Не стало ещё одного подписанта Беловежского соглашения. Умер Геннадий Бурбулис. Это он был анонимным героем моего поста, написанного на смерть Кравчука. Я рассказывала о человеке, который вошёл в комнату, когда я говорила по видеосвязи с женщиной из Донецка, у неё только что снаряд убил брата и мать. Он сел напротив меня, ожидая, когда я закончу. И я не сразу обратила внимание на то, как он покраснел, потом побелел. Поставить росчерк на бумаге - это одно. Слышать мёртвый от горя голос женщины, потерявшей родных из-за этого росчерка - совсем другое. Когда я отключила видеосвязь, он отказался обсуждать произошедшее с этой женщиной. Пытался защититься от внешнего мира как мог. Но внешний мир к нему лез. А в 2022, я думаю, особенно

«А почему они не уехали/не уезжают от войны?» – на этот вопрос я регулярно отвечаю с 2014 года. Разные люди не уезжают по разным причинам.
 
Представьте себе человека – не москвича – лет 55. Он считает, что его активная фаза жизни закончилась, он прожил жизнь так, чтобы отстроить свой домик/купить квартиру. Пустил корешок в землю. Или стал продолжением корешка, пущенного его родителями/бабушками-дедушками. Если его вытащить сейчас из этой земли, он больше нигде не приживется. Новой квартирой или домом не обзаведется. На работу его в таком возрасте, не будем лукавить, не возьмут. Вы скажете – «Но жизнь дороже! Надо бежать, а потом разбираться!». Но скажете так только потому, что никогда не были в шкуре этого человека. А жизнь ли это – где-то в ПВР Ростова? Вы были в ПВР? Вы сами смогли бы жить там долго? Я была в пунктах временного размещения Донецка. Это школьные классы, в которых в несколько рядов близко друг к другу стоят кровати. Смогли бы? А как долго, если не имеете перспектив? Вы скажете – но можно же поискать работу, начать новую жизнь. Многие с 14-го так и поступали. У многих ничего не сложилось, и они вернулись в войну, резюмировав – «А кому мы где нужны?». И если вы не готовы поселить у себя беженца и найти для него работу, не задавайте больше такого вопроса.
 
Есть люди, которые несут ответственность за неходячих стариков, которые никуда не поедут, за кошек, собак, живность. За пчел, если хотите. Вы скажете – «Да ну! О себе надо думать!». Ваше право. Но право этих людей – не бросать то, что им дорого, и тех, кто им дорог.
 
Есть люди, которым и возраст, и финансы позволяют переехать. Но им больно вырываться из своей земли корнем. Больно ее оставлять. Они говорят – «А если бы в Великую Отечественную все бросили свои дома, уехали, сдались?». Для этих людей нахождение, например, в Донецке – это их личное, посильное им сопротивление, которое они оказывают не с оружием в руках. Оставаясь на своей земле, они защищают ее, не предают. Таких людей много. Не думаю, что можно и нужно осуждать непредательство своей земли.
 
Я довольно много лет наблюдала за войной, за причинами, заставляющими людей оставаться. И Мариуполь только подтвердил мои наблюдения, но в то же время он наградил меня вопросом, на который я никак не могу найти ответа. Я убедилась в том, что мобильность человека – это штука, скорее, психологическая. Если у человека было все в порядке с финансами, он ездил, познавал мир, в его голове – границы открыты, а, значит, можно собраться в час и бежать. Но есть люди, которые жили от заработка к заработку, поездок себе позволить не могли. Они оказались психологически немобильны. Уехать или не уехать – это социально-психологический вопрос. Тем, кто был беден, никуда не ездил, страшно уезжать, даже несмотря на боевые действия. Есть боязнь большого мира. Поэтому из Мариуполя и Волновахи уезжали более состоятельные. А оставшиеся – социально незащищенные люди, которым мы просто обязаны помогать.
 
А теперь к вопросу, ставшему неразрешимым для меня. Он родился еще в Волновахе, когда я стояла над телами погибших. Они были бедно одеты. Я хорошо помню стоптанные ботиночки стариков. Вот ходили они всю жизнь в своих стареньких ботиночках, ничего особо не видели, может, и во вкусном себе отказывали. А их и убило. Убило их – именно их. И если это жатва, кара, возмездие, искупление, то мой вопрос – ну почему всегда самые несчастные?!
 
