Символизм узоров событийной канвы: разлившееся в Норильске горючее, оказавшись там, где его не должно было быть (в реках и почве), нанесло непоправимый штрафами ущерб дикой природе, но то же горючее, находящееся там, где оно должно находиться (в баках техники Аэрофлота), способствовало нанесению не меньшего вреда уже другой природе, одомашненной, которой ни одна бонусная миля не компенсирует километры вынужденного разрыва. Вот так рука об руку идут две беды: разливающаяся скупость и разлетающееся безразличие.

Публикация навеяна данным постом.

Если бы нас просили написать историю бессмысленного метания по клетке (бессмысленного в виду отсутствия альтернатив и ограниченности внутреннего круга экспертов), то мы бы взяли посты Кремлёвского безБашенника, в которых фигурирует Г. Греф, и просто бы выстроили логику каждой публикации в хронологическом порядке.

1) 16 июня 2020 года. «Источники в АП сообщают, что по всем этим направлениям Владимир Путин в последнее время интересуется мнением Германа Грефа, недавно укрепившиего свой IT и социальный блок. Вообще, советоваться с Грефом в июне стало хорошим тоном и в Правительстве».

2) 01 июля 2020 года. «В последнее время мега-трендовый Герман Греф» говорит и «об IT, и об образовании - именно этому было посвящено большое его интервью ТАСС».

3) 02 июля 2020 года. «контакты (Мишустина) с Грефом весьма напрягают и Ковальчуков, и Кириенко. При этом говорят, что «история с реестром россиян и передача контроля ФНС при содействии Сбербанка уже привела к серьезному конфликту, в результате которого Никита Михалков стал критиком и Грефа, и Мишустина».

4) 05 июля 2020 года. «Источники в Администрации Президента сообщают о начале активной фазы борьбы за выживание со стороны самых разных элит… "обнуление" и призыв Путина повысить эффективность экономики было воспринято представителями "силовой партии" как возможность отдалить "нелояльную" часть бизнеса и от руководства стран… Сегодня для "силовой партии" главный оппонент- Герман Греф и Сбербанк… На днях в АП по данному вопросу поступила толстая пачка аналитических подборок, где ключевая мысль - "команда Грефа уводит деньги из России».

5) 07 июля 2020 года. «В Правительстве России полным ходом идёт подготовка к совещанию по поддержке IT-индустрии» на которое приглашены Яндекс, Мэйл и Телеграм, но «на совещание у Мишустина не будет приглашен ни один представитель Сбербанка».

Вывод один: банк зеленого цвета, как и его руководитель, официально прекратили попытки мимикрировать под конъюнктурные процессы системы, а вся иллюзорность пиар-акций с засветом Грефа (в экспертном качестве) закончилась ровно в тот момент, когда свое отнюдь не самое явное недовольство высказали представители «силового крыла». Вместо статуса «зеленого цифровизатора» Греф получил клеймо надоедливого инсектоида, который, в виду природной оборотистости и скорости крыльев, успевает оказаться либо во рту, либо рядом с ухом, тем самым оказываясь в числе первых счастливчиков, кто отрыгнет полупереваренный концентрат «гениальных идей» и личной интерпретации в неготовые умы государевых людей (зачастую не приспособленных к ментальной пенетрации). Отсутствие Грефа в списке приглашенных очень нежелательно (для Грефа) прерывает серию имиджевого постоянства «цифровизаторской» инициативы. Такого рода шлепок свидетельствует об отсутствии паритета сил внутриигровых партий и фактического нахождения понятия ответственности (читай – реальной власти) у граждан в погонах. Так, совершенно без шума, стороннему наблюдателю представлена уникальная возможность узнать, что Греф и IT перестали быть тождественны. Иными словами, высокотехнологичное мельтешение и бесконечная «экспертность во всем» демонстрируют солидарность в вопросе появления одновременных рвотных позывов, как у элиты, так и у рядовых граждан.

