Впитываем крупицы мудрости, оставленные нам Булгаковым:

…десятого же полковник Най-Турс, необычайно скупой на слова вообще, коротко заявил генерал-майору Блохину, терзаемому со всех сторон штабными птичками, о том, что он, Най-Турс, может выступить уже со своими юнкерами, но при непременном условии, что ему дадут на весь отряд в сто пятьдесят человек папахи и валенки, без чего он, Най-Турс, считает войну совершенно невозможной.

Генерал Блохин, выслушав картавого и лаконического полковника, охотно выписал ему бумагу в отдел снабжения, но предупредил полковника, что по этой бумаге он наверняка ничего не получит ранее, чем через неделю, потому что в этих отделах снабжения и в штабах невероятнейшая чепуха, кутерьма и безобразье. Картавый Най-Турс забрал бумагу, по своему обыкновению, дернул левым подстриженным усом и, не поворачивая головы ни вправо, ни влево (он не мог ее поворачивать, потому что после ранения у него была сведена шея, и в случае необходимости посмотреть вбок он поворачивался всем корпусом), отбыл из кабинета генерал-майора Блохина. В помещении дружины на Львовской улице Най-Турс взял с собою десять юнкеров (почему-то с винтовками) и две двуколки и направился с ними в отдел снабжения.

В отделе снабжения, помещавшемся в прекраснейшем особнячке на Бульварно-Кудрявской улице, в уютном кабинетике, где висела карта России и со времен Красного Креста оставшийся портрет Александры Федоровны, полковника Най-Турса встретил маленький, румяный странненьким румянцем, одетый в серую тужурку, из-под ворота которой выглядывало чистенькое белье, делавшее его чрезвычайно похожим на министра Александра II, Милютина, генерал-лейтенант Макушин.

Оторвавшись от телефона, генерал детским голосом, похожим на голос глиняной свистульки, спросил у Ная:

– Что вам угодно, полковник?
– Выступаем сейчас, – лаконически ответил Най, – прошу срочно валенки и папахи на двести человек.
– Гм, – сказал генерал, пожевав губами и помяв в руках требования Ная, – видите ли, полковник, сегодня дать не можем. Сегодня составим расписание снабжения частей. Дня через три прошу прислать. И такого количества все равно дать не могу. Он положил бумагу Най-Турса на видное место под пресс в виде голой женщины.
– Валенки, – монотонно ответил Най и, скосив глаза к носу, посмотрел туда, где находились носки его сапог.
– Как? – не понял генерал и удивленно уставился на полковника.
– Валенки сию минуту давайте.
– Что такое? Как? – генерал выпучил глаза до предела.
Най повернулся к двери, приоткрыл ее и крикнул в теплый коридор особняка:
– Эй, взвод!
Генерал побледнел серенькой бледностью, переметнул взгляд с лица Ная на трубку телефона, оттуда на икону божьей матери в углу, а затем опять на лицо Ная.
В коридоре загремело, застучало, и красные околыши алексеевских юнкерских
бескозырок и черные штыки замелькали в дверях. Генерал стал приподниматься с пухлого
кресла.
– Я впервые слышу такую вещь... Это бунт...
– Пишите тгебование, ваше пгевосходительство, – сказал Най, – нам некогда, нам чегез час выходить. Непгиятель, говогят, под самым гогодом.
– Как?.. Что это?..
– Живей, – сказал Най каким-то похоронным голосом.
Генерал, вдавив голову в плечи, выпучив глаза, вытянул из-под женщины бумагу и прыгающей ручкой нацарапал в углу, брызнув чернилами: «Выдать».
Най взял бумагу, сунул ее за обшлаг рукава и сказал юнкерам, наследившим на ковре:
– Ггузите валенки. Живо.
Юнкера, стуча и гремя, стали выходить, а Най задержался. Генерал, багровея, сказал
ему:
– Я сейчас звоню в штаб командующего и поднимаю дело о предании вас военному
суду. Эт-то что-то...
– Попгобуйте, – ответил Най и проглотил слюну, – только попгобуйте. Ну, вот попгобуйте гади любопытства. – Он взялся за ручку, выглядывающую из расстегнутой кобуры. Генерал пошел пятнами и онемел.
– Звякни, гвупый стагик, – вдруг задушевно сказал Най, – я тебе из кольта звякну в голову, ты ноги пготянешь.
Генерал сел в кресло. Шея его полезла багровыми складками, а лицо осталось сереньким. Най повернулся и вышел.

«Белая гвардия», 1920-е

Только не давайте это читать нашему старшине Бурому!!!!!!!

Я вообще всему плохому научилась из школьного списка литературы.

SOS

На самом деле парни по ночам ходят с ружьями и отстреливают вражеские камикадзе, которые летают по городу и жгут нам машины.

Прошлой ночью птицей, которую вы оплатили, выследили Бабу-Ягу, пробиравшуюся к нашим позициям. Навели полковую разведку, а разведчики уже сбили её своими фпв.

Что забавно, первый дрон в неё врезался, но не уронил. Запутался и повис, как Люк Скайуокер на антенне под пузом у Звезды Смерти.

Вообще в последние две ночи мы такой командной работой сбили три Бабы-Яги, но видеофиксация есть только по одной. Работаем с братьями. И вас поминаем добрым словом.

Благодарим!

- Контузия - не импотенция, можно пережить.

Подслушано в полку

Доброе утро, мёртвый город. Как не уезжали) И несмотря ни на что щебечут птички, слышите? Жизнь пробивается.

Когда в медроте закончились препараты:

Золотой Командир!

/проверяет, насколько хорошо эта штука сохраняет тепло. Оказывается, очень даже./

В Бахмуте, тем временем, пурга.

Пурга - это отлично. Время, когда можно активно действовать, потому что птички противника слепы и, чаще всего, в принципе не летают.

Всё самое интересное происходит в снег, в туман и в дождь.

Бэтмобиль. Наша версия.

Час назад медики уехали на эвакуацию. Ждём новостей. Нервно.

Всё! Смогли вытащить бойца, у которого рука сломана. Оказалось, переломов несколько. И вытянули ещё одного, тоже с множественными переломами и осколочными. Слава Богу, живы. Всё позади. Группа эвакуации молодцы.