Остается только еще раз подтвердить – истории управляют человечеством. Теперь и при помощи соцсетей, но они и без них им управляли всегда.

К примеру, лидер протеста бежал из страны, бросив свой возбужденный до протеста электорат. И если смотреть на ситуацию прямо, то мы видим тупой трусливый побег. Но человечество такая история не устраивает. Ему нужна история красивая, хайповая. Хайповые истории расходились вирусом еще до существования соцсетей, и все они всегда строились по принципу – быть понятными и красивыми. История в варианте «трусливый побег» человечество не устраивает. А вот если «бежала, когда ей угрожали расправой над детьми» – это уже красиво. При этом никаких доказательств, свидетельств того, что оно так и было – угрожали расправой над детьми – нет. Людям просто бросили кости «она обмолвилась в видео», «она намекнула», и люди приняли эту историю, красиво же. Хотя то же самое событие могло развиваться по десятку разных вариантов, а может и нескольким десяткам. Но если они некрасивы, то они будут отброшены в пользу красивых. И я понимаю, зачем эта красивая история нужна тем, кто выходит на протест – чтобы морально не сникнуть после предательства. Но зачем она нужна всем прочим бушующим в соцсетях? Ответ – красиво.

Или появляются фото – спецназовец со щитом ведет парня, подняв руку. «Это он перешел на сторону народа!» – согласна, красивая версия для сентиментальных. Где доказательства? И, кстати, есть еще масса вариантов – он просто поднял руку, чтобы сказать – «Спецназ – сила!». Или у него что-то зачесалось, он вскинул руку, и этот мимолетных момент был запечатлен фотографом. Но такие версии – некрасивы.

Или эти офицеры, сжигающие погоны… Кто, где, как звать, где служил, есть наличие свидетельств, позволяющих говорить о массовости тенденции? И выдели ли вы когда-нибудь вживую офицера, способного так поступить со своим мундиром? Нет! Это ты – плохая! Такие вопросы задавать не моги! Иначе ты плохая. Не мешай нам верить в наши красивые истории.

Знаете, я как-то видела в фейсбуке одну картинку, и теперь все для меня происходит по той метафоре. Львица растерзала лань, из той вывалился плод. Львица села возле него. Подпись – «львица осознала, что убила новую жизнь, села рядом в шоке и умерла от разрыва сердца». Эта история начала расходиться с вирусным эффектом. Она же красива. Она же то, что хочет потреблять человек. Приходили в комментарии единицы и возвещали – «В природе не бывает таких историй. Львица села отдохнуть. Сейчас она сожрет этот плод». Но никто не слышал. Под теми же комментариями появлялись сердечки, молитвенно сложенные руки, слезы и даже свечки. «Звери как люди, - писали люди. – А иногда лучше людей».

Наверное, поэтому нам показывают такие истории в мультиках. Но все же пора взрослым людям научиться отличать мультики от реальной жизни.

Два года назад я написала текст «Чего не решает Путин». Он легко гуглится. Главный герой этого текста – российский доброволец, воевавший в Донбассе и оставшийся там.

Мне кажется, в этом тексте я вывела портрет обычного российского мужчины. По моим подсчетам, таковых в нашей стране – треть, если не больше. Да, они родились в социальных условиях ниже среднего, и всю жизнь чувствовали себя ненужными для страны. О таких мужчинах страна вспоминает только в моменты, когда ей грозит смертельная опасность. Тогда она – родина – поворачивается к ним лицом, и к ним очень отчетливо взывает. И только эти мужчины в момент опасности для своей родины способны встать и совершить поступок. Ценой своей жизни или своего здоровья. Герой моего репортажа потерял на войне ногу.

А когда опасность проходит, родина отворачивается и предпочитает делать вид, что этих людей не существует. Но они есть, их много, жаждущих быть нужными конкретно ей – родине. И их, я говорю, много. Кто пойдет ее – родину – защищать? Те, которые сидят на диване, поправляют на лоснящемся носе очочки, почесывают напомаженную бородку и воюют в соцсетях, брезгливо отзываясь вот об этих откликающихся на зов родины мужчинах? Нет, эти никогда не пойдут, но много раз предадут и спрячутся под тем же диваном. Пойдет только вот эта треть – потерянных и ненужных.

Вернула родина домой из Минска людей, воевавших в Донбассе. Очень хорошо. Значит, все понимает.

Нападающий московского ЦСКА отказался от места в сборной Белоруссии «пока действует режим Лукашенко».