Понимаем тревогу, которая исходит от расставленных акцентов, свидетельствующих о фактическом обнулении Майского указа. Предложим альтернативное восприятие перспективы опустевших полок. Но именно раздутый чиновничий аппарат и выжившие госпредприятия способны стать позитивным стимулом для начала процесса становления потребительской независимости и развития навыков самообеспечения граждан.

Чего только стоит культура зарождающегося (или перерождающегося?) DIY, на базе которой можно получить реальный профессиональный опыт: от гаражного агрария до помоечного инженера (и мы не иронизируем на этот счет). Воздыхания по утерянному величию и попытки отыграть «самую большую геополитическую катастрофу XX в.» выводят уровень общественного развития в фазу, когда повседневность не отличается от реалий вчерашнего дня. Стремительная урбанизация некогда загнала полян в границы чужих (по крайней мере – не своих) стен городов-муравейников, где простор равнин заменился раздольем метража парадной залы с ковром во всю стену. Возможность уехать обратно в поля/леса есть не у всех, поэтому отсутствие комфортной едодобычи в пределах торговых площадей подтолкнет население к мысли о том, что «наша земля» имеется не только в пределах приватизированной рекреации. В таком случае, выживание в городе может пойти по трем параллельным сценариям: оставление, коммуна и рэкет, но, в любом случае, все в итоге сведется к плотной человейной кооперации, поэтому первый и третий варианты нам не интересны в виду заложенного природой временного характера. Дети, выращенные в содружестве (или конкуренции) самообеспечивающихся коммун, уже не будут нуждаться в старых форматах «муниципальных депутатов» или таких пережитках, как мэрия «города Н», они сами станут и мэрией, и депутатами. Поэтому, на наш альтернативный взгляд, ничего страшного в пестуемом ретроградстве нет (для граждан). Скорейший отыгрыш «великодержавных» позиций просто приведет к импотенции власти и фактическому установлению гражданского общества на местах, которое не получалось построить долгие годы в условиях государственности. Вполне себе альтернатива «безумного Макса» с меньшим безумием, конечно, где декорациями будет не радиоактивная пустыня, а проактивные каменные джунгли. Иначе говоря, эволюцию через деградацию исторически мы уже проходили, ничего не мешает пройти еще раз. Но все это, конечно, не умаляет уровня наступающей деградации.

Символизм узоров событийной канвы: старая конституция «проамериканской зависимости» вдохнула в 2019 г. торжество справедливости в виде завершения дела И. Голунова, новая же национальноориентированная конституция «подлинной независимости» плюнула в обновленный социум делами Сафронова, Прокопьевой, Верзилова, и др. Не станут ли новые процессы катализатором осознания того, что раньше трава была зеленее, правосудие «правее», а радуга все же когда-то была простым природным явлением?

Отвечаем на риторический вопрос. Потому что можем. В Чехии военного, тем более «исторически военного», очень много. Если не считать исторические залежи серебра Кутной горы и вольные традиции гуситских вагенбургов, то заводы (такие как «Шкода») великой Моравии и Богемии произвели столько же продукции (если не больше), сколько произвели заводы третьего рейха (тем самым обеспечив стабильность восточного наступления). Фактически, Чехия не только «сердце Европы бывшей империи», но и промышленный центр (а где мощная промышленность – там и мощный ВПК), причем, с развалом Габсбургской империи, Чехия получила львиную долю некогда имперской промышленности, потенциал которой она передала одному австрийскому художнику.

Ладно получается: сначала президент говорит о нехватке рабочих рук и необходимости увеличения количества трудовых мигрантов (попутно намекая на то, что всех нас ждёт светлое гастербудущее), и вот только сейчас становится известно, что «вместо криминала, коллективной стратегией выживания для мигрантов стала солидарность и взаимопомощь, в отличие от наших сограждан (ДА, ДА, РЕЧЬ О НАС, ГОСПОДА ИЗ ОБНОВЛЕННО-ОБНУЛЕННОЙ РОССИИ), ответивших на эпидемию в большей степени замкнутостью на себе». Вот вам и граждане-нелюди, и благородные среднеазиаты (к слову мы тут уже не понимаем того, как глубоко зашла ирония), а на закуску посыл: мигранты помогают, а звери-россияне каждый о своем. Вот создали новую Россию, теперь создают и россиян, соборных и взаимовыручающих.

