От меня ждут рассказа о жительнице Дагестана, у которой суд сначала отнял троих детей, по версии СМИ, за розовые волосы и татуировки, а потом Верховный Суд ей их вернул. Но дело в том, что эту историю я буду рассказывать по-разному как член Совета по правам человека и как журналист.

Как журналист я расскажу ее с двух сторон. Конечно, я общалась в Махачкале три дня не только с самой Ниной Церетиловой, но и с представителями другой стороны. В разговоре с самой Ниной я выяснила, что ее бывший муж имеет двух действующих жён, ему как мусульманину можно. Всего у него семеро детей, живет он на два дома, и у него не всегда есть работа. Нина от него ушла потому, что он, по её словам, ее жестоко избивал, в том числе, когда она была беременной. Она ушла от него беременной третьим ребёнком. Обосновалась в Махачкале, открыла магазин белья, купила двухкомнатную квартиру. Родители бывшего мужа в то время помогали ей с детьми - часто они жили у них. Сама Нина в детстве была обрезана. Да-да, я говорю о женском обрезании. Привет тем, кто говорит, что в Дагестане этого нет. Она с детства много работала по дому, в школу не ходила, в 12 лет ее отдали в медресе, где она наконец ощутила свободу - у неё появилось время читать книги, и она могла просто спокойно сидеть на уроках, не отпахивая по дому. Поэтому зря СМИ подают ее историю со снятием хиджаба как историю о предательстве веры. Предательства веры не было, хотя этого очень хочется телеканалу «Дождь». Был целенаправленный путь к свободе.

Муж в течение нескольких лет собирал на неё компромат в виде тех сториз, которые Нина выкладывала в Инстаграме. Когда она подала на него в суд по алиментам, он просто выбросил их в сеть. Очень быстро вокруг него сплотилось радикальное сообщество, которое объявило войну женщине Нине. Какие-то радикальные проповедники, бежавшие из России на Украину, посвящали ей целые эфиры в своих каналах, называли собакой, тварью, порождением свиней. Чуть ли не газават они объявили одной женщине. И именно поэтому ее муж уже не мог пойти на попятную. Его поддерживали братья по разуму и по вере. И они не поймут, если он отступится. Нахожу ли я такую ситуацию опасной для жизни Нины? Да.

Как журналист, я обязана была поговорить со второй стороной. Она была доступна только в виде 4 адвокатов, которые сначала приняли перспективу общения со мной в штыки, но потом сменили гнев на милость. В общей сложности я провела в их офисе два с половиной часа, где меня пичкали компроматом на Нину. Скажу правду, некоторые видео покоробили даже меня. Главных пункта компромата три - видео Нины с Иисусом Христом (мне было неприятно его смотреть), видео, где Нина переодела младшего сына в женское платье и парик и называет его Ингрид, а также фото с побоями на теле дочери, они еле видны. Мать побила дочь ремнём, как она говорит, впервые в жизни. Все эти видео странные. Отец говорит, что после Ингрид его сына затравят в школе, но он же и обнародовал это видео, из сториз Нины оно бы исчезло через 24 часа. Зачем же он его распространяет? Думает ли он реально о своём сыне?

Другое дело, что такие видео для Дагестана заходят за грань возможного. Лично я считаю, что, живя где-то, надо либо уважать сложившийся менталитет (не подчиняться, а именно уважать, то есть намеренно не провоцировать), либо там не жить. И, конечно, дагестанцы Ниной недовольны вовсе не из-за розовых волос, это враньё СМИ, и не потому, что сами дагестанцы - злодеи и тупицы, просто жители республики в своём большинстве воспитаны в иных традициях.

Это все я понимаю как журналист и буду объективно освещать ситуацию, не вставая ни на чью сторону, и давая возможность читателю самому сделать свой выбор.

А как член Совета по правам человека я буду выступать исключительно на стороне детей Нины, пытаясь с уважением относиться к мнению всех сторон конфликта. Такова же позиция Валерия Фадеева, который ознакомился с моим докладом. Я вижу, что между Ниной и бывшим мужем Магомедом идёт война и в этой войне страдают дети.

Я вижу, что война идёт во всей республике между светским и радикальным, и дело Нины Церетиловой ещё раз всколыхнуло ее. Я знаю, что у Магомеда Церетилова семейная история имеет отношение к экстремизму. Муж его тети сидит в колонии за теракт в Буйнакске, и это далеко не весь послужной список семьи - по словам Нины. Нина говорит, что ее девочку уже одели в хиджаб. Дети не ходят в школу. У отца им негде жить, они слоняются по чужим людям. Живя с Ниной, они ходили в школу, в разные образовательные секции, с матерью им было однозначно лучше. А сейчас их права ущемляются. И позиция Совета по этому вопросу - тщательно разобравшись в вопросе и не по публикациям СМИ, а проведя собственное исследование на месте, защитить права детей. Такая история. Ее подробности читайте в журнале «Эксперт». Кстати, история далеко не закончена - вторая сторона не собирается исполнять решение суда

По просьбам в апреле я еще раз прочту курс про эмоции. Все хотят научиться писать тексты, вызывающие у читателя эмоции. Что неудивительно, такие тексты запоминаются лучше всего.

