Когда я объявила сбор на Алешу, мне усиленно начали писать в комментариях и в личные сообщения люди, сообщающие, что в Челябинске в паллиативном отделении одной из больниц лежит мальчик с таким же заболеванием. Ему полтора года. При этом указывались счета, на которые можно перевести денег, чтобы собрать ему на лекарство стоимостью в 250 миллионов. Конечно, можно было бы броситься объявлять новый сбор, но, как вы понимаете, я прошу о помощи только в том случае, если я сама разобралась в ситуации и уверена в том, что делаю.
Я позвонила в фонд, счета которого указывались, и задала простой вопрос - "Кто назначил мальчику этот препарат?". Ответ был такой - "Никто". Более того, фонд не собирает на этот препарат, поскольку не имеет медицинских полномочий и препарат не зарегистрирован в России. Его должен назначить медицинский консилиум после того, как ребенку будут проведены все тесты, подтверждающие - ему можно вводить этот препарат. Фонд собирает на нянь. К ребенку мать не приходит, но она не лишена родительских прав. Поэтому все это время он был предоставлен самому себе и четырем стенам. Фонд оплатил ему нянь, одну из них он считает мамой. Мальчик не шевелится, но интеллект его полностью сохранен. На то, чтобы помогать ребенку, у фонда должна быть доверенность от матери. А она - асоциальна. И она четко знает свою выгоду. Если она отзовет доверенность, не будет никакой няни.
Я, конечно, могла бы объявить сбор на нянь. Но все же, когда я позвонила в фонд, я выяснила, что на несколько месяцев деньги собраны. И у меня возникли вопросы - где лечение, почему пролежни? Почему не был сделан генетический анализ? Почему ребенка не включили в список тех, кто должен получить эту Спинразу (если этот зарегистрированный в России препарат ему поможет)? Почему вопрос с помощью брошенному ребенку затягивается? Это - мои предварительные вопросы. И разобраться в них, мне представляется более важным, чем собирать деньги на няню.
Я позвонила в пресс-службу губернатора Челябинской области. Мне обещали взять дело на контроль. Я позвонила в челябинский минздрав. Там мне сообщили, что сейчас же займутся вопросом, за сегодня соберут всю информацию и вернутся ко мне завтра. Я жду.
Если выяснится, что надо собирать на нянь для ребенка, то я обращусь к челябинской епархии и буду собирать на их счет, и Василий Рулинский надеюсь мне в этом поможет.
Я позвонила в фонд, счета которого указывались, и задала простой вопрос - "Кто назначил мальчику этот препарат?". Ответ был такой - "Никто". Более того, фонд не собирает на этот препарат, поскольку не имеет медицинских полномочий и препарат не зарегистрирован в России. Его должен назначить медицинский консилиум после того, как ребенку будут проведены все тесты, подтверждающие - ему можно вводить этот препарат. Фонд собирает на нянь. К ребенку мать не приходит, но она не лишена родительских прав. Поэтому все это время он был предоставлен самому себе и четырем стенам. Фонд оплатил ему нянь, одну из них он считает мамой. Мальчик не шевелится, но интеллект его полностью сохранен. На то, чтобы помогать ребенку, у фонда должна быть доверенность от матери. А она - асоциальна. И она четко знает свою выгоду. Если она отзовет доверенность, не будет никакой няни.
Я, конечно, могла бы объявить сбор на нянь. Но все же, когда я позвонила в фонд, я выяснила, что на несколько месяцев деньги собраны. И у меня возникли вопросы - где лечение, почему пролежни? Почему не был сделан генетический анализ? Почему ребенка не включили в список тех, кто должен получить эту Спинразу (если этот зарегистрированный в России препарат ему поможет)? Почему вопрос с помощью брошенному ребенку затягивается? Это - мои предварительные вопросы. И разобраться в них, мне представляется более важным, чем собирать деньги на няню.
Я позвонила в пресс-службу губернатора Челябинской области. Мне обещали взять дело на контроль. Я позвонила в челябинский минздрав. Там мне сообщили, что сейчас же займутся вопросом, за сегодня соберут всю информацию и вернутся ко мне завтра. Я жду.
Если выяснится, что надо собирать на нянь для ребенка, то я обращусь к челябинской епархии и буду собирать на их счет, и Василий Рулинский надеюсь мне в этом поможет.
Я не люблю, когда на улицах города стреляют.
Я очень не люблю, когда стреляют из легкого стрелкового. Это значит, что бой ведется сторонами с близкого расстояния. Рядом с тобой. Это вызывает у тебя чувство паники и сильной тревоги. Потому что все грохочет не в дали от тебя, а пуля рядом.
Я совсем не люблю, когда в городе стреляют из минометов. Особенно, когда звук очень тихий, как звон комара, и ты его слышишь не ушами, а сердцем, потому что сердце становится самовольным, выходит из груди и начинает наматываться на этот звон. Я это не люблю потому, что знаю - если звук такой, значит летит в мою сторону и упадет очень близко или в меня. Я этого не люблю потому, что когда падает рядом, то тебе это слышно как удар холодного острого хлыста о землю. И начинаешь без слез плакать от жалости к земле, но, наверное, все же от жалости к самой себе.
Я сильно не люблю, когда стреляют из Градов. Мне тогда кажется, что идет стихия, и она испепелит огнем всю землю, все дома и деревья, всех людей и меня с легкостью, и пойдет жечь дальше.
Я ненавистно не люблю, когда стреляют Ураганы. Мне тогда кажется, что я уже умерла, и мне не надо ждать, когда это все закончится, потому что это все уже закончилось.
И мне даже не надо было все это самой пережить, чтобы посочувствовать жителям Донбасса. Я и без этого знала - в городах не должны стрелять.
Я очень не люблю, когда стреляют из легкого стрелкового. Это значит, что бой ведется сторонами с близкого расстояния. Рядом с тобой. Это вызывает у тебя чувство паники и сильной тревоги. Потому что все грохочет не в дали от тебя, а пуля рядом.
