многочисленным жертвам», - говорится в сопроводительном письме советника Президента РФ, главы СПЧ Валерия Фадеева.
В подборку помимо многочисленных отчетов о погибших, раненых и разрушениях вошли в том числе показания пленного «азовца» (организация признана террористической в РФ) об обстрелах и грабежах мирного населения, свидетельства немецкого журналиста Томаса Ропера о последствиях обстрела Еленовки ВСУ, громкий фейк британской газеты The Daily Mail, которая выдала видео члена СПЧ Марины Ахмедовой о деактивации «Лепестков» военнослужащим ДНР за уничтожение мин «храбрым украинским солдатом». Валерий Фадеев тогда обратился в редакцию издания с требованием опровержения этого подлога.
Сегодня Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека начал рассылку уже девятой по счету подборки материалов о преступлениях ВСУ и нацбатальонов против гражданского населения: письма направляются в международные организации, диппредставительства, напрямую политикам, дипломатам, журналистам и общественникам.
«К сожалению, в течение последних месяцев войска Украины существенно усилили артиллерийские и ракетные обстрелы мирных городов и населенных пунктов. Именно для этих целей используются также средства, поставленные Украине странами НАТО. Жилые кварталы обстреливаются из всех видов вооружений, а также забрасываются запрещенными противопехотными минами «Лепесток». Преступные действия украинских военных ведут к многочисленным жертвам», - говорится в сопроводительном письме советника Президента РФ, главы СПЧ Валерия Фадеева.
В подборку помимо многочисленных отчетов о погибших, раненых и разрушениях вошли в том числе показания пленного «азовца» (организация признана террористической в РФ) об обстрелах и грабежах мирного населения, свидетельства немецкого журналиста Томаса Ропера о последствиях обстрела Еленовки ВСУ, громкий фейк британской газеты The Daily Mail, которая выдала видео члена СПЧ Марины Ахмедовой о деактивации «Лепестков» военнослужащим ДНР за уничтожение мин «храбрым украинским солдатом». Валерий Фадеев тогда обратился в редакцию издания с требованием опровержения этого подлога.
Многие сейчас пользуются эвфемизмами – благозвучным названием того, что происходит на фронте. Говорят обтекаемо, хотя правда – неприятная правда – навредит меньше, чем недомолвки или ложь. Переживающие за ход спецоперации – те, которым недостаточно официальных сообщений из телевизора – шерстят телеграм-каналы в поисках утешительных новостей. Но сегодня и вчера и позавчера их там нет. Есть эвфемизмы – благозвучные разговоры около этого.
Мы видим, как блогеры, имевшие как будто пророссийскую позицию, переворачиваются, и начинают произносить то, что понравится стороне победителя. Победителя – как они себе его представляют теперь, из-за того, что происходило на одном из участков фронта вчера и сегодня и позавчера. Не надо их читать. Если бы я могла дать совет, я бы предложила почитать или перечитать «Живые и Мертвые» Константина Симонова, хотя бы первые 100-150 страниц. Да, это не так быстро, как чтение поста в телеграме, да, это потребует сосредоточенности, но это – правда, то лучшее, что вы можете сделать для себя и победы.
Эти сто страниц расскажут вам о том, как медленно советская армия приходила в себя после нападения фашистской Германии в первые дни войны. Как собирала свой дух в кулак и как медленно оставшиеся в живых в мясорубке первых дней солдаты начинали верить в то, что хорошо оснащенный, жестокий, тупо идущий вперед машиной немец тоже смертен. И понимание этого помогло собраться в жесткий кулак. Вам будет полезно перечитать сейчас сцену, где главный герой собрал по лесу в грузовик остатки разрозненных частей, подбитых летчиков и повез их в тыл, в Могилев. Но был остановлен старшиной-танкистом, который приказал не паниковать, не бежать, а взять винтовки и идти на позиции. «Мы собираем армию, а вы увозите паникеров в тыл» – сказал он. И потом, когда герой лежал в госпитале, раздумывая о происходящем, он понял, что многие рассказывают о войне и плохое, и хорошее. Но правду не надо искать ни в том и ни в том. Правда – в глазах старшины-танкиста, который знает, что немец смертен и знает, что мы победим. В каком бы положении армия сегодня ни была. Ведь веря в это, думая так, старшина подчинял все свои действия этой мысли. Был упрямым, злым, раздосадованным неудачами и готовым снова драться.
И вам полезно будет перечитать сцену, где остатки дивизии прорываются к комбригу Серпилину. Непонятно, как они вышли из окружения, но они вынесли флаг. Много чего потеряли, а флаг вынесли. Потому что верили, что победят и флаг им еще пригодится.
Так вот пусть сегодня все не так хорошо, но не надо ронять флаг – завтра он пригодится. «Живые и Мертвые» – сегодня душеспасительное чтение.
Мы видим, как блогеры, имевшие как будто пророссийскую позицию, переворачиваются, и начинают произносить то, что понравится стороне победителя. Победителя – как они себе его представляют теперь, из-за того, что происходило на одном из участков фронта вчера и сегодня и позавчера. Не надо их читать. Если бы я могла дать совет, я бы предложила почитать или перечитать «Живые и Мертвые» Константина Симонова, хотя бы первые 100-150 страниц. Да, это не так быстро, как чтение поста в телеграме, да, это потребует сосредоточенности, но это – правда, то лучшее, что вы можете сделать для себя и победы.