Ответ надо искать за пределами логики. Я не нашла. А, может, просто боюсь ответа. Но надеюсь, что ответ на вопрос – «Почему они не уезжают?» – я дала. И если он неудовлетворителен, просто попытайтесь изо всех сил мысленно отбросить свои обстоятельства и поставить себя в чужие.

В Москве уже три недели, скоро снова уеду. Но так и не почувствовала Москву - на одной с собой вполне. Позавчера прогулялась по центру. Дошла до Китай-города. По улицам ходили нарядные люди. Люди, у которых на уме – лето. Лето нельзя пропускать. Ведь это – лето. Когда еще оно будет? Местами пахло кофе. Блестел в витринах мармелад. Носились самокаты. Я слушала, как обычно, разговоры, которые ведет город. Сидела в кафе за чашкой кофе и опять слушала. Никто ничего не говорил про Донбасс. Нет, я знаю, что это еще ничего не значит – я тоже на встречах не говорю про Донбасс. Просто он у меня в голове. И у кого-то в Москве Донбасс тоже в голове. Но в целом у Москвы в голове Донбасса нет. И нет понимания того, насколько критически важно для России, для самой Москвы, для каждого из нас то, что происходит там. Важно не только потому, что мы должны поддержать Донбасс, а потому что именно там стоит вопрос о нашем будущем.
 
Вчера украинский беспилотник сбросил снаряды в Курской области. В Москве ничего не поменялось. Это же далеко. До того снаряды прилетали в Ростовскую, Белгородскую области, погибали наши сограждане. В Москве ничего не поменялось. Она – столица. Может себе позволить не меняться – до последнего. Наверное, в этом есть своя логика. Нельзя военизировать столицу. Москвичи итак натерпелись от ковидной самоизоляции. Людей нельзя психологически перегревать опасениями, они уйдут в депрессию, это отразится на всем.

Но, с другой стороны, Москва – центр. И как бы далеко центр ни отстоял, своими жизненными импульсами он заряжает важные процессы. Сейчас самый важный процесс, в котором принимает участие российская армия, звучит вразнобой с Москвой. Этого невозможно не слышать. Нет связи с центром – нет энергии у процессов. Есть связь – энергия, надежда, поддержка, движущая сила есть.
 
Не надо символики, не надо постоянных разговоров о спецоперации. Просто в голове жителей столицы тоже должно лежать понимание – в тысяче всего километров от нас происходит важный для страны процесс, лучшие мужчины страны отдают жизнь за наше будущее. Не может столица жить так, будто никто ради нее сейчас не жертвует собой. Оторвется. И если этого понимания у нее нет, надо ей в голову его положить, чтобы она вступила в резонанс со своей историей, которая пишется сейчас.

Сегодня в Совете по правам человека мы встретились с послом ЛНР Родионом Мирошником. Поговорили об острых проблемах людей, эвакуировавшихся из ЛНР, ДНР и с освобождённых территорий в Россию. Это - проблема в получении статуса беженцев, проблема с получением плановой медицинской помощи - экстренную оказывают легко, а с плановой, с лечением хронических заболеваний пока проблемы. Еще нужны горячие линии, которые могли бы сориентировать людей - куда им вообще идти, к кому обращаться, на что они имеют права, и в чем им не имеют права отказывать. Кроме того, нам хотелось бы, чтобы процесс получения российского гражданства не был таким медленным. Но пока мне звонят люди, выехавшие, скажем, из Мариуполя, и рассказывают о бесконечных очередях в Сахарово, заканчивая фразой - «Но тут вы вряд ли нам сможете помочь». Возможно, глава СПЧ Фадеев сможет. По крайней мере, у него есть представление о том, как это можно сделать. Я буду об этом ещё рассказывать. Хочется, чтобы люди, бежавшие от обстрелов, не чувствовали себя здесь беспомощными

Украина атаковала буровые платформы «Черноморнефтегаза». И опять как заклинание тихо звучит - «центры принятия решений».