Как говорил Заратустра: ждите сверхчеловеков (уберменшей) из стран догоняющего развития. И, да, новости, конечно не связаны друг с другом, так, совпадение.

P.S. Полноценная фронда от РАНХИГСа получилась, прям зрада (как говорят наши иностранные коллеги), и со временем публикации, которая была бы уместна еще до выступления президента (ну или прямо сразу после), и с подготовкой фона: аргумент для откупоривания границ слабоват.

Массовая дискуссия вокруг предстоящего совещания по поддержке IT-индустрии , которое пройдет в Татарстане, вызвала ажиотаж не меньший, чем объявленные президентом меры поддержки данной отрасли.

Кремлевский Безбашенник поделился инсайдом относительно списков участников этой встречи. И пока коллеги продолжают размышлять по поводу места проведения, связывая это с «татарским лобби» и лидирующими позициями Марата Хаснулина, а также, почему в этом списке не оказалось Сбербанка во главе с Грефом, мы хотим подметить следующий момент.

«Участие подтвердил основатель Telegram Павел Дуров - он направит на мероприятие своего ближайшего заместителя, вице-президента Telegram Илью Перекопского».
Очевидно, после разблокировки Telegram - это первый шаг Дурова впервые за долгое время навстречу сотрудничеству или хотя бы налаживанию контакта с российскими властями.

После провала запуска нового токена ТON, в который кстати вложились многие известные российские инвесторы, Дуров несколько раз публично критиковал Американскую административную и судебные системы. Конечно, многомиллиардные убытки, ущерб репутации и просто многие месяцы работы, выкинутые в мусорку, не сильно обрадовали разработчика. На этом фоне разблокировка Telegram могла быть воспринята как «зеленый свет», который и побудил послать своего оф. представителя в Татарстан.

Пока неизвестно, что было первее: курица или яйцо. То ли Дуров сначала «пошел на сотрудничество», и мессенджер официально вывели из опалы (иначе зачем публично делать то, что российская власть так не любит - публично признавать свои ошибки?), то ли сначала разблокировали, тем самым пригласив за стол переговоров.

Пару слов о «праздничном поводе», затронутом Д. Дризе.

Праздник, как культурный феномен, явление архаичное. Можно считать укоренение знакового события в виде календарной отсечки резервным хранилищем «народной памяти». Наличие динамики, присущей большим и открытым системам, позволяет судить о праздниках по присутствию показателей, таких как: появление, расцвет и кульминация, закат и забвение. Как отмечалось в одном исследовании, «вопреки кажущейся видимости, праздник – это не период идиллии; зачастую он становится фазой явных или скрытых конфликтов, выявляет противоречия, враждебные друг другу силы и тенденции; связанный с радостью, он не может отождествляться с развлечением, что ему на протяжении почти всей его истории ставили в упрек антагонисты». Иными словами, факт появления праздника независимости – это подведение итоговой черты под работой по определению своих и чужих (тут должна быть шутка про маркировку и чипирование). Можно считать, что праздник независимости уже прошел кульминационный пик (в виду того, что само таинство уже совершено), за которой идет гарантированный спад и формализация. Вопрос «совмещенной даты» сродни пакетности конституционных поправок, и имеет ту же природу, функционирование которой зависит от необходимости собрать максимум полярных субъектов, хотя бы на уровне ассоциаций.

Далее мы приведем выдержку, которая, на наш взгляд, объясняет перспективу начавшегося вырождения главного странообразующего праздника и «культа Победы», а также затрагивает «метаморфозу», которая происходит с нейтральными или не очень интересными для большинства датами (такими, как «день независимости»): «Превращение праздника лишь в фольклорное зрелище может быть связано с утратой его смысла в общественном сознании, что может привести к десемантизации праздника. К тому же то, что в одной ментальной системе несло одну семантическую нагрузку, в другой системе может обратиться в свою противоположность». Вместо вывода, сакцентируем внимание вот на чем: проблема не столько в празднике, глубине повода или дате, сколько в фактическом нахождении власти в ином ментальном пространстве, отличном от электорального. Поэтому и получается праздник без праздника и независимость без независимости.