Ну то есть раньше он за Лукашенко играл, а не за страну.

Сотрудники Белтелерадиокомпании пригрозили в случае невыполнения их требований начать с понедельника показывать честные новости. То есть говорить правду. Вообще человек в журналистике, независимо от того, кто во власти, сам делает для себя выбор – говорить правду или неправду. Всегда можно найти другую работу, если не хочешь лгать. Но если остаешься на такой работе, значит, тебе это почему-то выгодно. Из заявления выходит: мы говорили неправду, когда лично каждому из нас это было выгодно, а сейчас когда стало выгодно говорить правду, будем говорить ее.

Остается только с тревогой задаваться вопросом: а что же будет, если требования выполнят? Продолжат лгать?

Нельзя не заметить, что наши российские поддерживатели белорусского протеста бьются сейчас в сетях с Лукашенко так отчаянно, будто воюют с самим Путиным)

– Сами там разберетесь, - сказал воспитатель, оставив меня в комнате с Семой.
«Сама?! – подумала я. – Нет, я не разберусь!». Но я была уже в комнате одна с Семой. Он бросил на меня внимательный взгляд. И вышел.
Подождала, пошла поискала его. Он сидел в другой комнате с двумя мальчиками возле большого белого медведя. Вид у него был немного настороженный и немного торжественный – как-то он догадался что я пришла из-за него.
– Давай я тебя сфотографирую? - спросила я.
– С Коленькой, - сказал Семен и привлек к медведю мальчика.
– Коленька, улыбнись, - сказала я. Коленька улыбнулся. – Паша, улыбнись, - сказала я, и другой мальчик тоже улыбнулся. – Семен, улыбнись.
Семен не улыбнулся.
– Я не умею, - сказал он.
Кажется, Сема не собирался облегчать мою задачу – написать о нем так, чтобы нашелся для него приемный родитель.

«Давай тогда играть», - предложила я. «В больницу?» – уточнил Семен. Он снял с изголовья кровати плюшевую гусеницу длиной в метр. Я достала из сумки новую маску. Мы опознали в гусенице бабушку, заболевшей коронавирусом. Я натянула ей на лицо маску. Семен улыбнулся. С полчаса мы реанимировали бабушку, подключали ее к ИВЛ. Наконец, решили переводить в терапию.

Перевозили на скорой – покрывале с кровати. Во время переезда в коридоре нам встретилась девочка в инвалидной коляске. «Куда вы несете мою подушку! – закричала она. – Зачем вы ее с моей кровати взяли?!». Тут уже расхохоталась я – думала, это Семина кровать.

А потом я тихо ушла, когда игра была в самом разгаре. Села в часовенке Софийского домика и подождала воспитательницу. «Расскажите о Семе что-нибудь смешное» – попросила я. «Да что смешного… – ответила она, - мне всегда плакать хочется, когда я на него смотрю».

У Семы – Спина Бифида. Мать от него отказались после его рождения. В графе отец – прочерк. Он жил в детском доме, и сюда – в Свято-софийский социальный дом – попал маленьким забитым существом. Внимательно приглядывался к взрослым, стараясь по привычке понять, чего от них ждать. Не умел говорить. Но однажды они с мальчиками смотрели фильм. Показывали войну, ехали танки. Одного танкиста звали Коля. Мальчики волновались, переживали. Коленька сорвался к телевизору и закричал – «И я тоже – Коля!». Семен не выдержал всего – и напора фильма и того, что он – не Коля – и тоже закричал – «А я! А я… А я – Семен! Семен – я!».

Семену сделали три операции. И еще будут делать. Но у него именно сейчас тот возраст, когда надо в семью. Прямо сейчас он очень тянется к людям, и если родители за ним придут, он не замкнется в себе от того, что у него тут нет полноценного общения со сверстниками, и, наверное, вырастет счастливым человеком. С интеллектом у него все в порядке. Поделитесь, пожалуйста, постом – пусть его будущие настоящие родители узнают в нем сына.
Звонить можно по телефону 89104291513 (Светлана)

А я хотела уйти тихо, но когда вышла во двор, столкнулась с Семой. Он внимательно на меня посмотрел, не улыбнулся, и я поняла – он точно знает, что я приходила из-за него.

Вчера еще слабая женщина заявляет о готовности стать национальным лидером. И хотя быть лидером равно совершать годами сильные отважные поступки, это все-таки так простительно по-женски - быть непостоянной.

