Тут я в такси ехал. Ну, я же людей тормошу. С Нурланом о том, о сём. Говорю, мол, сам в студенчестве такси пилотировал в третьем таксопарке на Шаболовке по ночам. Нурлан страшно возбудился. О!, - воскликнул он недуром. А расскажите, как раньше такси было устроено, понять не могу!
Я пожал плечами – хрена ли тут понимать? Такси, оно и в Тигусигальпе такси. И вдруг понял: блин, а ведь и впрямь! Мобильных телефонов нет. Навигатора поэтому тоже. Как вызвать такси? Как таксисты соображали куда ехать, чтобы клиент был бодрый, жирный и потупее? Желательно, не москвич.

Рассказываю. Во-первых, таксист был в таком же примерно статусе, как замминистра. Повелитель. Разговаривал высокомерно, глядя в сторону, терпеливо-брезгливо выслушивал твои мольбы. Если соглашался, то потом ты три дня чувствовал океан благодарности и какой ты везучий сукин сын. И немножко Стокгольмский синдром. И даже самому хотелось какое-то время ни с кем не здороваться. Причастился, примазался к легенде. Правда, это если ты обыкновенный. Если денежка была, просто садился и небрежно бросал: «Плющиха, два счетчика». Тогда ровный пацан был ты, а водила себя ощущал иначе, чем. Счетчики были механические, заводились железным флажком. Звук этот я обожал за рулем – он откусывал время вместе с рубликами клиента, и ненавидел по этой же причине, если был пассажиром.

Вызов такси из дома. Номера телефона вызова такси знали наизусть. Снимала трубку всегда женщина и говорила одно слово: «Диспетчер». Те, кто такси вызывал часто, по голосу узнавали Нину, Аню или Веру. Ну, или Таню. Называл свой адрес и куда ехать, получал номер машины и к назначенному времени выходил из дома.
Радиофицированных такси было мало. У них салон шуршал эфиром, и водитель должен был отбиться диспетчеру об окончании заказа и получить новый.
Остальной таксомоторный люд «выходил на линию». Конечно, все знали, что козырное пастбище – вокзал и аэропорт. Там всегда клиент. А такси мало. Такие как я туда не допускались. Однажды чуть не на ходу подхватил тётку на Киевском, так мужики погнались, спасибо, не догнали. Я выходил в ночь потому, что днем был в университете, и куролесил по центру, подбирая человеков на улицах. Тоже знать надо, где.

В аэропорт соваться было вообще нельзя. Чтобы брать клиента в Шарике, Внучке или Домодедово, надо было втираться в доверие, говорить с нужными людьми, платить и покупать водку. И не все пробивались. Но у этих таксистов деньги вываливались из карманов буквально. И работали они сколько хотели и когда хотели.
Меня же, крестясь и матерясь, заводили с толкача, и кривенькая ГАЗ 2410, пытаясь быть управляемой, кормила и поила мою жадность. Правда, глушить её было нельзя. Даже на заправке. Потом – тоже только с толкача. И если погасил искру жизни в моторе на заправке, приходилось ждать и просить, чтобы упёрлись в крышку багажника.
Бумажная карта выручала, но не всегда. Уже настроили всяких Бутовых, и если привез туда клиента, то через пять поворотов не понимал где ты есть. Высадив людей, медленно ехал вдоль тротуара и опрашивал индейцев: «Мужики, Москва в какую сторону»?
О

Однажды мне свезло как никогда. Повез пассажира в Домодедово и хотел от греха сразу оттуда что есть сил валить, ну нафиг . И вдруг в конце посадочного перрона потеряшки – узбекская семья. И рядом – ни одного местного шашечного мафиози. Иначе колеса порезать да по башке надавать – вообще была бы слишком щедрая гуманность. Пожалуй, никогда доселе не был я так счастлив. Бабай и его жена, семнадцать детей от новорожденного до половозрелого, 63 ящика с фруктами в багажнике, там же столитровый казан с горячим пловом, 4 ковра на крыше, примотанные сквозь салон проволокой, баран, привязанный к бамперу, который талантливо глазами показывал левый и правый поворот вслед за тем, как я включал поворотник.