Эти сто страниц расскажут вам о том, как медленно советская армия приходила в себя после нападения фашистской Германии в первые дни войны. Как собирала свой дух в кулак и как медленно оставшиеся в живых в мясорубке первых дней солдаты начинали верить в то, что хорошо оснащенный, жестокий, тупо идущий вперед машиной немец тоже смертен. И понимание этого помогло собраться в жесткий кулак. Вам будет полезно перечитать сейчас сцену, где главный герой собрал по лесу в грузовик остатки разрозненных частей, подбитых летчиков и повез их в тыл, в Могилев. Но был остановлен старшиной-танкистом, который приказал не паниковать, не бежать, а взять винтовки и идти на позиции. «Мы собираем армию, а вы увозите паникеров в тыл» – сказал он. И потом, когда герой лежал в госпитале, раздумывая о происходящем, он понял, что многие рассказывают о войне и плохое, и хорошее. Но правду не надо искать ни в том и ни в том. Правда – в глазах старшины-танкиста, который знает, что немец смертен и знает, что мы победим. В каком бы положении армия сегодня ни была. Ведь веря в это, думая так, старшина подчинял все свои действия этой мысли. Был упрямым, злым, раздосадованным неудачами и готовым снова драться.
И вам полезно будет перечитать сцену, где остатки дивизии прорываются к комбригу Серпилину. Непонятно, как они вышли из окружения, но они вынесли флаг. Много чего потеряли, а флаг вынесли. Потому что верили, что победят и флаг им еще пригодится.
Так вот пусть сегодня все не так хорошо, но не надо ронять флаг – завтра он пригодится. «Живые и Мертвые» – сегодня душеспасительное чтение.
Прослушав получасовой салют в Южно-Сахалинске, могу сказать, что это было неприятно. Первая реакция - прятаться. Вторая - осознание, что это день города и дальше - подавление выработанного инстинкта при таких звуках прятаться. Третья - мысль: как это не по-хорошему созвучно тому, что происходит на фронте и какие нехорошие ассоциации и ожидания вызывает. Но я бы не спешила винить власть города. Вот они отменят сейчас салют, и такая же куча людей, как и тех, кто не согласен, будет возмущаться и жаловаться, что на день города салюта не было. Поэтому это должна быть политическая воля из Москвы, запрещающая салюты на всей территории России до конца спецоперации
Forwarded from Александр Ходаковский
О признаках подготовки наступления на Харьковском направлении информация поступала из различных источников - это не было неожиданностью. Как она оценивалась, как на неё реагировали, как сумели подготовиться и готовились ли - это другой вопрос. Но мои наблюдения говорят, что не сложилось какой-то эффективной системы реагирования, когда по получении сигналов начинают вертеться какие-то ролики, всё приходит в движение и ресурс, каким бы он ни был, приводится в максимальную готовность.
На фронте воюют российские войска, воюют корпуса ЛДНР, которые входят в подчинение МО РФ, и являются, по сути, частью российской армии, - но воюют ещё и подразделения, не подчиняющиеся МО РФ непосредственно. Это Внутренние войска ЛДНР, различные спецназы - их довольно много и они неплохо подготовлены. Но из-за различной ведомственной принадлежности возникают трения, когда кураторы "альтернативной армии" не согласны с армейскими подходами и гнут свою линию, а армия в отместку зажимает ресурсы - наш батальон, например, уже больше трёх недель не получал от армии БК и живёт только на резервы.
Можно, конечно, сказать, что надо загнать всех под одно начало - и проблеме конец, - но нет: армейские подходы зачастую такие специфические, что свалить всех в один костёр и сжечь большого желания нет. Мы обходили сложности, вызванные вернхими разночтениями, укреплением горизонтальных связей на земле, и это работало, - но не всегда, к сожалению. "Альтернативная армия" -назову её так - сохранила людской ресурс, хотя интенсивность её "эксплуатации" была очень высокой - просто подход другой. В некоторых армейских бригадах штурмовиков меньше, чем в нашем батальоне, - но у них есть техника и артиллерия, которая используется на семь процентов эффективности, но которой упорно не хотят делиться.
Вот теперь мы получили информацию, что на угледарском направлении противник готовит ударный кулак и собирается начать наступление в направлении Владимировки - Сладкого. Произойдёт это скоро - противник вдохновлён. Как мы его встретим? Изменит ли армия подход и приложит ли все усилия, чтобы не дать противнику добиться очередного успеха? Я со своими тремя минометами и остатками БК, конечно, дам бой....
На фронте воюют российские войска, воюют корпуса ЛДНР, которые входят в подчинение МО РФ, и являются, по сути, частью российской армии, - но воюют ещё и подразделения, не подчиняющиеся МО РФ непосредственно. Это Внутренние войска ЛДНР, различные спецназы - их довольно много и они неплохо подготовлены. Но из-за различной ведомственной принадлежности возникают трения, когда кураторы "альтернативной армии" не согласны с армейскими подходами и гнут свою линию, а армия в отместку зажимает ресурсы - наш батальон, например, уже больше трёх недель не получал от армии БК и живёт только на резервы.