Друзья, я получала ваши сообщения – передать Валерию Фадееву просьбу вмешаться в дело гор в Башкирии, где на днях чуть не произошло очередное побоище в лагере защитников природы. Я не стану выполнять просьбу. Только потому, что он еще в 2018 году заступался за гору Тратау. Он тогда был секретарем Общественной Палаты, и я помню, что когда я зашла к нему он кипел от того, что хотят уничтожить эту гору. И тот факт, что она – священное наследие башкир – был не самый последний в его аргументах.
Но и Совет по правам человека, который сейчас возглавляет Фадеев, тогда под руководством Федотова тоже работал по этому вопросу, и сделал рекомендацию местным властям – гору оставить в покое, создать национальный парк «Башкирские шиханы», а «Башкирской содовой компании» об этих горах забыть.

Тратау тогда отбили, и очень этому радовались. Но кто ж знал, что содовая компания захочет пустить на известняк другую гору – Куштау. Фадеев, конечно, знает о происходящем, и к горе Куштау отнесется так же как к Тратау.

С одной стороны Танковая (Новосибирск) примыкает к Сухому Логу. С другой – к берегу речки Ельцовки. Через речку перекинут мост, и раньше он выводил на пустырь. Через этот пустырь жители Танковой ходили к метро, и дорога от моста до него занимала минут семь. С другой стороны метро нет, и чтобы добраться до него, нужно сделать крюк, а потом сесть на общественный транспорт, который и довезет до входа.
Несколько лет назад на пустыре началось строительство элитного комплекса. Дома там уже стоят – высокие, со светоотражающими окнами, светящимися будто зеркала.

Гаражи в крапиве на их фоне приобрели какой-то странный вид – будто их по ошибке выбросило из недавнего прошлого, и они стоят, сами понимая, что им тут не место. А пятиэтажки в сравнении с новостройками стали как будто еще приземистей. А жители этих пятиэтажек… Нет, они, конечно, не сравнивали себя с жителями новостроек до тех пор, пока ТСЖ комплекса, повнимательней к ним приглядевшись, не решило отгородиться от них забором. И это не просто забор – даже его рейки заварены сеткой.

«А как нам ходить к метро?» – спросила Танковая. «Через наш двор плебс ходить не будет, - ответили из-за забора. – Вы – быдло, нищеброды и третий сорт. Это место мы покупали как тихую гавань. Нечего нам картину портить». Тогда-то жители Танковой окончательно поняли, что Советский Союз закончился, между богатыми и бедными пролегла огромная пропасть, и никакой социальной справедливости нет и не будет, за кого бы они ни проголосовали.
Скоро по решению суда мост завалили плитой. Люди все равно продолжали ходить к метро привычной дорогой, только теперь они шли как самоубийцы – прижимаясь к забору по тропинке шириной в полметра мимо него. С другой стороны она заканчивается высоким обрывом. Внизу – Ельцовка. Я ходила по этой тропинке, и точно знаю – разойтись двоим по ней очень сложно.
Жители Танковой обиделись окончательно. Вернее, впали в пассивную агрессию. Мужики в гаражах хотели пойти к плите и написать на ней – «Гниды капиталистические!». Они мечтали сломать болгарками плиту, но знали, что вандализм, даже направленный на восстановление социальной справедливости – дело законом наказуемое. Между осколком Советского Союза и тихой гаванью началась идеологическая война. И тогда с жителями связались двое местных депутатов и предложили свою помощь в суде. Скоро суд постановил плиту убрать. Но забор не убрали, руководство ТСЖ отказалось его передвигать, и дети Танковой, по-прежнему, ходят в школу по тропинке самоубийц, и зимой в гололед тоже будут ходить.
– А за кого вы будете голосовать? – спросила я у мужиков, заглянув к ним в гаражи.
– Наверное, за КПРФ, - отозвался один из них. – Ну не за «Единую Россию» же! Но, честно вам скажу, я бы и за КПРФ не голосовал, если бы было еще за кого. Я хочу ротации! Я хочу, чтобы депутаты от «Единой России» тряслись за свои портфели. Боялись, что в другой раз их не изберут».