Помните, на Варшавке здание, в котором был головной офис МММ? Его еще штурмовали, когда Мавроди сдулся? На дворе прямо Сукачёвский «А за окошком месяц май, месяц май, месяц май». Перекресток. Открыты окна. Встал на красный. На противоположной стороне двое ППСников, явно не эгоишники (это так мой маленький сын изящно сгенерировал новое существо из эгоиста и гаишника). Один показывает на меня пальцем, второй кивает. Первый суёт подмышку фуражку и бежит ко мне. Сунул голову с чудесным запахом пота и пива и говорит: «Ты это, на полоску наехал». «На какую полоску», - обрадовались мы с узбеками бесплатному аттракциону. «Ну вот же. Поперёк»! «На разделительную полосу, что ли»? – «Ну»! - «И чего»?- графиня с изменившимся лицом бежит к пруду. «Как чего»? – чуть обморок не словил от изумления милиционер. «Штраф»!!! – «И сколько?», - боюсь я последним страхом. «Ну, рубль, конечно»! – возмутился моей недотёпитостью прокурор мой, судия, и он же палач. Вытаскиваю из кармана старый желтый рублик, которым можно было хлебушек покрыть, такой засаленный. Наказующий хвать его всеми пятью жадными вороньими пальцами, снова сунул фуражку подмышку и побежал к напарнику с криком: «Серёга, дал, дал»!!! Ну, чтобы окончательно был понятен масштаб его победы, бутылка пива стоила 37 копеек.
А узбеков я привёз в ебеня аж на 689-ю Парковую. По счетчику больше 12-ти рублей вышло. Я смену закрыл и с невероятной скоростью, «Без труда обгоняя безногих калек и тучных леди» (Джером Джером) помчался в парк.
Потом расскажу как по ночам полы мыл в кафе, пока в аспирантуре учился.

Оранжевый человек ничем не лучше клинической идиотки, которая могла бы насмерть захлебнуться, разглядывая дождь, задрав голову. Ну, ржала бы, конечно, при этом в последнем пароксизме.
И тот, и эта одинаково пронзительно опасны. Первый – решимостью, вторая – кретинизмом. Что будет с американским народом, мне решительно наплевать. Только судьба несколько близких мне людей, живущих там, вызывает тревогу.
И всё же впору думать «ойчёбудииит»!
Кеннеди – младший приметил один документ и офигел от его содержания. Это директива 524001 Минобороны пучеглазого Остина.
И этот документ легализует следуюшие действия военных. Военных, повторяю, если кто-то проскочил вниманием это слово. Бумага разрешает военным оказывать помощь правоохранительным органам и органам власти, включая открытие огня на поражение против мирных жителей: "Предоставление запрашиваемой помощи может включать применение силы, которое может привести к летальному исходу, включая смерть или серьезные телесные повреждения".
Камала уже давно повторяет, что "Трамп в буквальном смысле Гитлер и он будет использовать армию для убийства граждан США". Тем временем, инициатива эта – не республиканцев, а демпартии.
Живо представляем себе что будет, если (или не если, а когда), голосование будет не в пользу демократов. Хотя, по-моему, итоги предрешены. На случай, если механизм провернется не как надо, Директива фактически вводит военное положение на крайний случай. Скорее всего, результат демократы так или иначе получат, какой заказывали. Отдельных нервов и предельного внимания заслуживает то, как будет разыграна русская и украинская карта в самый тяжелый момент разборок после выборов. Вот это может быть очень серьезно.

А вот вам великий фантазёр, он же фантаст, он же севастопольский ОМОН, он же инженер, он же журналист, он же - один из самых необычных людей в моей коллекции настоящих. Дамы и господа, встречайте, Дмитрий Янковский! Ну, пьянющие, это правда.

Наконец-то в спорткомплекс завезли новые кабинки для эвтаназии. Старые уже подглючивали. А то выходишь, бывает, после тренировки, вот только туда хочется. Я присел-прилёг, умостился, вроде удобно.

Интересно, что идиотская традиция наряжаться хрен знает во что и долбить тыкву, чтобы разместить внутри свечу, так прилипчиво обосновалась в России. Впрочем, потребность молодняка взрываться гормонами по любому поводу, что совершенно нормально, монетизировали, перетягивая в иной тип цивилизации. Это тоже понятно. Можно было бы швырнуться говном, противопоставляя католицизм православию (в очередной раз), но это было бы не совсем корректно. Хотя прозелитизм современного католичества агрессивен и давит на самое уязвимое – потребности, комфорт, сытость, пользу и благополучие. Но и тут ничего нового. Посмотрите в любой педии что такое в психологии «Я» - концепция»».

Тем не менее, ни европейская идентичность, ни американская, не являются однородной. Я подписан на несколько сицилийских источников, с интересом читаю. И вот сегодня Terra di Sicilia публикует следующее объявление, перевод которого я вам излагаю, а само объявление размещаю в виде картинки.
«Хэллоуин – нет, спасибо. Мы сицилийцы и должны уважать наши традиции.
1 ноября – день всех святых.
2 ноября – ознаменование дня памяти умерших.
Мы пользуемся головой, а не тыквой».