Я не дам никаких секретных формул, волшебных слов, но я покажу, как работать с историей или героем так, чтобы выхватывать из них эмоции, и как эти эмоции транслировать в тексте.

В этом курсе акцент на социальной направленности. Я не учу ничего продавать. Курс для блогеров, волонтеров и журналистов. Он так и называется «Как вызывать эмоции через текст». Состоит из двух полуторачасовых лекций. В записи курс не продается, мне интересней чувствовать слушателей и понимать, насколько им все понятно.

Курс недорогой. За дополнительными условиями пишите мне marinahmedova@gmail.com или Маше Антоновой @zloy_romahen@mail.ru (с пометкой «курс про эмоции»)

Какая неприятность произошла с Познером в Грузии. Сочувствую ему. Обо всех грузинах выводов по этому инциденту, разумеется, не делаю. Везде есть кучка своих придурков. Но, другое дело, что эта кучка может стать лицом страны, пока большинство молчит, и существенно подпортить кому-то жизнь. Поэтому, друзья!

Только что вернувшись из Дагестана, не могу его вам не прорекламировать. В этот раз мне там понравилось как никогда. Сейчас я не ездила в южный Дагестан, где главные красоты для отдыхающих. Но я много раз там была до того. Эти горы и реки - красота неимоверная. А в рыбачьих посёлках - старом и новом Тереке - вы сможете наблюдать такую картину: течёт река, по обеим сторонам от неё причалы, которыми заканчиваются сады домов. Рыбаки переговариваются друг с другом через реку. И вот вы в лодке на реке, поёт муэдзин, светит луна, слова молитвы стелятся по воде, и вы же по ней заходите в открытое море - в Каспий.

Мои любимые места в Дагестане - Каспий, за ним надо ехать в Дербент, сетевая кофейня ЗМ, там я по утрам ем свою любимую кашу из кураги, она входит в завтрак аксакала. И там меня не раздражают совсем девушки в хиджабах. Они - современны, приветливы. И во всей кофейне очень демократичная доброжелательная атмосфера. Сами дагестанцы эту кофейню очень любят. Рядом в Махачкале по улице Буйнакского есть ещё кафе «Башня в горах». Я там ела чуду с травой и тыквой за 130 рублей, но есть ещё с мясом и прочим. А в кафе на побережье не ходите. Там с меня содрали 400 рублей за живую музыку (которая меня раздражала) и за обслуживание. Я заплатила, но не ушла без скандала. И им ещё повезло, что мне лень было писать в книгу жалоб и предложений.

Рынок - это место, где я вообще могу провести полдня, покупая полезные продукты. Овощи пахнут овощами. Фрукты - это фрукты. Я бы там жила - прямо на рынке. Среди этих торговок урбечом, зеленью, кукурузной мукой, сушенным творогом и овечьим сыром.

За свои командировки я излазила весь Дагестан только на острове Чечень не была. Это рыболовецкий заброшенный остров с помпезными советскими зданиями, заметаемыми сейчас песком. Кажется, там в тяжелейших условиях доживают всеми брошенные несколько русских семей. Для кого-то - экзотика, для кого-то - беда.

Круто, если попадете в высокогорные села южного Дагестана. Там сильная энергия, и люди. Там настоящие дагестанцы. И
красивее гор я нигде не видела.
И, наконец, самое лучшее место в Дагестане - это у кого-нибудь в гостях. Тогда лично для вас приготовят такой хинкал, как на одном из фото.

Изучайте родину. Если бы Познер поехал отмечать свой др туда, вернулся бы с хорошим настроением и подарками. А, может, вообще бы не захотелось ему оттуда возвращаться

Сразу оговорюсь, что у главы «Альянса Врачей» Анастасии Васильевой я брала года два назад интервью, и она вызвала во мне симпатию. Но она - офтальмолог. И поэтому, когда я читаю в СМИ о том, что личного врача Навального Васильеву не пустили к нему, мне смешно. С таким списком личных жалоб, какой составил Навальный, офтальмологу просто делать у него будет нечего. А колония, она на то колония, что сколько ее ни штурмуй и ни бери осадой, она не распахнёт ласково двери. Ни перед офтальмологом, ни перед инопланетянами, ни перед Папой Римским. Но мы хорошо знаем, что и протест часто устраивается только ради протеста и внимания СМИ

В Екатеринбург приезжали, чтобы обсудить с полпредом взаимодействие правоохранителей с журналистами. Потому что такое поручение – позаботиться о соблюдении прав журналистов – дал президент страны.