Я совсем не люблю, когда в городе стреляют из минометов. Особенно, когда звук очень тихий, как звон комара, и ты его слышишь не ушами, а сердцем, потому что сердце становится самовольным, выходит из груди и начинает наматываться на этот звон. Я это не люблю потому, что знаю - если звук такой, значит летит в мою сторону и упадет очень близко или в меня. Я этого не люблю потому, что когда падает рядом, то тебе это слышно как удар холодного острого хлыста о землю. И начинаешь без слез плакать от жалости к земле, но, наверное, все же от жалости к самой себе.
Я сильно не люблю, когда стреляют из Градов. Мне тогда кажется, что идет стихия, и она испепелит огнем всю землю, все дома и деревья, всех людей и меня с легкостью, и пойдет жечь дальше.
Я ненавистно не люблю, когда стреляют Ураганы. Мне тогда кажется, что я уже умерла, и мне не надо ждать, когда это все закончится, потому что это все уже закончилось.
И мне даже не надо было все это самой пережить, чтобы посочувствовать жителям Донбасса. Я и без этого знала - в городах не должны стрелять.
Мне кажется, что современное человечество переживает такие этапы раздробленности и атомизации, что отдельные его представители все чаще будут испытывать одиночество и депрессию. А это повысит уровень самоубийств.
При этом кто-то не захочет уходить из жизни в гордом одиночестве, спрятавшись у себя в квартире. Не все ведь верят в ад, рай, иные формы загробной жизни и вообще в грех. Кому-то захочется уйти громко и в компании. Но в компании кого? Незнакомых людей, которые тебе лично ничего не сделали, но которых в обществе принято ненавидеть.
Мы уже видим публичные суициды с вовлечёнными в них посторонними людьми. И поэтому так важно не возбуждать ни в сми, ни в соцсетях ненависти к «отдельным категориям граждан». Мы не знаем, как это отзовётся в нездоровом уме потенциального самоубийцы-убийцы. Например, если в обществе будет принято считать, что автомобилисты, владельцы собак или ещё кто-то - исчадия зла, то «публичные казни самого себя» с большой перестрелкой будут совершаться в тех местах, где они водятся - автомобилисты, владельцы собак или ещё кто-то.
За прошедший год у нас в общественных дискуссиях чётко наметилось порождение зла в лице правоохранителей и сотрудников спецслужб. И сейчас мы пожинаем плоды этой общественной безответственности. И, наверное, ещё будем пожинать.
При этом кто-то не захочет уходить из жизни в гордом одиночестве, спрятавшись у себя в квартире. Не все ведь верят в ад, рай, иные формы загробной жизни и вообще в грех. Кому-то захочется уйти громко и в компании. Но в компании кого? Незнакомых людей, которые тебе лично ничего не сделали, но которых в обществе принято ненавидеть.
Мы уже видим публичные суициды с вовлечёнными в них посторонними людьми. И поэтому так важно не возбуждать ни в сми, ни в соцсетях ненависти к «отдельным категориям граждан». Мы не знаем, как это отзовётся в нездоровом уме потенциального самоубийцы-убийцы. Например, если в обществе будет принято считать, что автомобилисты, владельцы собак или ещё кто-то - исчадия зла, то «публичные казни самого себя» с большой перестрелкой будут совершаться в тех местах, где они водятся - автомобилисты, владельцы собак или ещё кто-то.
За прошедший год у нас в общественных дискуссиях чётко наметилось порождение зла в лице правоохранителей и сотрудников спецслужб. И сейчас мы пожинаем плоды этой общественной безответственности. И, наверное, ещё будем пожинать.
Зашла по пути в ТЦ «Щука» выпить кофе. Думаю, а почему бы мне тогда уж не зайти в магазин косметики. И тут всех попросили покинуть ТЦ - по техническим причинам.
Кассиры и консультанты сказали - «Ну начинается!», «Опять?!». Продавцы ларьков начали спешно складывать продукцию, а продавец сухофруктов успевал ещё кокетничать с соседкой по прилавку.
Нас - уважаемых посетителей - повели вниз через лестницу спокойные и явно привыкшие к такому делу охранники. Мама дочке в толпе выговаривала - «Я же просила пойти в будний день». Но в будний день этот ТЦ тоже уже эвакуировали.
Даже не знаю к кому обратиться в этой связи. Но вот кому-то нечем больше заняться, как создавать продавцам столько проблем и не давать людям купить честно заслуженные новогодние подарки со скидкой.
Кассиры и консультанты сказали - «Ну начинается!», «Опять?!». Продавцы ларьков начали спешно складывать продукцию, а продавец сухофруктов успевал ещё кокетничать с соседкой по прилавку.
Нас - уважаемых посетителей - повели вниз через лестницу спокойные и явно привыкшие к такому делу охранники. Мама дочке в толпе выговаривала - «Я же просила пойти в будний день». Но в будний день этот ТЦ тоже уже эвакуировали.
Даже не знаю к кому обратиться в этой связи. Но вот кому-то нечем больше заняться, как создавать продавцам столько проблем и не давать людям купить честно заслуженные новогодние подарки со скидкой.
Forwarded from МОЛОТОВ 🇮🇶 «АХМАТ» (Игорь Молотов)
RT на русском
«День прожил, и ладно»
«Новогодние праздники закончатся, настанут всё те же непраздничные будни, и, увы, «настоящий мужчина», сумевший подарить своей девушке «колечко с камушком», чтобы та могла похвастаться им в Instagram и убедиться в том, что она с «настоящим мужчиной встречается»…
Друзья, прошу прощения, что я завела себе канал и нагло молчу несколько дней. Была перегружена делами. И такими делами, которые портят настроение, и ты как будто находишься в пузыре несчастья - чужого, но пузырь-то становится твоим.