Между фразой "Вы просили у нас Конституцию, мы вам дали Конституцию! А вы нам наручники на руки! Как при Сталине действуете" и "угрозой ухода всего состава ЛДПР в отставку по причине протеста" прошло достаточно времени, чтобы Жириновского успели списать со счетов.

Но, как видим, старый лис настолько хорош, что даже угрозы с его стороны уже обретают форму дорогого подарка (для авторов обнуления). Да и не только для них. Судите сами: от токсичного актива (Фургала) избавились, Дума, в лице Жириновского, демонстрирует субъектность, самостоятельность и решительность (что укрепляет статус "народности"), силовая партия демонстрирует не меньшую решительность, по-хозяйски наводя порядок в доме. А В. Володин вообще на двух потоках получает профит: тут и процесс роспуска сам начинается, только успевай зарабатывать очки на фоне процесса легитимизации обнуления, и регулировать ничего, кроме операционной части не нужно (а если ЛДПР не хватит резонанса, то к каскаду отставок, перехватывая повестку, всегда может присоединиться и СР, и ЕР со своим большинством), еще вот силовики публичную поддержку получили (о чем они, конечно, не забудут). Консенсус и благо для всех, если под определенным углом посмотреть.

Размен Фургала на возможность стряхнуть дремотно-партийное марево и перспективу улучшения избирательного статуса выглядит вполне равноценным предложением, на фоне которого тактика "один портфель сейчас – десятки кресел в будущем" способна обеспечить нужный уровень алертности и стать поводом для процесса "самоочищения".

Оставим иронию позади и перейдем к обозначению более взвешенной позиции. Коллеги подняли вопрос о «несовершенстве функционирования системы подбора и проверки руководящих кадров и ущербности всей модели госуправления», на данный счет у нас есть определенные соображения, подкрепленные давней (к сожалению) традицией методологии работы специальных служб.

Во главу угла любого силового мероприятия ставится понятие «контроля», как особого состояния среды, в которой неблагоприятный исход нивелирован, даже в виду наличия постоянных угроз. Контроль, как синоним порядка, становится краеугольным камнем «служебной психологии», в итоге перерастая в профессиональную деформацию. К чему мы ведем? К тому, что устройство системы, как и условия функционирования моделей госуправления, интересны для представителей «системы подбора и проверки» только в ключе потенциального контроля. Если до приказа об оглашении итогов проверки имеется приказ о «подсечке большой рыбы», то приоритет будет иметь тот, который приведет к большему улову уровню контроля в перспективе.

В процессе изучения вопроса «проверки кандидатов», нами было найдено исследование от 2007 г., в котором уже тогда, в «тучные и докризисные годы», говорилось о системности проблемы определения надежности кадров (правда в исследовании речь шла о судейском корпусе, но это не меняет логики работы правоохранительных органов и специальных служб). Приведем небольшую выдержку.

В рамках известного феномена сращивания криминала с властью, в том числе с правоохранительными органами, борьба с преступностью оперативными методами предполагает, прежде всего, вербовку правоохранительными органами агентуры в преступной среде и работу с этой агентурой. Но, как отмечают в СМИ аналитики спецслужб, вместо того, чтобы привлекать к оперативной работе окружение криминалитета, бравые сотрудники «вербуют сам криминал, да так надежно, что порой сложно отличить, кто же кого завербовал».

