Апокалипсис после апокалипсиса отменяется. Постапокалипсис будет строиться по тем же человеческим законам, которые привели к апокалипсису. Бон Чжун-хо изящно использует библейские мотивы и верховенство любви, как главного из законов.

Он дает этой планете еще один шанс. И все благодаря одному клонированному 18 раз Микки - герою Роберта Паттинсона. С момента появления 18-го ( не спойлим, куда деваются предыдущие), на экране два Паттинсона - #17 и #18 - и это отдельное удовольствие. В касте сотни спецов комп графики, художники, мастера по гриму и тд, но без харизмы сумеречной звезды, это бы все не работало.

Кто из нас не спорил сам с собой, кто не метался внутри себя, отвечая на животрепещущий вопрос, от которого зависят все последующие события. Карма пойнт. Микки - редкий человеческий экземпляр, получивший возможность спорить сам с собой ровно в таком же теле, но с совершенно другим характером. Если #17 относительно тихий, #18 - готов дать бой поработившим мир безумцам. В роли мелкого вождя, помешанного на телевидении и технологиях, и собственно контролирующего все эти эксперименты с клонами, фееричный Марк Руффало.

В точке Руффало ощущается влияние на режиссера Бона режиссера Лантимоса и его ‘Бедняжек’. Гротескный Руффало все-таки находка грека. Корейцы, как всегда, пошли дальше. Пародия на Трампа, которую с попеременным успехом разыгрывает Марк Руффало, снималась в разгар предвыборной компании, и ставку, судя по финалу, съемочная группа в составе Plan B Брэда Питта и Диди Гарднер, и курировавшей их Warner bros, делала на альтернативного кандидата.

Трамп это длиннющее кино вряд ли досмотрит, как и многие зрители, но вот Камала Харрис может возгордится, особенно если она и вдохновляла группу на создание ‘героической героини’. Правда, до того как выйти на вершины гуманизма, Наша ( в соблазнительном образе Наоми Аки), в основном озабочена сексом и экзистенциальную дуэль клонов разрешает единственным понятным нимфоманке способом - т.е. берет в оборот обоих Паттинсонов. Уморительно смешные диалоги встречали хохотом.

Поклонников ‘Паразитов’, ожидающих такой же драмы, скорее всего, новый БЧХ разочарует. Здесь он ближе к своим ранним антиутопиям ‘Сквозь снег’ и ‘Окча’. Вместо экспериментальных поросят придумал червячьи-поросячьи визжащие, существа. Кадры с этими борхесовскими созданиями, стилистически позаимствованы из ‘Игры престолов’. А вслед за Лантимосом, Бон сжимает идею человечества до лабораторного опыта. Рулят лабом манипуляторы политики, и обслуживающие их интересы псевдо ученые, циничные медийщики, отчаянные безопасники и подопытные люди, которых Бон, точнее автор первоисточника, писатель Эдвард Эштон, решил печатать на принтере.

С этим принтованием много неразберихи, кажется и БЧХ запутался в мотивации андроидов и забил на детали. Кто-то где-то кого-то любил, кто-то кого-то где-то предал. Память такая память. Если не докапываться, очень даже смотрибельно.

Но как. Предупреждаю сразу, если вы падали в обморок от безобидной ‘Субстанции’, на ‘Микки 17’ вам не надо. Хотя, у фильма теоретически может оказаться и побочный терапевтический эффект, допустим, преодоление самых разнообразных фобий - от клаустрофобии до гемофобии ( не путать с гомофобией, это страх крови и вида кровотечения etc ) - типа ‘клон клоном вышибают’. А может и нет. Возможно вы не готовы. Я лично на часы не посмотрела ни разу за все 2.20.

Что касается фундаментальных вопросов, которые волнуют всех сотрудников лаборатории, как мини макета мироздания, - что там смерть, и что после смерти, ответа на них у режиссера Бона нет. Было бы странно, если бы они были. Много раз умиравший Микки отвечает, что страшно каждый раз. А это у него еще резервная копия. Ему проще. Есть ли во всем этом смысл без любви? Нет, отвечает режиссер Бон, спасение только в любви.

Как написал Владимир Владимирович на смерть Сергея Александровича:

Для веселия
       планета наша
            ‎  мало оборудована.
Надо
   вырвать
       радость
           у грядущих дней.

В этой жизни
       помереть
            не трудно.
Сделать жизнь
        значительно трудней.