Можно, конечно, сказать, что надо загнать всех под одно начало - и проблеме конец, - но нет: армейские подходы зачастую такие специфические, что свалить всех в один костёр и сжечь большого желания нет. Мы обходили сложности, вызванные вернхими разночтениями, укреплением горизонтальных связей на земле, и это работало, - но не всегда, к сожалению. "Альтернативная армия" -назову её так - сохранила людской ресурс, хотя интенсивность её "эксплуатации" была очень высокой - просто подход другой. В некоторых армейских бригадах штурмовиков меньше, чем в нашем батальоне, - но у них есть техника и артиллерия, которая используется на семь процентов эффективности, но которой упорно не хотят делиться.
Вот теперь мы получили информацию, что на угледарском направлении противник готовит ударный кулак и собирается начать наступление в направлении Владимировки - Сладкого. Произойдёт это скоро - противник вдохновлён. Как мы его встретим? Изменит ли армия подход и приложит ли все усилия, чтобы не дать противнику добиться очередного успеха? Я со своими тремя минометами и остатками БК, конечно, дам бой....
Королеву Великобритании похоронят 19 сентября, так что с этой темой нам ещё жить как минимум неделю. И мне тут подумалось, как эти две близкие смерти - Горбачева и Елизаветы - логичны. В случае Горбачева логика в справедливости возмездия - он ушёл, когда плоды его действий на посту президента наиболее отрицательно проявились в современности. То есть ушёл на отрицательном пике своих плодов. И не увидел, как нынешняя ситуация исправилась, а страна вырулила. Это наказание - умирать в неведении: будет ли исправлено то, что ты натворил. А смерть Елизаветы крайне логична. Она уже видела фашизм в сороковых. История пошла по кругу - фашизм в мир вернулся, и снова европейская цивилизация его творит. Елизавета уже все это видела и знает, чем все закончится. Неинтересно, уже было. Дайте уйти - в ее случае. И не дадим остаться в случае Горбачева
С вечера читаю в соцсетях сообщения как под копирку - «Пожалуйста, не сглазьте!», «Держим кулачки!», «То чувство, когда боишься сглазить. Пусть все получится». Место проживания авторов - Москва. Пишут об успехах украинской армии. «Тсс, пожалуйста, не сглазьте, пусть у них все получится, пусть убьют побольше моих соотечественников - российских военных» - вот как следует это читать. Прямым текстом этого не говорится - ведь суд, тюрьма, страх, трусость, но желто-голубые флажки в конце предложений ясно дают понять о чем идёт речь. Наверное, в своих мечтах они встречают в Москве ВСУ хлебом солью. А вы думали, все в прошлом, и полицаев мы никогда не увидим - они только в книжках и фильмах про войну? Нет, человеческая природа всегда одинакова, и доблесть, благородство, низость и ничтожность распределяются в человеческой популяции все в той же пропорции, что и всегда. Я сейчас смотрю во все глаза и воочию наблюдаю духовных детей полицаев
Ну что я могу сделать с тем, что они реально живут в Москве и я их реально знаю?)
Forwarded from Александр Ходаковский
В Покровское в пятидесяти километрах от Донецка прибывают эшелоны с личным составом и техникой, по одному из них в момент разгрузки был нанесён удар Искандерами - попаданий нет. На Великоновоселковском направлении резкая активизация - противник применяет все огневые средства для подавления наших позиций, замечено перемещение вдоль линии фронта бронетехники и колесного транспорта . Пока так.
Я уже рассказывала вам про слепую Бабу, которая доживала свой век в вымершей деревне Смоленской области. И при нашей случайной встрече два дня рассказывала мне про немецкую оккупацию. Две истории я запомнила больше всего.
Жила в той деревне Дуброво очень красивая девушка по фамилии Преданникова. Она была замужем за офицером. У них был маленький сын. Муж ушёл на фронт. Пришли немцы, и она спуталась с немецким офицером. Она не работала как все, ей были разные поблажки и сытная еда. Брат ее стал полицаем. А когда наши освободили Смоленщину, в рядах освободителей вернулся ее муж. Заходит он в избу, а сын его с ним по немецки заговаривает. Русский офицер наставил пистолет на жену и сказал - «Ты мне больше не жена, а он - не сын. Уходи, а то убью». Преданникова бежала в Кардымово. Это соседний населенный пункт, но туда слухи о ней не дошли - тогда не было соцсетей. Сейчас есть, и они все фиксируют. А Преданниковы были всегда.
А вторая история о том, как Баба маленькой сидела с братом и отцом в чужой избе - их пустили ночевать, когда их избу немцы сожгли. В соседней комнате русские мужчины играли в карты и говорили о том, что все - кончился Советский Союз, теперь на этой земле будет хозяйкой Германия. А папка Бабы встал, пошёл в ту комнату, встал у стола и обратился к картежникам с мягким местным акцентом, меняющим «е» на «я» - «Запомните, какая бы слабость теперь у наших войск не была, Победа будет за нами. Россия ня побядима. Так в Библии написано».
В Библии, конечно, так не было написано, но Победа была за нами потому, что один маленький человек верил в то, что так в Библии и написано. А в Библии было написано про любовь. И он - этот человек - свою родину любил.