О чем может сказать ранее обозначенное в совокупности с выявленным фактом давности проблемы? Само попадание скомпрометированных элементов в систему государственного управления может происходить как из-за попустительства проверяющих органов, так и являться началом долгой игры (буквально – оперативной игры), где скомпрометированный будет ниткой, за которую вытягиваются не только интересанты, но и симпатизирующие им элементы. Путаница с вербовкой, как это обозначено в статье, может быть намеренной провокацией и «успокаивающим элементом», применяемым в работе по традиционной методологии, о чем говорит факт намеренного неразрешения одной и той же проблемы на протяжении длительного времени (см. «операция Трест», как пример провокационной методологии поимки «большой рыбы»). Не имеет большого значения скорость, с которой будут обрезаны «концы» (т.е. не всегда является приоритетом «не допустить» в систему), т.к. сам факт поимки на наживку и наличие компромата уже являются гарантией прото-контроля, делая «игру» и движения скомпрометированного крайне предсказуемыми. Поэтому, на наш взгляд, порочность очередной высокопоставленной кандидатуры – это показатель как раз примитивной, но управляемости, а где управляемость – там и наличия контроля за процессами.

Поздравляем, коллеги! Пусть ваши изыскания не пройдут даром, а словосочетание «Майский указ» станет символом бдительности, беспристрастного и честного исполнения своей работы, очищенной от налета «неисполнимо-утопичной инициативы».

Символизм узоров событийной канвы: те, чья природа – говорить громко и открыто, принуждаются к молчанию и оказываются «закрыты» (речь о задержании журналистов и обращении Е. Винокуровой в СПЧ о задержаниях коллег); те, чья природа – молчание и закрытость, оказались словоохотливы и открыты (речь об утекших конфиденциальных данных граждан).

Предложим нестандартное рассмотрение позиции Д. Дризе посредством поиска элементов интертекстуального диалога (в понимании взаимосвязей текст-другой текст). Говоря проще, чем Д. Дризе вдохновлялся и что данный текст нам напоминает.

Семантически, формулировка «нагнать страху» близка к понятию «террора» (что буквально переводится, как страх/ужас), а, если принять во внимание утверждение Д. Дризе о том, что «многих принесут в жертву», прослеживается деталь авторского клиширования событийного ряда. Иными словами, текст неявно, но отсылает читателя к определенным аналогиям и процессам.

Какие элементы нам показались основополагающими, совокупность которых позволит дешифровать событие или процесс, с которым идет интертекстовый диалог? Отметим имеющиеся семантические единицы: нагнать страх, жертвы, мобилизация, грядущие испытания, борьба с воздушными замками (принятие «ненужных» законов и абсурдное изживание радуг с упаковок мороженого) и пятой колонной (коррупционерами), непонимание и гражданский протест, человек – винтик системы, закручивание гаек, борьба с Западом.

Со своей стороны мы предоставим облегченный для восприятия текст «Ведомостей» (здорового человека), чтобы наглядно сравнить наличие смысловых единиц и определить общую направленность рассуждений.

«Некоторые специалисты усматривают в массовых операциях орудие социальной инженерии, насильственной унификации общества… найти козлов отпущения среди чиновников, объявить их ответственными за огромные тяготы жизни народа, выпустить пар социального напряжения… синхронное развитие репрессий в СССР и обострение международной обстановки… Об угрозе со стороны внутренних врагов в случае войны много говорили в 1937–1938 гг. советские лидеры… Содержание приказов, регулирующих массовые операции, также демонстрировало стремление сталинского руководства ликвидировать воображаемую «пятую колонну». Подготовкой к войне объясняли массовые операции сами сотрудники НКВД в своей среде».

Читатель уже догадался, к текстам о каких событиях ведут выделенные (полужирным шрифтом) смысловые единицы. Может сложиться впечатление «обратного пророчествования», мол, вот Д. Дризе описал сегодняшний день событиями 30-е гг. XX в., и как все схоже. Но... В исторической науке давно существует подобная проблема, и успешнее всего (а самое главное – более открыто) с ней боролись историки разных поколений «школы Анналов». Так, М. Блок в «Апологии истории» пишет: «когда отблески страстей прошлого смешиваются с пристрастиями настоящего, реальная человеческая жизнь превращается в чёрно-белую картину».