А для тех, кто хочет узнать о выборах больше, ссылка на мой репортаж

https://les.media/articles/563041-klassovaya-borba-na-ulitse-tankovoy?fbclid=IwAR0VcPIaxI6vHr_USwrOzK_AUo2qMDQWKuh5wCGgb8flzjUHxNhJcfr44FI

Ким Чен Ын назвал домашних собак символом буржуазного упадка и повелел жителям Северной Кореи сдавать своих собак. У тех, кто не подчиняется, конфискуют силой. Собак отправляют на государственные фермы или в мясные рестораны. По его словам, в стране итак голод из-за санкций, а буржуи жируют, выгуливая еду.
Об этом пишет Daily Mail.
Что бы Ким Чен Ын все это время ни вытворял, образ страшного диктатора ему не удавался. Он всегда был похож на гнилого мальчишку. А сейчас просто на мелкого гаденЫша.

PS Бдительные люди сообщили, что это фейк Daily Mail. Ну хорошо, Daily Mail - тоже гаденыши. Очень рада за собак! Простите меня за распространение фейка. Жду теперь, когда российские новостные агентства пометят эту новость как фейк.

Вот смотрю я сейчас на Лукашенко. Всегда испытывала к нему, скорее, антипатию. Да, дурак, что толпу бил. Но в последние дни, как держится, а. Прямо орёл. Не сбежал от толпы. У многих бы давно нервы сдали. И что-то мне подсказывает не в малой степени он это делает ради одного человека - ради Коленьки. Чтобы тот видел - «Папа за слова отвечает».

В 2014 на майдан съезжалось много разных людей – журналисты разных стран, любопытствующие. Всем хотелось подышать тем, что они называли воздухом свободы. К российским журналистам было «особое» отношение. Поэтому первым делом россияне прогибались и с извиняющимися нотками в голосе признавались, что ненавидят Путина и хотят такого же протеста в своей стране. Для меня такие прогибы несовместимы с чувством собственного достоинства.

Сами протестующие говорили мне – «Ну посмотри, мы же такие хорошие! Мы чаю тебе нальем. Мы за все хорошее». И кто бы спорил – ну, конечно, хорошие. Но почему-то им не приходило в голову, что быть хорошим не значит добиваться хороших результатов.

Люди испытывали чувство единения и считали, что из этого благоговейно-приподнятого чувства не может выйти ничего плохого. Расскажите это Донбассу. Родителям погибших детей расскажите. Старушкам, годами просидевшим в бомбоубежищах. Ну как же так вышло, скажите мне, что смерть вышла из этого благоговейного чувства. Из белых платьев, из красных цветов, из горящих экзальтацией глаз.

Но я понимаю, как одиноко многим людям. Людям не всегда есть с кем поговорить, и они ищут одобрения в соцсетях. Людям не всегда есть что сказать, и тогда они сливаются с голосом толпы. Людям может казаться, что они сами по себе не представляют ничего, но, приняв участие в протесте, они обретают для себя какую-то значимость. И когда они в событии возвышаются над бытом и заполняются этой благоговейностью, попробуй им скажи, что в Донбассе гибнут дети. Признать это – все равно, что потерять то, может быть, самое ценное чувство, которое они пережили раз в жизни.

А что россияне, которые приезжали на майдан совершать дыхательные упражнения? Они брезгливо отвернулись от пылающего Донбасса, дав понять, что они тут ни при чем, во всем виновата Россия, и если бы гибнущие дети были детьми правильных родителей, они бы заслуживали их внимания. А так – нет. Впрочем, их и Украина уже не сильно интересует.

То же самое будет с Белоруссией. Когда в ней все пойдет плохо, россияне сражающиеся сейчас на белорусском фронте, будут заняты совсем другим хайпом. Каким – не знаю. Но так устроена современная жизнь. Сейчас люди увлеченно смотрят сериал в режиме реального времени. И кажущаяся поддержка может оказаться лишь временным развлечением. В любом случае с российской стороны, это все больше не про Белоруссию, а про попытку репетировать революционные события в России в 2024.

Лично мне неприятны насмешки в адрес непримкнувших белорусских колхозников. Сами корявые, лица злые, речи тупые. Кстати, хорошие люди так не говорят. И мне еще не понять, а чем это плохо быть колхозником? Мы что, научились добывать энергию из воздуха и нам больше не нужна сельскохозяйственная продукция?Вообще-то именно труженики заслуживают гораздо большего уважения, чем модная, пока еще ничего не сделавшая молодежь.

Я совсем не против протестов. Я очень за. Но я против манипуляций толпой и дешевых одинаковых разводок. В протестующей толпе все могут быть насквозь хорошими и красивыми. Но каждый должен понимать, к чему он лично каждым своим шагом ведет страну, и быть готовым к тому, что результат достижений толпы зависит не от самой толпы, а от того, в какую сторону веревочку дергает кукловод.

