Борис Кагарлицкий о положении Китая в мировой системе: Китай сейчас очень амбициозная и мощная полупериферийная страна, которая "смещает" всю игру. Валлерстайн не зря говорит, что нынешняя миросистема подходит к концу, но это не значит, следующая будет лучше. Китай это полупериферия, но масштабы его экономики столь велики, что это всё равно уже что-то другое. Хотя структурно Китай ещё очень далек от того, чтобы стать новым центром. Китай сейчас по фазам развития переживает примерно наши поздние 80-е. Поэтому я думаю, что в Китае всё будет плохо - оно подошел к тому очень опасному рубежу, к которому мы подошли в конце 1980-х. Это похоже на динамику, которую мы наблюдали в отношении Японии и Южной Кореи в 1980-е. Тогда всё казалось понятно, что Япония - новый центр к 2000 г. А потом Япония началат стагнировать. Из периферии успешно поднимается Южная Корея, входит в "клуб"и тоже начинает стагнировать (кризис 1990х годов). Похоже, что то же самое происходит с Китаем, но в других масштабах. История разгона такая мощная, потому что экономика такая мощная, поэтому и масштабы краха или стагнации могут быть более крутыми. Некоторые тенденции очень похожи на СССР или Южную Корею на определенной фазе. Пресловутые китайские пузыри (например, пузырь недвижимости, заброшенные города) - точно то же самое, что было в Южной Корее перед азиатским кризисом. Ещё один показатель - демографическая яма. То же самое, что было у нас.
П.Пряников: не верю в Китай. Думаю, что обязательно будет своя перестройка, свои права предъявит городской средний класс, который хочет жить как в Европе, США. Тем более, нужно помнить историю - Китай никогда не был единым, это всегда территория гражданской войны. Кроме того, в Китае уже 180 млн христиан, и может возникнуть разрыв между городским христианским средним классом (и остальными). Это неизбежно будет страну менять.
П.Пряников: не верю в Китай. Думаю, что обязательно будет своя перестройка, свои права предъявит городской средний класс, который хочет жить как в Европе, США. Тем более, нужно помнить историю - Китай никогда не был единым, это всегда территория гражданской войны. Кроме того, в Китае уже 180 млн христиан, и может возникнуть разрыв между городским христианским средним классом (и остальными). Это неизбежно будет страну менять.
Мощный визит всех 7 членов нового постоянного комитета в музей первого съезда КПК и торжественное "принятие" в партию с произнесением клятвы верности коммунистическим идеалам. Из ютубовской версии этот сюжет китайские телевизионщики полностью вырезали.
Первые зарубежные визиты Си Цзиньпина после 19 съезда - Вьетнам и Лаос. Подтверждение социалистического курса?
26 декабря 2017 г. в Китае отменили государственное регулирование цен на пищевую соль (食盐专营办法). Через пять дней вторая экономика мира вошла в юбилейный, 40-й год рыночных реформ. "Шоковая терапия"? Нет, не слышали.
В 2018 г. Китай отмечает 40 лет с начала рыночных реформ и интеграции в мировую экономику. Ху Билян, декан Института развивающихся экономик Пекинского педагогического университета, на страницах China Today разжевывает для иностранцев суть «социализма с китайской спецификой»: во-первых, почему социализм? Потому что – борьба с нищетой, борьба с безработицей, повышение доступности высшего образования, соцзащита, общественная собственность на землю, большой государственный сектор. Во-вторых, в чем китайская специфика? 1. вместо западной многопартийной электоральной модели с тремя ветвями власти и системой сдержек и противовесов – исторически свойственное Китаю централизованное в одних руках управление при участии общества в рамках институтов делиберативной (совещательной) демократии. 2. активное вмешательство государства в экономический процесс - после отказа от советской плановой экономики в конце 1970-х Китай сохранил институты экономического планирования, что позволило за четыре десятилетия реформ выстроить работающий механизм согласования усилий государства и рынка. 3. влияние конфуцианских норм и принципов – авторитет центральной власти, стремление к образованию, патриотизм.
Неожиданно жесткая антикитайская передовица "How the West got China wrong" во влиятельном британском журнале The Economist. Общий посыл таков: после развала СССР мы - коллективный Запад - дали второй крупнейшей коммунистической стране шанс интегрироваться в мировую экономику. Мы пошли на это чтобы рост уровня жизни свалил однопартийную сисстему и нерыночную экономику. Мы дали Китаю инвестиции, пустили в ВТО, научили бизнес-английскому и несильно ругались из-за торгового дефицита. И действительно, результаты 40 лет экономического роста оказались даже выше, чем мы могли предположить. Но мы просчитались в главном - режим не просто не демократизировался, а совсем наоборот: компартия держит всю власть в стране крепче прежнего; со свободой слова борются не цензоры в пыльных кабинетах, а новейшая интеллектуальная техника; армия укрепляется; против провинившихся чем-то стран в ход идёт экономическая "sharp power"; раздача кредитов и дружба с остальными странами вроде бы идет по нашим правилам, но создает какую-то "параллельную" систему ; иностранные фирмы на китайском рынке по-прежнему на третьих ролях. Последней каплей стала отмена ограничений на срок пребывания у власти Председателя КНР. После этого окончательно ясно, что изменений ждать бессмысленно. Наша ставка не сыграла, Китай пришел совсем не туда, поэтому контр-меры нужно принимать решительно и как можно раньше: под лупой исследовать весь зарубежный бизнес китайских компаний, наращивать вооружения, проверять китайские НПО, вплоть до студенческих, на связи с компартией, укреплять отношения с союзниками. Так победим! - считаю авторы статьи. В общем, чувствуется копившееся раздражение успехами Китая вопреки общепризнанным на Западе неолиберальным теориям и его упрямым неприятием "общечеловеческих ценностей" и прочей глобалистской риторики.