Жила в той деревне Дуброво очень красивая девушка по фамилии Преданникова. Она была замужем за офицером. У них был маленький сын. Муж ушёл на фронт. Пришли немцы, и она спуталась с немецким офицером. Она не работала как все, ей были разные поблажки и сытная еда. Брат ее стал полицаем. А когда наши освободили Смоленщину, в рядах освободителей вернулся ее муж. Заходит он в избу, а сын его с ним по немецки заговаривает. Русский офицер наставил пистолет на жену и сказал - «Ты мне больше не жена, а он - не сын. Уходи, а то убью». Преданникова бежала в Кардымово. Это соседний населенный пункт, но туда слухи о ней не дошли - тогда не было соцсетей. Сейчас есть, и они все фиксируют. А Преданниковы были всегда.
А вторая история о том, как Баба маленькой сидела с братом и отцом в чужой избе - их пустили ночевать, когда их избу немцы сожгли. В соседней комнате русские мужчины играли в карты и говорили о том, что все - кончился Советский Союз, теперь на этой земле будет хозяйкой Германия. А папка Бабы встал, пошёл в ту комнату, встал у стола и обратился к картежникам с мягким местным акцентом, меняющим «е» на «я» - «Запомните, какая бы слабость теперь у наших войск не была, Победа будет за нами. Россия ня побядима. Так в Библии написано».
В Библии, конечно, так не было написано, но Победа была за нами потому, что один маленький человек верил в то, что так в Библии и написано. А в Библии было написано про любовь. И он - этот человек - свою родину любил.
Звонила друзьям в Донецк. С каждым подробно поговорила. Никто не пакует чемоданы и не собирается бежать. Напротив, было принято решение сосредоточиться на работе и делать ее максимально, может быть с удвоенной силой. Страшно ли им? Да. Страшно, как никогда не было за восемь лет войны, развязанной Украиной. Но этот страх питает упорство. Это называется присутствием духа. С них нужно взять пример и делать свою работу - свою личную работу, какой бы она ни была - сосредоточенно. Это будет называться присутствием духа
Вадим Владимирович работает технологом в Сахалинской компании «Союз Восток», которая занимается морепродуктами. Основную часть продукции у них закупали японцы. Ещё до спецоперации, до санкций, до всего Азия брала процентов 60. Я думала, они, как «приличные» люди, откажутся от наших моллюсков. Но нет. Санкции санкциями, а биоресурсы наши любят. Как-то на предприятии оставалось 20 тонн продукции, все 20 попросила Азия и вдруг 10 попросила Москва. «Мы - российская компания, - сказал Вадим Владимирович. - Мы хотим, чтобы Россия ела нашу продукцию. Мы, конечно, десять отдали Москве». «А что было с ещё десятью?» - спросила я. «А они остались у нас».
Вадим Владимирович воевал в Афганистане. Если бы не ранение, пошёл бы воевать сейчас на Донбасс.
- Зачем? - спросила я.
- А за тем, что если их не остановить на Донбассе, они к нам на Сахалин придут. Наши ребята, идущие воевать, знают, что идут за своих родителей и детей, которые на Сахалине.
Передаёт вам - «присмотритесь к трубачу, мы хотим кормить Россию, а не Азию»
Вадим Владимирович воевал в Афганистане. Если бы не ранение, пошёл бы воевать сейчас на Донбасс.
- Зачем? - спросила я.
- А за тем, что если их не остановить на Донбассе, они к нам на Сахалин придут. Наши ребята, идущие воевать, знают, что идут за своих родителей и детей, которые на Сахалине.
Передаёт вам - «присмотритесь к трубачу, мы хотим кормить Россию, а не Азию»
Этого текста могло бы и не быть, если бы я, придя в больницу, не найдя того, что мне надо, уже развернувшись уйти, не спросила бы сама не знаю почему - «Зачем вам столько икон?». И получился текст о духовной жизни Донецка, с предсказаниями сумасшедшего или праведного дяди Миши, с исповедями раненых, в которых ясно читалась обстановка, сложившаяся на фронте.
И если бы я не задала этого вопроса, раненые в конце не произнесли бы таких фраз - «А я верю, — говорит рыжий. — Только молиться не умею. Но я все равно каждый день молюсь и прошу, чтобы он простил нас всех — и нас, и укропов — и уже наконец-то наступил бы мир.
— А если это невозможно, то хотя бы чтобы Владимир Владимирович начал то, чего он еще не начинал… Так начните, пожалуйста, Владимир Владимирович».
Глава 3
«Дядя Миша, вы неправильно рассуждаете, — снисходительно возражает сосед. — Каждый человек верит по-своему.
— А-а-а, по-своему? — победоносно тянет дядя Миша. — Вот и получите — по-своему!
— Вы мне нашего политрука напоминаете, — мотает головой сосед. — Его как ранило, он тоже, заезжая на «скорой» в Донецк, на каждый храм начал креститься.
— Я в церковь от рождения хожу! — парирует дядя Миша. — Господь меня учит постоянно. Вера без дел мертва, и если ты ходишь в школу, но не учишь уроки…
— Дядя Миша, может, хватит! — выкрикивает темноволосый, оторвавшись от книги. — Сколько можно эти сказки слушать? Вас самого не напрягает?!