Прежде всего, после сбора на двухмесячного мальчика Алёшу на меня обрушился шквал разных просьб. Я, конечно, далеко не на все могу реагировать, потому что я одна делаю всю эту работу, у меня нет помощников. И я вообще не должна ее делать. Я - журналист.
И, тем не менее, во всех моих аккаунтах высадился десант волонтеров, требующих от меня участия к судьбе мальчика из Челябинска - Миши Волченков, который лежит в паллиативном отделении 9 больницы. Он на ИВЛ. Ему полтора года. Я чувствовала себя не очень комфортно - я помогаю Алеше, но не хочу потратить силы на мальчика, которого бросили. Мама к нему не приходит.
Я позвонила в Минздрав Челябинска. В тот же вечер представители министерства выехали в больницу вместе с главным педиатром и главным неврологом. Итог: мальчик чистый, без пролежней, улыбается чужим людям, когда те уходят в палату. Челябинский фонд собрал ему денег на няню, и та находится при нем. Он ее любит. Просто он не шевелится. Главврач больницы сообщил - в отделении 11 специалистов на 25 детей, оно ни в чем не нуждается, но прогнать няню - негуманно.
Попутно у меня возникло много вопросов к фонду. Например, зачем они пишут посты так, что складывается впечатление будто они собирают не на няню, а не очень дрогой препарат. Ведь он должен быть прописан.
Мне намекнули на то, что сейчас уже поздно вводить Мише препарат. Время упущено. Спинраза появилась в Америке в 2016 году. Миша родился в 2018. И ещё до регистрации препарата в России в августе 2019 года были предварительные группы, куда вошли тяжело больные дети, которым производитель бесплатно выдал препарат. Я не знаю, почему Миша не вошёл в эти группы. Может, потому что он - никому ненужный. А, может, по другим причинам. Но.
Но когда меня спрашивают сейчас - «Ради чего ему вводить этот препарат теперь? Ради того, чтобы он имел возможность пошевелить пальцами?» - я отвечаю - «Да. Ради того. И чтобы смог потрогать игрушку. Даже если эта возможность призрачная. А на что ещё нашей стране в первую очередь тратить деньги? Я за то, чтобы мои налоги были потрачены на это».
Прежде всего, после сбора на двухмесячного мальчика Алёшу на меня обрушился шквал разных просьб. Я, конечно, далеко не на все могу реагировать, потому что я одна делаю всю эту работу, у меня нет помощников. И я вообще не должна ее делать. Я - журналист.
И, тем не менее, во всех моих аккаунтах высадился десант волонтеров, требующих от меня участия к судьбе мальчика из Челябинска - Миши Волченков, который лежит в паллиативном отделении 9 больницы. Он на ИВЛ. Ему полтора года. Я чувствовала себя не очень комфортно - я помогаю Алеше, но не хочу потратить силы на мальчика, которого бросили. Мама к нему не приходит.
Я позвонила в Минздрав Челябинска. В тот же вечер представители министерства выехали в больницу вместе с главным педиатром и главным неврологом. Итог: мальчик чистый, без пролежней, улыбается чужим людям, когда те уходят в палату. Челябинский фонд собрал ему денег на няню, и та находится при нем. Он ее любит. Просто он не шевелится. Главврач больницы сообщил - в отделении 11 специалистов на 25 детей, оно ни в чем не нуждается, но прогнать няню - негуманно.
Попутно у меня возникло много вопросов к фонду. Например, зачем они пишут посты так, что складывается впечатление будто они собирают не на няню, а не очень дрогой препарат. Ведь он должен быть прописан.
Мне намекнули на то, что сейчас уже поздно вводить Мише препарат. Время упущено. Спинраза появилась в Америке в 2016 году. Миша родился в 2018. И ещё до регистрации препарата в России в августе 2019 года были предварительные группы, куда вошли тяжело больные дети, которым производитель бесплатно выдал препарат. Я не знаю, почему Миша не вошёл в эти группы. Может, потому что он - никому ненужный. А, может, по другим причинам. Но.
Но когда меня спрашивают сейчас - «Ради чего ему вводить этот препарат теперь? Ради того, чтобы он имел возможность пошевелить пальцами?» - я отвечаю - «Да. Ради того. И чтобы смог потрогать игрушку. Даже если эта возможность призрачная. А на что ещё нашей стране в первую очередь тратить деньги? Я за то, чтобы мои налоги были потрачены на это».
Наблюдая за тем, что происходит вокруг имени Валерия Фадеева с тех пор, как он был назначен главой СПЧ, я вижу абсолютно четко две вещи:
Его активно атакуют в СМИ и соцсетях, пытаясь заставить защищать тех, кто для определенной части общества – «свои». Он отказался вносить участников московского дела в списки на амнистию в честь 75-летния победы в Великой Отечественной Войне. И он – сразу чудовище. Но никто не спросил – а кто же войдет в эти списки? А, может, в них войдет человек, который мог быть осужден несправедливо и его уже десять лет ждет больная старенькая мать, и амнистия – единственный шанс для них встретиться на свободе. А, может, это будет отец пятерых детей, которого ждет семья. А, может быть, женщина, долго терпевшая домашнее насилие и убившая мужа, защищаясь? Никому это не интересно, ведь речь идет всего лишь о маленьком простом человеке, а у нас вся страна – это только Москва и ее фигуранты. У нас нет маленьких городов, у нас нет других людей. У нас все начинается и заканчивается центром Москвы.