В размышлениях об обмене-за-спиной, произошедшем на днях, пришлось подумать про многогранность ненависти. Про ее этапность. Про процесс ее рождения и развития. Был сделан вывод – ненавидеть человека проще, чем ненавидеть его грех. Ненависть к греху обязывает, с ней нужно обращаться осторожно как с огнем – сейчас он обманчиво сладостно согревает ладони, но в любой миг может вырваться из них и сжечь основы, на которых мы стоим. Особенно если они некрепко возведены. И она тем легче сжигает основы, чем больше людей направляют свою ненависть в одну точку.
Вот пример с украинской женщиной-преступницей, которую обменяли. Это – очень хороший пример, дающий простор для разговоров о ненависти. Сначала нам показали преступницу. Она воевала на стороне противника. Но этого недостаточно для возбуждения лютой ненависти к ней. Потом нас проинформировали о ее грехе. Нам рассказали, что она чуть ли не убила родителей маленьких детей, а потом, прикрываясь детьми, пыталась вырваться из рухнувшего Мариуполя. Чудовищное преступление! Такого не покажут даже в кино.
Не покажут, не покажут – сценарист всегда озабочен правдоподобностью. То, что совершила эта женщина, воюющая на стороне противника – вопиюще, безнравственно, жестоко. Нам сказали, что она убила мать детей прямо на их глазах. И тогда колоссальность ее злодеяния привела к тому, что в своем сознании, в своем чувстве мы произвели процесс расщепления – отделили ее от ее греха и начали ненавидеть сам грех. Коллективно мы ненавидели одно и то же – грех, произведенный одним человеком. Она сама уже была недоступна для нашей ненависти – как человек пропащий, конченный, совершивший преступление, после которого невозможно реабилитироваться, получить отпущение, искупить. Но все-таки умозрительно ее грех получил оформление ее образам – сухопарой невыразительной женщины, расписанной татуировками.
И вот мы благополучно прошли этап развития ненависти ко греху. А это – только начало сложного процесса. Дальше логика событий требовала осуждения – такого же публичного, как и информирование о грехе, коллективного отречения от него, произнесения общественных заклинаний для самих себя – «человек на такое не способен», «человек, совершивший это, не в праве называться человеком». В действительности вот этот этап – очень важный социальный ритуал. Общество воспитывается не только на добродетелях, лучше всего оно воспитывается на грехах.

(Продолжение) https://ahmedova.com/nevzrachnaya-zhenshhina-s-tatuirovkami-ili-esse-o-pravednoj-nenavisti/

Скорее всего, в ближайшее время до лучших времён я закрою комментарии. Во-первых, много ботов. Во-вторых, очень не нравится ругань, которую разворачивают подписчики под моими постами. В-третьих, вызывает сожаление процесс обращения с информацией. Вот с тем же «обменом» - съели один фейк, съели второй от того же автора и предлагают всем есть третий. Возникает ощущение, что люди не правды хоть какой-то ищут, а ищут эмоционального подогрева. Фейки хорошо эмоционально прогревают, но лично у меня от наблюдения за всем этим остаётся неприятное чувство.

Вчера в Подмосковье молодой человек на электросамокате сбил 87-летнюю женщину. Он вылетел, как видите, из-за угла дома. Потому что самокатчик - новый бог тротуаров. Мотоциклу, мопеду по тротуару нельзя, а ему можно - только потому, что у него двигатель не на бензине. Женщина госпитализирована с переломом шейки бедра. Она вряд ли теперь встанет. В таком возрасте это плохая травма. Полиция ищет самокатчика. Он, конечно, удрал. И вот это - нелепей всего. Нелепо искать самокатчика, когда у нас по тротуарам носятся тысячи потенциальных убийц, которым, если вас собьют, ничего не будет. При этом Собянин тоже продолжает носиться с фантазией о том, что одним из главных признаков города будущего должен быть транспорт будущего, и это - самокаты. И не хочет замечать разгневанных пешеходов

Шольц давал интервью немецкой газете, журналист спросил о поздних поставках вооружения Украине, за что Украина постоянно критикует Германию. Шольц сказал (возможно в сердцах) - «многое из того, что говорят в этой стране, просто не соответствует действительности».