Выступая, Валерий Фадеев сказал, что в начале года – как вы все помните – были издержки во взаимодействии журналистов и правоохранительных органов. Взаимного уважения не было, а оно должно быть. Журналисты – конечно, разные. Есть выдающиеся журналисты, которые гибнут в горячих точках точно так же, как ОМОН. И ОМОН и журналисты все-таки защищают народ.

И есть не вполне журналисты и вполне нежурналисты. Он показал удостоверение, которое ему помог купить Алексей Столяров – пранкер Лексус, кажется, за три тысячи рублей. И самое интересное, что это – не поддельное удостоверение, оно выдано настоящим зарегистрированным СМИ. Его номер – 241. То есть примерно двести сорок одно поддельное удостоверение это СМИ выдало, и двести сорок человек ходят по разным событиям, представляясь журналистами, но ими не являясь.

И следующий вопрос. Что делать с блогерами? При том, что у многих из них аудитория больше, чем у СМИ. Когда их задерживают на митингах, они говорят – «А мы журналисты!». Но вот я, как журналист, буду нести ответственность за информацию, выданную в СМИ. А блогер какие имеет обязанности? Более того, лично мне неприятно вообще сидеть на одной лавке с блогерами. Так же, как хирурга, например, нельзя сажать на одну лавку с человеком, который разделывает туши на рынке. Так вот, что с ними делать? Надо ли от них – людей с такой большой аудиторией – требовать регистрации?

Дальше встает вопрос о том, как же отличить журналиста от нежурналиста. Считается, что при помощи редакционного задания, беджа, жилета и удостоверения. Но мы же только что видели, что удостоверение можно купить. И как тот же омоновец на митинге отличит поддельное удостоверение от настоящего? Тем более, что и удостоверение, проданное нежурналисту, настоящее.

Союз Журналистов предложил составить реестр. «Будем ли делить журналистов на правильных и неправильных?» – спросил Фадеев. Возможно, вместо реестров можно использовать QR-код. Ты регистрируешься на несогласованное мероприятие, получаешь этот код, сотрудник правопорядка на митинге считывает его и не имеет более к тебе вопросов. Но у меня вопрос есть – всем ли желающим журналистам будут предоставляться такие коды в короткое время по предъявлению номера удостоверения и редакционного задания?

Днем раньше во время дискуссии общественности с Фадеевым один екатеринбургский журналист спросил – «А что делать, если ты просто идешь, у тебя нет никакой аккредитации, но ты внезапно встречаешь несогласованный митинг? Что, не работать на нем теперь?». Фадеев ответил мягко, но суть – не надо сравнивать любое событие с несогласованным митингом. А мой ответ такой – если ты за несколько дней до не знал о проведении несогласованного митинга, не читал анонсов, призывов прийти, то ты живешь на Луне.
К лету, видимо, в стране к какому-то решению придут. Но уважения друг к другу точно не хватает.

Друзья, то, что я написала по DOXA – это мое частное мнение, не имеющее отношения ко мнению Совета по правам человека. Обычно я ни с кем не согласовываю свое мнение и не планирую этого делать. Когда я выражаю позицию Совета, я так и пишу.

А если вам интересно мнение Совета, то его вы можете прочесть либо в СМИ, либо в официальном Telegram-канале Совета. Вчера по этому событию была реакция нашего ответственного секретаря Александра Точенова. Он сказал, что Совет не оставит без внимания обыски у сотрудников студенческого журнала и разберется в ситуации. И если потребуется, направит запросы в соответствующие правоохранительные органы. То есть это – не выбранная позиция, как хотят многие, а желание сначала разобраться в происходящем.
Что касается, лично меня (блог же мой, и я единолично несу ответственность за то, что говорю), то я придерживаюсь того же мнения, которое много раз озвучивала.

Единственное возможное участие СМИ в несогласованных митингах – это их объективное освещение. Не агитация за выход на митинг и не освещение с продавливанием позиции выбранной стороны. Просто журналисты давно не ведут себя как журналисты, и такое положение дел кажется им вполне естественным. Но сейчас им стоит ориентироваться по запахам в пространстве. Надо почуять, что что-то в воздухе меняется. И оно меняется не в том, что гайки прикручиваются. А в том, что потребителю информации начинает вся эта игра надоедать, и ему требовательно хочется обычной, невыпендривающейся нормальной журналистики. Это касается журналистов из обоих лагерей. То, что кажется естественным журналистам, перестает казаться нормальным потребителю.