— Я же говорю, с людьми разговаривать бесполезно, — обреченно тянет дядя Миша. — Они забыли Господа и получили войну.
— А мой ротный, Вован, тоже забыл? — спрашивает исподлобья сосед.
— Так почему же тогда война началась? — тихо спрашивает дядя Миша и закрывает глаза, застывает, прижав к себе Молитвослов.
Все молчат.
— Если бы все люди пошли в храм, завтра бы земля изменилась, — распахивает глаза дядя Миша, — и цветы бы запахли по-другому. Воздух стал бы другим.
— Он меня креститься агитирует, — говорит раздетый сосед.
Дядя Миша снова подскакивает на кровати.
— А я за шо ему и говорю: крестись, причащайся! Православная вера была, есть и будет. Ее никогда не побеждали и никогда не победят.
— Только я татарин, — говорит сосед. — Мусульманин.
— Так у вас же икон нема! — восклицает дядя Миша. — Икон — нема! Это куда годится?! Как можно без икон, без причащения?! На мой взгляд, это тупик.
— Ничего, дядя Миша, ничего, в исламе тоже есть свои фанатики, — отзывается татарин. — Я понимаю, что вы хотите как лучше.
— А получается как всегда, — буркает темноволосый из-за книги.
— Дядя Миша считает, что он вправе судить другого, — говорит татарин.
— С этого войны и начинаются, — замечает темноволосый.
— Мой отец был простым водителем, — говорит дядя Миша. — Он приучил меня так верить. А я всю жизнь проработал крановщиком. Меня Господь с детства учил. Я разговаривал с ним, как с вами разговариваю.
— Ну бывает… — вздыхает татарин.
— Не хочу с вами разговаривать. — Дядя Миша отворачивается к окну, за которым еще идет обстрел. — Люди всегда говорят, что я ненормальный или больной.
Он умолкает. Темноволосый захлопывает книгу.
— Я подорвался, когда поднял носилки с раненым командиром, — глядя в потолок, глухо говорит он. Кадык тяжело проходится по его шее. — Носилки с двухсотым (мертвым. — М. А.) командиром поставили на землю. Я их просто поднял, сменив другого. Они стояли на мине. Саперы прошлись, но не заметили. Плюс обстрелы укроповские постоянно. Там, на передовой, нелегко. Там вообще тяжело. Но из Луганска я вернулся нормально — живой. А приехал сюда и ничего не успел сделать. Подорвался на второй день. Я очень об этом сожалею — что не успел для родной республики ничего сделать. Но я на передовую вернусь. Ха. Мы живем в век высоких технологий, дядя Миша. Мне сделают высокотехнологичный протез, и я обязательно вернусь.
https://expert.ru/expert/2022/37/donetskaya-antarktida/
И если бы я не задала этого вопроса, раненые в конце не произнесли бы таких фраз - «А я верю, — говорит рыжий. — Только молиться не умею. Но я все равно каждый день молюсь и прошу, чтобы он простил нас всех — и нас, и укропов — и уже наконец-то наступил бы мир.
— А если это невозможно, то хотя бы чтобы Владимир Владимирович начал то, чего он еще не начинал… Так начните, пожалуйста, Владимир Владимирович».
Глава 3
«Дядя Миша, вы неправильно рассуждаете, — снисходительно возражает сосед. — Каждый человек верит по-своему.
— А-а-а, по-своему? — победоносно тянет дядя Миша. — Вот и получите — по-своему!
— Вы мне нашего политрука напоминаете, — мотает головой сосед. — Его как ранило, он тоже, заезжая на «скорой» в Донецк, на каждый храм начал креститься.
— Я в церковь от рождения хожу! — парирует дядя Миша. — Господь меня учит постоянно. Вера без дел мертва, и если ты ходишь в школу, но не учишь уроки…
— Дядя Миша, может, хватит! — выкрикивает темноволосый, оторвавшись от книги. — Сколько можно эти сказки слушать? Вас самого не напрягает?!
— Я же говорю, с людьми разговаривать бесполезно, — обреченно тянет дядя Миша. — Они забыли Господа и получили войну.
— А мой ротный, Вован, тоже забыл? — спрашивает исподлобья сосед.
— Так почему же тогда война началась? — тихо спрашивает дядя Миша и закрывает глаза, застывает, прижав к себе Молитвослов.
Все молчат.
— Если бы все люди пошли в храм, завтра бы земля изменилась, — распахивает глаза дядя Миша, — и цветы бы запахли по-другому. Воздух стал бы другим.
— Он меня креститься агитирует, — говорит раздетый сосед.
Дядя Миша снова подскакивает на кровати.
— А я за шо ему и говорю: крестись, причащайся! Православная вера была, есть и будет. Ее никогда не побеждали и никогда не победят.
— Только я татарин, — говорит сосед. — Мусульманин.
— Так у вас же икон нема! — восклицает дядя Миша. — Икон — нема! Это куда годится?! Как можно без икон, без причащения?! На мой взгляд, это тупик.
— Ничего, дядя Миша, ничего, в исламе тоже есть свои фанатики, — отзывается татарин. — Я понимаю, что вы хотите как лучше.