К чему мы это все? Цель данной публикации заключалась не в том, чтобы развенчать какие-то положения Д. Дризе, а для того, чтобы обозначить тонкий методологический момент (часто игнорируемый и историками, и журналистами, даже нами), который превращает экспертный нарратив в ту пристрастную черно-белую картину с легким оттенком красного. Иными словами, когда мы рассматриваем прошлое, мы не должны привносить в него элементы настоящего, и наоборот, рассматривая настоящее – вносить элементы прошлого. Иначе, рисуемая картина сегодняшнего дня будет напоминать монохромный дисплей, поверх которого автор выливает краски, за которыми видны только силуэты. Но настоящее ведь состоит далеко не из силуэтов.

Есть интересная новость: «Москва технически готова к началу исследования влияния сотовой связи пятого поколения (5G) на организм человека. Запланированное исследование позволит выявить, какой уровень излучения оборудования безопасен для человека». И тут прекрасно все: и своевременность такого исследования на почве, которая уже дала ростки конспирологии, и будущие изменения в СанПиНы, которые однозначно будут, и будут они лишним маранием листов. Если первое очевидно, то второе мы мотивируем ссылкой на «Санитарно-эпидемиологические требования к условиям и организации обучения в общеобразовательных учреждениях» (СанПиН 2.4.2.2821-10).

По данному документу безопасная длительность применения интерактивной доски на уроках в 1-3-х классах составляет не более 20 минут, а начиная с 4-го класса – не более 30 минут. Загвоздка в том, что работа с доской, даже включенной, должна перемежевываться иным видом деятельности согласно имеющейся норме средней непрерывной продолжительности различных видов учебной деятельности, которая в 5-11 классах составляет 10-15 минут уложить 45 минут урока (при фактических 40). Работа с доской – непрерывное действие, даже если работает учитель и демонстрирует что-то обучающимся. Именно таким образом рекомендованные «не более 30 минут» стремятся к рекомендованным «не более 15 минут».

На самом деле, даже такая коллизия не является проблемой. Проблемой (если быть точнее – «лишним маранием листов») является вовсе не «наезжание» одной нормы на другую, а факт существования этих норм в условиях грядущей форсированной цифровизации и досуговых привычек молодого поколения. Иными словами, когда идет речь о том, что в большой монитор на стене можно смотреть не более 30 минут, то у «поколения большого пальца» единственной реакцией будет пробитый от фейспалма лоб с последующим твитом/постом, набранном на экране поменьше.

К чему ведем? Мягко говоря, практический смысл таких исследований и будущего нормотворчества, если он не сводится к безапелляционной безвредности сетей нового поколения (что должно обеспечить отсутствие каких-либо рекомендаций, кроме монтажных и эксплуатационных), упрется в интерпретации безголовых боня-адептов и встанет в один ряд с бредово-лицемерной нормой про «обучающегося, эл. доску и 30 минут».

Надеемся, те, кто будут писать будущие исследования о связи пятого поколения и ее влияния на организм человека, учтут такие социальные и временные особенности, не инициируют волну СанПиН-идиотии, а отчеты предоставят не на перфокартах.

Символизм узоров событийной канвы: нынешнее время – время победителей-одиночек, гордо переживающих свое величие в границах личного микрокосма.

Объединяет таких победителей две вещи – «высота» и победа над мертвецами. Один победитель известен победой над исторической несправедливостью, победой, которую принес «высокий процент доверия». Другой победитель известен тем, что вернул аппетит уровня Высокой Порты и пытается, как и первый победитель, закрепить символ победы на плотном тюрбане. У Путина – роспись граждан в бюллетенях (символ – новая конституция, что и материально и духовно). У Эрдогана – ложная подпись Ататюрка (символ – превращенная в молельню Св. София, что не менее материально, и не менее духовно). Обоих роднит жажда исторического реванша: у одного за «величайшую геополитическую катастрофу» и Беловежскую Пущу, у другого – за разрушенную империю и Севр-Лозанну. Также символично, что фигура и одного, и второго лидера находится в орбитали понятия «отец нации»: правда, один борется с «Отцом Турок», другой имеет шансы стать «отцом обнуленного отечества».