Ритуальная сторона: люди посещают кладбища, несут цветы. Дома зажигают свечи, готовят общи стол, пекут печенье. Смысл праздника - вера в то, что поминовение родных позволяет ушедшим быстрее пройти чистилище. Украшают дом цветами, опрятно одевают детей, ведут себя тихо и не ссорятся, зажигают свечи.
Можно праздновать всё, что угодно. Но мне никогда не приходило в голову участвовать в чужом спектакле. У нас своих ритуалов полно. Добрых и светлых. В том числе, религиозных. Независимо от того, верующий ты или нет, они несут нагрузку общенациональной культурно – духовной традиции. Просто не надо изобретать натужную бредятину, таких инициатив тоже хватает. Это позволяет ёрничать и насмехаться нам над нами самими. А что может быть паскуднее?

Так-то я глупый, конечно. Наивный и доверчивый. Сентиментальный. Читаю про то, что в жестяных банках будут продавать сливочное масло из Ирана и Арабских Эмиратов. И вспоминаю.
А ведь и впрямь. Сижу я как-то рядом с Бурдж – Халифом, смотрю как Том Круз из окна в окно крадется на перчатках – липучках. Интересно же. А между небоскребами, помахивая хвостами, покачивая рогатыми бошками, цепляясь за шершавые плитки тротуара выменем, бродят стада тучных коров.
Что характерно, все до одной – цвета пустыни. И в рога вплетены веночки колючковые, не помню как называются.
Араб на корточках, выводящий рядом со мной палочкой по песку замысловатые математические формулы. Это из теории функций комплексных переменных. Даже не спрашивайте. Хотя, спрашивайте. В стародавние времена была у меня девушка. Она была математик и мастер спорта по стендовой стрельбе. Однажды она с подругой сидела на скамейке, и они обе-две читали книжку. Смеялись, слёзы смахивали. Я глянул чтобы тоже посмеяться, а там только точки, запятые и кавычки без перевода. Остальное – то, что араб на песочке палочкой излагал. Я потому в другой город и уехал от греха, когда мы расстались: математик мастер спорта по стендовой стрельбе.
Кстати, коровы, они разные. Классе в десятом я сдуру стал заниматься альпинизмом. И вот вам Памир. Мы с другом Поником (в миру Вовчик), лезем по отрицательному углу, надеясь самортизировать об облака, которые сильно внизу. Срывая ногти и трясясь сочленениями, переваливаемся, наконец-то в лохмотьях, которые когда-то были одеждой и постмодернистски украсили лоскутами стальные скалы сзади нас.
Первое, что мы увидели, оказавшись на плоской поверхности – ухмыляющаяся рожа коровы, меланхолично пережевывающая шалфей вперемешку с кимберлитовой трубкой. Тощая скалолазка из кишлака дала бы фору горным козлам, вот ей-богу. Так я перестал заниматься альпинизмом. Разочарование. Кстати, как Поник занимался спортом – загадка. У его организма была редкая особенность: у него руки двигались синхронно. В классе мы давали ему в руки два мелка, и он писал одинаковые слова одновременно правой и левой. А однажды мы шли из школы. Я треснул его по правой руке, а портфель он выронил из левой. А еще на уроке химии мы шалили, я ткнул его в грудину деревянным треугольником, а он с размаху воткнул мне в руку циркуль. Нас выгнали, и мы пошли пить пиво.
Про коров у меня много воспоминаний. Однажды на ферме в Таджикистане решили поставить медико-биологический пищевой эксперимент. Купили голландских буренок, чуть не под тонну весом. Молоко доили прямо сразу в цистерну, не находилось ведра такого объема. Но как выгнали на вольный выпас, они по холмам начинали вниз идти, ускорялись и остановиться не могли, ноги переломали, их и съели. Выжили сильнейшие: тощие, но для гор. С ясным взором и цепкими копытами.
… Стадо, тем временем, шумно пило из ближайшего фонтана. Почти весь выпили. И пошли себе. Что я точно помню, так это хруст нежного песка у них в дружелюбных зубах. Поэтому, да, я верю в маслобойни среди барханов. И в породу коров – арабская песчаная. Начнут продавать – сразу куплю.
Совсем немного серьезно. В арабских фермах, конечно, кондиционированных, за сутки доят до 100 тысяч литров молока, что чистая правда.. Об этом, собственно, и сарказм: лютая жара, пески, но масло на экспорт. И Россия - с травами, водой, чем хочешь вообще - и масло из Эмиратов.