Уже давно чувствуется этот натянутый европейский нерв. У них нет иллюзий об Украине, она врет (простите, говорит то, что не соответствует действительности), жалуется, нарушает договоренности, все время чего-то требует. Европа это понимает. Но у неё есть очень сильное прагматичное желание свалить Россию, и ради этого европейцы прячут эмоции в карман. Сжав зубы, они поставляют Украине оружие, из которого убивают жителей Донбасса. Им безразличны жители Донбасса, но им не нравятся украинские манипуляции. Но пока Европа идёт на все, глотает горячие «говорящие колбаски» - вот настолько ей хочется свалить Россию. Но потом, когда Европа поймёт, что ей уже непрагматично, она поквитается, конечно, с Украиной за обожженное горло. Просто тем, что отдаст ее в руки судьбы. Простите, в руки России

МЧС и Delivery Club создали программу по обучению курьеров. В неё войдёт раздел по оказанию первой медицинской помощи. Сразу подумалось - это нужно для того, чтобы, сбив человека велосипедом или самокатом, курьер не уезжал с места ДТП, а оказывал жертве первую помощь.

Читаешь сводки: 20 июня (вчера) ВСУ пытались завладеть островом Змеиный. Задействовали более 15 ударных и разведывательных БПЛА при наводке с «Байрактар ТБ-2». В районе острова зафиксирован на больших высотах стратегический БПЛА ВВС США «Глобал Хок» RQ-4. Прикрытие БПЛА обеспечивали ЗРК ПВО «С-300». Удары по острову наносили баллистическими ракетами «Точка-У», РСЗО «Ураган» и 155-мм гаубицами М-777.
 
Результат – все выпущенные средства были уничтожены российскими ЗРПК «Панцирь» и ЗРК «Тор».
 
Читаешь такое, и приходит парадоксальная мысль – мир (в лице Европы и Америки) решил разоружиться. Но климатическая повестка, то, сё. Решено было в качестве мусорного полигона выбрать Украину. Все сваливается туда, уничтожается Россией. Мир похож на обывателя, который решил выбросить холодильник, но не хочет платить за его утилизацию.

Белый дом, Америка в шоке от слов Пескова, допустившего возможность смертной казни для американских наемников в ДНР. Расскажу вам от чего в шоке я.
 
В 2009 году врачи должны были ввести смертельную инъекцию – один из способов смертной казни в США – Ромелю Бруму, осужденному в 1984 году. Не смогли найти вены, игла сломалась. Брум орал от боли, пока медсестры пытались снять отеки, а врачи одновременно продолжали пытаться ввести инъекцию. Преступник корчился от боли и не мог умереть. Казнь была прервана, ему назначили отсрочку.
 
Вилли Францис был приговорен к электрическому стулу. Ток был пущен, но человек не умер, наоборот кричал – «Я жив!». Казнь отложили, но через год привели в исполнение.
 
Первый преступник, казненный на электрическом стуле в 1890 году, Уильям Кеммлер бился на этом стуле несколько минут – охранники не рассчитали напряжение. Его практически зажарили.
 
В 1983 году осужденный Джон Эванс погиб на электрическом стуле с третьей попытки. Через несколько лет казнили Горация Франклина, тот умирал в муках 19 минут.
 
В 1999 году Америка казнила преступника Аллена Ли Дэвиса, который весил 130 кг. Власти были предупреждены, что такие методы умерщвления нельзя применять к людям с таким весом. В итоге тот орал от боли, весь распух, посинел, из груди шла кровь.
 
Этот список можно продолжить. И включить в него невинно казненных.
 
Смертельные инъекции, как правило, вкалывают одновременно с обезболивающим. Действие последних длится до 15 минут. Смерть наступает – минимум через 9 минут. Но не факт, что наступит, каждый организм – индивидуален.
 
Это все можно найти в открытых источниках. Америке стоит быть в шоке от того, что она так и не ввела мораторий на смертную казнь, и от того какими способами она казнит. А от слов Пескова ей в шоке быть не надо. 