🌐Самое интересное от "Кремлевского безБашенника" за неделю с лучшими комментариями коллег:

1. О совещании Михаила Мишустина по поддержке IT-индустрии в Татарстане

Отклики: Шалтай-Бабай, Рязанский защитник, Кремлевский пересмешник, Алибабаич, Скурлатов live, Научно-образовательная политика, Контрольная закупка

2. Задержание Фургала - логичный итог карьеры губернатора, который в рейтинге УВП был на самом последнем месте весь последний год. И вместо того, чтобы работать с АП командно, показывал свою "независимость"

Отклики: Скурлатов live, Алёхин. Telega власти, Тот самый Олень, Контрольная закупка, Обухов.PRO

3. Дмитрий Дризе: То, что происходит сейчас в стране, больше похоже на большую зачистку потенциально проблемных точек, чем на "перезагрузку" элит. Это напоминает попытку провести мобилизацию общества в годину серьезных испытаний

Отклики: Рязанский защитник, Мастер пера, Ебулдинский спец, Кремлевский пересмешник

4. Владислав Иноземцев: На протяжении двадцати лет В.Путин показывал себя хорошим тактиком, но его тактические успехи обусловливались постоянным изменением правил игры. Но теперь ему не нужно никого переигрывать – нужна стратегия: а ни один долгосрочный план, от удвоения ВВП до Программы-2020, при В.Путине выполнен не был

Отклики: Скурлатов live, Мастер пера, Северное измерение, Алёхин. Telega власти, Кремлевский пересмешник

Не согласимся с тезисом В. Иноземцева о том, что обнуление породило потребность в стратегии. Потребность в стратегии предопределял потолок темпов роста национальной экономики, находившийся у отметки в 2%, а также шестой год подряд падающие реальные доходы населения. Обнуление было лишь поводом и хорошим медийно-смысловым начинанием в стиле «оставим старые обиды, а новых пусть не будет». Принципиальной разницы для электората между обещаниями майского указа (не канала, который, в отличии от реальных указов, сказанное выполняет) и обещанием обнуления попросту нет. Причину мы видим примерно так же, как и В. Иноземцев, но в более глубокой проекции. Если В. Иноземцев говорит о «необходимости играть по обозначенным правилам», то мы видим проблему в проявлениях поверхностного осознания сущности имеющегося в руках инструментария и нахождения истеблишмента в состоянии «политического выживания». Говоря конкретнее, проявление обозначенных проблем видно на примере перманентного понятийного дрейфа «правил», «закона» и «правового государства», ставшего традиционным. В исследовательской работе мы нашли иллюстрацию такого «традиционного дрейфа»: «Когда готовился текст одного из публичных выступлений президента Б. Ельцина, его первоначальный вариант включал слова о том, что «государство должно быть связано правом». Вскоре от Президента его помощникам пришел правленый текст, в котором фраза была исправлена на «государство должно быть связано с правом». Нетрудно понять, что этот предлог «с» в корне изменял смысл определения. Но именно так (т.е. вместе с предлогом) многие и воспринимают правовое государство».

Иными словами, обнуление – это именно то «государство, которое только ассоциируется с правом». Поэтому закономерно возникает вопрос о доверии к власти: пока доверие будет иметь KPI или выражаться в относительных цифрах, «условия формирования правовой государственности и успешного проведения экономических и политических преобразований» будут также «только ассоциироваться» с деятельностью государства, но не будут от него зависеть. Не важно, будет ли Кремль прикрывать стабильность компроматом на «законно избранного губернатора» или будет назначать проводника своей воли с предварительной справкой об особенностях несения службы, пока существует идеологема «власть равно деньги» – разницы между «проворовавшимся и непойманным авторитетным бизнесменом уважаемым человеком» и ученым технократом, по большому счету, не будет.

Поэтому, на наш взгляд, проблема фундаментальна, и заключается в том, что не предпринимаются попытки найти «альтернативу деньгам» (не буквально, как товару, а в качестве разрыва ассоциативного ряда «власть равно деньги»). Правда, грядущая цифровизация предложит (или уже предлагает) свои варианты конвертации, худшая из которых – местный вариант «социального рейтинга» или разделения пребывающих на территории РФ по категориям «надежности» (именно обкаткой технологии и сортировкой по критерию опасности/безопасности уже был занят «социальный мониторинг» и будет занят «мигрант»).