Если у тебя нет соцсетей и ты не рассказываешь там про свои «добрые дела», то ты ничем не занимаешься и вообще профнепригоден. Если ты не отвечаешь в соцсетях на нападки, то против тебя можно как угодно эксплуатировать информационное пространство. Говорят, Фадеев никогда не занимался правозащитой. Да? А чем же он занимался? Я знаю Фадеева – а я очень хорошо знаю Фадеева – который, узнав о беде, встает и помогает маленькому человеку. Этому немодному непрогрессивному никому неинтересному маленькому человеку, из которого невозможно слепить хайп. Когда он был главным редактором «Эксперта», я всегда шла к нему за помощью для своих маленьких, но больших для меня героев. И когда он стал секретарем Общественной Палаты. И даже сейчас, когда он глава СПЧ. Он уже помогает моим героям – врачам. А почему дали отопление в Копейск? Вы же помните эту историю– мне написала женщина из Копейска, у них в городе не было отопления, ее маленький сын вернулся из школы в холодную квартиру, лег в куртке под три одеяла и не мог согреться. А я знаю, что Фадеева можно беспокоить по этому вопросу, и он, отложит дела, и этим займется. Потому что это ненормально заниматься чем-то другим, когда маленький мальчик мерзнет под тремя одеялами.
Но, конечно, когда ты помогаешь маленьким людям и не трубишь об этом на весь интернет, то ты ничего и не делаешь. Если ты человек другой закалки и тебе противно рекламировать себя, то ты снова ничего не делаешь. Надо быть как все – сделал дело ради пиара и быстренько собрал лавры в виде общественного одобрения. И если ты не прогибаешься под желания тех, кто разделил людей на первый и второй сорт, то ты – чудовище. А вот я очень уважаю Фадеева за то, что он не прогибается. И еще я приняла решение, что сама буду рассказывать о делах, которыми мы занимаемся вместе.
Его активно атакуют в СМИ и соцсетях, пытаясь заставить защищать тех, кто для определенной части общества – «свои». Он отказался вносить участников московского дела в списки на амнистию в честь 75-летния победы в Великой Отечественной Войне. И он – сразу чудовище. Но никто не спросил – а кто же войдет в эти списки? А, может, в них войдет человек, который мог быть осужден несправедливо и его уже десять лет ждет больная старенькая мать, и амнистия – единственный шанс для них встретиться на свободе. А, может, это будет отец пятерых детей, которого ждет семья. А, может быть, женщина, долго терпевшая домашнее насилие и убившая мужа, защищаясь? Никому это не интересно, ведь речь идет всего лишь о маленьком простом человеке, а у нас вся страна – это только Москва и ее фигуранты. У нас нет маленьких городов, у нас нет других людей. У нас все начинается и заканчивается центром Москвы.
Если у тебя нет соцсетей и ты не рассказываешь там про свои «добрые дела», то ты ничем не занимаешься и вообще профнепригоден. Если ты не отвечаешь в соцсетях на нападки, то против тебя можно как угодно эксплуатировать информационное пространство. Говорят, Фадеев никогда не занимался правозащитой. Да? А чем же он занимался? Я знаю Фадеева – а я очень хорошо знаю Фадеева – который, узнав о беде, встает и помогает маленькому человеку. Этому немодному непрогрессивному никому неинтересному маленькому человеку, из которого невозможно слепить хайп. Когда он был главным редактором «Эксперта», я всегда шла к нему за помощью для своих маленьких, но больших для меня героев. И когда он стал секретарем Общественной Палаты. И даже сейчас, когда он глава СПЧ. Он уже помогает моим героям – врачам. А почему дали отопление в Копейск? Вы же помните эту историю– мне написала женщина из Копейска, у них в городе не было отопления, ее маленький сын вернулся из школы в холодную квартиру, лег в куртке под три одеяла и не мог согреться. А я знаю, что Фадеева можно беспокоить по этому вопросу, и он, отложит дела, и этим займется. Потому что это ненормально заниматься чем-то другим, когда маленький мальчик мерзнет под тремя одеялами.
Но, конечно, когда ты помогаешь маленьким людям и не трубишь об этом на весь интернет, то ты ничего и не делаешь. Если ты человек другой закалки и тебе противно рекламировать себя, то ты снова ничего не делаешь. Надо быть как все – сделал дело ради пиара и быстренько собрал лавры в виде общественного одобрения. И если ты не прогибаешься под желания тех, кто разделил людей на первый и второй сорт, то ты – чудовище. А вот я очень уважаю Фадеева за то, что он не прогибается. И еще я приняла решение, что сама буду рассказывать о делах, которыми мы занимаемся вместе.
Вышел юбилейный номер легендарного «Октября». Это стало возможным потому, что журнал поддержал благотворительный фонд «Русской Медной Компании». В этом году журналу - 95 лет. Если бы не юбилейный номер, у меня не было бы повода написать этот рассказ. Но я его написала - специально для «Октября», и буду рада, если у вас найдётся время его прочесть. В самом номере много хороших авторов
https://magazines.gorky.media/october/2019/12/korova-2.html
https://magazines.gorky.media/october/2019/12/korova-2.html
Была сегодня на пресс-завтраке с главой Совета по Правам Человека Валерием Фадеевым. Проблемы, на которые обратила его внимание:
- доступ к дорогостоящим препаратам для людей с редкими заболеваниями. Когда счет идет на дни, назначаться и быть предоставленными они должны быть в считанные дни, независимо от цены на них. Рассказала о полуторагодовалом Мише Волченкове из Челябинска, который не получил препарат вовремя.
- аресты участников ингушских протестов. Люди вышли против границы с Чечней, закон о которой был принят без их ведома. Граница прошла по родовым землям. Сегодня ключевые участники протеста, включая старейшин, сидят в тюрьме. А я считаю, что вопрос с границей слишком серьезный и главы двух республик не должны были принимать решение без общественной дискуссии.
- увольнение врача паллиативного отделения сочинской больницы номер 5 Юлии Фрелих. Была уволена за то, что рассказала о нехватке препаратов, средств диагностики и прочих неприглядных делах, творящихся в больнице. Впрочем, Фадеев уже знает об этом деле и содействовал проведению проверок в больнице. Но цель - восстановление Фрелих на работе.
На какие проблемы еще вы бы обратили внимание СПЧ?