Прочла убогое интервью инициатора включения борща (украинского) в список наследия ЮНЕСКО - министра культуры Украины, в котором он рассуждает о запрете русской культуры и о том, могут ли русские - типа Невзоровых и Овсянниковых - стать настоящими гражданами Украины. Простительно ли им то, что они - россияне. С Невзоровым ещё надо посмотреть. Не обманут ли эти русские бдительность Украины и не станут ли агентами русского влияния? Но в целом Невзорова простить можно - он тоже жаждет стать частью демократического мира и всячески это словесно демонстрирует. А Пушкину с Толстым прощать нельзя. В отличие от Невзоровых и Овсянниковых - это неправильные русские.

И казалось бы, это - смехотворно. Но в нынешнем примитивном состоянии Украины это - даже шаг у прагматизму. Достоевский и Пушкин привьют любовь к русскому, ни слова не говоря об этой любви. Просто знакомя с русскими - героями своих произведений. Даже отрицательными. А люди типа Невзорова и Овсянниковой (простите, что в одном ряду с писателями) ничего, кроме отвращения, не вызовут. Полюбить таких невозможно - предателями везде брезгуют. Их просто будут держать при себе, рассчитывая на то, что они помогают разваливать Россию. Что тоже смехотворно, но пусть так думают.

А вот самый примечательный момент этого убогого интервью - там, где министр говорит об отмене в Европе концертов Нетребко, музыки Чайковского и замены их украинскими исполнителями, которые после февраля 2022 года начали активно гастролировать по Европе и знакомить европейскую публику с украинской культурой. Которой, по сути, нет, но об этом уже скучно говорить. То есть Европа сейчас будет активно переживать культурную примитивизацию. Скажите, пожалуйста, ну на кого из украинцев можно заменить Чайковского? Гении такого масштаба не родятся теперь даже в огромной России. Повторить Чайковского невозможно. Отказываясь от русской культуры и меняя ее в угоду политической повестке на украинскую, Европа упрощает саму себя. Но при этом многие украинские недоталанты получают звёздный билет на мировые гастроли. Это - культурный всплеск бездарности, которая имеет шкурный интерес в подогреве ненависти ко всему русскому. Если бы не эта ненависть, никогда им не видать подмосток, на которых выступала Нетребко. И я думаю, что Европа все это заслужила - она ещё и культурно расплатится за свою политику и дойдёт до момента, когда вместо того, чтобы слушать концерт Чайковского и переживать катарсисы, будет обсуждать тереть ли свеклу или лучше нарезать в продукт мирового наследия - в борщ

Западные СМИ постоянно пугают мобилизацией, которую должны объявить в России. То Путин ее должен был объявить 9 мая, потом на ПМЭФ. Теперь - скоро. Но всеобщая мобилизация уже давно должна была быть объявлена - ещё с февраля этого года. Объявлена каждым отдельно взятым человеком самому себе. Мы все прошли несколько стадий принятия длительности специальной операции. Многим из нас - и мне тоже - казалось, она будет быстрой. И тогда многие испытывали воодушевление и подъем. Никто нам не говорил, сколько она будет длиться, но мы нарисовали себе срок - в дни, в недели, а когда реальность с ним не совпала, ощутили душевный упадок. В этом упадке мы наблюдали за сводкой, горевали и, в конце концов, наша психика решила защититься - мы перестали так пристально следить за сводкой, сделали выбор в пользу своего психического здоровья. Чуть ли не перегорели. Поэтому я и говорю о необходимости внутренней мобилизации. И я говорю «мы» потому, что с самого начала и я тоже верила в дни и недели, спрашивала военных - «Сколько ещё? Когда все закончится?». В начале марта мне было сказано - «Несколько лет». Это сложно было принять - какие несколько лет? Ещё несколько лет жить в таком напряжении?!». Наверное, ошиблись. Общественный запрос озвучивает срок - к 9 мая. Но это была моя эмоциональная реакция, а логические размышления говорили, что за недели - невозможно. И когда подойдут к концу острые фазы, выкорчевывать последствия в виде партизанщины - предстоит ещё не один год. Но я все равно думала, что несколько лет - это ошибка. Мне хотелось возвращения прежней жизни, хотелось уехать домой из Донецка, пить какао из свежих бобов по утрам, ругаться на самокаты, читать лекции, жить своей обычной жизнью и не ложиться спать в Донецке, каждый вечер не зная, проснусь ли я. А потом я, пройдя все эти стадии, спокойно приняла эти несколько лет. И подумала, что я, как человеческая единица, могу внести свой вклад в результат одним тем, что добровольно, не жалуясь, приму несколько лет такой жизни. И это будет моей личной внутренней мобилизацией. Даже когда гражданин просто внутренне мобилизован, но никуда не едет, не воюет, не волонтерит, это ведёт страну к успеху, ведь внутренняя мобилизация сама по себе укрепляет гражданский дух. И чтобы ни писали западные СМИ, мобилизация уже идёт, и каждый гражданин должен объявить ее себе сам.