— А получается как всегда, — буркает темноволосый из-за книги.
— Дядя Миша считает, что он вправе судить другого, — говорит татарин.
— С этого войны и начинаются, — замечает темноволосый.
— Мой отец был простым водителем, — говорит дядя Миша. — Он приучил меня так верить. А я всю жизнь проработал крановщиком. Меня Господь с детства учил. Я разговаривал с ним, как с вами разговариваю.
— Ну бывает… — вздыхает татарин.
— Не хочу с вами разговаривать. — Дядя Миша отворачивается к окну, за которым еще идет обстрел. — Люди всегда говорят, что я ненормальный или больной.
Он умолкает. Темноволосый захлопывает книгу.
— Я подорвался, когда поднял носилки с раненым командиром, — глядя в потолок, глухо говорит он. Кадык тяжело проходится по его шее. — Носилки с двухсотым (мертвым. — М. А.) командиром поставили на землю. Я их просто поднял, сменив другого. Они стояли на мине. Саперы прошлись, но не заметили. Плюс обстрелы укроповские постоянно. Там, на передовой, нелегко. Там вообще тяжело. Но из Луганска я вернулся нормально — живой. А приехал сюда и ничего не успел сделать. Подорвался на второй день. Я очень об этом сожалею — что не успел для родной республики ничего сделать. Но я на передовую вернусь. Ха. Мы живем в век высоких технологий, дядя Миша. Мне сделают высокотехнологичный протез, и я обязательно вернусь.
https://expert.ru/expert/2022/37/donetskaya-antarktida/
Эксперт
Донецкая Антарктида
«Да, я гражданский, но боже мой… война — моя повседневность. Я выхожу из дома — танк едет. Я выхожу на дорогу — ребята тащат боевой комплект. Я иду в магазин — пацаны идут». Репортаж из Республиканского травматологического центра Донецка
Forwarded from Ольга Ускова | Cognitive Life
БОЛЕЛЬЩИКИ
...Пока две команды сильных, специально подготовленных мужчин на льду сосредоточенно сражались за шайбу, тысячи людей на трибунах вокруг кричали, жевали сосиски, хлебали пиво, мелко дрались друг с другом из-за расцветки шарфа или майки, размахивали флагами. Это - болельщики, они заплатили за зрелище и желали развлекаться сообразно купленным билетам...
Сегодня многие здесь ведут себя относительно Военной Ситуации - Россия/Украина, как "болельщики". Вопли, диванная аналитика, кидание огрызками и какашками в "болельщиков" противника, требование обязательных голов и немедленной победы - всё это отражение состояния общества, ну и уровень организаторов сражения.
Важно:
- когда всё начиналось в феврале - обе страны собирались как на парад. Запад вместе с Зеленским - рапортовали что за недельку всей ордой расправятся с орками, вернут Крым и Смоленск, а там может и Красная Площадь ляжет под ноги светлоликих евроукров.
Наши говорили о молниеносной победной войнушке - ну неделя, от силы две. Там же наши люди. Они вынесут нам ключи от городов и хлеб-соль на рушниках. О, как же плохо обе стороны готовились к сражению! Все эти мечтания и просчеты обернулись ДЛЯ ВСЕХ кровавыми историческими уроками и тысячами могил.
- прошло полгода. Пришло понимание ситуации. Все эти узлы противоречий - это вскрывшийся нарыв глобального передела мировых рессурсов. И Россия, и Украина зона алчных интересов истощившего свои земли и запасы Запада. Когда 50 глав МИД западных стран собираются вместе, чтобы не дать погаснуть войне на Украине, это совершенно беспрецедентное историческое объединение засранцев, собравшихся во чтобы то ни стало уничтожить славян и дограбить территории.
- Россия не имеет выбора. Мы можем или победить или прекратить существование как государство. При этом мы не имеем право вести себя как тупые болельщики. Мы уже все де-факто на поле. Пиво и сосиски придётся отложить. Мы не на параде и не на трибунах. Идет тяжёлое противостояние и поражения такой же важный урок, как и победы.
У Симонова в "Живых и Мёртвых":
" То, что видел Синцов за последние два дня, говорило ему: да, немцы могут прийти и сюда, – и, однако, представить себе эту землю немецкой было невозможно. Такое множество безвестных предков – дедов, прадедов и прапрадедов – легло под этими крестами, один на другом, веками, что эта земля была своей вглубь на тысячу сажен и уже не могла, не имела права стать чужой."
P.S. Я тут длинно написала. Но по существу: нам всем надо "завалить е..ло" насчет анализа - куда отступили и кто что не так сказал. Надо прекращать трендёж и нытьё. Надо вкалывать. Фронту нужны деньги. Фронту нужно оружие. Фронту нужна гуманитарка. Фронту нужны люди. Другой ситуации и другой страны у нас с вами нет.
...Пока две команды сильных, специально подготовленных мужчин на льду сосредоточенно сражались за шайбу, тысячи людей на трибунах вокруг кричали, жевали сосиски, хлебали пиво, мелко дрались друг с другом из-за расцветки шарфа или майки, размахивали флагами. Это - болельщики, они заплатили за зрелище и желали развлекаться сообразно купленным билетам...