Вот сейчас мне по-настоящему, очень искренне жаль Михаила Ефремова. Как он борется за свою свободу, и как убивает в себе человеческое достоинство. По его новой версии, он не сидел за рулем и, "кажется", его туда затащили. Интересно, как чувствуют себя люди, заступавшиеся за него.

Было бы неплохо, если бы адвокатам в принципе запретили появляться в ток-шоу больше раза в месяц, а если появляться, то лишь ради того, чтобы сделать важное заявление. За безумное поведение в эфирах и схождение с ума ради пиара их надо сразу лишать права на юридическую деятельность. Я считаю, что юристы страны должны принять коллегиальное решение, пересматривающее этику публичных выступлений.

А все-таки, когда Ходорковский заявляет, что Навального отравили для того, чтобы отвлечь внимание от Белоруссии, он что хочет сказать? Что те, кто искренне поддерживает белорусские протесты - настолько поверхностные люди, что их можно отвлечь?
Обидно.

Год назад я была на Чукотке, и с тех пор Чукотка стала незаживающей раной моего сердца. Я закрываю глаза и до сих пор слышу крик чаек, которые хозяйничали в городе. Через неделю пребывания в Анадыре я уже знала, о чем они кричат – «полетели к тому мусорному баку!», «сама дура!», «что тут вечно суетятся эти людишки!». Чукотка отучила меня ложиться в три ночи и вставать в одиннадцать. Она сбила какой-то неправильный завод моих внутренних часов, и они пошли правильно, то есть по-чукотски – в семь утра я уже на ногах.

Надо мной смеются, когда я говорю, что расплакалась от счастья при виде белух, пришедших в анадырьский лиман. Я сидела на старом стуле на берегу, вокруг меня ходили гигантские чайки. За моей спиной стояли балки, у которых сидели рыбаки и ждали, когда кета поплывет в сети. Сзади где-то там в городе, который можно обойти за полчаса, стояли пятиэтажные дома на сваях, выкрашенные в бледные для Москвы, но очень подходящие для чукотской кажущейся скудности цвета. А я сидела, смотрела вниз на нерп, плывущих на спинах, они мило улыбались. И тут поплыли белухи. Они кувыркались, игрались в воде. Я раскуксилась.
– Что такое? - спросили меня из балка.
– Белухи же, - сказала я.
– И что? – спросили меня.
– Ну я же счастлива.
Что сложило для меня такую магию места? Бледная белая вода лимана, холодный песок, поблескивающая чешуя кеты, идущей в сеть? Но на этом месте я чувствовала землю по-другому.

Потом мы поплыли по реке Анадырь в Канчалан. Я, сопровождающий, водитель подушки и его жена. Они взяли четыре бутылки водки. По дороге они втроем постепенно к ним прикладывались, а, войдя в реку Канчалан, решили сделать привал и уже выпить как следует. Я – человек не пьющий – сначала наблюдала за распитием, а потом тихо взяла ведерко и ушла по галечному берегу. Канчалан – очень широкая река, как и Анадырь. Я не видела другого берега. Вокруг не было ни одного человека, мобильная связь не работала, а за камышами начиналась самая настоящая тундра.

Я зашла в камыши и пошла в тундру. Там стояли тихие гладкие желто-зеленые озера, опоясанные камышами, из которых с вольным криком сорвались дикие гуси. Я наклонилась к кочке, казавшейся мне блеклой и скудной, и увидела, что она – целая маленькая планета. На ней росли лилипутские можжевеловые елочки, мелкие цветочки, черные тугие ягодки, брусника, голубика. Я села на землю и вцепилась в эту кочку, разглядывая ее и спрашивая себя – «Где мой блокнот?». Он был в сумке на лодке, а кочка со мной говорила, и мне так много нужно было записать. А главное – что земля тут на краю вовсе не суровая, она очень ласковая, потому что даже из вечной мерзлоты она может достать такие цвета, не заметные первому взгляду.

Дикие вопли извлекли меня из моей совместной с кочкой медитации. Мои сопровождающие бросились меня искать.
– Вы чего?! – орал какой-то прямо остекленевший в серьезности водитель подушки. – Там же медведи. Ягодку она собирала! Медведь тоже ягодку любит!
– Медведь! – завопила я и, подхватив свое пустое ведерко, в ужасе бросилась к лодке.