Перед тем, как уехать в деревню, прочитал типичную для любой школы новость. Ну, вы же знаете как говнюшата ведут себя на переменах. И я такой был, и вы. Бегут зачем-то, выпучив глаза, красные, с мерзкими воплями с неизвестной им самим целью. И происходит то, что и должно происходить.
Вот Томск. Учитель, злобно ухмыляясь (скорее всего), открывает дверь из учительской и на нее немедленно налетает говнюшонок. Вы ж знаете, если их больше двух, то они клубятся – глаз не берет. С такой скоростью летел, что об ручку порезался, аж кровь пошла. Не то поколение, не то. Вот мы на переменах Стрелецкую горькую настойку на чердаке школы пили, из-за чего Рустик Шаймарданов в скорую загремел. Подозреваю, что не от настойки это случилось, а от двух сигарет Памир сразу после полстакана настойки. Ну, или от того, что мы потом пошли на урок эстетики, где вальс разучивали. От вальса, скорее всего.
А вот до чего довели нонешнего школьника, я даже загоревал ненадолго. Потому, что второй говнюшонок как увидел кровь из руки другана, хлопнулся в обморок и сломал…. ухо.
О, времена…

Светлана Афанасьевна была веселым, добрым и мудро беззаботным человеком. Несколько раз мы вместе работали на международном Ялтинском телекинофоруме, и разговаривали о том, о сём.
Со смехом, в котором не было и тени горечи и грусти, рассказывала она о том, как во внезапно голодные годы мыла полы в подъездах своего дома. Однажды, когда наш чартер, полный малопредсказуемых актеров, режиссеров, журналистов и прочего телекинонарода, взлетел из Внуково, Светличная поднялась со своего кресла. В одной руке у неё была бутылка мартини, в другой - пластиковый стаканчик. «Не виноватая я, он сам взлетел»!
Салон воскликнул «ура» и выпил у кого чего было. Спасибо, Светлана Афанасьевна!

Когда кто-то выкладывает видео или текст, сопровождая его припиской "Обязательно к просмотру", у меня внутри взрывается пузырь гнева и наступает мрачное бешенство.
Б...., кто и с какого х.... мне велит что-то обязательно просматривать?
Понимаю, когда звук имеет значение, пишут "только со звуком", заботятся о моём коротком дофамине, спасибо, учту. Но, с...., эти императивы, обращённые к незнакомому человеку... "Закурить есть? А если найду"? Ну, попробуй.

Староста курса моего, Серёга Моргульцев, раскопал где-то фотографию. Есть две версии. Либо это нас в оцепление ставили на какой-то праздник около церкви на Ленгорах, либо это я сам от себя людей охраняю. Типа, предупрежден, значит, вооружен.

В Тае, конечно, вино покупать нельзя. Местное. Это шмурдяк, на который опасно бросать взор – даже от этого дурно. Поэтому приходится ходить в большой торговый центр. Там не надо выкаблучиваться. Просто купи пятилитровую коробку с любым новосветским сухим вином. Неважно – ЮАР, Аргентина, Чили. Они все одинаковые.
Идут люди оттуда с коробкой и считают: пять литров, дня на три хватит холодненького. Завтра идут снова с мыслями – три коробки хотя бы на два дня хватит.
Все мы там одинаковые. Тук-туки обратно в кишлаки наши едут, скрипя, кряхтя, и ругаясь через переводчика – водителя. Коробок с вином больше, чем пассажиров.А вот мы были герои. Пешком стали ходить. Сражались с моральным разложением хоть так, изнуряя резиновые тапки мозольным пятикилометровым броском. Туда-то еще ничего. А вот обратно – все руки оторвал, что были.

Потом стали ходить по асфальтовой колее – сами вытоптали ложбинку: даже стрелки наносить не надо. По пути – шалаш из палок и картона. Там женщина и примерно десять собак. Дом-то в Тае вообще нафиг не нужен. Только от дождя лопухом прикрыться. Правда, лучше сначала спросить у лопуха, а то навалять может. Были случаи. Думаю, дома всякие там строят, насмотревшись открыток или кино про другие страны, где ледяной ветер гоняет по улицам сухой ковыль. У женщины, возраст которой можно определить только спектральным анализом, такой вот шалаш. Она телевизор не смотрит, вот и не тратится на кирпич, сайдинг, брус и двери с засовами.
Ну не может крупная собака каждый день ходить мимо более мелких собак без чувства сострадания. Вот и покупает упаковку сосисок и пристаёт к собакиной управляющей с вопросами можно ли угостить сосисками её республику ШКИД. Машет руками в ужасе: нет, конечно, нет. Сосисок мало, собак много, передерутся. Давай сюда сосиски, я большой таз еды как раз готовлю и разложу по мискам, тогда нормально.
«Мадам, у Вас большое сердце», - умиляется большая собака человечьим голосом. «Да и ты, вроде, не гнида», - прищурилась пытливым глазом директор собак. «Хочешь тут поселиться, найди себе тряпицу, тут у каждого своя лежанка».
Я бы остался, но вина – три коробки. Пожалел я местных собак, пошел под пальму объяснять обезьянам, что фотоаппарат, который им понравился, они, суки, не покупали.