Бывший премьер-министр Австралии китаист Кевин Радд о Си Цзиньпине:
Мало кто на Западе отдает себе отчет в том, что главной составляющей интеллектуального багажа Си Цзиньпина является марксистская диалектика. Ее основа это гегелевские "тезис, антитезис и синтез", или, говоря языком маоизма, "противоречия внутри народа". Для Си Цзиньпина это настолько важно, что 2013 и 2015 гг. он провел для Политбюро два учебных семинара по историческому и диалектическому материализму. Как диалектик, Си Цзиньпин остро чувствует те социально-экономические и политические силы, которые появляются в ходе «неолиберальной» трансформации Китая, и проблемы, которые они несут ленинистскому курсу китайской компартии на постоянное нахождение у власти. Правящая элита прекрасно осведомлена о том противоречии, которое возникает между желанием избежать «ловушки средних доходов» в экономике и параллельно возникающим спросом на политическую либерализацию.
Ответом на этот вызов стало переосмысление идеологии, а конкретнее, марксистско-ленинской идеологии. Новый политический нарратив очень прост: историческим величием Китай на протяжении всех династий обязан сильному иерархическому конфуцианскому государству, и никогда - западной либеральной демократии. Соответственно, и в будущем национальное величие Китае будет достигнуто не через какую-либо адаптацию западных политических форм, а через осовременивание собственного эндогенного политического наследия в форме конфуцианского, коммунистического государства.
Мало кто на Западе отдает себе отчет в том, что главной составляющей интеллектуального багажа Си Цзиньпина является марксистская диалектика. Ее основа это гегелевские "тезис, антитезис и синтез", или, говоря языком маоизма, "противоречия внутри народа". Для Си Цзиньпина это настолько важно, что 2013 и 2015 гг. он провел для Политбюро два учебных семинара по историческому и диалектическому материализму. Как диалектик, Си Цзиньпин остро чувствует те социально-экономические и политические силы, которые появляются в ходе «неолиберальной» трансформации Китая, и проблемы, которые они несут ленинистскому курсу китайской компартии на постоянное нахождение у власти. Правящая элита прекрасно осведомлена о том противоречии, которое возникает между желанием избежать «ловушки средних доходов» в экономике и параллельно возникающим спросом на политическую либерализацию.
Ответом на этот вызов стало переосмысление идеологии, а конкретнее, марксистско-ленинской идеологии. Новый политический нарратив очень прост: историческим величием Китай на протяжении всех династий обязан сильному иерархическому конфуцианскому государству, и никогда - западной либеральной демократии. Соответственно, и в будущем национальное величие Китае будет достигнуто не через какую-либо адаптацию западных политических форм, а через осовременивание собственного эндогенного политического наследия в форме конфуцианского, коммунистического государства.
Марксист-миросистемщик проф. Р.С. Дзарасов о Китае:
Китайская модель не представляет качественной альтернативы российскому капитализму. Китайский путь развития был ориентирован на экспортный рост на основе дешевого труда и с кризисом мировой экономики зашел в тупик. Китайский правящий класс, несмотря на все декларации (которым уже 10 лет) о том, что рост внутреннего спроса будет замещать мировой рынок, в этом продвинулся несильно. Переност акцента на внутренний рынок связан с необходимостью снизить долю прибыли в национальном доходе и увеличить долю заработной платы, что упирается в права рабочих. Для того, чтобы китайская экономика стала более самостоятельной и уменьшила свою зависимость от экспорта, правящему классу необходимо поделиться прибылями с рабочими. Этого он, как и российский, явно не хочет этого делать, а выживанию китайского капитализма в долгосрочном плане предпочитает краткосрочную частную выгоду. На мой взгляд, в Китае происходит медленное перерождение коммунистической бюрократии, в то время как в СССР оно произошло быстро.
Китайская модель не представляет качественной альтернативы российскому капитализму. Китайский путь развития был ориентирован на экспортный рост на основе дешевого труда и с кризисом мировой экономики зашел в тупик. Китайский правящий класс, несмотря на все декларации (которым уже 10 лет) о том, что рост внутреннего спроса будет замещать мировой рынок, в этом продвинулся несильно. Переност акцента на внутренний рынок связан с необходимостью снизить долю прибыли в национальном доходе и увеличить долю заработной платы, что упирается в права рабочих. Для того, чтобы китайская экономика стала более самостоятельной и уменьшила свою зависимость от экспорта, правящему классу необходимо поделиться прибылями с рабочими. Этого он, как и российский, явно не хочет этого делать, а выживанию китайского капитализма в долгосрочном плане предпочитает краткосрочную частную выгоду. На мой взгляд, в Китае происходит медленное перерождение коммунистической бюрократии, в то время как в СССР оно произошло быстро.