- доступ к дорогостоящим препаратам для людей с редкими заболеваниями. Когда счет идет на дни, назначаться и быть предоставленными они должны быть в считанные дни, независимо от цены на них. Рассказала о полуторагодовалом Мише Волченкове из Челябинска, который не получил препарат вовремя.
- аресты участников ингушских протестов. Люди вышли против границы с Чечней, закон о которой был принят без их ведома. Граница прошла по родовым землям. Сегодня ключевые участники протеста, включая старейшин, сидят в тюрьме. А я считаю, что вопрос с границей слишком серьезный и главы двух республик не должны были принимать решение без общественной дискуссии.
- увольнение врача паллиативного отделения сочинской больницы номер 5 Юлии Фрелих. Была уволена за то, что рассказала о нехватке препаратов, средств диагностики и прочих неприглядных делах, творящихся в больнице. Впрочем, Фадеев уже знает об этом деле и содействовал проведению проверок в больнице. Но цель - восстановление Фрелих на работе.
На какие проблемы еще вы бы обратили внимание СПЧ?
Редко встретишь такого татуированного человека. На правой руке - герб РФ, на левой - трезубец. На груди - Путин. А разговор был о другом - за что Сергей Полунин убил десять мух, что делал, когда становилось скучно танцевать для эстетов, и зачем на самом деле написал пост про толстых людей и теряющих мужественность мужчин. Было очень смешно. И комфортно. История с энергетической защитой Путина меня потрясла - весь день ее всем пересказываю (Интервью брала не в шубе (она из эко-меха). Но без неё на фоне Сергея я выходила прямо толстой)
В поселке Осиново в Татарстане отчим избил пасынка за то, что тот попросил немного еды. В ответ отчим надавал ему молотком. Мальчик получил 19 переломов. Это происходило в присутствии матери, и она просила ребенка не кричать громко - а он кричал от боли - лишь бы соседи не услышали, не приехала бы полиция и не посадила бы в тюрьму ее любимого мужчину. Позже она сказала, что мальчик сломал себе кости во многих местах, упав с горки.
Мужчина не в первый раз избил ребенка. Он делал это постоянно. О нем нечего говорить. Но вот женщина... Если честно, то я давно уже, сталкиваясь в который раз с такой историей, думаю о том, что женщин в этих делах не надо называть потерпевшими или свидетелями или безмолвными жертвами домашнего насилия. Соучастница. Нормальная мать всегда будет защищать своего ребенка. Матери так и делают - и бывает, что ценой своей жизни. А таким "матерям" все-таки хватает жизненной энергии на то, чтобы оправдывать мужчину, и делают они это так яростно, что сложно назвать их бессловесными и слабыми. Чаще всего они молчат не из страха, а потому что для них самое важное в жизни - иметь мужчину. Хоть какого, но чтоб был.
Мужчина не в первый раз избил ребенка. Он делал это постоянно. О нем нечего говорить. Но вот женщина... Если честно, то я давно уже, сталкиваясь в который раз с такой историей, думаю о том, что женщин в этих делах не надо называть потерпевшими или свидетелями или безмолвными жертвами домашнего насилия. Соучастница. Нормальная мать всегда будет защищать своего ребенка. Матери так и делают - и бывает, что ценой своей жизни. А таким "матерям" все-таки хватает жизненной энергии на то, чтобы оправдывать мужчину, и делают они это так яростно, что сложно назвать их бессловесными и слабыми. Чаще всего они молчат не из страха, а потому что для них самое важное в жизни - иметь мужчину. Хоть какого, но чтоб был.
Увидела в Фейсбуке у адвоката средней сестры Хачатурян Алексея Паршина фото и подпись – прямо сейчас с Ангелины и Крестины снимают электронные браслеты, и захотелось сразу об этом своим подписчикам сообщить. Но внутри сразу зашевелился какой-то червяк.
Позапрошлым летом я опубликовала в Русском Репортере интервью с Паршиным о деле сестер и большой репортаж о них. Тогда сестер было принято проклинать или молчать о них. Молчали даже те, кто по долгу принадлежности всегда высказывался об Армении. Шло время. За Хачатурян заступались лишь редкие радикальные феминистки. Я себя к ним не причисляю, но, тем не менее, тоже активно писала посты в их защиту. Потому что прослушала в самом начале аудиосообщение Хачатуряна дочкам и поняла – так нормальный отец со своими детьми говорить не будет. Мать их вызывала у меня вопросы. И, по-прежнему, вызывает. Внутренне не могу согласиться с тем, что она – тоже жертва. Увольте.
Время шло, появлялись новые факты, следствие смягчалась и настал момент безопасности. И вот когда дело стало ясным и модным, в защиту поднялись многие голоса молчавших. Дело, что называется, стало хайповым. Я тогда постаралась вообще ничего не писать – чтобы не стать частью вот этого хайпующего, но трусоватого общества. И с тех пор и не писала, но следила. Вот так и дожили до сегодняшнего дня – браслеты сняты.
Позапрошлым летом я опубликовала в Русском Репортере интервью с Паршиным о деле сестер и большой репортаж о них. Тогда сестер было принято проклинать или молчать о них. Молчали даже те, кто по долгу принадлежности всегда высказывался об Армении. Шло время. За Хачатурян заступались лишь редкие радикальные феминистки. Я себя к ним не причисляю, но, тем не менее, тоже активно писала посты в их защиту. Потому что прослушала в самом начале аудиосообщение Хачатуряна дочкам и поняла – так нормальный отец со своими детьми говорить не будет. Мать их вызывала у меня вопросы. И, по-прежнему, вызывает. Внутренне не могу согласиться с тем, что она – тоже жертва. Увольте.
Время шло, появлялись новые факты, следствие смягчалась и настал момент безопасности. И вот когда дело стало ясным и модным, в защиту поднялись многие голоса молчавших. Дело, что называется, стало хайповым. Я тогда постаралась вообще ничего не писать – чтобы не стать частью вот этого хайпующего, но трусоватого общества. И с тех пор и не писала, но следила. Вот так и дожили до сегодняшнего дня – браслеты сняты.