Сегодня многие здесь ведут себя относительно Военной Ситуации - Россия/Украина, как "болельщики". Вопли, диванная аналитика, кидание огрызками и какашками в "болельщиков" противника, требование обязательных голов и немедленной победы - всё это отражение состояния общества, ну и уровень организаторов сражения.
Важно:
- когда всё начиналось в феврале - обе страны собирались как на парад. Запад вместе с Зеленским - рапортовали что за недельку всей ордой расправятся с орками, вернут Крым и Смоленск, а там может и Красная Площадь ляжет под ноги светлоликих евроукров.
Наши говорили о молниеносной победной войнушке - ну неделя, от силы две. Там же наши люди. Они вынесут нам ключи от городов и хлеб-соль на рушниках. О, как же плохо обе стороны готовились к сражению! Все эти мечтания и просчеты обернулись ДЛЯ ВСЕХ кровавыми историческими уроками и тысячами могил.
- прошло полгода. Пришло понимание ситуации. Все эти узлы противоречий - это вскрывшийся нарыв глобального передела мировых рессурсов. И Россия, и Украина зона алчных интересов истощившего свои земли и запасы Запада. Когда 50 глав МИД западных стран собираются вместе, чтобы не дать погаснуть войне на Украине, это совершенно беспрецедентное историческое объединение засранцев, собравшихся во чтобы то ни стало уничтожить славян и дограбить территории.
- Россия не имеет выбора. Мы можем или победить или прекратить существование как государство. При этом мы не имеем право вести себя как тупые болельщики. Мы уже все де-факто на поле. Пиво и сосиски придётся отложить. Мы не на параде и не на трибунах. Идет тяжёлое противостояние и поражения такой же важный урок, как и победы.
У Симонова в "Живых и Мёртвых":
" То, что видел Синцов за последние два дня, говорило ему: да, немцы могут прийти и сюда, – и, однако, представить себе эту землю немецкой было невозможно. Такое множество безвестных предков – дедов, прадедов и прапрадедов – легло под этими крестами, один на другом, веками, что эта земля была своей вглубь на тысячу сажен и уже не могла, не имела права стать чужой."
P.S. Я тут длинно написала. Но по существу: нам всем надо "завалить е..ло" насчет анализа - куда отступили и кто что не так сказал. Надо прекращать трендёж и нытьё. Надо вкалывать. Фронту нужны деньги. Фронту нужно оружие. Фронту нужна гуманитарка. Фронту нужны люди. Другой ситуации и другой страны у нас с вами нет.
В далеком уже 2014-м году я слушала полкового священника на военной базе в Донецке, и думала, что 2022-й никогда не наступит. Священник обещал третью мировую, войну России с НАТО и вообще говорил субъективные странные страшные вещи. Например, что война нужна. Она, видите ли, меняет людей – духовно переформатирует. Предлагал мне сравнить Советский Союз на входе в Великую Отечественную и на выходе из нее. Советские люди, говорил он, вышли из нее другими. Сплоченными. По крайней мере, сплоченными. Он говорил, что не только силой побеждают в войне, но и правильным к ней отношением. Говорил, что война, если ее сейчас не остановить, пойдет дальше. Дальше и дальше. А ее в 2014-м никто не собирался останавливать. Я слушала его и не верила ему. Война пойдет дальше? Дойдет до Москвы? Я не просто отрицала то, чего боялась и чего не хотела, мне сложно было представить, будто эта локальная маленькая гражданская война может перелиться на Россию, на Европу, на половину «цивилизованного» мира.
Я вспомнила этот разговор сейчас, находясь на Сахалине. В 2022-м. В Южно-Сахалинске десятого сентября отмечалось 140-летие города, и к ночи громыхнул салют. Я давно не слышала таких остервенелых праздничных канонад. Зацепившись за них, я вдруг нырнула мыслями в 14-й год и снова села напротив того полкового священника. Оказалось, что я отчетливо помню его слова. Оказалось, что теперь, спустя восемь лет, я прекрасно понимаю о чем он говорит. Но к пониманию этому я пришла не вдруг, постепенно.
Я сказала тому священнику, что впервые в жизни слышу звуки взрывов, выстрелов. Я – мирный человек, москвичка, я никогда не была на войне.
– Мне страшно.
– Не надо бояться, — ответил он. – Не бойся ничего. Послушай меня, — сказал он. – Вопрос не в том, сколько проживет человек. А в том, где будет его душа после смерти.
«Фанатик» – подумала я. А потом я вернулась в Москву. Москва жила себе как жила. Донбасс превращался в постоянно тлеющую точку. Потом – за восемь лет – все еще привыкнут к тому, что она есть, тлеет, что-то там временами кипит, бурлит канонадой, в медленном котле войны свариваются живьем люди. И всем начало казаться, что наличие такой точки – само собой разумеющееся. Она так же естественна, как минеральные воды в Ставропольском Крае, как озеро на Байкале, как горы на Кавказе. А на Донбассе идет война – такая его достопримечательность. С этим можно жить, ведь тебя это не касается.