В Канчалане по работе я пробыла несколько часов. Когда собрались уезжать, оказалось, что магазин закрыт, и мой сопровождающий спал с лица. Мы вернулись к лодке и он сообщил водителю эту страшную весть. «Как закрыт?!» – водитель побелел, схватился за голову. «Не-не» – он достал телефон, потыкал кнопки. Через несколько минут к берегу подкатил мотоцикл. Водитель прыгнул на него, они умчали. Через двадцать минут водитель вернулся. Водки в Канчалане найти не удалось. Мужчины с потускневшими от несчастья глазами сели на берегу, потерли лбы. Куда-то позвонили. Пришел бывший глава села и принял непосредственное участие в поисках. Еще куда-то позвонили. Примчал грузовик и еще один мотоцикл. Мужчины разъехались в разных направлениях. Скоро вернулись довольные с двумя бутылками. Сели в круг, торжественно распили по первой. Я же за всеми этим наблюдала с видом надменным и холодным. Про себя я, конечно, хохотала.
По дороге назад мы больше не останавливались.

Топливо рисковало закончится до прибытия в лиман, две бутылки – это все-таки не четыре.

На следующий день вся еще не до конца протрезвевшая компания пришла меня провожать с подарками. Конечно, я видела на их лицах смутную смесь облегчения и радости от моего близкого отъезда. Конечно, я умею доставать людей, например, просьбами не бросать окурки в реку. Но мне было жаль покидать и их, и Чукотку. Перед самым выездом я снова побежала к воде, уже с той стороны, где гигантский Николай Чудотворец встречает идущие корабли, и там стояла, вызывая про себя белух – «Ну приплывите, приплывите». И они приплыли.

Отличный, по-моему, комментарий Михаила Погребинского в фб:

«Шеф дипломатии ЕС: "Мы не хотим создавать из Беларуси вторую Украину". Меркель с Макроном - о том же. Итог переговоров с Путиным? Белорусские протесты отрезвили Европу и теперь, как ни называй события на Украине конца 13, начала 14-го года, в глазах Европы - пример НЕ достойный подражания».

@MPogrebinskij

Совсем не думаю, что Путин предложил Лукашенко испытать вакцину на белорусах из недобрых побуждений или потому что в России бюджетники закончились. Он, конечно, считает это предложение ценным. Вакцина же была испытана на самом дорогом, что у него есть – на дочери. Но тут возникает один маленький нюанс…

Если бы мы все еще хотя бы знали, как его дочь выглядит. Мы даже не знаем, как ее зовут. Для нас она - полумифический человек. Потому аргумент «дочь-вакцина» ни для кого из россиян не сработал.

Приехала в гости в цыганский посёлок. Зашли на свадьбу к соседям. Дети меня сразу обступили, сначала молча смотрели. «Что такое? - нервно думала я. - Что их так во мне удивило?». Дети спросили - «А вы турчанка?». «Я?! Нет...». «Турчанка! Турчанка» - оглядывались люди на меня.
А?! Что происходит?!
Недоразумение разрешилось, когда настоящая турчанка, которую все ждали, скоро вышла на сцену. Чтобы вы понимали, она была в блестящем лифчике, в легкой накидке на попе и энергично танцевала танец живота с мечом.
Я стояла в толпе жителей табора, переваривая факт того, что меня можно с ней спутать, пока в мою сторону не понеслось - «Подруга турчанки! Подруга турчанки!».

Если что, с вами на связи из табора была Марина Ахмедова - подруга турчанки

У всех журналистов есть свои приемчики. У меня тоже есть. Один из них – инопланетянин. Когда герой затрудняется с ответом и ему лень думать, я говорю – «Представьте, что я – инопланетянин. Я захватила вас в плен, перенесла на свою планету и сказала, что если вы сию минуту не ответите на вопрос в пяти примерно предложениях, то на землю никогда не вернетесь. Ни-ког-да!». Люди всегда пугаются и начинают вытаскивать из себя ответы.
Вчера с ответом затруднилась Матрёна Петровна, и я припугнула ее инопланетянином. Матрёна Петровна задумалась, вытащила из правого лифа сигарету, из левого – зажигалку. Закурила, держа сигарету четырьмя пальцами сверху, большим – снизу. Сощурившись, выпустила в сторону тугие кольца дыма. И вдруг на ее смуглом лице появилась мечтательная улыбка.
– А я никута не поету – скажу я, - медленно проговорила Матрёна Петровна. – Сё-ё. Я тут с инопланетянами остаюсь. Натоел мне этот табор.

На фото – тетя Тамара. Деморализованная ответом, я забыла сфотографировать Матрёну Петровну.