Я думала, что до нового года ничего больше про дела не напишу. Только поздравлю всех с праздником. Однако приходится.
Я очень надеялась, что пациенты паллиативного отделения больницы номер 5 в Сочи будут смотреть телевизоры в новогоднюю ночь. А не лежать в темных палатах и видеть изредка из окна салют. Если он оттуда виден. С уволенным врачом Юлей Фрелих мы все подсчитали и организовали - нашли человека, который установит антенны, настроит телевизоры. Юля составила список праздничных продуктов, на которые можно потратить оставшиеся деньги. Я себе уже представляла эти палаты, этих неподвижных людей - их кормят фруктами, а на экранах - новогодний огонек.
Нет, руководство больницы не принимает эти телевизоры. Сначала заведующий паллиативным отделением, узнав о том, что в дар едут пять телевизоров, очень обрадовался. Обрадовался настолько, что у себя в кабинете решил установить сразу два. Но узнав, что это телевизоры - от общественности, которая поддерживает уволенную Фрелих, он отказался наотрез. Было несколько попыток привезти телевизоры - с блогерами, с красным крестом. Мы даже в редакции составили дарственную, если без бумажки нельзя. Нет. Нет и все.
Что ж, мы видим как эти люди относятся к пациентам. Они-то пойдут домой есть салаты перед телевизором, а эти должны лежать в тишине и темноте. И руководству больницы почему-то не все равно, кто купил эти телевизоры. Пациенты уже знают об этих телевизорах и мечтают о них.
В понедельник я буду звонить в Минздрав Сочи. Я попробую все-таки устроить людям из паллиативного отделения этот праздник. Хорошо, что понедельник - рабочий день! Поддержите, пожалуйста Юлю, меня и пациентов паллиативного отделения больницы номер пять. Пусть эти телевизоры уже попадут к ним!
Я очень надеялась, что пациенты паллиативного отделения больницы номер 5 в Сочи будут смотреть телевизоры в новогоднюю ночь. А не лежать в темных палатах и видеть изредка из окна салют. Если он оттуда виден. С уволенным врачом Юлей Фрелих мы все подсчитали и организовали - нашли человека, который установит антенны, настроит телевизоры. Юля составила список праздничных продуктов, на которые можно потратить оставшиеся деньги. Я себе уже представляла эти палаты, этих неподвижных людей - их кормят фруктами, а на экранах - новогодний огонек.
Нет, руководство больницы не принимает эти телевизоры. Сначала заведующий паллиативным отделением, узнав о том, что в дар едут пять телевизоров, очень обрадовался. Обрадовался настолько, что у себя в кабинете решил установить сразу два. Но узнав, что это телевизоры - от общественности, которая поддерживает уволенную Фрелих, он отказался наотрез. Было несколько попыток привезти телевизоры - с блогерами, с красным крестом. Мы даже в редакции составили дарственную, если без бумажки нельзя. Нет. Нет и все.
Что ж, мы видим как эти люди относятся к пациентам. Они-то пойдут домой есть салаты перед телевизором, а эти должны лежать в тишине и темноте. И руководству больницы почему-то не все равно, кто купил эти телевизоры. Пациенты уже знают об этих телевизорах и мечтают о них.
В понедельник я буду звонить в Минздрав Сочи. Я попробую все-таки устроить людям из паллиативного отделения этот праздник. Хорошо, что понедельник - рабочий день! Поддержите, пожалуйста Юлю, меня и пациентов паллиативного отделения больницы номер пять. Пусть эти телевизоры уже попадут к ним!
В этот предновогодний день с утра мне, конечно, есть чем заняться. Но я вынуждена названивать в Министерство здравоохранения Краснодарского края и по десятому разу рассказывать, что у пациентов паллативного отделения больницы номер 5 тоже должен быть праздник.
Особое удовольствие доставляет разговор в приемной министра. "Министр на совещании!". "У нас нет практики, чтобы министр перезванивал журналистам!". Да что вы говорите? Неужели? А практика разводить паллиативные отделения без поста дежурного есть? Практика не помогать общественному дару в виде телевизоров скрасить праздник заброшенным людям тоже есть? Как и практика закрывать глаза на увольнения врачей. А вот практики поговорить с журналистом - нету.
Я даже спросила девушку из приемной, как ее зовут. Хотелось знать, кто так рявкает на меня. "Мы в приемной безымянные" - был мне ответ. Ну, бывает...
Конечно, мне дали номера, по которым я должна звонить, чтобы не беспокоить министра. И, конечно, они глухо не отвечают. Да, я понимаю, и у министерства должен быть праздник. Но не понимаю, почему его не должно быть у пациентов паллиативного отделения.
Номер приемной министерства - 8861 9925291. Если кому-то еще захочется позвонить в приемную. А я позвоню в министерство здравоохранения РФ.
Особое удовольствие доставляет разговор в приемной министра. "Министр на совещании!". "У нас нет практики, чтобы министр перезванивал журналистам!". Да что вы говорите? Неужели? А практика разводить паллиативные отделения без поста дежурного есть? Практика не помогать общественному дару в виде телевизоров скрасить праздник заброшенным людям тоже есть? Как и практика закрывать глаза на увольнения врачей. А вот практики поговорить с журналистом - нету.
Я даже спросила девушку из приемной, как ее зовут. Хотелось знать, кто так рявкает на меня. "Мы в приемной безымянные" - был мне ответ. Ну, бывает...
Конечно, мне дали номера, по которым я должна звонить, чтобы не беспокоить министра. И, конечно, они глухо не отвечают. Да, я понимаю, и у министерства должен быть праздник. Но не понимаю, почему его не должно быть у пациентов паллиативного отделения.