Коллеги пишут: «Получается, в число мировых лидеров можно войти даже без реализации нацпроектов». А чему удивляться? Скажем больше – в число мировых лидеров можно войти даже не имея ни мира, ни лидеров. Нужно понимать: с какого конца врываться, а в какой (и под чьей редактурой) рейтинг попадать. Ранее мы писали о том, как страна победила бедность и олигархов: достаточно сделать отчет и очень долго повторять, что это правда.

А история с «планом, который не афишируют» напоминает почтальона Печкина: документы есть, но вам я их не покажу. Не будут демонстрировать до тех пор, пока те, кто имеет «усы, лапы и хвост» не покажут зубы. Неизвестно, к чему приведет хабаровское Простоквашино, но факт подмены «коробки» (или, как хотите, уважения к голосовательной урне, которая привела Фургала к победе) говорит о том, что либо Шарик уже вышел на фотоохоту (надеемся, что только и только на «фото»), либо Печкин скоро получит по дырявой шапке дуршлаг вместо головного убора. Извините за такое обилие абьюзивного Успенского, но в ситуации, когда управленческие решения предельно сказочны, а уровень мотивации решений предельно «печкинский», оперировать иными категориями проблематично.

❓🏢 Споры о том, какой образ будущего будет формировать политическая элита страны в условиях обнуленного мира идут достаточно давно. Одним из претендентов на роль принятия многих решений большим числом экспертов видится Госсовет. Однако до сих пор нет единого понимания того, чем будет являться новый орган власти. Роль арбитра между регионами и центром с особым акцентом на работе с нацпроектами, по сценарию Клишаса, корректируется П. Крашенниковым, по мнению которого формат Госсовета будет обеспечивать «функционирование единой системы публичной власти». О подобном «переформатирование роли Госсовета» говорит вероятный состав. К числу участников работы госсовета могут быть подключены «губернаторы, представители правительства, (может быть) представители администрации президента».

Сложность оценки потенциального уровня влияния Госсовета находится в юридической плоскости, так как еще не принят соответствующий закон о статусе нового органа власти. Тактика неожиданных решений становится похожа на перестраховку при охоте за черными лебедями, а цементирование властных полномочий в виде формата Госсовета находится в логике противоборства рискам вероятного «цугцванга, где не видно гарантированно хороших ходов».

Став центром формирования образа будущего, Госсовет вынужден будет решать проблемы, доставшиеся в наследство от доковидного времени. Одной из таких проблем является выполняемость «Майского указа», модернизацией которого может пойти по сценариям корректировки или дезавуирования. Первый сценарий просматривается в уже начавшемся «расширении горизонтов планирования общенациональных задач», при оттягивании контрольных замеров на десятилетие и вероятном сокращении поступления средств от нацпроектов в регионы. Второй сценарий стоит ожидать, наблюдая за общим ходом обнуления, однако дезавуирование «Майского указа» будет означать разрыв уже конституционной преемственности эпох, что будет сомнительным решением с позиций имиджевых рисков. Переход мониторинга выполнения нацпроектов из Аппарата Правительства в Министерство экономического развития в целом говорит о принятии сценария корректировки.

Образ будущего, при котором «доллар по рублю с копейками» рисуют новости о возможной деноминации рубля. Одновременно с этим, обновленной системе наносится смысловой ущерб, переводящий качество принятия решений финансового контроля на уровень «стран третьего мира, которые не могут справиться с вызовами». Подобное заявление символично на фоне того, что Иран также собрался проводить «изящную деноминацию». В целом, ответы на вызовы настоящего, требующие предельной концентрации и слаженной работы всех уровней власти в формате Госсовета, укладываются в логику подавления возможного риска девальвации, в котором деноминация позволит «нивелировать общественный шок».

Символизм узоров событийной канвы: «за» переросло в «против», а те, кто призывался «голосовать сердцем», в кабинках, «проголосовал ногами», на площади. Волна недовольства была настолько сильна вчера, что сегодня это единство возмущенных можно назвать попыткой уединения, но никак не протеста.