Но в 14-м году я вернулась в Москву, и она, конечно, жила своей жизнью. Из такой бурливой Москвы мне было еще сложнее принять слова полкового священника о том, что будет большая война, и она всех нас захлестнет. Я попала в другую – в свою – в прежнюю жизнь. Я ходила по кафе, общалась с друзьями. «Ну как там на Донбассе?» – между делом спрашивали меня приятели и коллеги. «Там людей убивают» – отвечала я. «Да, да. Конечно, жаль» – говорили мне, и разговор чаще сводился на что-нибудь другое. Если, конечно, во мне не просыпалась злость, и я не начинала назло, во всех подробностях рассказывать как убивают людей. Не знаю, чего я ждала от своих приятелей и коллег. Что они пойдут и напишут в соцсетях о том, что людей убивать нельзя? Ну, может быть. Но они этого не сделали. Не потому, что они были плохими людьми. А потому, что их это не касалось. Редкими моментами я зло думала – «Посмотрела бы я на вас, если бы вас это коснулось».
В 15-м году я поехала в Киев. Украина уже вовсю убивала на Донбассе людей. Я сидела в ресторане на террасе, и вдруг прозвучал салют.
Продолжение по ссылке
https://ahmedova.com/nado-pomenyatsya/
Я вспомнила этот разговор сейчас, находясь на Сахалине. В 2022-м. В Южно-Сахалинске десятого сентября отмечалось 140-летие города, и к ночи громыхнул салют. Я давно не слышала таких остервенелых праздничных канонад. Зацепившись за них, я вдруг нырнула мыслями в 14-й год и снова села напротив того полкового священника. Оказалось, что я отчетливо помню его слова. Оказалось, что теперь, спустя восемь лет, я прекрасно понимаю о чем он говорит. Но к пониманию этому я пришла не вдруг, постепенно.
Я сказала тому священнику, что впервые в жизни слышу звуки взрывов, выстрелов. Я – мирный человек, москвичка, я никогда не была на войне.
– Мне страшно.
– Не надо бояться, — ответил он. – Не бойся ничего. Послушай меня, — сказал он. – Вопрос не в том, сколько проживет человек. А в том, где будет его душа после смерти.
«Фанатик» – подумала я. А потом я вернулась в Москву. Москва жила себе как жила. Донбасс превращался в постоянно тлеющую точку. Потом – за восемь лет – все еще привыкнут к тому, что она есть, тлеет, что-то там временами кипит, бурлит канонадой, в медленном котле войны свариваются живьем люди. И всем начало казаться, что наличие такой точки – само собой разумеющееся. Она так же естественна, как минеральные воды в Ставропольском Крае, как озеро на Байкале, как горы на Кавказе. А на Донбассе идет война – такая его достопримечательность. С этим можно жить, ведь тебя это не касается.
Но в 14-м году я вернулась в Москву, и она, конечно, жила своей жизнью. Из такой бурливой Москвы мне было еще сложнее принять слова полкового священника о том, что будет большая война, и она всех нас захлестнет. Я попала в другую – в свою – в прежнюю жизнь. Я ходила по кафе, общалась с друзьями. «Ну как там на Донбассе?» – между делом спрашивали меня приятели и коллеги. «Там людей убивают» – отвечала я. «Да, да. Конечно, жаль» – говорили мне, и разговор чаще сводился на что-нибудь другое. Если, конечно, во мне не просыпалась злость, и я не начинала назло, во всех подробностях рассказывать как убивают людей. Не знаю, чего я ждала от своих приятелей и коллег. Что они пойдут и напишут в соцсетях о том, что людей убивать нельзя? Ну, может быть. Но они этого не сделали. Не потому, что они были плохими людьми. А потому, что их это не касалось. Редкими моментами я зло думала – «Посмотрела бы я на вас, если бы вас это коснулось».
В 15-м году я поехала в Киев. Украина уже вовсю убивала на Донбассе людей. Я сидела в ресторане на террасе, и вдруг прозвучал салют.
Продолжение по ссылке
https://ahmedova.com/nado-pomenyatsya/
Марина Ахмедова
Надо поменяться - Марина Ахмедова
В далеком уже 2014-м году я слушала полкового священника на военной базе в Донецке, и думала, что 2022-й никогда не наступит. Священник обещал третью мировую, войну России с НАТО и вообще говорил субъективные странные страшные вещи. Например, что война нужна.…
Украина утверждает, что на временно оставленных территориях задержала российский учителей. Официально угрожают им 12 годами лишения свободы. А простые украинцы требуют их казнить, порвать, а куски разбросать по закоулочкам. Самое интересное во всем этом то, что в Донецке полна коробочка украинскими пленными. И должен бы присутствовать страх, что бумеранг возмездия полетит в них. Но такого страха нет. Нас вовсе не боятся. Потому что уверены: Россия тем же отвечать не будет. Она - добренькая
Forwarded from Александр Ходаковский
Ночью ДРГ пыталась пройти через наши порядки - видимо, прощупывают оборону. Если бы не помощь, которую оказывает гражданское общество армии - противник смог бы подойти вплотную и уничтожить нашу позицию. Но тепловизоры делают своё дело: солдаты ставят прибор на поверхности, через телефонное приложение коннектят его со смартфоном, и находясь в укрытии наблюдают подходы. Спасибо всем, кто отзывается на призывы о помощи и поддерживает наших ребят - ваша помощь неоценима.