Номер приемной министерства - 8861 9925291. Если кому-то еще захочется позвонить в приемную. А я позвоню в министерство здравоохранения РФ.
Друзья, спасибо. Вы оборвали телефоны в министерстве. Я вами горжусь (Все, кому я не успела ответить, простите)
Друзья, телевизоры едут в больницу номер 5 Сочи. Я только что говорила с главным врачом - они готовят договор о дарении, и мы со своей стороны - редакция "Эксперта" - тоже подготовили договор. Хотя деньги собрали все вы, но дарителем должен выступить кто-то один.
Спасибо вам за то, что вчера звонили в приемную министерства и говорили о телевизорах. В конце концов, им пришлось выключить этот телефон. Звонили даже хакеры, о которых я делала репортаж. К концу для телевизоры для паллиативного отделения стали главной медицинской темой в Сочи.
Я не знаю, удастся ли сегодня включить эти телевизоры. Может, и да. А если и нет, то все равно в праздники люди уже будут их смотреть. Телевизоры - это было первое, о чем мне сказали неходячие жители паллиативного отделения, когда я зашла к ним. Они говорили о них, как о мечте, как о чуде, которое, конечно, в их жизни не могло случиться, потому что они верят в то, что большому миру за пределами палаты они не нужны. Но мечта исполнилась, чудо случилось.
Нам в этом очень помогла депутат Наталья Костенко.
Очень рада, что все получилось!
Спасибо вам за то, что вчера звонили в приемную министерства и говорили о телевизорах. В конце концов, им пришлось выключить этот телефон. Звонили даже хакеры, о которых я делала репортаж. К концу для телевизоры для паллиативного отделения стали главной медицинской темой в Сочи.
Я не знаю, удастся ли сегодня включить эти телевизоры. Может, и да. А если и нет, то все равно в праздники люди уже будут их смотреть. Телевизоры - это было первое, о чем мне сказали неходячие жители паллиативного отделения, когда я зашла к ним. Они говорили о них, как о мечте, как о чуде, которое, конечно, в их жизни не могло случиться, потому что они верят в то, что большому миру за пределами палаты они не нужны. Но мечта исполнилась, чудо случилось.
Нам в этом очень помогла депутат Наталья Костенко.
Очень рада, что все получилось!
Друзья, хочу сказать вам спасибо за то, что вы были рядом в этом году. Вы постоянно мне пишете - «Молодец. Молодец». А я всегда усмехаюсь про себя - каким бы я была молодцом, если б вас рядом не было? Никаким. Это - чистая правда.
Я благодарна всем. И тем, кто подписался на меня, чтобы поддержать в моих взглядах. И тем, кто подписался, чтобы просто наблюдать в несогласии. В любом случае, новых людей за этого год было много.
Мне неловко желать вам радости. Это такое расхожее пожелание. Но радость - это очень ценное состояние. Если радость - настоящая. Я думаю, что человек именно для того и был создан, чтобы ее испытывать и дарить другим.
Когда-то после школы я написала странный, непонятный мне самой рассказ про серый безрадостный город, в котором люди постоянно что-то ищут, но не говорят что. В конце оказывается, что они ищут радость, и она в конце находится. Спустя годы я побывала в таких городах. Но радость все равно была где-то в предчувствии и всегда находилась. Если ее хорошенько поискать.
Общаясь с разными людьми в разных ситуациях, я поняла, что над радостью надо стараться, и тогда во многих ситуациях она может быть с нами. Вот радости я вам и желаю в Новом году - и настоящей, и сиюминутной. И чтобы у каждого она была и побольше!
С Новым годом!
Я благодарна всем. И тем, кто подписался на меня, чтобы поддержать в моих взглядах. И тем, кто подписался, чтобы просто наблюдать в несогласии. В любом случае, новых людей за этого год было много.
Мне неловко желать вам радости. Это такое расхожее пожелание. Но радость - это очень ценное состояние. Если радость - настоящая. Я думаю, что человек именно для того и был создан, чтобы ее испытывать и дарить другим.
Когда-то после школы я написала странный, непонятный мне самой рассказ про серый безрадостный город, в котором люди постоянно что-то ищут, но не говорят что. В конце оказывается, что они ищут радость, и она в конце находится. Спустя годы я побывала в таких городах. Но радость все равно была где-то в предчувствии и всегда находилась. Если ее хорошенько поискать.
Общаясь с разными людьми в разных ситуациях, я поняла, что над радостью надо стараться, и тогда во многих ситуациях она может быть с нами. Вот радости я вам и желаю в Новом году - и настоящей, и сиюминутной. И чтобы у каждого она была и побольше!
С Новым годом!
Грустно мне, очень грустно смотреть на фото пятерых Беркутовцев, доставленных по обмену пленными в Луганск.
Если страна так обходится со своими людьми, выполнявшими на Майдане приказ этой самой страны, которой они давали присягу, и не нарушившими ее, то можно ли такую страну вообще называть страной?
Мне было бы страшно жить в стране, которая наказывает своих бойцов за верность присяге.
Если страна так обходится со своими людьми, выполнявшими на Майдане приказ этой самой страны, которой они давали присягу, и не нарушившими ее, то можно ли такую страну вообще называть страной?
Мне было бы страшно жить в стране, которая наказывает своих бойцов за верность присяге.
Читаю у Венедиктова:
«Пенсионеры на Донбассе имеют право на ТРИ пенсии - Днр/Лнр, украинскую и российскую (при взятии российского гражданства).
Во как!».
И это очень хорошо! В 15 году эта пенсия от Республик составляла 2 тысячи рублей с лишним, и мы возили продукты пенсионерам, им было не на что их купить. Сейчас минимальная пенсия - 4 тысячи рублей. А для того, чтобы получить украинскую пенсию, нужно было получить пропуск на пересечение границы, проехать все блокпосты, выдержать все - «Встали ровно! Не касаться друг друга!». Все унизительные обыски и допросы.