В Совет по правам человека обращаются журналисты с просьбой прокомментировать ситуацию с режиссёром Сокуровым, который направлялся в Финляндию, но на российской границе его не пропустили. Он направлялся через Хельсинки в Милан на фестиваль. Журналисты подозревают в этом ущемление прав, насильственное удерживание в России человека. Но всего несколько дней назад те же СМИ публиковали заметки - «Финляндия открыла въезд для россиян, но они все равно не смогут поехать». Потому что Финляндия сняла коронавирусные ограничения, а Россия нет. Поэтому и не пустили. При этом по определённым поводам люди все же могут в Финляндию въехать - смерть близкого родственника, лечение, адвокатское обслуживание клиента и прочее. Значит, повод не совпал.

Сегодня украино-европейский снаряд прилетел в дом в селе Ровнополь. Адрес - улица Октябрьская, 33. Он убил девушку 2001 года и ее ребёнка - 2022 года. Недолго пожил мальчик. Из глаз наших либерально-любивых сограждан вряд ли выкатится хоть слеза по этому поводу. Не тот снаряд, вот если б был российский, другое дело. В это село мы регулярно возили помощь. Возможно, и этой матери с младенцем

Готовь уголь летом

Русский язык и литературу больше не будут преподавать в Одесской области. Учебники уже изъяли. Русский язык нельзя будет преподавать даже факультативно. И это при том, что подавляющее большинство жителей - мыслящие на русском. Казалось бы, ну продолжат они говорить на русском у себя дома. Этого достаточно. Нет, совсем недостаточно. Говорить будут, и писать будут как слышат, то есть с дикими ошибками. А в следующем поколении русский уйдёт.

Но ничего. Это все равно ненадолго.

Это передал мне одинокий мужчина из Мариуполя. Сказал, что хотя бы так, чем может, хочет поблагодарить за помощь с горячим питанием. Значит, передал и всем, кто с этим помогает

Мы не просили записывать видео, женщины попросились сами. В конце кто-то из очереди кричит - «За что спасибо!». И я не стала вырезать это место. Пусть будет как будет. Я тоже считаю, что спасибо говорить не за что. Людей кормим не за спасибо, а чтобы им было хорошо. Со «спасибо» все это время у меня были странные отношения. Когда люди благодарили, я чувствовала в этом какую-то неправильность. Вроде я их должна благодарить за то, что они все это выносят, а мы делаем то малое, что может их на этом пути поддержать. А потом как-то в Волновахе в гуманитарной очереди, когда люди рвали из рук еду, но спасибо не говорили, одна женщина сказала мне - «Ну скажут они вам спасибо. А вам такое спасибо нужно?». Мне - нет. И без этого спасибо как-то спокойней и правильней. Так что согласна с крикнувшей женщиной - не за что благодарить.
Но я сама могу и хочу поблагодарить тех, кто нам помогает кормить. Спасибо

Атаки на сайт СПЧ связаны с позицией главы Совета Валерия Фадеева, поддерживающего жителей Донбасса, и с тем, что мы активно собираем данные о преступлениях ВСУ и «Азова». Атаки неприятны, но они ничего не в силах изменить

https://yangx.top/president_sovet/1835