Мой водитель возил пенсионеров на ту сторону - в основном они и ехали. Часто блокпосты запирались и машины оставались на ночь под обстрелом. Выйти из автобуса и снять придорожное жильё за 400 рублей для многих было невозможно - слишком дорого. Выйти в туалет - огромная проблема: посадки заминированы. И сколько раз автобусы съезжали задними колёсами на обочину и взрывались! А сколько пожилых людей умирало к утру от инфаркта. Кто-нибудь посчитал их количество так же скрупулезно, как считает деньги в чужих кошельках? Часто взрослые сыновья не отпускали своих пожилых родителей одних, выезжали с ними. Так вот самый ужас для пожилых женщин - когда уводят на проверку их сыновей. Да и пенсия на украинской стороне была не велика. Ну и они ее заслужили - работали всю жизнь.
Российское гражданство получило (пока) лишь несколько сотен человек. А в Республиках живет несколько миллионов. Далеко не все получат эту российскую пенсию, а если получат, то - ура!
Читая вот это вкрадчивое о трёх пенсиях, я вспомнила, как мы приехали в Чернухино. Стёртое с лица земли Чернухино. Я думала, там никого не осталось. Но из развалин повалили старики. Пакетов еды на всех не хватило, и дед, приехавший на велосипеде, заплакал. Я дала ему денег, он вернул их - магазинов рядом нет. Так вот. Эти люди заслужили все пенсии мира. А кому-то лучше б свои гонорары посчитать.
«Пенсионеры на Донбассе имеют право на ТРИ пенсии - Днр/Лнр, украинскую и российскую (при взятии российского гражданства).
Во как!».
И это очень хорошо! В 15 году эта пенсия от Республик составляла 2 тысячи рублей с лишним, и мы возили продукты пенсионерам, им было не на что их купить. Сейчас минимальная пенсия - 4 тысячи рублей. А для того, чтобы получить украинскую пенсию, нужно было получить пропуск на пересечение границы, проехать все блокпосты, выдержать все - «Встали ровно! Не касаться друг друга!». Все унизительные обыски и допросы.
Мой водитель возил пенсионеров на ту сторону - в основном они и ехали. Часто блокпосты запирались и машины оставались на ночь под обстрелом. Выйти из автобуса и снять придорожное жильё за 400 рублей для многих было невозможно - слишком дорого. Выйти в туалет - огромная проблема: посадки заминированы. И сколько раз автобусы съезжали задними колёсами на обочину и взрывались! А сколько пожилых людей умирало к утру от инфаркта. Кто-нибудь посчитал их количество так же скрупулезно, как считает деньги в чужих кошельках? Часто взрослые сыновья не отпускали своих пожилых родителей одних, выезжали с ними. Так вот самый ужас для пожилых женщин - когда уводят на проверку их сыновей. Да и пенсия на украинской стороне была не велика. Ну и они ее заслужили - работали всю жизнь.
Российское гражданство получило (пока) лишь несколько сотен человек. А в Республиках живет несколько миллионов. Далеко не все получат эту российскую пенсию, а если получат, то - ура!
Читая вот это вкрадчивое о трёх пенсиях, я вспомнила, как мы приехали в Чернухино. Стёртое с лица земли Чернухино. Я думала, там никого не осталось. Но из развалин повалили старики. Пакетов еды на всех не хватило, и дед, приехавший на велосипеде, заплакал. Я дала ему денег, он вернул их - магазинов рядом нет. Так вот. Эти люди заслужили все пенсии мира. А кому-то лучше б свои гонорары посчитать.
К тому же, тем, кто оформит российское гражданство, республиканскую пенсию платить не будут.
С тех пор, как я прочла в какой-то статье выдержки из какого-то доклада о том, что идеальный солдат будущего - это программист, то нет-нет, а думала с тревогой о человечестве, которое, конечно, вымрет, когда окончательно перейдет на дистанционное убийство.
Сядет такой солдат-программист в офисе за стол, включит компьютер, убьет тысячу человек на другом конце земли и пойдет обедать. А за соседним столиком, может, буду сидеть даже я и читать книжку. И знать не буду, что этот малоприметный человек в хипстерской одежде только что атакой дронов уничтожил тысячу человек. И земля на том конце шара еще дымится, и кровь еще не впиталась в нее, и страшно кричат те, кто еще не умер.
И что же способно защитить нас от смертоносных дронов? Другие - более совершенные, отбивающие атаку дроны? Нет. Защитит та книжка, которая у меня в руках. Только наличие или отсутствие развитой души в теле солдата-программиста дает нам шанс на то, что он откажется от такой непыльной работы. На то, что душа шевельнется в нем навстречу тем, кто на другом конце земли. А душу воспитать может только литература. Достоевский ведь мог и до сих пор воспитывает - тех, кто его читает.
Да, какая-то идеалистичная конструкция. Но мне кажется, она где-то рядом с истиной.
Сядет такой солдат-программист в офисе за стол, включит компьютер, убьет тысячу человек на другом конце земли и пойдет обедать. А за соседним столиком, может, буду сидеть даже я и читать книжку. И знать не буду, что этот малоприметный человек в хипстерской одежде только что атакой дронов уничтожил тысячу человек. И земля на том конце шара еще дымится, и кровь еще не впиталась в нее, и страшно кричат те, кто еще не умер.
И что же способно защитить нас от смертоносных дронов? Другие - более совершенные, отбивающие атаку дроны? Нет. Защитит та книжка, которая у меня в руках. Только наличие или отсутствие развитой души в теле солдата-программиста дает нам шанс на то, что он откажется от такой непыльной работы. На то, что душа шевельнется в нем навстречу тем, кто на другом конце земли. А душу воспитать может только литература. Достоевский ведь мог и до сих пор воспитывает - тех, кто его читает.
Да, какая-то идеалистичная конструкция. Но мне кажется, она где-то рядом с истиной.